А дальше...
Мне подруга говорила, что Виктор мне изменяет, но я не верила и ругалась с ней постоянно из-за этого. Детей мы больше не смогли завести, сколько не пробовали – не получалось, только и занимались тем, что зарабатывали деньги.
Мне стало грустно от этих воспоминаний...
Интересно, если я переспала с кузнецом – это считается изменой своему мужу?
Ведь отдаться другому мужчине у меня и мысли не было!
Тем более – я была без сознания...
И где мой муж? Почему он меня не ищет?
Значит, не нужна ему, и на душе стало больно от этой мысли. Как-то пусто прошла моя прошлая жизнь...
* * *
Я услышала, как перестал стучать молоток в кузне, но вот сердце моё начало стучать ещё сильнее. Я ждала: придёт ли Никита сегодня домой или опять будет ночевать где-то. Минуты для меня превратились в часы – он не шёл...
Ком подкатил к горлу, и я решила, что этому уж я измены никогда не прощу!
Тут я услышала шаги за дверью, и сердце моё готово было вырваться из груди.
Никита открыл дверь и вошёл в дом. Посмотрел на меня, но никаких эмоций в его взгляде я не прочитала. Сел за стол и молча стал есть.
Я не могла сидеть рядом с ним. Где-то в области солнечного сплетения ныло какое-то предчувствие, и я старалась его заглушить какой-нибудь работой. Я чувствовала его взгляд на своей спине, и от этого волна мурашек пробегала по мне от пяток и до затылка.
После ужина он так же молча разделся и пошёл спать.
Я же боялась идти в кровать. Не зная, чем ещё себя занять, я уже перемыла всю посуду, вытерла её насухо так, что она скрипела, несколько раз поровняла скатерть на столе.
Но деваться было не куда, и я пошла к кровати. Я нервничала так, как будто меня ждёт первая брачная ночь. Я разделась и в ночнушке легла на край кровати.
Кровать скрипнула, и я почувствовала у себя на талии его руку. Кузнец обнял меня и пододвинул к себе. Сердце чуть не выпрыгнуло, а мурашки рванули по моему телу в поисках места, где можно спрятаться. Горячие волны от близости кузница поднимались по всему телу.
Он прижал меня к себе, зарылся в мои волосы лицом, и я задохнулась от волны счастья, накрывшей меня с головой.
Глава 11
Я затаилась и ждала...
Рука кузнеца погладила мою ногу, погладила колено и медленно начала гладить бедро. Волны ощущений разбегались по всему телу. Это было похоже на пытку, которая не кончится никогда.
Он повернул меня на спину, и я увидела его глаза. Я растворилась в этих глазах и утонула в их глубине. Он смотрел, и меня охватывала дрожь от желания покориться ему.
Я протянула руку к его затылку, зарылась в его волосах и наклонила к себе, чтобы поцеловать. А когда он ответил, то в моих глазах всё потемнело – я хотела ещё и ещё. Хотела так, как припасть к источнику воды для путника, страдающего от жажды.
Дальше мне сорвало голову...
Мозг взорвался огнями, по телу пошли горячие волны желания, и я услышала, как трещит моя ночнушка под его руками. Он гладил и целовал моё тело, а я с ума сходила от его поцелуев, я выгибалась ему навстречу и прижимала к себе его тело. Я теряла голову от прикосновений его рук и губ.
Потом он взял меня за бедро и подмял моё тело под себя. И мне нравился этот плен, его рука сжала мою кисть, он прижал ко мне ногу, и я поняла, что схожу с ума от его запаха, от его рук и хочу продолжения.
Я выгнулась навстречу и впилась в его спину ногтями. Он целовал мою шею, плечи, чем доводил меня до сумасшествия. Всё было как в тумане, я не помнила: ни где я, ни кто я...
Разум мой помутился, и дальше всё завертелось в бесконечном удовольствии и наслаждении. Тела наши сплелись в одно целое. Я принадлежала этому мужчине, а он принадлежал мне. Мне казалось, что время остановилось. Я впивалась ему в спину, прижимала его к себе, я хотела полностью в нём раствориться и слиться с ним.
