После завтрака все мужчины стали наряжаться, чтобы идти к сватам.
Мы с девчонками тоже надели свои наряды, и хотя в доме старосты мы присутствовать не будем, но на улице весь посёлок соберётся – все девушки и женщины будут одеты в лучшие свои наряды. А мы чем хуже остальных?
Лизка повязала коням ленты, на телегу закрепили «солнце» тоже с лентами.
Парни все сели на лошадей, так как им к невесте нужно было подъехать именно верхом. У всех – кроме жениха – на руках были повязаны цветные платки-косынки.
Владимир сидел на коне хмурый и смотрел на меня, и я тут же зашла в дом под каким-то надуманным предлогом – не нравилось мне его поведение, очень не нравилось...
Мишутку нарядили и тоже повязали на руку ленту. Он сидел на коне впереди Ивана, и я хотела его забрать, чтобы не мешал, но названные братья его мне не отдали. Так и поехали вместе с ним к сватам.
Когда процессия двинулась к дому старосты, я вышла из дома и вместе с девочками пошла вслед за телегой, на которой находились подарки.
У дома старосты собралось уже очень много народу, и люди всё подходили и подходили.
Процессия от нас остановилась перед домом, все мужчины слезли с коней и выстроились перед крыльцом. Парни достали из телеги какой-то маленький сундучок и поставили прямо перед женихом.
На крыльцо вышел староста и ещё пятеро мужчин с ним. Впереди стояли жёны старосты, очень нарядные, одна из них держала каравай хлеба, а другая – так же на полотенце – держала глубокую миску с мёдом. Все крыльцо старосты было украшено ветками от ёлки, их ветки были перетянуты цветными лентами.
Вперёд вышел отец Владимира, поклонился и сказал:
– Мы – купцы, проезжали мимо! Нам сказали, что здесь есть хороший товар! За хороший товар мы дорого заплатим!
– Добро пожаловать, купцы! У нас достойный товар, поэтому надеемся, что оплата будет достойная! – ответил староста.
Владимир, подойдя к женщинам, отломил кусочек хлеба, макнул его в мёд и съел. Потом он поднял сундук себе на плечо и прошёл в дом.
Все мужчины, что приехали от нас, сделали с хлебом и мёдом то же самое, и пошли следом за ним.
Жители не расходились, всё ждали продолжения и переговаривались: удастся ли родственникам старосты вынести жениха на руках.
Но прошло уже больше получаса, и ничего не происходило.
Толпа стала волноваться, в ней возникали какие-то движения и разговоры...
Когда я уже стала волноваться, что пошло что-то не так, как на крыльцо друзья жениха вывели связанного Владимира и невесту, накрытую покрывалом. Владимир был хорошо обвязан лентой, как мне и говорили раньше – её сложно было разорвать.
Толпа радостно закричала, это означало, что за связанного жениха невеста свой подарок получит, а вот за вынос его родственниками из дома –уже нет.
Я и не сомневалась, что вынести не смогут – парни в свите жениха были крепкие, как на подбор, вряд ли бы они позволили затюкать жениха родственникам невесты.
На крыльце староста – отец невесты – вручил ей свой нож, и Марьяна разрезала ленты.
В этот момент Иван принёс Владимиру что-то завёрнутое в полотенце, а когда Владимир развернул его и, взяв оттуда богатое ожерелье, надел на шею невесты – вся толпа в едином порыве ахнула от восхищения.
– Крепкой семьи вам! – стали кричать люди из толпы. – Побольше детей в вашей семье! Жарких ночей!
При этом Павел и Иван разносили вдоль толпы корзины с яблоками и грушами. Все угощались, и пока не закончились фрукты в корзинах, народ не расходился, и каждый что-нибудь желал стоящим на крыльце жениху и невесте.
Павел дошёл с корзинкой и до нас с девочками, он улыбался нам, и мы взяли по яблоку из корзины. Сонька с Лизой подошли поближе и что-то прокричали жениху и невесте. Я не пошла, не хотела лишний раз показываться на глаза Владимиру, видела, что не сильно он рад этой свадьбе.
