На своем месте
На своем месте Тамара Николаевна умела не только чувствовать себя настоящей царицей, но и держаться соответственно занимаемой должности. Ей было сорок семь, но выглядела она значительно моложе, со вкусом одевалась, держала осанку и повышенное внимание уделяла своим волосам. Они были у нее всегда тщательно ухожены и блестели вне зависимости от обстоятельств. Тамара Николаевна следила за своей внешностью, водила «Хонду» и имела место на автостоянке.
Пять дней в неделю, выходя из машины, она горделиво несла себя на второй этаж престижного коммерческого вуза к двери с надписью: «Бухгалтерия», где и располагались ее владения. Здесь она была полноправной начальницей.
В отделе Тамары Николаевны всегда царил идеальный порядок. На столах – ничего лишнего, вдоль стен – картотеки и стеллажи с аккуратно расставленными папками. Хранению документации начальница уделяла особое внимание и нередко хвасталась, что может найти любую бумагу чуть ли не с закрытыми глазами. Подобный стиль организации рабочего пространства значительно экономил ей силы и время.
Тамара Николаевна имела одну уникальную особенность. Она умела справляться с объемными задачами в кротчайшие сроки, при этом не оставляя без внимания даже самые незначительные аспекты работы. Начальство ценило и уважало ее труд, выписывая ей раз в три месяца большие премии. Премии выплачивались в конвертике – мимо кассы.
В университет, где работала Тамара Николаевна, было не так-то легко устроиться. Каждый новый сотрудник проходил своеобразный «естественный отбор», о чем начальница лично заботилась, устраивая новичкам тесты на стрессоустойчивость.
– Если человек неряшливо составляет документы, то он и во всём остальном такой же неряшливый. Работник из него никакой! – повторяла она своим подчинённым. Им тоже нередко доставалось от Тамары Николаевны, особенно старательной Ирочке.
У Ирочки была одна пагубная страсть – любовь к вязанию. Нередко она поздно ложилась спать, засиживалась за вязанием очередной кофточки, о чём с наивным простодушием рассказывала потом своим коллегам. Невыспавшаяся и рассеянная, она порой допускала небрежность в оформлении документов. Этого Тамара Николаевна простить никак не могла. Будучи сама очень аккуратным человеком, она требовала такого же отношения к своей работе и от других.
«Вязать бы сначала научилась! Сразу видно дилетантскую работу: юбка вытянута, на кофте полотно косит, а этот узор – вообще абсолютная безвкусица», – думала Тамара Николаевна, оценивая очередной Ирочкин «шедевр».
– Ирина Александровна, у вас опять опечатки в приказах! Запомните же вы наконец, что у Сусловой с кафедры экономики отчество Владиславиевна, а не Владиславовна! Вам память тренировать нужно, а не петельки считать!
Ирочку трясло от негодования, но спорить с Тамарой Николаевной она не решалась.
– Как она не понимает: работы выше крыши, физически невозможно за всем уследить! – жаловалась Ирочка коллегам.
– Да она и не хочет ничего понимать, потому что тварь конченная!
– Она просто завидует! У вас жизнь кипит, любимое занятие есть, а у неё большую часть жизни работа отнимает. Вот она и отыгрывается!
Как бы сотрудники ни возмущались, на незыблемом положении Тамары Николаевны это никак не сказывалось. На все жалобы в адрес начальницы ректор неизменно отвечал:
– Да, я знаю. Характер у Тамары Николаевны, конечно, сложный, но зато она человек ответственный, трудолюбивый, за дело берется основательно. В работе – комар носа не подточит.
К трудолюбивой Тамаре Николаевне всегда выстраивалась длинная очередь, заходить можно было только по одному. Начальница была женщиной принципиальной и ни для кого не делала исключений. На каждого вошедшего она выделяла в среднем пять-шесть минут и крайне негодовала, когда кто-нибудь осмеливался задать ей вопросы.