Его большой палец руки гладила моё лицо и губы. Он прижимал меня всё сильнее и сильнее, пока нас не накрыла лавина удовольствия, которая перешла во взрыв эмоций и освобождение.
Я уткнулась ему в плечо, а он очень нежно целовал мою шею, лаская меня за ухом. Я боялась открыть глаза и посмотреть на него, мне почему-то было стыдно за то удовольствие, которое я сейчас получила. За ту страсть, которую я не смогла скрыть, и которая меня полностью поглотила рядом с этим мужчиной.
Тут Никита перевернулся на спину и увлёк меня за собой. Я легла к нему на грудь и закрыла глаза от умиротворения и удовольствия. Я дышала им, гладила его щёку и губы, и мне хотелось быть здесь с ним вечно, и чтобы утро не наступало. Он брал мою руку, целуя запястье и ладонь, и меня накрывала такая волна счастья, что это сложно описать...
Уснула я безмятежным сном, мне снилась маленькая девочка с карими глазами – как у Никиты – она смеялась и убегала от меня по полянке с ромашками. А я бежала за ней и пыталась её поймать...
* * *
Утром я проснулась не от грохота горшками Лизы, а от того, что кто-то целует мне спину и гладит моё бедро. Я улыбнулась и сказала:
– Ещё...
Никита тихонько зарычал, перевернул меня на спину и повторил пытку – как было этой ночью...
Когда наши объятия разомкнулись, и мы молча лежали уставшие и счастливые, мой муж взял моё лицо в руки, поцеловал мои глаза, щёки, лоб и губы, накрыл одеялом и прошептал:
– Спи, душа моя! – поднялся и ушёл.
А я, подмяв под себя одеяло, даже не заметила, как снова уснула...
Проснулась я поздно. У меня было прекрасное настроение, я готова была летать.
Я взяла чугунок с печки с горячей водой и побежала в купальню. Когда вернулась – никого из своих девочек не обнаружила, Мишутки тоже не было.
На столе, накрытая рушником, стояла остывшая каша. Видно, я очень долго спала.
Я поела кашу и пошла к Никите...
Возле кузни, на сене, накрытом покрывалом, играл Мишутка. Никита работал в кузне.
Я подошла к нему и погладила его по спине. Он обернулся ко мне, схватил меня в охапку и стал целовать. Этот плен мне нравился, и совсем не хотелось из него вырываться.
– Соскучилась? – прошептал он мне в губы.
Я махнула головой и посмотрела ему в глаза. Мне просто хотелось вот так стоять рядом с ним и смотреть, как он работает.
– Где Сонька с Лизой? – спросила я.
– Они пошли за ягодами.
– Тебе Мишутка не мешает? Я хочу стирку устроить.
– Тогда посиди с ним, я наношу тебе воды.
– Спасибо... – я хотела сказать: «Любимый», – но замялась и не поверила сама себе.
Сердце сразу испугалось, что он меня не любит, а я пока не знаю, люблю его или просто привыкаю к нему. Мне хорошо с ним, но...
Очень много – «но»….
Я села к Мишутке, погладила его по голове и поцеловала в макушку. Никита пошёл наливать воду в кадушки. Наверное, где-то в глубине души я мечтала о таком тихом семейном счастье...
Я сидела с Мишуткой, смотрела на реку, на поля за деревней и наслаждалась этим видом. Видно было, как во дворе у кого-то бегают дети, изображая коней. Кто-то телегу ремонтирует, столяр вёдра и кадушки делает...
Люди жили своей жизнью и не знали, что можно жить по-другому: бежать со стаканчиком кофе на работу, зарабатывать деньги, «стуча по клавиатуре» ...
Здесь же жизнь как бы остановилась, она текла медленно и размерено, и в этом была её прелесть и очарование...
Здесь не нужно было выглядеть лучше, респектабельнее, дороже, круче...
Здесь никому не нужны были дешёвые понты и крутые смартфоны...
