Псевдо-музыкальная предновогодняя пьеска со внезапным концом в трёх картинах.
Действующие лица:
Николай Юрьевич Шумов, 59 лет, старший следователь МВД.
Снежана, юная девица без подробностей.
Константин, 26 лет, помощник дежурного по части.
Хор поющих сослуживцев в неопределенном количестве за стеной.
Волшебный посох без возраста и ПМЖ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Служебный кабинет со стандартным набором мебели и обшарпанным фикусом на окне. Растение символически украшено одиноким ёлочным шариком. Из-за тонкой стены под аккомпанемент баяна отчетливо слышится репетиция хора, нестройно, но целеустремленно исполняющего юбилейную песню на мотив композиции из «Карнавальной ночи». За собственным столом в глубокой задумчивости сидит Николай Юрьевич Шумов. Осторожно со скрипом открывается дверь. В ее проеме замирает Константин.
Николай Юрьевич (недовольно прищурившись). Ну, что еще?
Константин. Там это, девушка пришла. С заявлением о пропаже.
Николай Юрьевич. А я здесь причем?
Константин. А из нашей конторы только вы сейчас в состоянии это заявление принять, потому что… (в это время из-за стены особенно громко раздается: «В пятьдесят решают люди иногда, что для счастья – это самые года!» Николай Юрьевич в ответ морщится как от мигрени, Константин настороженно косится на стену) Поют все. Ага. Репетируют.
Николай Юрьевич. Шмупитируют. Шмутин юбилей у шмутиного начальства.
Константин (удивленно). А чего теперь то? С чего вы вообще сегодня на работу пришли? Ведь обычно в этих числах всегда в отпуске были.
Николай Юрьевич (разведя скрещенные на груди руки) А кто б знал!
Константин. Даже так?
Николай Юрьевич (ворчливо). Деменция не иначе… Шучу! А, ну ладно… Веди ее, эту с пропажей. Будем разбираться.
КАРТИНА ВТОРАЯ
В кабинет в сопровождении Константина уверенно входит Снежана. В руке у девушки высокий деревянный посох с резным набалдашником.
Снежана (торжественно громко, на ходу). Здоровья и счастья этому дому! (приставляет посох к стене и без приглашения присаживается на стул для посетителей).
Николай Юрьевич (скептически). И вашему тоже, э-э-э…
Константин (подскочив к Николаю Юрьевичу, кладет ему на стол заявление) Вот! Гражданка… (оба утыкаются взглядами в бумажку) А, как вас, простите, зовут? Вы ж тут не написали. Хотя писали.
Снежана. Снежана! Александровна! И у меня пропал дедушка! Дома. Прямо с печи.
Николай Юрьевич (вновь скрестив на груди руки). Да? И с чем готовили?
Снежана (непонимающе). Что?
Николай Юрьевич. Дедушку. Если он прямо из печи у вас…
Константин (хмыкая). Усвистал!
За стеной с новой силой вжаривает баян: «Мы Вам песенку споем про пятьдесят! Пусть про эту песню долго говорят!» Николай Юрьевич морщится, прикладывая к затылку ладонь, и косится на кивающего в такт музыке Константина.
Николай Юрьевич. Шмутьина зараза… Выйди, Константин. (парень недоуменно открывает рот) Вскипяти нам со Снежаной Александровной чаю.
Константин (разворачиваясь, вздыхает). Будет сделано.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Снежана все так же сидит на стуле. Николай Юрьевич искоса разглядывает приставленный к стене посох.
Снежана. Так вы дедушку моего искать собираетесь? Он ведь единственный у меня. И очень необходимый.
Николай Юрьевич. И вот эта вот путеводная звезда – всё, что осталось от вашего деда?
Снежана. Нет! Со звездой, то был раньше. Он звезду на спор к своему посоху прикреплял и срок уже вышел.
Николай Юрьевич (нахмурив лоб). Звезду на спор?
Снежана (радостно кивая). Ага! Волхвы тот ушлый спор ему проиграли. Но, уговор был всего на пятьсот лет.
Николай Юрьевич (пристально глядя на девушку). А звезда Вифлеемская.
Снежана. Даа. Так горела, так горела. А сейчас новые технологии. Три удара об землю и…
Николай Юрьевич (с тоской). прожектор… Горе то какое в семье. Ведь юная совсем. (и уверенно кашляет в кулак) Значит, так, Снежана Александровна. Я сейчас кое-куда позвоню и…
Снежана. А не надо звонить.
Николай Юрьевич. Надо, девонька. Надо, внучень… (смолкнув, пораженно замирает).
Снежана. Вот и славно! Значит, не сильно ты с печи затылком вчера приложился, когда про ступеньки забыл. Память возвращается.
Николай Юрьевич. Я не-е… Да что здесь происходит?
Снежана. Ёлки-моталки! Возвращайся же! И заканчивай со своим хождением в народ! Это благородно, конечно. В свободное время ловить преступников, но, дедушка, а как же люди хорошие? А как же праздник?
Николай Юрьевич (подскочив из-за стола). Шмутьины протоколы! Да сколько можно ерунду эту нести?!
Снежана (решительно поднявшись, направляется к посоху). Значит, средств для воссоздания памяти твоей больше нет (оборачивается к Николаю Юрьевичу и прицельно прищуривается, глядя на него) Прости меня, дедушка. Тебе будет больно.
Набалдашник посоха наливается голубым мерцающим светом.
Николай Юрьевич (на выдохе). Ма-ма…
За стеной хор сослуживцев Деда Мороза самозабвенно исполняет последние строки из песни: «С новой жизнью, с новым счастьем!»
