Едва не закричав от ужаса, начала спешно вспоминать, что нужно делать в случаях, когда во время медитации астральное тело покидает физическую оболочку. Запоздало пришла страшная мысль: я не занималась медитацией, а шла по коридору!
- О богиня плодородия... - прошептала испуганная я, и... услышала свой шепот!
Услышала! А раз так, значит, никакое это не потустороннее зрение!
- Привет, ведьмочка, - прошептали у самого моего уха, и мужские руки сжали талию.- Как день прошел, Ярослава?
Это была какая-то магия. Странная, лишающая всяческого сопротивления, подавляющая волю. Она разливалась теплом в груди, делая мир приглушенным, а дыхание мага в сотни раз более громким, но его ладони... его ладони обжигали. И все же я попыталась вырваться из кольца его рук, молча и яростно... Чтобы спустя непродолжительное время борьбы с неизбежным оказаться между стеной и крепко прижимающимся ко мне темноволосым. Инар был достаточно высок для меня, я едва до подбородка ему доставала, но сейчас магу это не мешало совершенно.
- А скажи-ка мне, - прошептал он, - леди розовые губки, каре-зеленые глазки и смешной курносый носик, этот нежный ротик кто-нибудь уже целовал?
- Нет, - выдохнула я.
- Я так и думал, - самодовольно сообщил маг.
И захватил в плен мои непослушные, испуганные губы, пресекая попытку избежать поцелуя. Я честно пыталась бороться с этим тайфуном сплошной неприкрытой страсти. Сначала я сжала губы - Инар хмыкнул и начал атаку, добиваясь умелыми ласками того, что я не отдала бы и под угрозами пыток. Я отчаянно пыталась вырваться, но одна рука мага обивала талию, фиксируя ее, вторая нежно, но властно сжимала волосы на затылке, не позволяя даже отвернуться. В какой-то момент безуспешной борьбы я закрыла глаза, отдаваясь лавине незнакомых ощущений. Услышав принадлежащий мне стон, решила возобладать над развратностью собственного тела и остановиться... рука мага перехватила упершуюся в попытке оттолкнуть его ладонь, и его пальцы начали свою отдельную симфонию страсти, лаская внутреннюю сторону запястья, ладонь и снова запястье. Я застонала громче. И это словно стало сигналом к действию для колена Инара, вторгнувшегося между моими ногами и начавшего медленное движение вверх. О мать всего сущего, если так пойдет и дальше, все желаемое он получит здесь и сейчас!
- Ведьмочка моя, - простонал маг, притискиваясь еще ближе, хотя куда уж ближе!
А я... я решила, что если уж пропадать, то хоть не бревном безвольным, и, обвив свободной рукой его шею, попыталась принять более активное участие в поцелуе.
Это было фатальной ошибкой!
Инар замер, потом затрясся. Я тоже замерла, но мага трясло все сильнее, и я уж было подумала, что это его высшая степень наслаждения так кочевряжит, но, увы!..
- Что ты?.. Ты... ведьма! - прошипел парень, падая на пол.
В следующее мгновение вокруг нас что-то взорвалось, и все те, кто безразлично проходил мимо, узрели мой потрепанный вид и извивающегося от боли Инара. Кто-то завизжал, послышались крики, кто-то помчался за целителями. А я в ужасе смотрела на мага, со стремительно сереющим лицом и искаженной яростью рожей.
- Ведьма! - это был его последний стон.
- Инар, - я бросилась к умирающему.
Но меня оттеснили, уверенно и гневно. Какие-то две магички начали магичить, а оттолкнувший меня от Инара некромант взглянул на меня и хрипло сказал:
- Лучше уйди, ведьма!
Так как из бокового прохода появились целители, я решила, что это будет разумно. Подхватив упавшую во время натиска ученическую тетрадь, я торопливо направилась в комнату, едва сдерживая рвущиеся рыдания.
Ворвавшись в стан подруг-ведьм, я с надрывом сообщила:
- Я не могу так больше!
