ПРОЛОГ
Бирюзово-сочное летнее утро только просыпалось за узкими монастырскими окнами. Трава, серебряная от росы, покачивалась под полусонным, петляющим между садовыми яблонями, ветерком. Проснувшиеся в их густых ветках пичуги, издавна прикормленные благосердными монастырскими братьями, чириканьем лениво переговаривались между собой, прыгая с ветки на ветку. И деревья меленько вздрагивали от них, будто встряхиваясь после темной ночи и вынужденного безделья.
В это самое время у окна стоял невысокий мужчина с ранней проседью во взъерошенных волосах, и с улыбкой смотрел на всю эту поднебесную красоту. Он закончил свой труд. Он его закончил, наконец. И, стоя здесь, прекрасно теперь понимал, что труд этот не похож на канонические Летописи о Святых. Это будет совершенно иная история. История про огненного змея-искусителя, волшебный заговоренный меч, чистую деревенскую магию, трусливое предательство, душевные муки и, конечно, любовь, ради описания которой он впервые в своей жизни попрал все канонически каменные устои.
По Руси медленно катился богатый на события 16-ый век. Мужчиной этим был публицист и писатель Ермолай Прегрешный из Пскова.
ГЛАВА 1
«Есть в Русской земле город, называемый Муромом, в котором
правил, как рассказывают, благоверный князь по имени Павел.
Но дьявол, испокон веку ненавидящий благо человеческого рода,
послал жене князя на блудное дело злого крылатого змея».
Ермолай Прегрешный,
«Повесть о Петре и Февронии Муромских»
(начало)
Гулкие шаги в ныне пустых коридорах высокого княжеского терема навевали мысли о вечном. Темном. Холодном. И Петр только головой своей русоволосой тряхнул – зря с друзьями до первых петухов просидели. Хотя охота вышла славной. Так отчего дружеским весельем ее не продлить?.. Зато мысли сейчас только о холодном, о… Ой, ладно!
За новым поворотом резко и въедливо пахнуло дымокурными травяными благовониями – Петр перешел на женскую половину княжеских хором. Сейчас именно так отсюда и несло. Особенно по вечерам, когда между открытыми в сад окнами над полом носились сквозняки, играя с огоньками пугливо трещащих свечей. Когда уже три года половиной этой управляет молодая нежноокая княгиня Ирина, жена благоверного князя Павла Муромского. А в матушкины времена все эти комнаты были пропитаны запахами свежих сладких булочек и пирожков, а еще теплого молока. И оба брата, босоногими мальцами, вприпрыжку мчались сюда каждое утро… То было в матушкины времена.
Ярко расписанная гостевая палата встретила Петра полумраком, задорным треском поленьев в глянцевой печи и тихим женским всхлипыванием из самого угла. Брат старший и его жена. Они здесь в это время были в одиночестве. Однако, Петр по воинской привычке сначала мельком огляделся. А уж потом кашлянул, объявляя о себе. Павел, держащий жену в объятиях, хмуро прищурился из кресла:
- А, это ты, брат. Проходи. Мы тебя ждем.
- Княже, княгиня, - приложив ладонь к груди, отвесил тот положенные полупоклоны.
А уж потом направился к странно притихшей здесь сегодня паре. Присел на край стоящего напротив брата кресла. Ирина в это время, соскользнув на пол, смущенно спряталась за мужнино плечо. Однако, из внимания Петра не ускользнуло и лицо ее румяное и припухшие глаза в слезах… Догадки этому есть. Из слухов среди челяди и тяжких вздохов раздраженного в последние времена, по нраву своему спокойного и рассудительного брата.
Жизнь подлинная веры в ложность этих наблюдений не дала:
- Хочу рассказать тебе о нашем горе, - сжал кулаки на освободившихся от супружницы коленях князь. – Повадился к жене моей по ночам и редким вечерам являться змей огненный [1]
Закрыть
. И творит он с ней против робкой воли женской всякие… бесстыдства. И хвастается силой своей над окладами святыми и водицей церковной и… да много мы чего испробовали. Однако, тщетно. Ты меня слушаешь, брат? – Петр головой кивнул, собрав в собственные кулаки всю выдержку. Брат его продолжил, спрятав очи. – И я предложил жене своей дознать обманом у этого сатанинского отродья чем он слаб. Чем можно победить его. Он ей ответил… Иринушка?В славянских преданиях змеевидный демон, являющийся к женщинам в позаимствованном образе для любовных утех. Аналог демона-инкуба из европейской мифологии. Так же нагл и опасен для жизни.
За плечом у князя вновь всхлипнули. Потом глубоко вздохнули. И лишь после тихий и нежный голос прозвучал:
- Я долго восхваляла его, говорила, как он хорош и многосилен. И что наверняка и про самого себя он много ведает, а вот ведает ли он, что его сгубит. И-и… он ответил, самодовольно усмехаясь мне.
