«Мыши плакали, кололись,
но продолжали грызть кактус»
(Эдуард Абросимов)
Светлана Петровна Шумятина из нашего отряда 1 смены пионерлагеря «Солнышко» по возрасту оказалась самой младшенькой. Но, знание данное ей не мешало влезать в беседы между старшими, споры, ссоры и даже пацанские потасовки. А дело всё в том, что шустрая эта девчонка еще с трехлетнего возраста готовилась стать учителем. Правильным учителем! Она и представлялась всем, как:
- Светлана Петровна Шумятина. Можно без фамилии.
Ну… мы, конечно, смеялись над ней. Беззлобно и потихоньку. Потому что «наша Петровна» и сама злым характером не отличалась. А что касается именно такой ее детской мечты (себя то в возрасте 14-ти лет мы уже мнили жутко взрослыми), так пусть она будет. Я вот давно хотела стать врачом. Длинная Полина – стюардессой Аэрофлота, а кучерявая Джина (которая на самом деле звалась по-простому Евгенией) - самой знаменитой в мире актрисой:
- И буду блистать на киноэкранах, как Лоллобриджида. И всем автографы раздавать… Ой! Чуть не забыла ведь! Я случайно услышала сегодня такое-е.
Мы все трое сидели сейчас, свесив ноги в уличный сумрак с коридорного подоконника, и дружно грызли халявные яблоки. Ну как «халявные»? Полученные после дежурства в столовой у доброй тети Ирины.
- Так, а что стряслось?
- Девочки, на нашу Петровну Миха с Олежеком и всей его компанией забили пари.
Вот это – настоящая чумная беда! И через минуту пересказа мы все трое уже неслись по коридору к общей узкой спальне на четверых.
Светлана Петровна наряжалась… Ой-й. Не так.
Светлана Петровна с совершенно серьезным видом, важность которого не испортил даже облезлый от солнышка нос, стояла у зеркала и вдевала в уши сережки со смешными висюльками.
- И куда ты собралась на ночь глядя? – начала я сразу же, едва отдышась, будто из страха, что девчонка сиганет в темное большое окно.
- А, Светлана Петровна? – подпела в это время Полина, плюхаясь на колючее одеяло заправленной койки. Та в ответ взвизгнула ржавыми пружинами. Светлана Петровна медленно выдохнула. Развернулась от серьезного своего отражения и посмотрела на нас, как на неразумных дошколят:
- Девочки, до отбоя я вернусь. Не переживайте.
- Но, тебе туда нельзя-я, - голос Джины послышался жалобным подвыванием. – Светланочка Петровна, ну никак тебе туда…
- Да почему же? Территория огорожена. В саду тропинки расчищены. До отбоя целых два часа, а что стемнело рано, так облачно сегодня и самое главное… - и ведь даже улыбки мечтательной не допустила себе. – Я буду не одна.
- Так в том то и дело всё! – это у меня терпение кончилось.
- Светлана Петровна, этот белобрысый Миха, он, без благородства совсем.
- Полина, мы же в социалистическом мире живем.
- Без внутреннего благородства!
В общем, мы долго тогда спорили. Тыкали друг друга локтями, оказавшись в итоге все вместе на одном колюче-заправленном одеяле, и делали глаза - «страшные блюдца». Но, настоящую причину: «почему ей не следует выходить и гулять» сказать нашей Петровне так и не сумели. Испугались. Но, не Олежека с его компанией, нет! Там как раз у Джины был большой авторитет из-за симпатии самого их вожака. А по причине другой – не хотели становиться для нашей, уже подружки, дурными вестниками. Больнючими уколами. Теми, после которых долго свербит и сильно ноет. Как-то так. А Светлана Петровна все-таки ушла тогда…
Следующие три дня пролетели в хлопотной подготовке к Дню Нептуна. Полина успела подвернуть свою длинную ногу. Джина - поругаться с Олежеком, ну а я… я открыла в себе талант рисования. И ни каких-то там натюрмортов – пейзажей, а отрядной стенгазеты с карикатурами «врагов распорядка» и даже одним портретом В.П. Некрасова. Вот как раз за этим меня и застала в закутке со столом наша грустная от чего-то Петровна. Мы с ней, кстати, о Михе больше не говорили. Ну, видели их вместе несколько раз и всё. Но, отчего она грустная-то?
- Алёна, я отрывок из «Крестьянских детей» переписала для стенгазеты и тебе вот, принесла. Мне самой его приклеить или…
- Подожди, надо место найти.
И обе ринулись сосредоточенно изучать местами уже изрисованный ватман на моем художественном столе.
- А вот тут?
- Где?
- Ай!
- Ой. Извини.
Ну, лоб то у Светланы Петровны твердый, с моим не сравним. Однако через секунду девочка, вдруг, едва не заревела:
- Алёна! Я по вам скучаю! По всем!
- Да? – я и про свой ушибленный вмиг позабыла.
- Ты думаешь, сложно было догадаться, чего хочет от меня Михаил? Да по одним подмигиваниям от Олега узнать легче легкого. А скоро День Нептуна, вечером танцы и я такая дура влюбленная сама Мишу поцелую. Да даже если в щеку.
- Но, раз ты догадалась, почему…
- А, педагогический момент? Понимаешь… Да, я поцелую Михаила. И он пари свое выиграет. Но, это произойдет лишь тогда, когда он выиграет новое пари у меня: упущена половина курса за 7 класс по биологии и часть геометрических теорем. Вот мы и занимаемся до хотя бы удовлетворительных результатов.
- Ну ты даешь! А почему тогда грустная?
- Так я скучаю по вам, но, учебная программа! Я ведь – правильный учитель! И тут, Алёна, никаких больше нет вариантов.
А потом лишь глубокий педагогический вздох...
