Это было так давно, что старики, вспоминая, замолкали, штопая в головах бреши памяти сущими выдумками о прежней радостной жизни. Да, это было давно. А потом время щелкнуло в последний свой раз и мир содрогнулся. Из всех зеркал на Земле полилась густая беспроглядная тьма. В этой тьме к нам явились враги. Зерки
[1]
- Назад!
И я очнулась от дремотного забытья. Третьи сутки в пути. С утра восемнадцать миль в холодной мороси по скользкой дорожной обочине. И всё! Чахлая моль, а не воин! Надо идти дальше. Но, сначала продрать глаза и вновь сосредоточиться на главной задаче:
- Чертова плешь, а ведь мы уже пришли.
- И туда, куда на-адо. Я чую. Чую.
Смазанная тень взмыла и исчезла за самым верхом отсыревших деревянных ворот, в которые я сейчас едва носом не клюнула. Серость и мрак. Серость и мрак были повсюду. Но, ржавые петли подтекают свежим маслом, острия пик на высоком заборе заточены так, что и мухам не сесть, а порыв ветра сквозь морось принес печной дым. Тут есть жизнь. За этими воротами. В этом укрепленном больше века назад поселенье на самом западе измотанных войною земель. Но, основной вопрос: чья тут есть жизнь?
И он сам собой разрешился открытием дверного проема в одной из створок:
- Кто здесь?
От требовательного сиплого голоса встрепенулся ворон, сидящий на козырьке. И еще через миг мужчина очень зря сделал шаг наружу. Нет, я – не сильная, как этот внушительный зерк. Я – ловкая. А еще с удобным легким мечом. Так что всё очень быстро свершилось, и я уже скользнула в сумрак заворотных теней, как услышала песню. Чертова плешь, вот привыкнуть бы, но… сложно. Очень.
- В ночи ветер выл и дождь сильный был!
В дверь постучали, я тут же открыл!
На другом конце усеянной соломой площади напрочь распахнуты широкие двери в двухэтажную конюшню.
- А там на улице монах был промокший!
И весь продрогший. Его я впустил!
Замахнувшийся секирой второй стражник, вдруг, замирает и выпускает из рук свое оружие. Полностью черные зерковские глаза, все еще пристально следящие за мною, обволакиваются седой пеленой, и он медленно, с отчаянным стоном развернувшись, идет туда же, куда и все до него.
- Его усадил за стол – он молчал!
Ему чай налил, но кто-то в дверь постучал!
И еще один исчезает во мраке местной конюшни. Двое. Пятеро убаюканных пением моего спутника зерков.
- Тот же самый монах за дверью стоял!
И на меня лишь глаза он поднял.
Дверь конюшни захлопывается неминуемым приговором. В потрясенный мир вокруг возвращаются звуки и голоса. И первыми скорбно завыли собаки. Как обычно. Именно поэтому я вовремя заметила его.
Самой большой силы достигают зерки, убившие своих двойников - земных лекарей или священников. Самые слабые - менял и бандитов. И я все время думала об одном. Всё время. Как сильно повезет моему личному антиподу? Я – просто воин. А вот сегодняшнему моему врагу повезло. И уровень его – близко не мой. На песню баюна не среагировал. Ну что ж… помашем мечом и побегаем перед собственной смертью…
- Дура! Джета, какая ты дура!
Брун ругался. Он редко себе подобное позволял. Тем более сейчас, утолив энергетический голод дюжиной местных обитателей. Но, ругался, гад черный кошачий. Ругался. А я и не слушала. Отправила ворона за обозом своих подопечных селян, а теперь сидела и молча перевязывала кровоточащую лодыжку. А еще вспоминала. Тщательно, досконально и именно последний свой боевой эпизод: я лежу на спине, мой убийца замахивается, тень летит и сшибает его. И еще один миг. Его особенно! Миг узнавания зерком моего взъерошенного злого кота. Изумленного и подобострастного узнавания. Чертова плешь! Да сколько можно?!
- Брун? Бру-ун?
Существо размером с барана, сидящее напротив меня, будто поперхнулось следующим, уже готовым вырваться своим воплем:
- Что?
- А ты кто?
И Брун словно весь сдулся:
- Давно пора было.
- Так рассказывай, «принц подворотни».
- Бери выше, - дикая ухмылка озарила кошачью физиономию.
И вот сейчас настала моя очередь почти поперхнуться:
- Ты – зерк?
- Я – ахар. По-вашему «полководец». И ты меня четыре года назад победила.
Это было давно. Так давно, что летописи, повествующие о конце противостояния зерков и людей уже истлели от сырости, а оды, наоборот, расплодились. Оды о дерзком и мудром короле-оборотне Бруне Первом и его человеческой королеве Джетильде. О том, как драгоценна наша жизнь и что главное в ней – достичь гармонии с собственной внутренней половиной. Вы слышите, дети? И да! Еще никогда не обижайте котов!