Потом жених и невеста вошли в дом. Братья что-то носили из телеги и ставили на крыльцо.
Мы не стали оставаться дальше. Да и все жители начали расходиться, кроме молодых девушек, которые глаз не спускали с Ивана и Павла, которые, проходя мимо них, что-то им говорили, и они все дружно смеялись.
– Если так дальше пойдёт, то к нам ещё одни сваты приедут, – сказала я Соньке, когда мы с ней пошли домой.
Она улыбнулась и кивнула утвердительно мне головой. Лизка осталась с девушками стоять у дома старосты.
Наконец-то мы могли спокойно вздохнуть и не готовить на всю эту толпу мужчин. Я и не думала, что так устану от готовки еды каждый день. Сватовство обычно затягивались до вечера, потому что родители и родственники обсуждали дальнейшую жизнь молодых и обговаривают приданное. Так же не быстр идёт и показ приданого невесты. Всё это сопровождается застольем.
На следующий день будет сама свадьба, тогда и мы пойдём в гости. Соседям тоже будут выносить угощения, которые наготовили родственники невесты. От нас к столу еду отвезли сегодня, и нам – на радость мне и Соньке – ничего готовить не нужно. Поэтому мы, довольные тишиной, занимались делами по дому и отдыхали от той суеты, которая в последнее время на нас свалилась.
Вечером все вернулись к нам домой. Владимира привезли на телеге, там и оставили ночевать.
Глава 34
На следующий день, проснувшись рано утром, все сели завтракать. Владимир был хмурым и мрачным. Иван и Павел пытались всех развеселить, Фёдор, помогая им, так же шутил и рассказывал новые весёлые истории.
Закончив завтракать, все пошли собираться на свадьбу.
Владимир остался сидеть за столом. Мы с Сонькой убирали со стола, когда в какой-то момент он схватил меня за руку и сказал:
– Лада, все мои слова в силе. Я буду ждать тебя, – я выдернула руку и спряталась в нашей с Никитой комнате.
Когда он ушёл, я вышла и стала мыть посуду. Сонька всё слышала, но сделала вид, что ничего не произошло, а у меня пропало желание идти не только на эту свадьбу, но и вообще куда-либо .
Мы все нарядились и пошли пешком на свадьбу, только жених ехал на коне, украшенной лентами. Мы подошли к дому старосты, вместе с нами пришли и соседи. На крыльцо к нашему приходу вышли родственники старосты, и его жёны держали хлеб и мёд. Крыльцо теперь украшали белые ленты. Видно было, что за ночь всё переделали и украсили другими лентами.
Жених поклонился отцу невесты, который перевязал его накрест полотенцем, дальше Владимир отведал хлеб и мёд. После него повторили всё то же самое мужчины, женщинам этого не полагалось, поэтому мы не стали ломать хлеб и макать его в мёд.
Первым зашёл в дом жених, за ним – отец Владимира, а затем – и отец невесты.
Мы не видели, что происходило в этот момент в доме, потому что не успели войти, но по рассказам Соньки я знала, что в этот момент жениху со свадебной песней выводят её подружки или сёстры невесту, держа над ней покрывало с четырёх сторон. Далее отец невесты завязывает им руки полотенцем, потом жених ведёт невесту к лавке, где их сажают на вышитое покрывало, которым укрывали невесту, когда выводили для будущего мужа. Потом к ним подходят гости, кланяются, отдают свои подарки и говорят слова напутствия для семейной жизни.
Мы зашли с Сонькой и Лизой последними. Никита стоял сбоку и ждал нас. Мы по очереди за всеми подошли все вместе к жениху и невесте, поклонились, и Никита отдал подарки от нас: я подарила вязаные носки, а Сонька – мешочек с травками.
Невеста не поднимала на нас глаз, а Владимир посмотрел на меня мрачно и лишь нервно дёрнул головой.
Далее мы со всеми вышли во двор и ждали, когда туда выйдут молодые. Во дворе стояла металлическая корзина с огнём, рядом стоял староста и ждал жениха и невесту.
