истерики, ругаться, а потом не давала возможности видеть сына. Я очень хорошо тогда понял то, что если я разойдусь с Марьяной, она не даст мне видеть сына совсем. По этой причине развод у нас с ней не состоялся, но после всех ссор, попыток развестись, я сказал Марьяне, что, несмотря на брак, у меня будет моя личная жизнь. Я встретил Наталью, она знала, что я женат. Наталья была спокойная девушка, сдержанная. Нам было хорошо вместе. Я чувствовал себя спокойно. Она уважительно относилась ко мне, не была агрессивной и не пыталась доминировать. Таким образом, я избежал агрессии Марьяны и мог видеть сына.
Конечно, я понимал, что жена таит на меня скрытую обиду, но и был рад, что она не может меня отчитывать и контролировать. К тому же, мне не очень нравилось то, что все мои деньги Марьяна раньше держала у себя, меня это не очень устраивало.
Ещё мне не нравилось, что Марьяна любила выпить. Я при ребёнке никогда не позволял себе курить, но Марьяна курила и при Саше.
Когда я возвращался с тура, из поездок, гастролей, Марьяна любила отметить. Мне это не нравилось.
Перед уходом из дома из кармана пальто Марьяны я вынимал пачку сигарет, показывал, что мне не нравится, что она курит, но Марьяна никогда всерьёз не воспринимала это».
Рам, Мехка, Гехедж, Четима:
«Жить Виктору оба родителя не давали, они ограничивали сына даже в элементарной свободе. Именно поэтому Виктор, как можно раньше, попытался жить подальше от родителей, отдельно. И хорошо видел, что как раз Марьяна могла в этом помочь ему».
Переводчик:
«Мне очень нравилась моя чёлка и длинные волосы, тем более, что я старался закрыть лицо, у меня были некоторые проблемы с кожей лица: аллергические реакции в районе скул после таких продуктов, как мясо, хлеб, алкоголь, молочные продукты. После них появлялись высыпания. Я старался есть овощи. Отец хорошо их умел готовить, что нельзя сказать о матери, она даже кашу плохо готовила, несмотря на то, что сама её очень любила. Мать делала из еды смеси. Я так не любил, как и отец. Поэтому в приготовлении еды они разделились по дням. Мать готовила супы, я их любил. У нас была дача. Дачей в основном занимались, могли выращивать урожай, - это бабушка по материнской линии и отец. Отец учил меня рыбачить, но фанатом рыбалки я никогда не был, а вот смотреть на воду очень любил.
Отец показал мне первый аккорды на гитаре, дальше уже я сам.
Мне не нравилось, когда отец пил, а пил он довольно часто. Именно поэтому у меня сформировалась привычка: последнее выливать из бокалов, чтобы утром отец не начинал пить снова. Я выливал все остатки и из бутылок.
Я всегда считал, что я и отец - мы очень разные люди. Мы толком с отцом никогда и не общались. Сейчас я вижу, что Роберт в своих интервью слишком много сказал неправды, слишком приукрасив себя. Что Роберт хороший отец - это что-то из мифа, из области фантастики. Устроенная им выставка из моих вещей мне кажется довольно унизительной. Я не давал на это разрешение.
Теперь я считаю, что имею полное право обо всём написать.
Как отец выставил мои вещи и бельё напоказ, но в моём детстве отец говорил, чтобы такого не было, нельзя выставлять всё на люди, напоказ, особенно о своей семье.
Когда я узнала о смерти Марьяны уже в этой жизни, о том, что она умерла от рака мозга, я сильно расстроилась, у меня опустились руки. Это был шок!