– Тамара Николаевна, как эту форму заполнять? Где образец взять можно?
– Почему вы меня об этом спрашиваете? Заполнение подобных документов – ваша обязанность!
– Но я всего первый год работаю…
– Тем более, уже год проработали. Пора в таких вещах начать разбираться! Идите заполняйте. Пока не заполните, как положено, документы не приму!
– Ну, матушка! Ну, голубушка! Не корысти ради, а по поручению пославшей меня к вам заведующей…
– Никакая я вам не матушка! Следите за своим языком! Вам в цирке работать, а не в университете преподавать!
Не то чтобы Тамаре Николаевне было так уж трудно ответить, просто ее раздражало, когда ей задавали глупые вопросы. Ее всегда удивляло, почему люди не понимают элементарных вещей, в которых она чувствовала себя как рыба в воде.
Иногда у неё случались подобные стычки и с домашними.
– Мам, ты во сколько домой приедешь? – спрашивала порой её дочь Наташа.
– Откуда же я знаю? Да может быть, я завтра сдохну на работе! – злилась Тамара Николаевна.
– У тебя спросить ничего нельзя!
– А зачем меня вообще спрашивать?! Я же говорила, что завтра у меня собрание трудового коллектива. Откуда же я знаю, во сколько освобожусь? Будет день – будет пища!
Не считая подобных стычек, в целом отношения в её семье складывались неплохо. Ее муж, Яков Семенович, был преуспевающим бизнесменом. Он занимался облицовкой зданий гранитом, постоянно принимал новые заказы и успешно с ними справлялся, так что деньги в семье водились. Глубоких чувств Тамара Николаевна, правда, к нему не испытывала, но и не сильно расстраивалась по этому поводу.
Рассказывая о жизни с Яковом Семеновичем своей старинной подруге Соне, она нередко повторяла: «Любовь – любовью. Всё это быстро проходит, а кушать всегда хочется». В ответ на это Соня неизменно молчала. Тамаре Николаевне подобное молчание не нравилось, в эти моменты она чувствовала себя так, будто уличена в лукавстве.
На самом же деле Соня просто знала, что до свадьбы с Яковом Семёновичем Тамара Николаевна долгое время встречалась с другим мужчиной, и деликатно держала язык за зубами.
История же была следующей. Звали его Андреем, учились они в одной параллели и встречаться начали еще со старших классов. После школы поступили в один и тот же университет, только на разные специальности. Он – на строительство, она – на документоведение. По окончании пятого курса их распределили: для Андрея нашли работу в родном провинциальном захолустье, а Тамару Николаевну направили в другой город на новое промышленное предприятие в качестве делопроизводителя.
По прибытии она сразу получила небольшую комнатенку в общежитии. Андрей к ней перебраться никак не мог: на руках у него была больная нетрудоспособная мать и младший брат. Его отец скончался, когда Андрей ещё учился на первом курсе. Бросить семью парень никак не мог. Поэтому они решили, что спустя два года Тамара сама вернётся в родной город, а пока довольствовались тем, что исправно ездили друг к другу в отпуск и по большим праздникам.
Однако чем дольше Тамара находилась на новом месте, тем меньше ей хотелось назад. Не то чтобы она разлюбила Андрея и не хотела возвращаться именно к нему, просто жизнь в большом городе, работа на крупном предприятии и новые знакомства полностью захватили её воображение.
Она по-прежнему писала ему длинные письма с обещаниями скорого воссоединения, однако подспудно знала, что, если бы не её бытовая неустроенность в чужом городе, она бы вообще перестала давать эти обещания.
И вот однажды она перестала писать. Тамара Николаевна не знала, как прореагировал на это Андрей, она с ним больше никогда не виделась. Возможно, он что-то ей писал, возможно, приезжал по старому адресу, но она там больше не жила. Встретив Якова Семёновича, она поспешно переехала к нему, решив разом и квартирный вопрос, и все свои бытовые неурядицы – ее будущий муж уже тогда был человеком состоятельным.