Ведьмы в это время с интересом разглядывали вторую меня, которая стояла, прижимая тетрадь к груди и глупо улыбалась. Рогнеда перевела взгляд с меня улыбающейся на меня рыдающую, ткнула первую пальцем, и иллюзия лопнула.
- Ну вот, - меланхолично проговорила Любава, - я же говорила - мы все умрем!
А потом меня успокаивали, а я, вытирая слезы, все рассказывала и рассказывала, под охи-ахи сочувствующей аудитории.
- Ирод проклятущий! - Святомира на эпитеты никогда не скупилась.
- А я тут подумала, - Любава иногда даже думала, - это не мы все умрем, это они все умрут.
Тринадцать ведьмочек залились горьким слезами и попытались снять серьги-амулеты... Не вышло. Мы попытались снова, и опять безрезультатно. И не то чтобы мы были слишком против амулетов, просто маги не выносят угроз своему существованию. А мы теперь были угрозой!
- Мы все умрем, - бледнея, выдала Рогнеда.
- Да заткнись ты, - вспылила Любава.
А я решила еще поплакать, мне можно, я же только ведьмочка. И у меня сердце разбито... и настроение испорчено... и я, кажется, человека убила, а еще:
- Это был мой первый поцелуй... - Истерика началась снова.
В двери постучали, когда ведьмочки уже устали мне доказывать, что я красивая, и что мужиков на свете как кроликов нерезаных, в смысле - завались, и что мага так просто не убьешь. Открывать пошла Бажена, которой мои причитания тоже изрядно надоели.
Как оказалось, с нами хотел пообщаться ректор.
- Доброго вечера, адептки, - Ваэдан Шмидкович старался не смотреть на Бажену, зато на нас направил свой суровый взор. - Итак, амулеты действуют, и сейчас вы не представляете никакого интереса для адептов нашей академии.
Я почему-то после этих слов завыла.
- Адепт Арканэ жив, - поспешил заверить меня руководитель этого общества сумасшедших.
- Правда? - я поспешно высморкалась. - А что с ним было?
- Ваш амулет, - ректор хищно осклабился, - он не позволяет магам впитывать ваш ресурс. А если маг упорствует, амулет выпивает весь его магический резерв.
Тринадцать ведьмочек остолбенели, а ректор, леший его задери, преспокойно продолжал:
- Это хорошо, что на показательное выступление попался Арканэ, он сильнейший студент в академии, и все решат, что если он едва выжил, то остальным лучше и не рисковать. Таким образом, вы в безопасности, и учебный процесс не будет нарушен.
Если говорить откровенно - нам все это не нравилось. Одно дело столкнуться со всеобщей любовью магов, другое дело - с ненавистью, тоже всеобщей, ну и в дополнение - с тщеславием магов, с их презрением и демонстрацией превосходства. Но, судя по лицу ректора, это уже были сугубо наши трудности.
- Доброй ночи, адептки. И вот расписание ваших занятий на завтра.
Лист бумаги был положен на стол, сам ректор удалился... украдкой бросив взгляд на Бажену.
- Мы все... - начала Любава. Под нашими мрачными взорами она подавилась словами и исправилась: - Должны выжить.
Обозленные ведьмы начали укладываться. Расстелив постели и переодевшись ко сну, все как одна уселись, удобно примостившись спиной к подушкам, и открыли ученические тетради. Каждая уважающая себя ведьма перед сном повторяет самое важное из пройденного за день, после делает запись в дневнике и только потом ложится спать.
Спустя час, когда все перешли к записям в дневники, над спальнями понеслись всхлипы и сдержанные рыдания. Раздался откровенный рев - это Любава. Я, вытирая собственные ручьем льющиеся от жалости к себе слезы, украдкой взглянула на Бажену - та тоже писала и давилась слезами. Варвара, напротив, была спокойна, своей аккуратной ручкой с черными ноготками она выводила лаконичные предложения и даже умудрялась видеть происходящее вокруг.