Некоторое время я пребывала в этом состоянии. Я понимаю очень ясно, что Марьяна сейчас одна совсем, одна на кладбище рядом со своей могилой. В моей голове: всё было из-за её болезни. Если бы я это понимал, я сделал бы тогда всё, чтобы как-то исправить, выровнять брак. После моей гибели Марьяна осталась с ребёнком на руках, совсем без денег. Я только начал раскручиваться. Нашу группу много раз «кидали», ничего не заплатив, даже те, кто обещал, многие и из них. Конечно, я пытался накопить деньги на квартиру. Но чтобы копить деньги, нужны деньги, хоть какие-то. Я стоял в очереди на квартиру. Если я сейчас не ошибаюсь, я был сорок первым в очереди, и надо было ещё копить и копить. Правильно сказано: Цой работал, работал, а до денег не дожил!
О, я помню, как примерно с 16 лет меня звали друзья, знакомые играть на гитаре в чьих-то квартирах. Мне платили на каких-то вечерах в школах, учебных заведениях. Я был не против, это была музыка».
Лофис, Рам:
«Конечно, всем мы хорошо понимаем, что Переводчику сейчас очень трудно жить с этой памятью о жизни Виктора Цоя. Трудно смириться, переключиться на жизнь настоящую. А жизнь Виктора Цоя сложить в прошлое. Многое, что оттуда, цепляет. Но главная мысль Переводчика - это сын Саша.
Конечно, в семье Собирателя Рода растёт Армонд, а также другие дети. Но Армонд рождён совсем недавно, он остановится утешением для Переводчика. Переводчик хорошо понимает и осознаёт, что это два разных ребёнка. Саша - сын Виктора, и Доминик, или Армонд, брат Переводчика. Переводчик хорошо разделяет, видит отличия, внешние черты и характер двух очень разных детей. Делает зарисовки маленького Саши и совместные со своим сыном портреты из жизни Цоя. Очень трудно Переводчику понимать то, что сын вырос без отца, что не было его рядом с Сашей. И даже несмотря на то, что Александру в этой жизни уже немало лет, что он далеко не ребёнок, Переводчик так и считает Сашу своим пока единственным сыном. По этой причине Собиратель Рода приглашает Александра в род и в семью».
Переводчик:
«Когда я узнала, что Александр не общается с дедом, меня это совсем не удивило. Кому ещё, как не мне, знать то, какой Роберт гордый, высокомерный и равнодушный с близкими и родными ему людьми.
Я понимаю, что у моего Сашки не было детства, он рос без отца и рано потерял мать. С матерью было наверняка очень трудно. А с таким дедушкой, как Роберт, и вовсе лучше не общаться.
Я хотел бы, чтобы мой Александр был в безопасности, и хотелось бы хоть чуть-чуть присутствовать в его жизни. Я хочу сказать своему сыну: «Мне очень жаль, это ещё один пример, ещё один случай когда за всё расплачиваются дети! Это так плохо, когда понимаешь, что тебя нет совсем в жизни твоего ребёнка».
Я знаю, что мой Александр уже очень взрослый, самостоятельный человек, у него своя жизнь и семья. Я понимаю, что счастья не было ни у меня, ни у Марьяны. Но если бы моему Александру что-нибудь понадобилось, неважно что, я сделаю всё для своего сына.
А ещё мне очень интересно, боится ли мой Сашка пауков. У меня всегда было особенное отношение к паукам. И когда сын был маленьким, я их ловил, показывал пауков сыну, я пытался приучить сына с детства в будущем не бояться пауков.
Я хорошо помню свою тёщу, с ней у меня были отношения намного лучше, чем с родной матерью. Я намного чаще ей звонил, лучше общался, был открытым. Мне всегда нравился этот человек, даже тогда, когда я перестал общаться с Марьяной, со своей тёщей я общался всегда. Она мне много дарила вещей, украшений».
Нокоу, Лофис:
«Для Переводчика так и остался любимым украшением галстук-боло».
Переводчик:
«У тёщи была подвеска типа шнурка, и мне казалась она очень красивым украшением, к тому же я позже узнал, что это ещё и недорого, намного дешевле цепочек. Галстук-боло я выбрал в Америке, когда ездил туда с Джоанной, она-то мне его и купила. Потому как, помню, у меня совсем не было денег. Джоанна за свои деньги возила меня в Америку. Она заплатила за всё, за мой билет. И это смешно и неудобно признавать, но она покупала мне еду. Джоанна устроила мне экскурсию по Америке. Оттуда я и приехал с галстуком-боло на шее. Я думаю, что и в этой жизни буду его носить, как украшение, мне он очень нравится до сих пор».