Через год они с Яковом Семёновичем сыграли свадьбу. После закрытия в начале девяностых предприятия, на котором трудилась Тамара Николаевна, она устроилась в вуз, где и работала по настоящее время. На свой брак с Яковом Семёновичем она смотрела как на своеобразный трамплин и почти никогда не сожалела о своём поступке.
Исключение составляли лишь те случаи, когда они с мужем были в затяжной ссоре. В такие моменты Тамару Николаевну посещали крамольные мысли: а как бы сложилась её жизнь, если бы она тогда вернулась в родной город? Но она гнала их от себя прочь, расценивая подобные фантазии как моменты слабости. К счастью для Тамары Николаевны, её муж был человеком покладистым и почти во всём пытался угодить жене, так что ссоры между ними случались редко.
Однако с пятнадцатилетней дочерью Наташей отношения Тамары Николаевны складывались менее гладко. С одной стороны, Наташа хорошо училась и росла способным ребёнком, чем Тамара Николаевна очень гордилась. Но с другой – имела крайне строптивый несговорчивый характер и часто пыталась действовать наперекор матери.
Ситуация усугубилась к концу девятого класса, когда наступило время думать о выборе будущей специальности. Тамара Николаевна возлагала большие надежды на будущее дочери, пророча ей экономический факультет, и крайне разозлилась, когда Наташа заявила о своём желании пойти в гуманитарный класс, потому что планировала по окончании школы поступить на вокальное отделение в музыкальный колледж.
– Наша Наташа, похоже, совсем умом тронулась! Кем она устроится после колледжа? С таким образованием только по кабакам петь! Что мы соседям скажем? Что у нас дочь – кабацкая певичка?! – возмущалась Тамара Николаевна.
– Да не кипятись ты так! Еще два года до окончания школы. Ты вот тоже рассказывала, что после школы хотела сначала в техникум пойти учиться – кофточки вязать, – пытался успокоить ее муж.
– Я, слава богу, вовремя передумала! А то бы стояла сейчас в своём Мухосранске за вязальной машиной!
– И Наташа передумает.
– Наташа передумает?! Да ты ее плохо знаешь! У нее вполне хватит дури в колледж пойти!
Впрочем, после подобных выпадов в адрес дочери Тамара Николаевна быстро успокаивалась, вновь возвращаясь к мыслям о своей работе. Нужно было готовить годовой отчет – подходил конец весеннего семестра…
В то утро она, как обычно, приехала на работу ровно к восьми и буквально с порога услышала обескураживающую новость.
– Тамара Николаевна, вчера нашего ректора на взятках поймали. Похоже, дело серьёзное. Снимут наверняка.
Тамара Николаевна не могла отнестись к этой новости равнодушно, прекрасно понимая, что она может лишиться не только могущественного покровителя, но и регулярных денежных поощрений: с новым руководством нужно было ещё подружиться.
В последующие несколько недель Тамара Николаевна свыкалась с мыслью о предстоящих материальных лишениях и внутренне уже почти подготовила себя к подобному положению дел, как вдруг события приняли совершенно неожиданный поворот.
Премии, выдаваемые ей ректором, не были тайной от коллектива и вызвали много вопросов у следствия. Хотя сама Тамара Николаевна не была замешана ни в каких грязных делах, ей необходимо было это ещё доказать: её начальство себя полностью дискредитировало.
Теперь вместо регулярных денежных поощрений она стала получать регулярные повестки на допросы, и, к огорчению Тамары Николаевны, не только в качестве свидетеля.
Держалась она, однако, с достоинством, успокаивая себя мыслью, что трясут её только для проформы, ведь в подобном положении оказалась не только она одна: в этом деле допрашивали многих.
