ПРОЛОГ
— Розалинда! — разнёсся по дому раздражённый вопль свекрови. — Розалинда! Я опять не могу найти свои сердечные капли. Куда ты их засунула?
— Куда-то, — прошептала я, пытаясь очистить руки от теста. Утренние булочки в пекарне никто не отменял. «Хотела ещё дальше, но штаны свёкра помешали».
— Розалинда! — Сто двадцать килограммов вредной свекрови заполнили дверной проход. — Ну сколько можно говорить, чтобы ты не убирала капли с тумбочки?! Я их обыскалась с утра!
— А в кармане платья смотрели? — поинтересовалась я, ополаскивая руки.
— Я что, по-твоему, дура? — возмущённо уставилась на меня донна Фланенто. Её чёрные глаза прямо метали молнии, грозясь испепелить меня.
— Ну что вы?! — выдавила я из себя улыбку, хотя очень хотелось сказать: да. — Просто вы могли запамятовать. С кем не бывает?
Угораздило же старика Джо притащить её из соседней страны. Когда он увидел «непревзойдённую по красоте» — как он выражался — донну Фланенто она была лет на пятнадцать его старше и на голову выше. Возможно, свёкра поразили её размеры, и он не смог отказаться от столь крупного женского экземпляра «счастья». Кто ж не хочет дармовой силы в своем доме. Пекарня требовала рук, надо был таскать муку, месить тесто, печь булочки и хлеб. А сильная жена — бесплатная помощница. Однако он прогадал. После рождения первенца — моего ныне покойного супруга — его дражайшая половина заявила, что будет заниматься исключительно рецептами и дегустацией выпечки. Пришлось ждать, когда подрастёт сын, и срочно его женить. Вот так я и появилась в доме пекаря Джо Свейна.
— Со мной такого не бывает! — возмущённо заявила донна Фланенто и сунула руку в карман. Мгновение спустя она стояла и недоумённо взирала на пузырёк, а потом её прорвало: — Это ты его сюда засунула? Да? Розалинда, когда ты успеваешь устраивать всякие пакости? Вот был бы жив Поль, он бы тебя за это поколотил! «Это вряд ли, — подумала я, стараясь не рассмеяться в голос, — такие фокусы у него прокатывали, только пока я была молодой и всего боялась». — И вообще, что ты стоишь без дела? Ты не забыла, что сегодня едешь в город покупать приправы и пряности? И глазурь! Глазурь обязательно возьми. И зайди в лавку старого Тобоса, он нам продаёт всё со скидкой.
— Вряд ли он будет снижать цены перед Новым годом, — попробовала я вставить слово.
— А язык тебе на что? — выгнув широкую чёрную бровь, поинтересовалась свекровь, обдав меня презрением. — Поработай!
— Лавочник уже старый, донна Фланенто, вряд ли его заинтересуют ваши предложения, — буркнула я, посылая её про себя лесом. — А заболтать старого лиса перед большим праздником ещё никому не удавалось.
— Тьфу, Розалинда, ну что ты вечно перечишь? Собственно, меня не интересует твоё мнение. Вот тебе деньги и список того, что нам надо. Выкручивайся сама. И не забывай, чей хлеб ты тут ешь! Чемодан Саманта тебе уже подготовила. И не шляйся там попусту по лавкам! Купишь всё необходимое и сразу назад. Кстати, не забудь про сливочное масло, колбасу, мясо и рыбу. Там всё это значительно дешевле, чем у нас. И сразу домой. Дел невпроворот.
— Угу, — кивнула я, мечтая сбежать куда подальше из опостылевшего дома и не возвращаться.
Только вот бежать было некуда. Родители жили в глубинке, едва сводя концы с концами. Семья у нас была большая, ртов хватало и без меня. Донна Фланенто денег мне не платила, желая держать на вечной привязи бесплатного работника, так что сбережений у меня своих не было.
Я заглянула в мешочек с деньгами. Ну кто бы сомневался — ровно половина от требуемой суммы. «Значит, снова будет орать, когда приеду, что я не всё купила и мечтаю их разорить на дорогой местной колбасе».