Рам, Мехка, Гехедж, Четима:
«Мы хотим рассказать о душе певицы и подруги Виктора Цоя Джоанны.
Мы очень хорошо знаем эту душу, Собиратель Рода в том числе. Душа Джоанны достаточно своих жизней прожила с Переводчиком, как и Джей. Душа Джоанны старается всегда выбирать в Духовном мире близкие роли с Переводчиком, быть сестрой, братом, подругой. Это помогало душе Джоанны активно, полноценно набирать опыт, не теряться. Собиратель Рода очень хорошо знают душу Джоанны. У этой души средний уровень. Галло персиково-розовое, что и делает эту душу проницательной и чувствительной. В жизни Виктора Цоя Джоанна играла роль очень верного и хорошего друга, который всегда поможет. Эта душа легко могла выбрать любую другую группу, кроме «Кино», потому как Джоанна часто помогала именно в материальном смысле, оказывала материальную помощь и поддержку. Многие души очень хорошо знают то, что, проживая жизнь вместе с Переводчиком, они и быстрее набирают опыт, понимание. Джоанна старалась не только находиться рядом, но и помогать, вносить вклад, за что мы все ей очень благодарны.
Когда душа Переводчика пошла в жизнь Виктора Цоя, в Духовном мире эта жизнь была почти без сценария, как возможность себя проявить, делать, что хочешь, как отдых. Ранняя смерть не была запланирована. Переводчик всегда хорошо проходит свои сценарии. Переводчик даже очень хорошо прошёл одну из своих жизней, ту, в которой своему очень верующему отцу, который не расставался с Библией, был совершенно противоположным, другим сыном, который не повиновался, вскрывая на кладбище могилы, был для отца «дьяволом» рано умер: в церкви, придя с отцом на воскресное собрание.
Это же жизнь Виктора Цоя была запланирована, как отдых, импровизация. В этой его жизни Переводчику предоставлялась свобода. Он не шёл для того, чтобы быть музыкантом или художником. Это жизнь была, как игра, разминка, так захотел Лайс, гид Переводчика, который его и отправил в жизнь Виктором Цоем. Понятно, что на Земле всегда есть и существуют какие-либо ограничения, которые люди ставят сами себе же. Лайс сказал: «Давай, насколько хватит фантазии, можешь развлекаться». Переводчик делал то, что хочется, поэтому у Виктора всегда были понятия: ни к чему серьёзно не относиться. Всё шло само собой, без особых каких-то усилий. Музыка была хобби, но вот развлекательный этот спектакль очень серьёзно повлиял на саму душу Переводчика».
Переводчик:
«Роберт мечтал и осуществил мечту - машину в семье хотел только он. Отец настаивал на том, чтобы у меня были права. Права я получил в двадцать семь лет, чтобы меня никто не возил, но мне и так было хорошо. Понятно, что в те времена своё авто - это было круто. Я осуществил мечту своего отца. Мне не нужна была ни его рыбалка, ни его машина, мне и так было хорошо.
Чтобы были хорошими отношения с отцом - это нереально. С этим человеком можно жить рядом, но это совсем не значит, что будут хорошие отношения. Поэтому я не удивлена, что у моего сына с Робертом нет отношений.