Спустя год утомительных судебных разбирательств ректора всё-таки посадили, а некоторых сотрудников из числа администрации вуза обвинили в коррупции. Тамаре Николаевне в этом отношении повезло больше: против нее улик не нашлось.
Однако новый ректор оказался человеком крайне щепетильным и предложил начальнице написать заявление об уходе по собственному желанию.
Для Тамары Николаевны это стало настоящим ударом. Она дорожила своей работой и, лишившись места, чуть было не впала в депрессию. Однако спустя некоторое время взяла себя в руки и начала действовать.
Сначала бывшая начальница встала на биржу труда, а потом и самостоятельно начала поиск подходящих вакансий в Интернете. Но здесь её ждало разочарование: вакансии, конечно, были, но только на должность обычного бухгалтера и за копеечную зарплату.
– Это же надо так издеваться над людьми! – возмущалась Тамара Николаевна, нервно куря сигарету. – Да я на бензин для своей «Хонды» больше потрачу, чем там денег заработаю. Во имя чего мне горбатиться?
– Не переживай ты так! Не бедствуем же, – утешал её муж. – Главное, что следствие закончилось и тебя больше никто не трогает.
Однако это мало успокаивало Тамару Николаевну. С каждого очередного собеседования она приходила всё более и более расстроенная. Везде ей предлагали одно и то же: непрестижную должность, большой объём работы и мизерную зарплату.
Длилась эта канитель целых шесть месяцев.
Бывшая начальница, казалось, уже совсем отчаялась, как тут на помощь пришел давний знакомый семьи – Олег Иванович. Как-то муж Тамары Николаевны помог ему с ремонтом помещения, когда Олег Иванович открыл частную клинику. Теперь пришло время Олегу Ивановичу протянуть руку помощи.
Он определил Тамару Николаевну рядовым бухгалтером в свою клинику, где работал главным врачом. Должность, конечно, была не ахти какая, но зарплата более или менее приемлемая, кроме того, присутствовала возможность карьерного роста, что было немаловажно.
Поначалу всё складывалось неплохо. Тамара Николаевна хорошо знала свою работу, выдержала испытательный срок, даже оптимизировала работу, внеся в неё несколько новшеств. Конечно, это было не её прежнее царство, где она чувствовала себя полноправной хозяйкой, но из всего предложенного ей за последнее время – это была более или менее сносная работа.
Однако вскоре она почувствовала неприязненное отношение к себе своей начальницы – Жанны Михайловны. Тамара Николаевна недоумевала, вроде бы с работой она справлялась, документацию вела правильно, оформление приема и увольнения работников обеспечивала своевременно, но Жанна Михайловна всегда находила к чему придраться. Казалось, что та цепляется к каждой мелочи: то документы не там лежат, то опечатка в них небольшая допущена, то нужная справка кому-то не выдана.
– Тамара Николаевна, тренируйте память! У вас опять опечатка в документах. У офтальмолога фамилия – Гудко?, а не Мудко?!
Подобные придирки раздражали бывшую начальницу и, приходя домой, она нередко жаловалась мужу.
– Нет, я всё, конечно, понимаю, но работы выше крыши, физически невозможно за всем уследить!
Следуя своей старой привычке не давать себя в обиду, Тамара Николаевна порой резко отвечала на замечания Жанны Михайловны, раззадоривая ту ещё больше. Вскоре между женщинами стали происходить настоящие словесные баталии.
– Любезная Тамара Николаевна, не отправится ли вам в недалёкое эротическое путешествие?
– Жанна Михайловна, помилуйте! Да я в нём чаще бываю, чем вы на свежем воздухе!
– Не прекращайте говорить, Тамара Николаевна, может, так и доберётесь до умных фраз. Вам, наверное, очень трудно любить природу, учитывая, как она поступила с вами!
– У вас всегда такая бедная фантазия, Жанна Михайловна или сегодня просто неудачный день? Может, хамство – это всё-таки не ваше?