- Хватит себя жалеть, - угрюмо сказала подруга.
Мы с Варварой ходим парой - это про нас. Мы всегда парой были. Еще с детства, когда вместе в луже купались. Потом, уже в школе, к нашему дуэту присоединилась Белинда. Девочка она была хрупкая, белокожая, черноглазая, а волосы зеленые. Мы уж думали, русалка, оказалось - неудачный эксперимент. Зеленые потом отросли и стали нормальными черными, а кожа так белой и осталась.
- Поганка ты наша бледная, - иной раз говорили наставницы.
- Вся в вас, - парировала Белинда.
А потом простаивала на коленях в углу, - у нас в школе жесткая дисциплина, не то что у этих.
- Прорвемся, - Белинда отложила дневник, - но нас так жа-а-а-алко...
- И не говори, - отозвалась Рогнеда, - мне нас так жалко не было, даже когда чертополох собирать ходили.
- У-у-у, - завыла Любава.
- Выживем! - хором сказали мы.
А дальше произошло нечто.
Сначала посреди этой объединенной спальни появился стол. Потом на столе расстелилась сама собой скатерть. На скатерке начали проявляться тарелки. Жареный индюк, разносолы, самовар, настоящий и дымящийся, плюшки, пирожки! Мы подскочили от удивления, хотя уже догадывались, кто здесь шалит.
- Здравствуйте, дорогие ведьмы! - из ниоткуда появился домовой. Маленький такой старичок в красной шляпе, смешных коротких шароварах и с носом-картошкой. - Уж не побрезгуйте угощением.
Дневники были отложены до худших времен, а довольные и счастливые ведьмочки бросились... нет, не к столу, к домовому! Мы таких еще не видели, он весь какой-то ненашенский был, да и солидный, и выпить не предлагал.
- Выпьем за встречу! - раздалось разудалое, и появился еще один домовой. Тоже старичок, тоже ростом невелик, зато наш, в портках да рубахе, а еще с бутылью, что больше него самого.
Чего от нас домовые хотят, мы знали, как же не знать. Но для начала нас долго благодарили за двух домових, отпущенных накануне, и уже потом, очень осторожно, первый домовой начал подводить разговор к сути.
- Да о чем речь, - Рогнеда пила наравне с нашинским домовым, в то время как все уже на чай перешли, ну а я, отлив половину своей горилки, мастерила восстанавливающее силы снадобье. - Поможем, чай не чужие вам. Да и... ректору насолить охота. Ой как охота, прямо сил нет!
Домовые переглянулись, и нашинский, уже подвыпивший основательно, сипло спросил:
- И что... всех отпустите?
- Всех, - милостиво согласилась Рогнеда, - наливай!
- Девочки, - иноземный домовой распереживался, - да как же... девочки, а вам за это ничего не будет?
- Все равно помрем, - отозвалась Любава и протянула чашку нашенскому домовому, - наливай!
А я зелье на медленный огонь поставила и присоединилась к пиршеству. К нам еще много кого присоединилось - огневки, водяные, духи какие-то, мастеровые, гномы... Гномов вообще набежала тьма-тьмущая.
И так их много было, что мы, ведьмы, в колдовской круг трижды становились. Здание тряслось, но нам, подвыпившим и обиженным, все нипочем было. Это уже потом, когда подруги спать разошлись, до меня начал доходить смысл произошедшего... С другой стороны, ректор сам виноват - мы ведьмы, нас обижать нельзя.
- Эй, послушай, краса девичья, - меня кто-то настойчиво за рукав подергал.
Оказалось, домовые, причем оба.
- Слушаю, - я улыбнулась старичкам.
Ведьмочки уж спали, только я, в платье и простоволосая, остужала зелье. Маг, конечно, был неправ, но, как вспомню его посеревшее лицо, сердце кровью обливается.
- Ты, краса писаная, куды собралась-то? - заботливо спросил домовой с бутылью.
- Ты к Инару не ходи, - подключился домовой в красной шляпе.