Закрыть
. То ли мы, а то ли чудовища. Наши отражения, неправильные половины, антиподы. Коварные, сильные и полные желания жить. Они почти всегда побеждали нас, но бывали такие случаи… бывали…Выходцы из Зазеркалья.
- Назад!
И я очнулась от дремотного забытья. Третьи сутки в пути. С утра восемнадцать миль в холодной мороси по скользкой дорожной обочине. И всё! Чахлая моль, а не воин! Надо идти дальше. Но, сначала продрать глаза и вновь сосредоточиться на главной задаче:
- Чертова плешь, а ведь мы уже пришли.
- И туда, куда на-адо. Я чую. Чую.
Смазанная тень взмыла и исчезла за самым верхом отсыревших деревянных ворот, в которые я сейчас едва носом не клюнула. Серость и мрак. Серость и мрак были повсюду. Но, ржавые петли подтекают свежим маслом, острия пик на высоком заборе заточены так, что и мухам не сесть, а порыв ветра сквозь морось принес печной дым. Тут есть жизнь. За этими воротами. В этом укрепленном больше века назад поселенье на самом западе измотанных войною земель. Но, основной вопрос: чья тут есть жизнь?
И он сам собой разрешился открытием дверного проема в одной из створок:
- Кто здесь?
От требовательного сиплого голоса встрепенулся ворон, сидящий на козырьке. И еще через миг мужчина очень зря сделал шаг наружу. Нет, я – не сильная, как этот внушительный зерк. Я – ловкая. А еще с удобным легким мечом. Так что всё очень быстро свершилось, и я уже скользнула в сумрак заворотных теней, как услышала песню. Чертова плешь, вот привыкнуть бы, но… сложно. Очень.
- В ночи ветер выл и дождь сильный был!
В дверь постучали, я тут же открыл!
На другом конце усеянной соломой площади напрочь распахнуты широкие двери в двухэтажную конюшню.
- А там на улице монах был промокший!
И весь продрогший. Его я впустил!
Замахнувшийся секирой второй стражник, вдруг, замирает и выпускает из рук свое оружие. Полностью черные зерковские глаза, все еще пристально следящие за мною, обволакиваются седой пеленой, и он медленно, с отчаянным стоном развернувшись, идет туда же, куда и все до него.
- Его усадил за стол – он молчал!
Ему чай налил, но кто-то в дверь постучал!
И еще один исчезает во мраке местной конюшни. Двое. Пятеро убаюканных пением моего спутника зерков.
- Тот же самый монах за дверью стоял!
И на меня лишь глаза он поднял.
Дверь конюшни захлопывается неминуемым приговором. В потрясенный мир вокруг возвращаются звуки и голоса. И первыми скорбно завыли собаки. Как обычно. Именно поэтому я вовремя заметила его.
Самой большой силы достигают зерки, убившие своих двойников - земных лекарей или священников. Самые слабые - менял и бандитов. И я все время думала об одном. Всё время. Как сильно повезет моему личному антиподу? Я – просто воин. А вот сегодняшнему моему врагу повезло. И уровень его – близко не мой. На песню баюна не среагировал. Ну что ж… помашем мечом и побегаем перед собственной смертью…
- Дура! Джета, какая ты дура!
Брун ругался. Он редко себе подобное позволял. Тем более сейчас, утолив энергетический голод дюжиной местных обитателей. Но, ругался, гад черный кошачий. Ругался. А я и не слушала. Отправила ворона за обозом своих подопечных селян, а теперь сидела и молча перевязывала кровоточащую лодыжку. А еще вспоминала. Тщательно, досконально и именно последний свой боевой эпизод: я лежу на спине, мой убийца замахивается, тень летит и сшибает его. И еще один миг. Его особенно! Миг узнавания зерком моего взъерошенного злого кота. Изумленного и подобострастного узнавания. Чертова плешь! Да сколько можно?!
- Брун? Бру-ун?
Существо размером с барана, сидящее напротив меня, будто поперхнулось следующим, уже готовым вырваться своим воплем:
- Что?
- А ты кто?
И Брун словно весь сдулся:
- Давно пора было.
- Так рассказывай, «принц подворотни».
- Бери выше, - дикая ухмылка озарила кошачью физиономию.
И вот сейчас настала моя очередь почти поперхнуться:
- Ты – зерк?
- Я – ахар. По-вашему «полководец». И ты меня четыре года назад победила.
Это было давно. Так давно, что летописи, повествующие о конце противостояния зерков и людей уже истлели от сырости, а оды, наоборот, расплодились. Оды о дерзком и мудром короле-оборотне Бруне Первом и его человеческой королеве Джетильде. О том, как драгоценна наша жизнь и что главное в ней – достичь гармонии с собственной внутренней половиной. Вы слышите, дети? И да! Еще никогда не обижайте котов!