На своем месте Тамара Николаевна умела не только чувствовать себя настоящей царицей, но и держаться соответственно занимаемой должности. Ей было сорок семь, но выглядела она значительно моложе, со вкусом одевалась, держала осанку и повышенное внимание уделяла своим волосам. Они были у нее всегда тщательно ухожены и блестели вне зависимости от обстоятельств. Тамара Николаевна следила за своей внешностью, водила «Хонду» и имела место на автостоянке.
Пять дней в неделю, выходя из машины, она горделиво несла себя на второй этаж престижного коммерческого вуза к двери с надписью: «Бухгалтерия», где и располагались ее владения. Здесь она была полноправной начальницей.
В отделе Тамары Николаевны всегда царил идеальный порядок. На столах – ничего лишнего, вдоль стен – картотеки и стеллажи с аккуратно расставленными папками. Хранению документации начальница уделяла особое внимание и нередко хвасталась, что может найти любую бумагу чуть ли не с закрытыми глазами. Подобный стиль организации рабочего пространства значительно экономил ей силы и время.
Тамара Николаевна имела одну уникальную особенность. Она умела справляться с объемными задачами в кротчайшие сроки, при этом не оставляя без внимания даже самые незначительные аспекты работы. Начальство ценило и уважало ее труд, выписывая ей раз в три месяца большие премии. Премии выплачивались в конвертике – мимо кассы.
В университет, где работала Тамара Николаевна, было не так-то легко устроиться. Каждый новый сотрудник проходил своеобразный «естественный отбор», о чем начальница лично заботилась, устраивая новичкам тесты на стрессоустойчивость.
– Если человек неряшливо составляет документы, то он и во всём остальном такой же неряшливый. Работник из него никакой! – повторяла она своим подчинённым. Им тоже нередко доставалось от Тамары Николаевны, особенно старательной Ирочке.
У Ирочки была одна пагубная страсть – любовь к вязанию. Нередко она поздно ложилась спать, засиживалась за вязанием очередной кофточки, о чём с наивным простодушием рассказывала потом своим коллегам. Невыспавшаяся и рассеянная, она порой допускала небрежность в оформлении документов. Этого Тамара Николаевна простить никак не могла. Будучи сама очень аккуратным человеком, она требовала такого же отношения к своей работе и от других.
«Вязать бы сначала научилась! Сразу видно дилетантскую работу: юбка вытянута, на кофте полотно косит, а этот узор – вообще абсолютная безвкусица», – думала Тамара Николаевна, оценивая очередной Ирочкин «шедевр».
– Ирина Александровна, у вас опять опечатки в приказах! Запомните же вы наконец, что у Сусловой с кафедры экономики отчество Владиславиевна, а не Владиславовна! Вам память тренировать нужно, а не петельки считать!
Ирочку трясло от негодования, но спорить с Тамарой Николаевной она не решалась.
– Как она не понимает: работы выше крыши, физически невозможно за всем уследить! – жаловалась Ирочка коллегам.
– Да она и не хочет ничего понимать, потому что тварь конченная!
– Она просто завидует! У вас жизнь кипит, любимое занятие есть, а у неё большую часть жизни работа отнимает. Вот она и отыгрывается!
Как бы сотрудники ни возмущались, на незыблемом положении Тамары Николаевны это никак не сказывалось. На все жалобы в адрес начальницы ректор неизменно отвечал:
– Да, я знаю. Характер у Тамары Николаевны, конечно, сложный, но зато она человек ответственный, трудолюбивый, за дело берется основательно. В работе – комар носа не подточит.
К трудолюбивой Тамаре Николаевне всегда выстраивалась длинная очередь, заходить можно было только по одному. Начальница была женщиной принципиальной и ни для кого не делала исключений. На каждого вошедшего она выделяла в среднем пять-шесть минут и крайне негодовала, когда кто-нибудь осмеливался задать ей вопросы.