- Жалко его, - я носом шмыгнула.
- Нашла кого жалеть, - нашинский укоризненно головой покачал, - ты, Ярослава, головой думай, не попой. Ты на успехи Арканэ не смотри, ты глаза его вспомни.
Вспомнила - мои тут же наполнились слезами.
- Странный он, - сказал старичок в красной шляпе.
- Высокомерный да надменный сверх меры, - поддакнул другой, с бутылью. - В комнату свою никого из наших не допускает, даже гномов.
Трудолюбивые гномики аккурат в этот момент последствия разгула убирали и даже кровати со спящими ведьмами двигали, чтоб все хорошенько промыть. На ведьм малыши не обижались - и так ясно, что умаялись, пока удерживающие заклинания снимали. Я тоже сама не своя от усталости, но почему-то еще на ногах держусь.
- Я тебе так скажу, - домовой в красной шляпе положил свою ручонку поверх моих пальцев, - ты от него подальше держись.
- Токмо его и опасайся, Ярославушка, - подтвердил нашинский домовой.
- А если помощь понадобится, - наставлял меня ненашенский, и на мою ладонь лег маленький засушенный цветочек, - ты в кулачке этот цветок зажми, да скажи трижды: "Явись, Генрих, явись".
- И меня зови, - поверх цветочка другой домовой поставил соломинку, - тоже трижды, токмо вот так: "Дядя Федор, не откажи, именем божьим мне поможи".
Домовые имена свои сказали. Это все равно, что хозяйкой своей сделали. Я растроганно улыбнулась, поблагодарила обоих, но горло слушалось плохо. Старички понимающе улыбнулись, поклонились да исчезли.
А я открыла медальон, что висел на шее, и в него поднесенные дары-то и спрятала. У меня там и зуб дракона имелся, и чешуйка русалки, и даже перо жар-птицы. И хранила я свои сокровища бережно, да ни разу еще за помощью не обращалась. Мы, ведьмы, ресурсные - всем энергию даем, а для себя нам ничего не нужно, сами справляемся.
- Ведьмочка, - послышалось у моих ног.
Наклонилась, взяла гномика, тот важно нахохлился, даже как-то засмущался, а потом поманил пальчиком ближе.
- Идем, - говорит, - мы вам подарок сделали.
Подарок оказался знатным - шкаф-замерзатель, шкаф-отмыватель, ванна-сама-подогревающаяся. С ванной правда косяк - только одна, о чем я и поспешила сообщить гномам; они решили добавить еще три штуки, и теперь у нас четыре ванны, в которых вода сама греется.
- Ну, бывайте, - сказали гномы и с легким хлопком исчезли.
А у нас чисто, хорошо и цветов больше нигде не валяется.
Перелив зелье из котелка в кувшин, я осторожно вышла за двери. Кувшин был теплым, в самый раз пить. Да и зелье справное, по бабушкиному рецепту изготовленное, она им демона одного приблудного отпаивала. Отпоила, на свою голову. Это ж надо, у ведьмы - и одни мальчики родились. Вот так я и стала потомственной ведьмой по отцовской линии. Нонсенс, однако.
Шла я осторожно, руководствуясь картой - у домового еще до начала попойки выпросила. Медпункт тут на первом этаже был, и, пока спускалась, все старалась не шуметь. Дойдя до конца лестницы, свернула вправо и неторопливо пошла вперед, прислушиваясь. А послушать было что - где-то раздавались голоса, смех, кому-то было весело. Я даже не удивилась, когда выяснилось, что шум шел из палаты целителей.
Осторожно подошла к приоткрытой двери и застала такую картину: на узкой кровати лежал Инар, он улыбался и даже негромко сдержанно посмеивался, но лицо все еще было бледным, а дыхание затруднено. Ослаб, бедный. Видимо, его резерв я нечаянно выпила досуха. Не потому ли еще хожу после трех ведьминских хороводов-то? Не потому ли нам удалось столь легко заклинания снять? А ведь в тот момент и помыслить не могли, что не свою, чужую силу используем...