ЗАНАВЕС
Действующие лица:
Николай Юрьевич Шумов, 59 лет, старший следователь МВД.
Снежана, юная девица без подробностей.
Константин, 26 лет, помощник дежурного по части.
Хор поющих сослуживцев в неопределенном количестве за стеной.
Волшебный посох без возраста и ПМЖ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Служебный кабинет со стандартным набором мебели и обшарпанным фикусом на окне. Растение символически украшено одиноким ёлочным шариком. Из-за тонкой стены под аккомпанемент баяна отчетливо слышится репетиция хора, нестройно, но целеустремленно исполняющего юбилейную песню на мотив композиции из «Карнавальной ночи». За собственным столом в глубокой задумчивости сидит Николай Юрьевич Шумов. Осторожно со скрипом открывается дверь. В ее проеме замирает Константин.
Николай Юрьевич (недовольно прищурившись). Ну, что еще?
Константин. Там это, девушка пришла. С заявлением о пропаже.
Николай Юрьевич. А я здесь причем?
Константин. А из нашей конторы только вы сейчас в состоянии это заявление принять, потому что… (в это время из-за стены особенно громко раздается: «В пятьдесят решают люди иногда, что для счастья – это самые года!» Николай Юрьевич в ответ морщится как от мигрени, Константин настороженно косится на стену) Поют все. Ага. Репетируют.
Николай Юрьевич. Шмупитируют. Шмутин юбилей у шмутиного начальства.
Константин (удивленно). А чего теперь то? С чего вы вообще сегодня на работу пришли? Ведь обычно в этих числах всегда в отпуске были.
Николай Юрьевич (разведя скрещенные на груди руки) А кто б знал!
Константин. Даже так?
Николай Юрьевич (ворчливо). Деменция не иначе… Шучу! А, ну ладно… Веди ее, эту с пропажей. Будем разбираться.
КАРТИНА ВТОРАЯ
В кабинет в сопровождении Константина уверенно входит Снежана. В руке у девушки высокий деревянный посох с резным набалдашником.
Снежана (торжественно громко, на ходу). Здоровья и счастья этому дому! (приставляет посох к стене и без приглашения присаживается на стул для посетителей).
Николай Юрьевич (скептически). И вашему тоже, э-э-э…
Константин (подскочив к Николаю Юрьевичу, кладет ему на стол заявление) Вот! Гражданка… (оба утыкаются взглядами в бумажку) А, как вас, простите, зовут? Вы ж тут не написали. Хотя писали.
Снежана. Снежана! Александровна! И у меня пропал дедушка! Дома. Прямо с печи.
Николай Юрьевич (вновь скрестив на груди руки). Да? И с чем готовили?
Снежана (непонимающе). Что?
Николай Юрьевич. Дедушку. Если он прямо из печи у вас…
Константин (хмыкая). Усвистал!
За стеной с новой силой вжаривает баян: «Мы Вам песенку споем про пятьдесят! Пусть про эту песню долго говорят!» Николай Юрьевич морщится, прикладывая к затылку ладонь, и косится на кивающего в такт музыке Константина.
Николай Юрьевич. Шмутьина зараза… Выйди, Константин. (парень недоуменно открывает рот) Вскипяти нам со Снежаной Александровной чаю.
Константин (разворачиваясь, вздыхает). Будет сделано.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Снежана все так же сидит на стуле. Николай Юрьевич искоса разглядывает приставленный к стене посох.
Снежана. Так вы дедушку моего искать собираетесь? Он ведь единственный у меня. И очень необходимый.
Николай Юрьевич. И вот эта вот путеводная звезда – всё, что осталось от вашего деда?
Снежана. Нет! Со звездой, то был раньше. Он звезду на спор к своему посоху прикреплял и срок уже вышел.
Николай Юрьевич (нахмурив лоб). Звезду на спор?
Снежана (радостно кивая). Ага! Волхвы тот ушлый спор ему проиграли. Но, уговор был всего на пятьсот лет.
Николай Юрьевич (пристально глядя на девушку). А звезда Вифлеемская.
Снежана. Даа. Так горела, так горела. А сейчас новые технологии. Три удара об землю и…
Николай Юрьевич (с тоской). прожектор… Горе то какое в семье. Ведь юная совсем. (и уверенно кашляет в кулак) Значит, так, Снежана Александровна. Я сейчас кое-куда позвоню и…
Снежана. А не надо звонить.
Николай Юрьевич. Надо, девонька. Надо, внучень… (смолкнув, пораженно замирает).
Снежана. Вот и славно! Значит, не сильно ты с печи затылком вчера приложился, когда про ступеньки забыл. Память возвращается.
Николай Юрьевич. Я не-е… Да что здесь происходит?
Снежана. Ёлки-моталки! Возвращайся же! И заканчивай со своим хождением в народ! Это благородно, конечно. В свободное время ловить преступников, но, дедушка, а как же люди хорошие? А как же праздник?
Николай Юрьевич (подскочив из-за стола). Шмутьины протоколы! Да сколько можно ерунду эту нести?!
Снежана (решительно поднявшись, направляется к посоху). Значит, средств для воссоздания памяти твоей больше нет (оборачивается к Николаю Юрьевичу и прицельно прищуривается, глядя на него) Прости меня, дедушка. Тебе будет больно.
Набалдашник посоха наливается голубым мерцающим светом.
Николай Юрьевич (на выдохе). Ма-ма…
За стеной хор сослуживцев Деда Мороза самозабвенно исполняет последние строки из песни: «С новой жизнью, с новым счастьем!»
ЗАНАВЕС