Я хочу обратиться к группе «Кино», ко всей этой группе. Я очень рада узнать о том, что вы все живы, ничего не потеряли и ничего не упустили. Несмотря на то, что я сейчас совсем в другом теле, я помню всё, даже до мелочей, всех и каждого, все наши с вами истории, смешные и не очень. Хочу вам напомнить ту историю, которую знает только группа. Помните, когда Густав с правой стороны сильно разорвал штанину, зацепившись за угол, разорвал прямо по шву. Мы смеялись над тем, как он зашил её. Это было криво, неказисто, все нитки торчали. Густав торопился, когда зашивал. К нам должны были прийти, мы ждали, я не помню, кого. Но мы были должны рассказать о своём коллективе. Мы собрались снять видео, но тогда его так и не сняли. Я помню, как рассказывал этим людям о нашей группе, пытался рассказать, объяснить, что мы все очень талантливы, и помимо музыки умеем ещё что-то другое. Помните, Джоанна привозила нам с вами много журналов, в которых мы рассматривали с вами картины известных художников. Глядя на эти все картины, мы тоже решили, что умеем неплохо рисовать. Но у нас получалась мазня. Далеко от чего-то хорошего. И я рассказывал этим людям то, что мы все ещё и художники, все в группе. А Густав на диване сказал: «Да, мы ещё и шьём хорошо». При этом сидел на диване и с криво зашитыми штанами. Мы все смеялись, мы знали, над чем мы смеёмся, но люди так и не поняли.
Мне очень нравился Густав, он всегда был весёлым, и любые минусы превратить мог в весёлые шутки.
А когда мы временно прибыли на Кубань, помните, как мы скупали черешню. Мы питались ею в прямом смысле слова. А когда вернулись в Питер, без черешни было трудно, мы так привыкли к ней, но покупать было дорого в Питере, и иногда мы спускали на черешню последние деньги. Это удивительно, сколько мы проехали без билетов, но я никогда не забуду тот вонючий ящик, в который в поезде меня затолкал Юрка, когда контролёры проверяли билеты. Я был уверен, что я туда не влезу. Сколько раз я проехал в багажном отделении, пару раз со мной в багажном отделении даже Марьяна ездила. Вспоминаю этих ребят: Тишку, Юрку, Гурьянова. Вся наша группа держалась на дружбе, мы не просто дружили, мы были семьёй, были друг другу братьями. Снимем какую-нибудь комнату, тесно, узко и с едой не густо, но вместе мы справлялись».
Греинд - тип души Работяга-философ, Рониас и Нит:
«Для Духовного мира обстоятельства внешней жизни почти не имеют никакого значения. И нам, и Переводчику совсем не нужны крайние обстоятельства для того, чтобы что-то делать, хотя все вы и так дошли до края. Это движение мы хотим продвинуть лишь для пользы всех душ, всего человечества, нас всех.
Мы не создаём какой-либо имидж, нам просто нравится работать с людьми. И нас всех интересует всё абсолютно то, что связано с людьми».
Греинд:
«Я подобрал это своё высказывание специально для мозга людей. Я умею в Духовном мире хорошо подстраивать под мозг информацию, для того, чтобы люди почувствовали то, что нужно делать. Мы хорошо понимаем, что людям не совсем удобно, что мы не снимаем видео, ничего не записываем, но поймите нас, пожалуйста, что мы и весь наш Род - вне программ. И в конце концов, мы ни от кого не прячемся. Но очень просим всех вас уважать наше пространство и волю Переводчика. Этот доклад готовили не только мы трое, но и те гиды, ученики которых в данный момент пребывает на кладбищах. Мы думаем, все мы очень надеемся на спасение своих детей, на то, что, благодаря всем вам, мы вместе с вами будем и сможем идти вперёд, что сможем двигаться. Мы не будем стоять на одном уровне и топтаться на одном месте. Мы очень рады тому, что нам не придётся искать контакт с публикой. Мы просто делаем то, что мы делаем. Наш альбом - помощь людям, помощь душам, это и есть результат. Мы ничего в книге не фильтруем и не обрабатываем ни для кого. Всё идёт, как идёт. Вся информация - в цельном, необработанном виде. Мы никого не копируем, мы не подражатели. Мы - те, кто мы есть. Мы - это мы. И всё. Мы не пытаемся стать официальными. Мы просто хотим того, чтобы нас считали за людей. Мы все - люди, и каждый индивидуален, и каждый совершенен. Мы хотим быть с людьми, заниматься важным делом - спасением тех, кого нужно спасти. Хотим быть с друзьями и нашей семьёй, со всеми вами. И нас совсем не волнует то, официальны мы, или нет. Мы независимы от каких-либо организаций, нам не нужны паспорта. Ведь из-за них мы уже не сможем быть индивидуальными. И делать то. что хотим. Потому как самое важное для нас, и самое главное, - это делать то.