Да, здесь жители тоже стремились улучшить свою жизнь, но основные блага делились примерно одинаково для каждого подворья: где-то каждый дом получал одинаковое количество мешков зерна, одинаковое количество дров и сена. Жизнь в этой деревне была в этом плане честнее и чище, чем в мире, где каждый – сам за себя, где человек человеку – волк.
Я не видела у них церкви – хотя у Никиты висит образ Богородицы над столом – и не понимала: как и во что верят эти люди. Они не вспоминают Бога, а у них Светлые и Тёмные духи. И Светлый Сад очень похож на наш Рай.
От раздумий я очнулась, когда Никита погладил меня по плечам и поцеловал в макушку.
– Всё готово, моя душа! Мишутку можешь оставить мне, я за ним пригляжу, – при этих словах он поднял Мишутку и стал его подкидывать к небу.
Ребёнок, не выпуская пальчик изо рта, улыбался ему, радовался и не спускал с него своих глаз. Никита ему подмигнул и пошёл в кузню.
Я поставила на улице на скамью большое длинное корыто и стала носить туда подогретую воду. Рядом стояло другое корыто – чтобы полоскать. Я помню, в фильмах женщины в старину полоскали бельё в реках – и здесь я видела то же самое – но я пока не решалась идти к реке для стирки.
Когда я уже заканчивала стирать, во двор вошёл староста и сказал:
– Завтра утром все собираемся на сенокос. Ты в нашей деревне – новая хозяйка, поэтому тебе и говорю, чтобы знала!
– А где собираемся?
– В поле. Увидишь утром, куда бабы пойдут – туда и вы с Лизкой и Сонькой идите.
– Хорошо, поняла.
Как только староста ушёл, вернулись мои девчонки с коробами за плечами и корзинами в руках. И оставшуюся половину дня мы перебирали ягоду, под песни Соньки и Лизки. Как же они душевно поют свои местные песни со своим говором и распевами...
Я когда-то в детстве слышала от бабушки песню на украинском языке:
Несе Галя воду,
Коромисло гнеться,
За нею Іванко,
Як барвінок, в"ється.
Галю ж моя Галю,
Дай води напиться,
Ти така хороша –
Дай хоч подивиться!
Вода у криниці,
Піди тай напийся,
Як буду в садочку –
Прийди подивися.
Я сейчас слушала своих девочек, а сама была там, возле своей бабули, и смотрела, как она плела косы из лука и чеснока и напевала эти песни. И так на душе стало тепло, и запахло хлебом и молоком из моего детства...
Потом мы рассыпали принесённые ягоды на поддоны для сушки. Вечер был тёплый и душевный, я вернулась в воспоминаниях в детство, к себе домой, и очень заскучала по родным, которых больше со мной нет...
Потом мы напекли пирогов с ягодами и заварили чай из ромашки и липы, что нам дала соседка Доня.
Я пыталась разобраться с шерстью, хотела сделать нити для вязания, ведь я очень хорошо вязала, спасибо моей бабуле, она меня замуж готовила и учила всему, что, по её мнению, может мне пригодится во взрослой жизни. Под песни мы крутили нитки и скручивали их в клубки.
Девчонкам нравилась наша работа, им интересно было: и что можно из этой верёвочки сделать, и зачем они мне нужны.
А я...
Я с нетерпением ждала ночи, я ждала Никиту!
Глава 12
Утром меня разбудила Лиза.
– Вставай, ты забыла, что нам на покос идти?
– Ах, да! – проговорила я, оглядываясь по сторонам, но кузнеца уже не было в кровати.
Я вспомнила ночь...
Ах, как сладко быть замужем!
С Виктором я не испытывала такого удовольствия, и мне почему-то стало стыдно за это.
Как я теперь вернусь к своему мужу, как я жить смогу с ним?
Сердце отозвалось болью, и я испытала горечь от мысли, что мне придётся расстаться с кузнецом...
Я вздохнула и пошла собираться на сенокос. Не понимаю, что я буду там делать, я никогда не ходила на сенокос, теоретически я понимала, что там делают и для чего, но в жизни я этим никогда не занималась.
Лизка нам раздала деревянные грабли, мне на пояс повязала в платок Мишутку, а Соньке надела короб с покрывалом и едой для нас. Там были варёные яйца, хлеб и крынка молока.