Когда Владимир и Марьяна вышли во двор и подошли к старосте, тот развязал полотенце, и жених протянул руку невесты старосте.
Староста вынул из огня клеймо и быстрым движением приложил к руке невесты.
Марьяна очень сильно закричала и от боли стала валиться на землю. Владимир подхватил её на руки, а мать Марьяны опустила её руку в ведро с водой. Потом, когда та пришла в себя, ей перевязали руку, и жених понёс её на полянку, где были накрыты столы.
Когда они проходили мимо нас, мы обсыпали их зерном, а женщины запели свадебную песню:
Ой, на горе, горе, да на горе крутой,
Там сидела пара сизых голубей.
Они там сидели, парувалися,
Сизыми крылами обнималися.
Откуда ни взялся, да охотник лихой,
Убил, разлучил он пару голубей.
Голубя убил он, голубку узял,
Принёс он до дому и кормить начал.
Голубка не ела, да голубка не пьёт,
Всё на эту гору, всё плакать она идёт.
«Есть в меня, голубка, да семьсот голубей,
Летай, выбирай ты, какой будет твой».
«Уже я летала, уже выбирала,
Не нашла такого как утеряла.
Не такие перья, не такой пушок,
Не так он воркует, как милый дружок.
Песня была очень красивая, голоса переливались, и мелодия поднималась куда-то вверх, к небесам.
Владимир поставил Марьяну на землю, они сели за стол, да и все присутствующие стали занимать свои места, при этом женщины запели уже другую песню со словами, которых я раньше не слышала, но это очень было похоже на какую-то казацкую песню из моего мира:
Ойся, ты ойся
Ты меня не бойся
Я тебя не трону
Ты не беспокойся!
Павел и Иван подхватили эту песню и пели вместе со всеми.
Дальше это была обычная свадьба с пожеланиями и поздравлениями.
Вот только «горько» на этой свадьбе не кричали, и жених с невестой не целовались. Как-то не принято у них такого, и любви никто им не желал – только крепкой семьи, хорошего дома, детей, достатка и послушания для мужа невесте.
Хозяйки выносили соседям на улицу корзины с пирогами и фруктами, и каждый мог подойти и угоститься, говоря пожелания для молодых.
Ближе к вечеру жених с невестой поднялись со своих мест – да и мы все поднялись – а выйдя из-за стола, все присутствующие выстроились в два ряда, между которыми молодые прошли к дому старосты. Мужчины держали над головами молодожёнов натянутые полотенца, а девушки пели очень грустную песню:
Породила меня мамушка
Во несчастный день во пятницу,
Ещё клала меня мамушка
В колыбельку да качливую,
Раскачала меня мамушка
На все четыре стороны,
На одну-то на сторонушку —
На чужую, незнакомую,
На чужую на сторонушку
Ко чужому отцу-батюшке,
Ко чужой свекрови-матушке —
Да какая я несчастная!
Когда молодые ушли, все сели за стол и продолжили праздник.
А мы с Никитой забрали Мишутку – вернее, так как он уснул, это Иван носил его с собой, не отпуская – и пошли домой.
Утром жених и невеста должны были отправиться в дом жениха. Поэтому вечером все гости с нашей стороны вернулись ещё засветло и собирали свои вещи, так как утром все возвращались домой.
Глава 35
Утром Владимира я больше не увидела, да и Никиту не увидела – он пошёл помогать грузить вещи гостей.
Шкурки мои Фёдор забрал в свою телегу, сказав мне и Никите, что ждёт нас скоро в гости. Я бы очень хотела поехать с ними прямо сейчас, но вот встречаться с Владимиром мне не хотелось совсем.
* * *
Наконец наши гости разъехались, и в доме наступила тишина и покой. Всё встало на свои места, наша жизнь вернулась в своё русло – потекла размеренно и спокойно.