Конечно, я понимал, что жена таит на меня скрытую обиду, но и был рад, что она не может меня отчитывать и контролировать. К тому же, мне не очень нравилось то, что все мои деньги Марьяна раньше держала у себя, меня это не очень устраивало.
Ещё мне не нравилось, что Марьяна любила выпить. Я при ребёнке никогда не позволял себе курить, но Марьяна курила и при Саше.
Когда я возвращался с тура, из поездок, гастролей, Марьяна любила отметить. Мне это не нравилось.
Перед уходом из дома из кармана пальто Марьяны я вынимал пачку сигарет, показывал, что мне не нравится, что она курит, но Марьяна никогда всерьёз не воспринимала это».
Рам, Мехка, Гехедж, Четима:
«Жить Виктору оба родителя не давали, они ограничивали сына даже в элементарной свободе. Именно поэтому Виктор, как можно раньше, попытался жить подальше от родителей, отдельно. И хорошо видел, что как раз Марьяна могла в этом помочь ему».
Переводчик:
«Мне очень нравилась моя чёлка и длинные волосы, тем более, что я старался закрыть лицо, у меня были некоторые проблемы с кожей лица: аллергические реакции в районе скул после таких продуктов, как мясо, хлеб, алкоголь, молочные продукты. После них появлялись высыпания. Я старался есть овощи. Отец хорошо их умел готовить, что нельзя сказать о матери, она даже кашу плохо готовила, несмотря на то, что сама её очень любила. Мать делала из еды смеси. Я так не любил, как и отец. Поэтому в приготовлении еды они разделились по дням. Мать готовила супы, я их любил. У нас была дача. Дачей в основном занимались, могли выращивать урожай, - это бабушка по материнской линии и отец. Отец учил меня рыбачить, но фанатом рыбалки я никогда не был, а вот смотреть на воду очень любил.
Отец показал мне первый аккорды на гитаре, дальше уже я сам.
Мне не нравилось, когда отец пил, а пил он довольно часто. Именно поэтому у меня сформировалась привычка: последнее выливать из бокалов, чтобы утром отец не начинал пить снова. Я выливал все остатки и из бутылок.
Я всегда считал, что я и отец - мы очень разные люди. Мы толком с отцом никогда и не общались. Сейчас я вижу, что Роберт в своих интервью слишком много сказал неправды, слишком приукрасив себя. Что Роберт хороший отец - это что-то из мифа, из области фантастики. Устроенная им выставка из моих вещей мне кажется довольно унизительной. Я не давал на это разрешение.
Теперь я считаю, что имею полное право обо всём написать.
Как отец выставил мои вещи и бельё напоказ, но в моём детстве отец говорил, чтобы такого не было, нельзя выставлять всё на люди, напоказ, особенно о своей семье.
Когда я узнала о смерти Марьяны уже в этой жизни, о том, что она умерла от рака мозга, я сильно расстроилась, у меня опустились руки. Это был шок!
Некоторое время я пребывала в этом состоянии. Я понимаю очень ясно, что Марьяна сейчас одна совсем, одна на кладбище рядом со своей могилой. В моей голове: всё было из-за её болезни. Если бы я это понимал, я сделал бы тогда всё, чтобы как-то исправить, выровнять брак. После моей гибели Марьяна осталась с ребёнком на руках, совсем без денег. Я только начал раскручиваться. Нашу группу много раз «кидали», ничего не заплатив, даже те, кто обещал, многие и из них. Конечно, я пытался накопить деньги на квартиру. Но чтобы копить деньги, нужны деньги, хоть какие-то. Я стоял в очереди на квартиру. Если я сейчас не ошибаюсь, я был сорок первым в очереди, и надо было ещё копить и копить. Правильно сказано: Цой работал, работал, а до денег не дожил!