Мы пошли за женщинами в поле. Пока шли по полю, я рассматривала посадки зерновых. Они ещё были тонкие и зелёные, но, наверное, скоро появятся колоски и заколосится рожь да пшеница.
Я думала, что мне придётся косить траву на сено – этого я делать не умела и даже не представляла, как буду выкручиваться – но всё было прозаичнее: нам нужно было раструсить сено и после обеда перевернуть его для того, чтобы подсохло.
Когда мы пришли, трава была уже скошена и лежала ровными рядками, которые уходили далеко к горизонту.
Через несколько часов работы руки заболели и спину ломило, но мы не останавливались, я работала ближе к лесу, потому что мне нужно было периодически переносить Мишутку к следующему месту. Иногда я посылала Лизку – мне казалось, что уж если я устала, то Лизка – и подавно, но она не подавала виду. Стойкая девчонка!
– Лиз, а почему только женщины на поле, а мужики где? – спросила я во время небольшого перерыва.
– Лада, мы с тобой позже вышли и еле работаем, а то ты уже видела бы их спины впереди. Но скоро они уже уйдут, чтобы вечером опять косить.
– Ещё и вечером! – удивилась я вслух, а про себя подумала: «Это какая-та изощрённая пытка... Давно пора трактор в этой деревне завести, а то с такими масштабами нам не справиться. Это ж надо! На всю деревню сено запасти!».
Мне казалось, что поле и до вечера не закончится, и нам троим тут конец и придёт. Но тут я увидела, что к нам на поле идут женщины из нашей деревни – как я поняла, идут помогать нам с сеном. Я увидела там соседку Доню и ещё троих, но тех я не знала.
– Спасибо вам! – я улыбнулась Доне и остальным женщинам, когда они подошли.
– Ладно, что тут такого! Мы же видим, что вам нужна помощь! – ответила Доня за всех.
Потом мы все сидели в тени деревьев, отдыхали и обедали...
– Лада, Сонька сказала, что ты готовишь какие-то блюда интересные. Ты нас научишь? – спросила соседка.
– Конечно, Доня. Мне не жалко, тем более что все мужики любят вкусно покушать. Как говорится: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!», – и я засмеялась.
Но мои соседи и девчонки не смеялись, наоборот – смотрели на меня как-то странно.
– А зачем нам его сердце? – спросила Лиза, видимо, высказывая общее мнение. – И что это такое? Сердце?
– Ой, как всё запущено у вас! – пробормотала я и пустилась в объяснения. – Доня, вот ты любишь своего мужа?
– Любишь? Это как? – вопросом на вопрос ответила соседка, чем вогнала меня чуть ли не в ступор.
– Как тебе объяснить... – всё же не сдавалась я. – Ну... Это когда у тебя всё внутри загорается при виде мужа, и тебе хочется ему делать хорошее и приятное. Когда ты ему всё с радостью делаешь... Так-то вот...
– Не знаю... – после длительного раздумья ответила Доня. – Я всегда хочу ему приятно делать. Меня мама так воспитала, что мужу нужно делать хорошо, и он тебя не побьёт, и баловать тебя будет, и платок новый купит, и сапожки новые!
Тут я вздохнула и поняла, что деревенские женщины даже не знают, что такое любить.
– Хорошо, а баловать ему тебя нравится? – решила я зайти с другого конца.
– Ну... – протянула женщина. – Когда он стал моим мужем – вроде как меня баловал, а теперь... Нет, не балует. – загрустила Доня.
– А когда он целует тебя, твоё сердце замирает?
– Целует? Скажешь ещё... Мой муж не целует меня.
– Блин, как всё сложно! Хорошо... А ребёнка ты своего любишь? Глядя на ребёнка, сердце твоё замирает?
– Сердце – это что-то внутри? Душа? – переспросила соседка.
– Да, да. Пускай будет душа! – согласилась я хоть на такое. – Она замирает?
– Да, я его балую, и кусочки вкусные даю. И целую, пока муж не видит, а то заругает меня.