Меж тем среди парней разговор шел. Тут находилось семь магов, болезный восьмым был. Тот самый, хвастливый сверх меры, присел на край подоконника и что-то рассказывал в своей хвастливой манере. Еще присутствовали два некроманта и один заклинатель, остальные боевые маги.
- Это амулеты, - прервал Аниаса заклинатель, - плетение, мне не известное, но ведьмочек ректор защитил знатно.
Я так и застыла у дверей, а ведь войти собиралась.
- О богиня плодородия... - прошептала испуганная я, и... услышала свой шепот!
Услышала! А раз так, значит, никакое это не потустороннее зрение!
- Привет, ведьмочка, - прошептали у самого моего уха, и мужские руки сжали талию.- Как день прошел, Ярослава?
Это была какая-то магия. Странная, лишающая всяческого сопротивления, подавляющая волю. Она разливалась теплом в груди, делая мир приглушенным, а дыхание мага в сотни раз более громким, но его ладони... его ладони обжигали. И все же я попыталась вырваться из кольца его рук, молча и яростно... Чтобы спустя непродолжительное время борьбы с неизбежным оказаться между стеной и крепко прижимающимся ко мне темноволосым. Инар был достаточно высок для меня, я едва до подбородка ему доставала, но сейчас магу это не мешало совершенно.
- А скажи-ка мне, - прошептал он, - леди розовые губки, каре-зеленые глазки и смешной курносый носик, этот нежный ротик кто-нибудь уже целовал?
- Нет, - выдохнула я.
- Я так и думал, - самодовольно сообщил маг.
И захватил в плен мои непослушные, испуганные губы, пресекая попытку избежать поцелуя. Я честно пыталась бороться с этим тайфуном сплошной неприкрытой страсти. Сначала я сжала губы - Инар хмыкнул и начал атаку, добиваясь умелыми ласками того, что я не отдала бы и под угрозами пыток. Я отчаянно пыталась вырваться, но одна рука мага обивала талию, фиксируя ее, вторая нежно, но властно сжимала волосы на затылке, не позволяя даже отвернуться. В какой-то момент безуспешной борьбы я закрыла глаза, отдаваясь лавине незнакомых ощущений. Услышав принадлежащий мне стон, решила возобладать над развратностью собственного тела и остановиться... рука мага перехватила упершуюся в попытке оттолкнуть его ладонь, и его пальцы начали свою отдельную симфонию страсти, лаская внутреннюю сторону запястья, ладонь и снова запястье. Я застонала громче. И это словно стало сигналом к действию для колена Инара, вторгнувшегося между моими ногами и начавшего медленное движение вверх. О мать всего сущего, если так пойдет и дальше, все желаемое он получит здесь и сейчас!
- Ведьмочка моя, - простонал маг, притискиваясь еще ближе, хотя куда уж ближе!
А я... я решила, что если уж пропадать, то хоть не бревном безвольным, и, обвив свободной рукой его шею, попыталась принять более активное участие в поцелуе.
Это было фатальной ошибкой!
Инар замер, потом затрясся. Я тоже замерла, но мага трясло все сильнее, и я уж было подумала, что это его высшая степень наслаждения так кочевряжит, но, увы!..
- Что ты?.. Ты... ведьма! - прошипел парень, падая на пол.
В следующее мгновение вокруг нас что-то взорвалось, и все те, кто безразлично проходил мимо, узрели мой потрепанный вид и извивающегося от боли Инара. Кто-то завизжал, послышались крики, кто-то помчался за целителями. А я в ужасе смотрела на мага, со стремительно сереющим лицом и искаженной яростью рожей.
- Ведьма! - это был его последний стон.
- Инар, - я бросилась к умирающему.
Но меня оттеснили, уверенно и гневно. Какие-то две магички начали магичить, а оттолкнувший меня от Инара некромант взглянул на меня и хрипло сказал:
- Лучше уйди, ведьма!