О, я помню, как примерно с 16 лет меня звали друзья, знакомые играть на гитаре в чьих-то квартирах. Мне платили на каких-то вечерах в школах, учебных заведениях. Я был не против, это была музыка».
Лофис, Рам:
«Конечно, всем мы хорошо понимаем, что Переводчику сейчас очень трудно жить с этой памятью о жизни Виктора Цоя. Трудно смириться, переключиться на жизнь настоящую. А жизнь Виктора Цоя сложить в прошлое. Многое, что оттуда, цепляет. Но главная мысль Переводчика - это сын Саша.
Конечно, в семье Собирателя Рода растёт Армонд, а также другие дети. Но Армонд рождён совсем недавно, он остановится утешением для Переводчика. Переводчик хорошо понимает и осознаёт, что это два разных ребёнка. Саша - сын Виктора, и Доминик, или Армонд, брат Переводчика. Переводчик хорошо разделяет, видит отличия, внешние черты и характер двух очень разных детей. Делает зарисовки маленького Саши и совместные со своим сыном портреты из жизни Цоя. Очень трудно Переводчику понимать то, что сын вырос без отца, что не было его рядом с Сашей. И даже несмотря на то, что Александру в этой жизни уже немало лет, что он далеко не ребёнок, Переводчик так и считает Сашу своим пока единственным сыном. По этой причине Собиратель Рода приглашает Александра в род и в семью».
Переводчик:
«Когда я узнала, что Александр не общается с дедом, меня это совсем не удивило. Кому ещё, как не мне, знать то, какой Роберт гордый, высокомерный и равнодушный с близкими и родными ему людьми.
Я понимаю, что у моего Сашки не было детства, он рос без отца и рано потерял мать. С матерью было наверняка очень трудно. А с таким дедушкой, как Роберт, и вовсе лучше не общаться.
Я хотел бы, чтобы мой Александр был в безопасности, и хотелось бы хоть чуть-чуть присутствовать в его жизни. Я хочу сказать своему сыну: «Мне очень жаль, это ещё один пример, ещё один случай когда за всё расплачиваются дети! Это так плохо, когда понимаешь, что тебя нет совсем в жизни твоего ребёнка».
Я знаю, что мой Александр уже очень взрослый, самостоятельный человек, у него своя жизнь и семья. Я понимаю, что счастья не было ни у меня, ни у Марьяны. Но если бы моему Александру что-нибудь понадобилось, неважно что, я сделаю всё для своего сына.
А ещё мне очень интересно, боится ли мой Сашка пауков. У меня всегда было особенное отношение к паукам. И когда сын был маленьким, я их ловил, показывал пауков сыну, я пытался приучить сына с детства в будущем не бояться пауков.
Я хорошо помню свою тёщу, с ней у меня были отношения намного лучше, чем с родной матерью. Я намного чаще ей звонил, лучше общался, был открытым. Мне всегда нравился этот человек, даже тогда, когда я перестал общаться с Марьяной, со своей тёщей я общался всегда. Она мне много дарила вещей, украшений».
Нокоу, Лофис:
«Для Переводчика так и остался любимым украшением галстук-боло».
Переводчик:
«У тёщи была подвеска типа шнурка, и мне казалась она очень красивым украшением, к тому же я позже узнал, что это ещё и недорого, намного дешевле цепочек. Галстук-боло я выбрал в Америке, когда ездил туда с Джоанной, она-то мне его и купила. Потому как, помню, у меня совсем не было денег. Джоанна за свои деньги возила меня в Америку. Она заплатила за всё, за мой билет. И это смешно и неудобно признавать, но она покупала мне еду. Джоанна устроила мне экскурсию по Америке. Оттуда я и приехал с галстуком-боло на шее. Я думаю, что и в этой жизни буду его носить, как украшение, мне он очень нравится до сих пор».
Рам, Мехка, Гехедж, Четима:
«Мы хотим рассказать о душе певицы и подруги Виктора Цоя Джоанны.