– Тамара Николаевна, как эту форму заполнять? Где образец взять можно?
– Почему вы меня об этом спрашиваете? Заполнение подобных документов – ваша обязанность!
– Но я всего первый год работаю…
– Тем более, уже год проработали. Пора в таких вещах начать разбираться! Идите заполняйте. Пока не заполните, как положено, документы не приму!
– Ну, матушка! Ну, голубушка! Не корысти ради, а по поручению пославшей меня к вам заведующей…
– Никакая я вам не матушка! Следите за своим языком! Вам в цирке работать, а не в университете преподавать!
Не то чтобы Тамаре Николаевне было так уж трудно ответить, просто ее раздражало, когда ей задавали глупые вопросы. Ее всегда удивляло, почему люди не понимают элементарных вещей, в которых она чувствовала себя как рыба в воде.
Иногда у неё случались подобные стычки и с домашними.
– Мам, ты во сколько домой приедешь? – спрашивала порой её дочь Наташа.
– Откуда же я знаю? Да может быть, я завтра сдохну на работе! – злилась Тамара Николаевна.
– У тебя спросить ничего нельзя!
– А зачем меня вообще спрашивать?! Я же говорила, что завтра у меня собрание трудового коллектива. Откуда же я знаю, во сколько освобожусь? Будет день – будет пища!
Не считая подобных стычек, в целом отношения в её семье складывались неплохо. Ее муж, Яков Семенович, был преуспевающим бизнесменом. Он занимался облицовкой зданий гранитом, постоянно принимал новые заказы и успешно с ними справлялся, так что деньги в семье водились. Глубоких чувств Тамара Николаевна, правда, к нему не испытывала, но и не сильно расстраивалась по этому поводу.
Рассказывая о жизни с Яковом Семеновичем своей старинной подруге Соне, она нередко повторяла: «Любовь – любовью. Всё это быстро проходит, а кушать всегда хочется». В ответ на это Соня неизменно молчала. Тамаре Николаевне подобное молчание не нравилось, в эти моменты она чувствовала себя так, будто уличена в лукавстве.
На самом же деле Соня просто знала, что до свадьбы с Яковом Семёновичем Тамара Николаевна долгое время встречалась с другим мужчиной, и деликатно держала язык за зубами.
История же была следующей. Звали его Андреем, учились они в одной параллели и встречаться начали еще со старших классов. После школы поступили в один и тот же университет, только на разные специальности. Он – на строительство, она – на документоведение. По окончании пятого курса их распределили: для Андрея нашли работу в родном провинциальном захолустье, а Тамару Николаевну направили в другой город на новое промышленное предприятие в качестве делопроизводителя.
По прибытии она сразу получила небольшую комнатенку в общежитии. Андрей к ней перебраться никак не мог: на руках у него была больная нетрудоспособная мать и младший брат. Его отец скончался, когда Андрей ещё учился на первом курсе. Бросить семью парень никак не мог. Поэтому они решили, что спустя два года Тамара сама вернётся в родной город, а пока довольствовались тем, что исправно ездили друг к другу в отпуск и по большим праздникам.
Однако чем дольше Тамара находилась на новом месте, тем меньше ей хотелось назад. Не то чтобы она разлюбила Андрея и не хотела возвращаться именно к нему, просто жизнь в большом городе, работа на крупном предприятии и новые знакомства полностью захватили её воображение.
Она по-прежнему писала ему длинные письма с обещаниями скорого воссоединения, однако подспудно знала, что, если бы не её бытовая неустроенность в чужом городе, она бы вообще перестала давать эти обещания.
И вот однажды она перестала писать. Тамара Николаевна не знала, как прореагировал на это Андрей, она с ним больше никогда не виделась. Возможно, он что-то ей писал, возможно, приезжал по старому адресу, но она там больше не жила. Встретив Якова Семёновича, она поспешно переехала к нему, решив разом и квартирный вопрос, и все свои бытовые неурядицы – ее будущий муж уже тогда был человеком состоятельным.