- Что?! – резко подался младший брат вперед.
Княгиня подняла на него свои блестящие от слез глаза и, будто извиняясь, вымолвила:
- Он ответил: «Смерть суждена мне от Петрова плеча, от Агрикова меча [2]
Закрыть
». Вот так.Мифическое холодное оружие, обладающее волшебными свойствами. Обеспечивает поражение противника в битве. Обычно попадается в руки хозяину из какого-нибудь тайника.
- От «Агрикова»? – повторил в задумчивом смятении Петр…
ГЛАВА 2
«Было у Петра в обычае ходить в одиночестве по церквам. А за городом стояла в женском монастыре церковь Воздвижения честного и животворящего креста. Пришел он в нее один помолиться».
Ермолай Прегрешный,
«Повесть о Петре и Февронии Муромских»
С малых лет братья-князья бескорыстно дружили. Знамо дело, одному предначертано править, другому у его трона стоять, но это будущее не давило на душу ни одному ни другому из княжеской высокочтимой семьи. Вместе убегали в ночное за байками к пастухам и раками в спящей реке. Вместе в детских баталиях и уже серьезных мужских, спина к спине. Всегда так. Сердце к сердцу. Павел и Петр. А когда семью старшего брата настигла беда, вопроса ведь не стояло у младшего: «Отказаться ли от сражения?». Одна лишь мысль не давала покоя. Одна единственная: «Где взять этот Агриков меч?». Ведь иначе демона как осилить? Сложно для простого смертного. Непостижимо, если по чести.
С такой душевной кручиной дни тянулись, как грузные тучи по небу. Однако, жизнь человеческая продолжалась, и Петр старался привычкам и обычаям своим не изменять. Вот и в тот памятный день, когда солнце над славным городом Муромом стояло в самой небесной вершине, он проследовал в церковь. Уединенную и тихую в послеобеденную стрекозью жару. Шел себе, спустившись с городского холма, да ловил юные девичьи взгляды. Их было много всегда, этих, полных мечтаний, женских взглядов. От горожанок простых иль селянок, до боярышень из знатных родов. Однако князю Петру и в светлые времена мало дела до их венчальных надежд, а уж теперь то и вовсе. Пусть смотрят. А он уверенной поступью шел себе. И конь его верный рядом ногами длинными в пыли дорожной перебирал.
Старая каменная церковь Воздвижения при спрятанном под вековыми вязами женском монастыре встретила юного князя тишью и гулким воробьиным чириканьем. Пахло прогоревшими фитилями свечей и букетами из клевера и скромной ромашки. И о чем-то в уголке у притвора бойко шептались две молоденькие монахини. Но, стоило Петру переступить знакомый порог, как они тут же исчезли. Лишь еще один маленький клеверный букетик остался на скамейке лежать. Петр выждал, когда высокая дверная створка за его спиною с глухим стуком закроется, по привычке своей размашисто перекрестился и, оглядев знакомые образа, выбрал сегодня самый дальний из них, Богородицын.
И разговор начался. Как всегда неторопливый и искренний… Время теряло свой стремительный смысл именно теперь и именно здесь. И лишь поэтому, стоило Петру услышать сдавленный вдох, источник его распознать он замешкался. Светловолосый отрок, нескладный еще, и по-детски большеглазый, от взгляда княжеского поначалу оторопел:
- Княже, прости.
Петр благодушно кивнул, но уже через мгновение мир вокруг перестал быть привычным и любым:
- Ничего, мне пора, - только и вымолвил он до того знаменательного мгновения, когда мальчишка, вдруг, улыбнулся ему совершенно иначе, по-взрослому мудро, и произнес, глядя в серые княжьи глаза:
- Хочешь, я покажу тебе Агриков меч? – и продолжил, видя крайнюю растерянность князя. - Иди вслед за мной.
Петр пошел. Конечно, пошел, но идти пришлось всего ничего – до алтарной стены. Старые каменные плиты на ней уже местами потрескались и Святые образа, казалось, смотрят из-за этого на скупых прихожан особенно строго. Но, эти мысли мелькнули в голове Петра лишь мимо и вскользь. Потому что странный отрок с огромными голубыми глазами и взъерошенной шевелюрой именно тогда указал ему на едва заметную щель. А дальше все произошло слишком быстро – Петр сильными пальцами потянул из рассохшегося паза плиту и…
Он очнулся лишь после того, как услышал за собственной спиной отчетливый взмах крыльев, их потаенное шуршание за миг перед этим и дуновение ветра, прошедшееся по княжьей спине. Но, он не обернулся, хотя прекрасно уже осознал, кто был этот отрок. Петр стоял, держа на вытянутых руках свое сокровище, замотанное в обветшалую холстину. Свой непобедимый Агриков меч…