Мы очень хорошо знаем эту душу, Собиратель Рода в том числе. Душа Джоанны достаточно своих жизней прожила с Переводчиком, как и Джей. Душа Джоанны старается всегда выбирать в Духовном мире близкие роли с Переводчиком, быть сестрой, братом, подругой. Это помогало душе Джоанны активно, полноценно набирать опыт, не теряться. Собиратель Рода очень хорошо знают душу Джоанны. У этой души средний уровень. Галло персиково-розовое, что и делает эту душу проницательной и чувствительной. В жизни Виктора Цоя Джоанна играла роль очень верного и хорошего друга, который всегда поможет. Эта душа легко могла выбрать любую другую группу, кроме «Кино», потому как Джоанна часто помогала именно в материальном смысле, оказывала материальную помощь и поддержку. Многие души очень хорошо знают то, что, проживая жизнь вместе с Переводчиком, они и быстрее набирают опыт, понимание. Джоанна старалась не только находиться рядом, но и помогать, вносить вклад, за что мы все ей очень благодарны.
Когда душа Переводчика пошла в жизнь Виктора Цоя, в Духовном мире эта жизнь была почти без сценария, как возможность себя проявить, делать, что хочешь, как отдых. Ранняя смерть не была запланирована. Переводчик всегда хорошо проходит свои сценарии. Переводчик даже очень хорошо прошёл одну из своих жизней, ту, в которой своему очень верующему отцу, который не расставался с Библией, был совершенно противоположным, другим сыном, который не повиновался, вскрывая на кладбище могилы, был для отца «дьяволом» рано умер: в церкви, придя с отцом на воскресное собрание.
Это же жизнь Виктора Цоя была запланирована, как отдых, импровизация. В этой его жизни Переводчику предоставлялась свобода. Он не шёл для того, чтобы быть музыкантом или художником. Это жизнь была, как игра, разминка, так захотел Лайс, гид Переводчика, который его и отправил в жизнь Виктором Цоем. Понятно, что на Земле всегда есть и существуют какие-либо ограничения, которые люди ставят сами себе же. Лайс сказал: «Давай, насколько хватит фантазии, можешь развлекаться». Переводчик делал то, что хочется, поэтому у Виктора всегда были понятия: ни к чему серьёзно не относиться. Всё шло само собой, без особых каких-то усилий. Музыка была хобби, но вот развлекательный этот спектакль очень серьёзно повлиял на саму душу Переводчика».
Переводчик:
«Роберт мечтал и осуществил мечту - машину в семье хотел только он. Отец настаивал на том, чтобы у меня были права. Права я получил в двадцать семь лет, чтобы меня никто не возил, но мне и так было хорошо. Понятно, что в те времена своё авто - это было круто. Я осуществил мечту своего отца. Мне не нужна была ни его рыбалка, ни его машина, мне и так было хорошо.
Чтобы были хорошими отношения с отцом - это нереально. С этим человеком можно жить рядом, но это совсем не значит, что будут хорошие отношения. Поэтому я не удивлена, что у моего сына с Робертом нет отношений.
Я хочу обратиться к группе «Кино», ко всей этой группе. Я очень рада узнать о том, что вы все живы, ничего не потеряли и ничего не упустили. Несмотря на то, что я сейчас совсем в другом теле, я помню всё, даже до мелочей, всех и каждого, все наши с вами истории, смешные и не очень. Хочу вам напомнить ту историю, которую знает только группа. Помните, когда Густав с правой стороны сильно разорвал штанину, зацепившись за угол, разорвал прямо по шву. Мы смеялись над тем, как он зашил её. Это было криво, неказисто, все нитки торчали. Густав торопился, когда зашивал. К нам должны были прийти, мы ждали, я не помню, кого. Но мы были должны рассказать о своём коллективе. Мы собрались снять видео, но тогда его так и не сняли. Я помню, как рассказывал этим людям о нашей группе, пытался рассказать, объяснить, что мы все очень талантливы, и помимо музыки умеем ещё что-то другое. Помните, Джоанна привозила нам с вами много журналов, в которых мы рассматривали с вами картины известных художников. Глядя на эти все картины, мы тоже решили, что умеем неплохо рисовать. Но у нас получалась мазня. Далеко от чего-то хорошего. И я рассказывал этим людям то, что мы все ещё и художники, все в группе. А Густав на диване сказал: «Да, мы ещё и шьём хорошо». При этом сидел на диване и с криво зашитыми штанами. Мы все смеялись, мы знали, над чем мы смеёмся, но люди так и не поняли.