Через год они с Яковом Семёновичем сыграли свадьбу. После закрытия в начале девяностых предприятия, на котором трудилась Тамара Николаевна, она устроилась в вуз, где и работала по настоящее время. На свой брак с Яковом Семёновичем она смотрела как на своеобразный трамплин и почти никогда не сожалела о своём поступке.
Исключение составляли лишь те случаи, когда они с мужем были в затяжной ссоре. В такие моменты Тамару Николаевну посещали крамольные мысли: а как бы сложилась её жизнь, если бы она тогда вернулась в родной город? Но она гнала их от себя прочь, расценивая подобные фантазии как моменты слабости. К счастью для Тамары Николаевны, её муж был человеком покладистым и почти во всём пытался угодить жене, так что ссоры между ними случались редко.
Однако с пятнадцатилетней дочерью Наташей отношения Тамары Николаевны складывались менее гладко. С одной стороны, Наташа хорошо училась и росла способным ребёнком, чем Тамара Николаевна очень гордилась. Но с другой – имела крайне строптивый несговорчивый характер и часто пыталась действовать наперекор матери.
Ситуация усугубилась к концу девятого класса, когда наступило время думать о выборе будущей специальности. Тамара Николаевна возлагала большие надежды на будущее дочери, пророча ей экономический факультет, и крайне разозлилась, когда Наташа заявила о своём желании пойти в гуманитарный класс, потому что планировала по окончании школы поступить на вокальное отделение в музыкальный колледж.
– Наша Наташа, похоже, совсем умом тронулась! Кем она устроится после колледжа? С таким образованием только по кабакам петь! Что мы соседям скажем? Что у нас дочь – кабацкая певичка?! – возмущалась Тамара Николаевна.
– Да не кипятись ты так! Еще два года до окончания школы. Ты вот тоже рассказывала, что после школы хотела сначала в техникум пойти учиться – кофточки вязать, – пытался успокоить ее муж.
– Я, слава богу, вовремя передумала! А то бы стояла сейчас в своём Мухосранске за вязальной машиной!
– И Наташа передумает.
– Наташа передумает?! Да ты ее плохо знаешь! У нее вполне хватит дури в колледж пойти!
Впрочем, после подобных выпадов в адрес дочери Тамара Николаевна быстро успокаивалась, вновь возвращаясь к мыслям о своей работе. Нужно было готовить годовой отчет – подходил конец весеннего семестра…
В то утро она, как обычно, приехала на работу ровно к восьми и буквально с порога услышала обескураживающую новость.
– Тамара Николаевна, вчера нашего ректора на взятках поймали. Похоже, дело серьёзное. Снимут наверняка.
Тамара Николаевна не могла отнестись к этой новости равнодушно, прекрасно понимая, что она может лишиться не только могущественного покровителя, но и регулярных денежных поощрений: с новым руководством нужно было ещё подружиться.
В последующие несколько недель Тамара Николаевна свыкалась с мыслью о предстоящих материальных лишениях и внутренне уже почти подготовила себя к подобному положению дел, как вдруг события приняли совершенно неожиданный поворот.
Премии, выдаваемые ей ректором, не были тайной от коллектива и вызвали много вопросов у следствия. Хотя сама Тамара Николаевна не была замешана ни в каких грязных делах, ей необходимо было это ещё доказать: её начальство себя полностью дискредитировало.
Теперь вместо регулярных денежных поощрений она стала получать регулярные повестки на допросы, и, к огорчению Тамары Николаевны, не только в качестве свидетеля.
Держалась она, однако, с достоинством, успокаивая себя мыслью, что трясут её только для проформы, ведь в подобном положении оказалась не только она одна: в этом деле допрашивали многих.