ГЛАВА 1
Я собрала кое-какие вещи — скорее всего, придётся заночевать в городе — и, выйдя из дому, направилась к таверне «Пятак задаром». Странное название для места, где кормили приезжих вкуснейшими щами и пирогами. Здесь часто останавливались дилижансы, следующие в столицу, а потому можно было договориться и подсесть в один из них.
Лёгкий морозец щипал за щёки. В нашем маленьком городке единственным местом, где можно было работать, был старый медный рудник. Женщин туда не брали, а потому большинство сидели дома и смотрели за детьми. Молодые жители, кому позволяли средства, уезжали отсюда и не возвращались, устраивая жизнь на стороне.
Я тащила здоровый пустой чемодан, норовящий при каждом удобном случае ударить меня по ноге, и пыталась понять: почему свекровь так не любит меня? Вот и вместо саквояжа подсунула старьё, которое пора было выбросить на свалку — придётся опять перевязывать его верёвкой, чтобы не рассыпался по дороге.
— Зачем тратить деньги на другой саквояж, — высказывала донна Фланента свои мысли, забирая себе мой, — когда для покупок вполне может подойти старый чемодан? Подумаешь, немного потрёпанный, зато вместительный.
Из грустных размышлений меня выдернул мужской вопль:
— Розка, помоги!
Я повернулась и увидела на той стороне улицы старика Бастера, пытающегося сдвинуть своё видавшее виды транспортное средство с места. Но сколько он ни пыхтел, попавшая колесом в выбоину телега не двигалась. Вздохнув, я подошла к нему. Кобыла покосилась на меня тёмно-лиловым глазом и перебрала ногами, давая понять, что готова нестись вскачь, но её не пускают. Я ухватилась одной рукой за поперечину и дёрнула. Телега жалобно скрипнула, намекая, что может развалиться, колесо выскочило из западни, старая кобыла тут же дёрнула и потрусила вперёд.
— Тпру! Зараза! — закричал старый Бастер и бросился за ней. — Стоять! — Лошадь недовольно потрясла головой и остановилась. — Розка, спасибо.
— Пожалуйста, — кивнула я и направилась по своим делам.
— Эх! — восторженно проговорил сзади старик. — Не девка, а чисто конь! Раз — и всё!
— Я всё слышу, — буркнула я, не поворачиваясь.
— Это я любя, Розка! — крикнул дед Бастер. — Не обижайся. Хочешь, я кобылу твоим именем назову?
— Спасибо, дед Бастер, — вежливо отказалась я. — Мне хватает соседской козы.
— А может, тебя подвезти?
— А подвезите, — согласилась я. Всё лучше, чем тащить этот громоздкий чемодан, который был не столько тяжёлым, сколько неудобным.
— Куда собралась-то? — поинтересовался старик, когда я уселась с ним рядом, и мы покатили к таверне. — В столицу, небось?
— Ага, — кивнула я. — Перед Новым годом надо кое-что прикупить.
— А я думал, ты насовсем, раз чемодан такой прёшь.
— Да нет, — отмахнулась я. — Он пустой. Это свекровь придумала. Сказала, что так удобней пряности носить.
— Вот бы её саму заставить его таскать. Достаётся тебе, Розка, от неё? Жаль твой Поль шею свернул, — покачал головой старик, — а то бы заступился.
«А вот мне не жаль», — подумала я и ужаснулась своим мыслям. Но я и правда, как это плохо не звучало, была рада, что овдовела. Мой мужинёк не сильно-то и отличался от своей родительницы, которую во всём слушался и потакал всем её прихотям. Я даже вспомнить не могла, когда мы с ним в последний раз занимались любовью. Давно это было. Знаю, что он последнее время бегал на сеновал к соседке, но меня это не особо волновало.
— Всё хорошо, дед Бастер — улыбнулась я старику. — Всё будет хорошо.
****
Столица встретила меня пронизывающим ветром и метелью. Путь предстоял неблизкий. Лавка старого Тобоса была в другом районе. Ветер задувал за полы видавшего виды полушубка, выгоняя из-под него последнее тепло. Снег хлестал в лицо. Уже стемнело, но улицы столицы хорошо освещались. Чемодан мешался под ногами, очень хотелось размахнуться и закинуть его в сугроб. Я ужасно продрогла. И тут передо мной распахнулась дверь таверны, и в лицо пахнуло теплом и вкусными запахами.