Мне очень нравился Густав, он всегда был весёлым, и любые минусы превратить мог в весёлые шутки.
А когда мы временно прибыли на Кубань, помните, как мы скупали черешню. Мы питались ею в прямом смысле слова. А когда вернулись в Питер, без черешни было трудно, мы так привыкли к ней, но покупать было дорого в Питере, и иногда мы спускали на черешню последние деньги. Это удивительно, сколько мы проехали без билетов, но я никогда не забуду тот вонючий ящик, в который в поезде меня затолкал Юрка, когда контролёры проверяли билеты. Я был уверен, что я туда не влезу. Сколько раз я проехал в багажном отделении, пару раз со мной в багажном отделении даже Марьяна ездила. Вспоминаю этих ребят: Тишку, Юрку, Гурьянова. Вся наша группа держалась на дружбе, мы не просто дружили, мы были семьёй, были друг другу братьями. Снимем какую-нибудь комнату, тесно, узко и с едой не густо, но вместе мы справлялись».
Греинд - тип души Работяга-философ, Рониас и Нит:
«Для Духовного мира обстоятельства внешней жизни почти не имеют никакого значения. И нам, и Переводчику совсем не нужны крайние обстоятельства для того, чтобы что-то делать, хотя все вы и так дошли до края. Это движение мы хотим продвинуть лишь для пользы всех душ, всего человечества, нас всех.
Мы не создаём какой-либо имидж, нам просто нравится работать с людьми. И нас всех интересует всё абсолютно то, что связано с людьми».
Греинд:
«Я подобрал это своё высказывание специально для мозга людей. Я умею в Духовном мире хорошо подстраивать под мозг информацию, для того, чтобы люди почувствовали то, что нужно делать. Мы хорошо понимаем, что людям не совсем удобно, что мы не снимаем видео, ничего не записываем, но поймите нас, пожалуйста, что мы и весь наш Род - вне программ. И в конце концов, мы ни от кого не прячемся. Но очень просим всех вас уважать наше пространство и волю Переводчика. Этот доклад готовили не только мы трое, но и те гиды, ученики которых в данный момент пребывает на кладбищах. Мы думаем, все мы очень надеемся на спасение своих детей, на то, что, благодаря всем вам, мы вместе с вами будем и сможем идти вперёд, что сможем двигаться. Мы не будем стоять на одном уровне и топтаться на одном месте. Мы очень рады тому, что нам не придётся искать контакт с публикой. Мы просто делаем то, что мы делаем. Наш альбом - помощь людям, помощь душам, это и есть результат. Мы ничего в книге не фильтруем и не обрабатываем ни для кого. Всё идёт, как идёт. Вся информация - в цельном, необработанном виде. Мы никого не копируем, мы не подражатели. Мы - те, кто мы есть. Мы - это мы. И всё. Мы не пытаемся стать официальными. Мы просто хотим того, чтобы нас считали за людей. Мы все - люди, и каждый индивидуален, и каждый совершенен. Мы хотим быть с людьми, заниматься важным делом - спасением тех, кого нужно спасти. Хотим быть с друзьями и нашей семьёй, со всеми вами. И нас совсем не волнует то, официальны мы, или нет. Мы независимы от каких-либо организаций, нам не нужны паспорта. Ведь из-за них мы уже не сможем быть индивидуальными. И делать то. что хотим. Потому как самое важное для нас, и самое главное, - это делать то.