Так как из бокового прохода появились целители, я решила, что это будет разумно. Подхватив упавшую во время натиска ученическую тетрадь, я торопливо направилась в комнату, едва сдерживая рвущиеся рыдания.
Ворвавшись в стан подруг-ведьм, я с надрывом сообщила:
- Я не могу так больше!
Ведьмы в это время с интересом разглядывали вторую меня, которая стояла, прижимая тетрадь к груди и глупо улыбалась. Рогнеда перевела взгляд с меня улыбающейся на меня рыдающую, ткнула первую пальцем, и иллюзия лопнула.
- Ну вот, - меланхолично проговорила Любава, - я же говорила - мы все умрем!
А потом меня успокаивали, а я, вытирая слезы, все рассказывала и рассказывала, под охи-ахи сочувствующей аудитории.
- Ирод проклятущий! - Святомира на эпитеты никогда не скупилась.
- А я тут подумала, - Любава иногда даже думала, - это не мы все умрем, это они все умрут.
Тринадцать ведьмочек залились горьким слезами и попытались снять серьги-амулеты... Не вышло. Мы попытались снова, и опять безрезультатно. И не то чтобы мы были слишком против амулетов, просто маги не выносят угроз своему существованию. А мы теперь были угрозой!
- Мы все умрем, - бледнея, выдала Рогнеда.
- Да заткнись ты, - вспылила Любава.
А я решила еще поплакать, мне можно, я же только ведьмочка. И у меня сердце разбито... и настроение испорчено... и я, кажется, человека убила, а еще:
- Это был мой первый поцелуй... - Истерика началась снова.
В двери постучали, когда ведьмочки уже устали мне доказывать, что я красивая, и что мужиков на свете как кроликов нерезаных, в смысле - завались, и что мага так просто не убьешь. Открывать пошла Бажена, которой мои причитания тоже изрядно надоели.
Как оказалось, с нами хотел пообщаться ректор.
- Доброго вечера, адептки, - Ваэдан Шмидкович старался не смотреть на Бажену, зато на нас направил свой суровый взор. - Итак, амулеты действуют, и сейчас вы не представляете никакого интереса для адептов нашей академии.
Я почему-то после этих слов завыла.
- Адепт Арканэ жив, - поспешил заверить меня руководитель этого общества сумасшедших.
- Правда? - я поспешно высморкалась. - А что с ним было?
- Ваш амулет, - ректор хищно осклабился, - он не позволяет магам впитывать ваш ресурс. А если маг упорствует, амулет выпивает весь его магический резерв.
Тринадцать ведьмочек остолбенели, а ректор, леший его задери, преспокойно продолжал:
- Это хорошо, что на показательное выступление попался Арканэ, он сильнейший студент в академии, и все решат, что если он едва выжил, то остальным лучше и не рисковать. Таким образом, вы в безопасности, и учебный процесс не будет нарушен.
Если говорить откровенно - нам все это не нравилось. Одно дело столкнуться со всеобщей любовью магов, другое дело - с ненавистью, тоже всеобщей, ну и в дополнение - с тщеславием магов, с их презрением и демонстрацией превосходства. Но, судя по лицу ректора, это уже были сугубо наши трудности.
- Доброй ночи, адептки. И вот расписание ваших занятий на завтра.
Лист бумаги был положен на стол, сам ректор удалился... украдкой бросив взгляд на Бажену.
- Мы все... - начала Любава. Под нашими мрачными взорами она подавилась словами и исправилась: - Должны выжить.
Обозленные ведьмы начали укладываться. Расстелив постели и переодевшись ко сну, все как одна уселись, удобно примостившись спиной к подушкам, и открыли ученические тетради. Каждая уважающая себя ведьма перед сном повторяет самое важное из пройденного за день, после делает запись в дневнике и только потом ложится спать.