На улице была осень, и мы готовились к зиме. Полным ходом шла заготовка дров. Ребята, пока были у нас, немалую часть дров смогли поколоть, поэтому мы их с девочками складывали в дровяник.
Огород тоже уже весь убрали. Тыковки все были убраны подпол, да и остальные овощи – тоже.
Я с Сонькой вязала носки, и это, как оказалось, было очень выгодное предприятие. На местном рынке их охотно покупали, вернее, я их меняла на продукты. Две пары удалось даже выменять на солёное сало – на большой шмат.
Лизка больше пряла с подружкой – это была дочь Марии. Им нравилось прясть нитки. Но пряли они при помощи веретена, что сильно сказывалось на скорости работы.
Я вспомнила, что у бабушки хранилась прялка, и она мне в детстве показывала, как сделать нитки. Я нарисовала – как смогла – прялку столяру, но...
Мой чертёж не потребовался – это нехитрое приспособление было известно в этом мире с незапамятных времён. Более того – у столяра был один экземпляр на продажу, и я тут же выменяла прялку у него на те же две пары носков.
Я плохо помнила, как пользоваться этим «механизмом» – но, оказывается, в доме Марии прялка тоже была, и худо-бедно её дочь умела ею пользоваться. Показав мне азы работы, девочка быстро заставила меня вспомнить азы нехитрой деятельности, и у меня начало получаться. Потом я вместе с дочерью Марии научила Лизку, а та – Соньку.
Мария редко пользовалась своей прялкой – не было шерсти – и она разрешила принести её к нам. Дочь подруги вместе с Лизкой сидела у нас и пряла, а вязали уже мы с Сонькой. Чтобы всё было по-честному, я отдала одни уже связанные носки Марии, и та была очень довольна – разрешила пользоваться своей прялкой мне сколько потребуется.
А ещё мне пришлось рассказать Никите про то, о чём я договорилась с его дядькой Фёдором. Такая инициатива ему не понравилось – он очень долго на меня дулся за то, что я сговорилась за его спиной. Но прошло какое-то время – скорее всего всё взвесил – и он согласился мне помочь. И я очень ждала нашей поездки в город, чтобы посмотреть, что вышло от моего бизнес-плана. Понятно, что много не заработаю, но уже хоть как-то помогу Никите. И ненужно больше у него просить деньги на какие-то свои нужды.
Сонька каждый день ходила на мельницу, чтобы увидеться с Ярославом. У них дело явно шло на лад – уже был заготовлен лес на дом, и староста выделил Ярославу место под строительство. А ещё она целый день вязала носки, чтобы продать – с моего разрешения – их на рынке. Она меняла их на посуду и ткань, только на самое необходимое, чтобы хоть с чего-то начать жить своей новой семье.
Мы купили ещё пару мешков шерсти и теперь на зиму были обеспечены работой. Запасов нам на зиму хватало, поэтому на связанные мною носки я покупала Лизе приданое. Да и Никиту попросила выделить на это дело немного денег.
Мы купили даже одни валенки на зиму. Теперь, когда будет морозно, можно выйти на улицу.
Также сшили две телогреи на зиму. Мария – для образца – нам дала свою телогрею, чтобы мы могли сшить себе нечто подобное. Это была такая куртка в несколько слоёв на пуговицах. Она доходила до колена. Сверху мы взяли бракованный мех – тот, что самый дешёвый – и мехом внутрь раскроили и сшили. Ещё я сделала из тёплой ткани подкладку, а между подкладкой и основной тканью проложила войлок. Простегать всё это по общей площади телогреи не получилась – получилась очень плотная ткань – но между швов в шкурах умудрились всё это прошить, чтобы не съезжало.
Шуба была тяжёлая, прямо как какой-то богатырский доспех, но позволяла не замёрзнуть в самый лютый мороз. Таких мы сделали две штуки.
А что?
Главное – тепло, а ходить зимой далеко нам не надо!
Ещё здесь женщинам не принято было носить тёплые штаны, но одни – наплевав на все условности! – я себе всё же сшила. Буду зимой под платье надевать – кто увидит? – и не замёрзну.