Мои ноги сами направились к входу. Вскоре я сидела в углу за длинным столом и ждала, когда мне принесут горячий бульон и кусок пирога с картошкой. От тёплого воздуха меня разморило, и я решила, что сегодня больше на улицу не пойду.
Поев, я направилась к хозяину таверны — коренастому мужику с аккуратной бородкой и внимательными голубыми глазами. Выслушав меня, он предложил перемыть посуду и замесить на утро тесто. Ночь я провела на комоде в небольшой каморке по соседству со швабрами и вёдрами, зато в тепле.
Рано утром метель улеглась. Я вышла на улицу. Здесь царила белая сказка. Мягкий пушистый снег накрыл чистым покрывалом крыши домов и дороги, намёл сугробы. Дворники усиленно наводили лопатами порядок. Столица, одним словом. Я вдохнула полной грудью и направилась в сторону лавки старого Тобоса. Пока дорога была широкая, проблем не было. Но стоило углубиться в старую часть города, как они не заставили себя ждать. На перекрёстке пришлось остановиться. Путь перегородила телега, не разъехавшаяся с каретой на узкой мостовой. Я хотела их обойти, но у меня не получилось. От удара громоздкая телега сдвинулась к дому и полностью перекрыла нужный мне проход.
Пришлось топтаться на месте, ожидая, когда они разъедутся и освободят проезд. От нечего делать, я принялась рассматривать объявления на афишной тумбе. Среди кучи предложений о продаже вещей и предоставлении услуг взгляд неожиданно выхватил небольшой квадратный лист. В частное сыскное агентство «Зеркало истины» срочно требовался секретарь-помощник. И даже предоставлялось временное жильё.
Я замерла, не в силах отвести взгляд. «Вот оно, — шептал внутренний голос, — твой шанс. Не упусти его. Это, конечно, не полиция, но уже рядом». Почти как я хотела, мечтая сбежать из-под опеки свекрови. А там, возможно, и в Академию удастся поступить.
Я часто порывалась сбежать. Но менять пекарню свёкра на таверну или постоялый двор, чтобы снова мыть там посуду да полы до скончания века, меня не прельщало.
****
Давным-давно, когда мне было лет восемь, недалеко от нашего дома поселился старик. Жил он уединённо в небольшом ухоженном домике, утопающем в зелени. Приходящая служанка готовила ему еду, убирала и уходила. В селе поговаривали, что он бывший бандит, ушедший на покой. Именно поэтому, когда он проходил мимо нас, в моей груди делалось тревожно и сладко от окружающих его тайн.
А потом выяснилось, что никакой он не бандит, а старый преподаватель из магической Академии. Просто на старость лет решил заняться наукой в тишине и покое. Как-то раз, увидев, как я таскаю братьев пяти и шести лет подмышкой, он подозвал меня к себе.
— Камень поднять сможешь? — указал он на большой булыжник, лежащий на обочине дороги.
— Смогу, — кивнула я и шмыгнула носом.
— Покажи! — потребовал старик.
Я пожала плечами, велика невидаль, и легко подняла валун. Я тогда не думала, что делаю что-то из ряда вон выходящее, чего не могут другие.
— Тебе учиться надо, — строго произнёс старик. — Ты где живёшь?
Вечером он пришёл к нам и долго убеждал родителей, что я должна грызть гранит науки. Когда же он убрался восвояси, отец покрутил пальцем у виска, заявив, что таких умников полно, а девке главное удачно выйти замуж и нарожать детей. А слишком умные жёны никому не нужны.
Я расстроилась и проревела полночи в подушку. Знания представлялись запретным плодом, который мне не дали даже надкусить. На следующий день проходящий мимо старик кивнул, подзывая к себе.
— Приходи ко мне, когда будет время. Чем смогу, помогу. А дальше уж сама. Может когда-нибудь ты всё же поступишь в Академию.