Спустя час, когда все перешли к записям в дневники, над спальнями понеслись всхлипы и сдержанные рыдания. Раздался откровенный рев - это Любава. Я, вытирая собственные ручьем льющиеся от жалости к себе слезы, украдкой взглянула на Бажену - та тоже писала и давилась слезами. Варвара, напротив, была спокойна, своей аккуратной ручкой с черными ноготками она выводила лаконичные предложения и даже умудрялась видеть происходящее вокруг.
- Хватит себя жалеть, - угрюмо сказала подруга.
Мы с Варварой ходим парой - это про нас. Мы всегда парой были. Еще с детства, когда вместе в луже купались. Потом, уже в школе, к нашему дуэту присоединилась Белинда. Девочка она была хрупкая, белокожая, черноглазая, а волосы зеленые. Мы уж думали, русалка, оказалось - неудачный эксперимент. Зеленые потом отросли и стали нормальными черными, а кожа так белой и осталась.
- Поганка ты наша бледная, - иной раз говорили наставницы.
- Вся в вас, - парировала Белинда.
А потом простаивала на коленях в углу, - у нас в школе жесткая дисциплина, не то что у этих.
- Прорвемся, - Белинда отложила дневник, - но нас так жа-а-а-алко...
- И не говори, - отозвалась Рогнеда, - мне нас так жалко не было, даже когда чертополох собирать ходили.
- У-у-у, - завыла Любава.
- Выживем! - хором сказали мы.
А дальше произошло нечто.
Сначала посреди этой объединенной спальни появился стол. Потом на столе расстелилась сама собой скатерть. На скатерке начали проявляться тарелки. Жареный индюк, разносолы, самовар, настоящий и дымящийся, плюшки, пирожки! Мы подскочили от удивления, хотя уже догадывались, кто здесь шалит.
- Здравствуйте, дорогие ведьмы! - из ниоткуда появился домовой. Маленький такой старичок в красной шляпе, смешных коротких шароварах и с носом-картошкой. - Уж не побрезгуйте угощением.
Дневники были отложены до худших времен, а довольные и счастливые ведьмочки бросились... нет, не к столу, к домовому! Мы таких еще не видели, он весь какой-то ненашенский был, да и солидный, и выпить не предлагал.
- Выпьем за встречу! - раздалось разудалое, и появился еще один домовой. Тоже старичок, тоже ростом невелик, зато наш, в портках да рубахе, а еще с бутылью, что больше него самого.
Чего от нас домовые хотят, мы знали, как же не знать. Но для начала нас долго благодарили за двух домових, отпущенных накануне, и уже потом, очень осторожно, первый домовой начал подводить разговор к сути.
- Да о чем речь, - Рогнеда пила наравне с нашинским домовым, в то время как все уже на чай перешли, ну а я, отлив половину своей горилки, мастерила восстанавливающее силы снадобье. - Поможем, чай не чужие вам. Да и... ректору насолить охота. Ой как охота, прямо сил нет!
Домовые переглянулись, и нашинский, уже подвыпивший основательно, сипло спросил:
- И что... всех отпустите?
- Всех, - милостиво согласилась Рогнеда, - наливай!
- Девочки, - иноземный домовой распереживался, - да как же... девочки, а вам за это ничего не будет?
- Все равно помрем, - отозвалась Любава и протянула чашку нашенскому домовому, - наливай!
А я зелье на медленный огонь поставила и присоединилась к пиршеству. К нам еще много кого присоединилось - огневки, водяные, духи какие-то, мастеровые, гномы... Гномов вообще набежала тьма-тьмущая.
И так их много было, что мы, ведьмы, в колдовской круг трижды становились. Здание тряслось, но нам, подвыпившим и обиженным, все нипочем было. Это уже потом, когда подруги спать разошлись, до меня начал доходить смысл произошедшего... С другой стороны, ректор сам виноват - мы ведьмы, нас обижать нельзя.
- Эй, послушай, краса девичья, - меня кто-то настойчиво за рукав подергал.
Оказалось, домовые, причем оба.
- Слушаю, - я улыбнулась старичкам.
Ведьмочки уж спали, только я, в платье и простоволосая, остужала зелье. Маг, конечно, был неправ, но, как вспомню его посеревшее лицо, сердце кровью обливается.