но продолжали грызть кактус»
(Эдуард Абросимов)
Светлана Петровна Шумятина из нашего отряда 1 смены пионерлагеря «Солнышко» по возрасту оказалась самой младшенькой. Но, знание данное ей не мешало влезать в беседы между старшими, споры, ссоры и даже пацанские потасовки. А дело всё в том, что шустрая эта девчонка еще с трехлетнего возраста готовилась стать учителем. Правильным учителем! Она и представлялась всем, как:
- Светлана Петровна Шумятина. Можно без фамилии.
Ну… мы, конечно, смеялись над ней. Беззлобно и потихоньку. Потому что «наша Петровна» и сама злым характером не отличалась. А что касается именно такой ее детской мечты (себя то в возрасте 14-ти лет мы уже мнили жутко взрослыми), так пусть она будет. Я вот давно хотела стать врачом. Длинная Полина – стюардессой Аэрофлота, а кучерявая Джина (которая на самом деле звалась по-простому Евгенией) - самой знаменитой в мире актрисой:
- И буду блистать на киноэкранах, как Лоллобриджида. И всем автографы раздавать… Ой! Чуть не забыла ведь! Я случайно услышала сегодня такое-е.
Мы все трое сидели сейчас, свесив ноги в уличный сумрак с коридорного подоконника, и дружно грызли халявные яблоки. Ну как «халявные»? Полученные после дежурства в столовой у доброй тети Ирины.
- Так, а что стряслось?
- Девочки, на нашу Петровну Миха с Олежеком и всей его компанией забили пари.
Вот это – настоящая чумная беда! И через минуту пересказа мы все трое уже неслись по коридору к общей узкой спальне на четверых.
Светлана Петровна наряжалась… Ой-й. Не так.
Светлана Петровна с совершенно серьезным видом, важность которого не испортил даже облезлый от солнышка нос, стояла у зеркала и вдевала в уши сережки со смешными висюльками.
- И куда ты собралась на ночь глядя? – начала я сразу же, едва отдышась, будто из страха, что девчонка сиганет в темное большое окно.
- А, Светлана Петровна? – подпела в это время Полина, плюхаясь на колючее одеяло заправленной койки. Та в ответ взвизгнула ржавыми пружинами. Светлана Петровна медленно выдохнула. Развернулась от серьезного своего отражения и посмотрела на нас, как на неразумных дошколят:
- Девочки, до отбоя я вернусь. Не переживайте.
- Но, тебе туда нельзя-я, - голос Джины послышался жалобным подвыванием. – Светланочка Петровна, ну никак тебе туда…
- Да почему же? Территория огорожена. В саду тропинки расчищены. До отбоя целых два часа, а что стемнело рано, так облачно сегодня и самое главное… - и ведь даже улыбки мечтательной не допустила себе. – Я буду не одна.
- Так в том то и дело всё! – это у меня терпение кончилось.
- Светлана Петровна, этот белобрысый Миха, он, без благородства совсем.
- Полина, мы же в социалистическом мире живем.
- Без внутреннего благородства!
В общем, мы долго тогда спорили. Тыкали друг друга локтями, оказавшись в итоге все вместе на одном колюче-заправленном одеяле, и делали глаза - «страшные блюдца». Но, настоящую причину: «почему ей не следует выходить и гулять» сказать нашей Петровне так и не сумели. Испугались. Но, не Олежека с его компанией, нет! Там как раз у Джины был большой авторитет из-за симпатии самого их вожака. А по причине другой – не хотели становиться для нашей, уже подружки, дурными вестниками. Больнючими уколами. Теми, после которых долго свербит и сильно ноет. Как-то так. А Светлана Петровна все-таки ушла тогда…
Следующие три дня пролетели в хлопотной подготовке к Дню Нептуна. Полина успела подвернуть свою длинную ногу. Джина - поругаться с Олежеком, ну а я… я открыла в себе талант рисования. И ни каких-то там натюрмортов – пейзажей, а отрядной стенгазеты с карикатурами «врагов распорядка» и даже одним портретом В.П. Некрасова. Вот как раз за этим меня и застала в закутке со столом наша грустная от чего-то Петровна. Мы с ней, кстати, о Михе больше не говорили. Ну, видели их вместе несколько раз и всё. Но, отчего она грустная-то?
- Алёна, я отрывок из «Крестьянских детей» переписала для стенгазеты и тебе вот, принесла. Мне самой его приклеить или…
- Подожди, надо место найти.
И обе ринулись сосредоточенно изучать местами уже изрисованный ватман на моем художественном столе.
- А вот тут?
- Где?
- Ай!
- Ой. Извини.
Ну, лоб то у Светланы Петровны твердый, с моим не сравним. Однако через секунду девочка, вдруг, едва не заревела:
- Алёна! Я по вам скучаю! По всем!
- Да? – я и про свой ушибленный вмиг позабыла.
- Ты думаешь, сложно было догадаться, чего хочет от меня Михаил? Да по одним подмигиваниям от Олега узнать легче легкого. А скоро День Нептуна, вечером танцы и я такая дура влюбленная сама Мишу поцелую. Да даже если в щеку.
- Но, раз ты догадалась, почему…
- А, педагогический момент? Понимаешь… Да, я поцелую Михаила. И он пари свое выиграет. Но, это произойдет лишь тогда, когда он выиграет новое пари у меня: упущена половина курса за 7 класс по биологии и часть геометрических теорем. Вот мы и занимаемся до хотя бы удовлетворительных результатов.
- Ну ты даешь! А почему тогда грустная?
- Так я скучаю по вам, но, учебная программа! Я ведь – правильный учитель! И тут, Алёна, никаких больше нет вариантов.
А потом лишь глубокий педагогический вздох...