С тех пор я стала частым гостем в его доме. Я забегала ненадолго, жадно хватала кусочками знания и убегала, чтобы ночью, тайно от родителей, выводить закорючки на листиках бумаги. Мэтр Гардан говорил, что мне надо обязательно поступить в Академию, потому что из меня может выйти прекрасный полицейский или боевик. Однако когда я в шестнадцать лет снова заикнулась, что хочу учиться, меня выдали замуж за тридцатилетнего Поля — сына пекаря Джо Свейна. И я переехала в дом мужа, который жил в другом городе.
Про мечту учиться, пришлось забыть. Теперь у меня было много дел. Я должна была месить тесто, убираться по дому, разгружать муку и масло, печь булочки и хлеб. Хорошо, что помимо меня на кухне работали ещё два повара и подсобный рабочий. Пекарня Джо Свейна разрасталась.
Дни потянулись однообразной серой чередой. Если бы у меня были дети, возможно, что-то бы изменилось. Но детей у нас не было. За пятнадцать лет брака мой статус в доме сравнялся с плинтусом. Единственное, что я не позволяла Полю, так это распускать руки. Когда он в очередной раз решил меня проучить, я закинула его на мешки с мукой. Единственной отрадой для меня стали книги, которые я украдкой брала в храмовой библиотеке и читала ночами. Любовных романов там не было, зато были прекрасные манускрипты по истории, рассказы о путешественниках.
В городке уже привыкли, что у Поля жена — «лошадь», как называли меня за глаза, и не обращали внимания на то, что я запросто таскаю мешки и бочки.
****
От воспоминаний меня отвлекло тявканье у ног.
— Здрасьте вам, — пробормотала я маленькой пушистой собачке, что крутилась возле моей юбки и норовила вцепиться в неё зубами. — Прости, дружок, но у меня для тебя ничего нет. Эй! Ты чего это! Не вздумай кусаться! — Я попробовала отогнать ногой прилипчивый чёрный комок. В ответ меня облаяли, а потом уселись рядом и уставились глазами-бусинами. — Отвали, — прошептала я. — Не видишь, мне некогда.
Я снова воззрилась на объявление, потом посмотрела на телегу с каретой, у которой отвалилось колесо. «Эти разъедутся не скоро, — промелькнуло в голове. — Я вполне успею сбегать и спросить. А вдруг…» — сердце тревожно ёкнуло в груди.
— А вы не подскажите, где здесь Тупиковый переулок? — обратилась я к проходящей мимо женщине.
— Вам надо вон туда, — махнула она вправо. — Пройдёте два перекрёстка, а на третьем повернёте налево. Следующий и будет нужный вам Тупиковый.
— Спасибо, — кивнула я и, подхватив чемодан, направилась по указанному адресу. Чёрный комок пристроился следом. — Ну что пристал? Иди давай отсюда!
Я попробовала отогнать наглеца снежком, но пёсик отскочил от него, и как ни в чём не бывало припустил за мной. Я решила сделать вид, что не замечаю его. Вдруг ему надоест, и он отвяжется.
Сыскное агентство «Зеркало истины» располагалось на первом этаже трёхэтажного дома. Невысокое припорошённое снегом крылечко, на котором отпечаталось две пары ног. Я поднялась по ступенькам. Каждый шаг отдавался таким набатом ушах, будто я шла по барабану и усиленно топала. На самой верхней ступеньке, чемодан зацепился за балясину и стукнул меня по ноге.
— Да чтоб тебя! — пнула я его.
— Эй, если он тебе не нужен, может, отдашь его мне? — заржал высокий верзила, не совсем проспавшийся после вчерашнего.
— Иди ты, знаешь куда? — прошипела раздражённая я и с удивлением узрела, как откуда ни возьмись появился чёрный комок и с громким лаем набросился на долговязого.
— Пшёл отсюда! — верзила попытался пнуть собаку.
— А ну не трожь! — закричала я, возмущённая происходящим.
Но тот не слышал. Извернувшись, он всё-таки достал пёсика носком стоптанного ботинка. Раздался обиженный скулёж.
— Ах ты, козлина! — взревела я, горя праведным гневом. Поднял руку на такого маленького! Приподняла чемодан и бросила в обидчика. Долговязый не удержался и вместе с ним улетел в сугроб. Я подошла к нему. Он смотрел на меня вытаращенными глазами. — Вот только попробуй ещё тронуть хоть одного маленького. Найду и прибью! Понял?