Спустя год утомительных судебных разбирательств ректора всё-таки посадили, а некоторых сотрудников из числа администрации вуза обвинили в коррупции. Тамаре Николаевне в этом отношении повезло больше: против нее улик не нашлось.
Однако новый ректор оказался человеком крайне щепетильным и предложил начальнице написать заявление об уходе по собственному желанию.
Для Тамары Николаевны это стало настоящим ударом. Она дорожила своей работой и, лишившись места, чуть было не впала в депрессию. Однако спустя некоторое время взяла себя в руки и начала действовать.
Сначала бывшая начальница встала на биржу труда, а потом и самостоятельно начала поиск подходящих вакансий в Интернете. Но здесь её ждало разочарование: вакансии, конечно, были, но только на должность обычного бухгалтера и за копеечную зарплату.
– Это же надо так издеваться над людьми! – возмущалась Тамара Николаевна, нервно куря сигарету. – Да я на бензин для своей «Хонды» больше потрачу, чем там денег заработаю. Во имя чего мне горбатиться?
– Не переживай ты так! Не бедствуем же, – утешал её муж. – Главное, что следствие закончилось и тебя больше никто не трогает.
Однако это мало успокаивало Тамару Николаевну. С каждого очередного собеседования она приходила всё более и более расстроенная. Везде ей предлагали одно и то же: непрестижную должность, большой объём работы и мизерную зарплату.
Длилась эта канитель целых шесть месяцев.
Бывшая начальница, казалось, уже совсем отчаялась, как тут на помощь пришел давний знакомый семьи – Олег Иванович. Как-то муж Тамары Николаевны помог ему с ремонтом помещения, когда Олег Иванович открыл частную клинику. Теперь пришло время Олегу Ивановичу протянуть руку помощи.
Он определил Тамару Николаевну рядовым бухгалтером в свою клинику, где работал главным врачом. Должность, конечно, была не ахти какая, но зарплата более или менее приемлемая, кроме того, присутствовала возможность карьерного роста, что было немаловажно.
Поначалу всё складывалось неплохо. Тамара Николаевна хорошо знала свою работу, выдержала испытательный срок, даже оптимизировала работу, внеся в неё несколько новшеств. Конечно, это было не её прежнее царство, где она чувствовала себя полноправной хозяйкой, но из всего предложенного ей за последнее время – это была более или менее сносная работа.
Однако вскоре она почувствовала неприязненное отношение к себе своей начальницы – Жанны Михайловны. Тамара Николаевна недоумевала, вроде бы с работой она справлялась, документацию вела правильно, оформление приема и увольнения работников обеспечивала своевременно, но Жанна Михайловна всегда находила к чему придраться. Казалось, что та цепляется к каждой мелочи: то документы не там лежат, то опечатка в них небольшая допущена, то нужная справка кому-то не выдана.
– Тамара Николаевна, тренируйте память! У вас опять опечатка в документах. У офтальмолога фамилия – Гудко?, а не Мудко?!
Подобные придирки раздражали бывшую начальницу и, приходя домой, она нередко жаловалась мужу.
– Нет, я всё, конечно, понимаю, но работы выше крыши, физически невозможно за всем уследить!
Следуя своей старой привычке не давать себя в обиду, Тамара Николаевна порой резко отвечала на замечания Жанны Михайловны, раззадоривая ту ещё больше. Вскоре между женщинами стали происходить настоящие словесные баталии.
– Любезная Тамара Николаевна, не отправится ли вам в недалёкое эротическое путешествие?
– Жанна Михайловна, помилуйте! Да я в нём чаще бываю, чем вы на свежем воздухе!
– Не прекращайте говорить, Тамара Николаевна, может, так и доберётесь до умных фраз. Вам, наверное, очень трудно любить природу, учитывая, как она поступила с вами!
– У вас всегда такая бедная фантазия, Жанна Михайловна или сегодня просто неудачный день? Может, хамство – это всё-таки не ваше?