- Ты, краса писаная, куды собралась-то? - заботливо спросил домовой с бутылью.
- Ты к Инару не ходи, - подключился домовой в красной шляпе.
- Жалко его, - я носом шмыгнула.
- Нашла кого жалеть, - нашинский укоризненно головой покачал, - ты, Ярослава, головой думай, не попой. Ты на успехи Арканэ не смотри, ты глаза его вспомни.
Вспомнила - мои тут же наполнились слезами.
- Странный он, - сказал старичок в красной шляпе.
- Высокомерный да надменный сверх меры, - поддакнул другой, с бутылью. - В комнату свою никого из наших не допускает, даже гномов.
Трудолюбивые гномики аккурат в этот момент последствия разгула убирали и даже кровати со спящими ведьмами двигали, чтоб все хорошенько промыть. На ведьм малыши не обижались - и так ясно, что умаялись, пока удерживающие заклинания снимали. Я тоже сама не своя от усталости, но почему-то еще на ногах держусь.
- Я тебе так скажу, - домовой в красной шляпе положил свою ручонку поверх моих пальцев, - ты от него подальше держись.
- Токмо его и опасайся, Ярославушка, - подтвердил нашинский домовой.
- А если помощь понадобится, - наставлял меня ненашенский, и на мою ладонь лег маленький засушенный цветочек, - ты в кулачке этот цветок зажми, да скажи трижды: "Явись, Генрих, явись".
- И меня зови, - поверх цветочка другой домовой поставил соломинку, - тоже трижды, токмо вот так: "Дядя Федор, не откажи, именем божьим мне поможи".
Домовые имена свои сказали. Это все равно, что хозяйкой своей сделали. Я растроганно улыбнулась, поблагодарила обоих, но горло слушалось плохо. Старички понимающе улыбнулись, поклонились да исчезли.
А я открыла медальон, что висел на шее, и в него поднесенные дары-то и спрятала. У меня там и зуб дракона имелся, и чешуйка русалки, и даже перо жар-птицы. И хранила я свои сокровища бережно, да ни разу еще за помощью не обращалась. Мы, ведьмы, ресурсные - всем энергию даем, а для себя нам ничего не нужно, сами справляемся.
- Ведьмочка, - послышалось у моих ног.
Наклонилась, взяла гномика, тот важно нахохлился, даже как-то засмущался, а потом поманил пальчиком ближе.
- Идем, - говорит, - мы вам подарок сделали.
Подарок оказался знатным - шкаф-замерзатель, шкаф-отмыватель, ванна-сама-подогревающаяся. С ванной правда косяк - только одна, о чем я и поспешила сообщить гномам; они решили добавить еще три штуки, и теперь у нас четыре ванны, в которых вода сама греется.
- Ну, бывайте, - сказали гномы и с легким хлопком исчезли.
А у нас чисто, хорошо и цветов больше нигде не валяется.
Перелив зелье из котелка в кувшин, я осторожно вышла за двери. Кувшин был теплым, в самый раз пить. Да и зелье справное, по бабушкиному рецепту изготовленное, она им демона одного приблудного отпаивала. Отпоила, на свою голову. Это ж надо, у ведьмы - и одни мальчики родились. Вот так я и стала потомственной ведьмой по отцовской линии. Нонсенс, однако.
Шла я осторожно, руководствуясь картой - у домового еще до начала попойки выпросила. Медпункт тут на первом этаже был, и, пока спускалась, все старалась не шуметь. Дойдя до конца лестницы, свернула вправо и неторопливо пошла вперед, прислушиваясь. А послушать было что - где-то раздавались голоса, смех, кому-то было весело. Я даже не удивилась, когда выяснилось, что шум шел из палаты целителей.
Осторожно подошла к приоткрытой двери и застала такую картину: на узкой кровати лежал Инар, он улыбался и даже негромко сдержанно посмеивался, но лицо все еще было бледным, а дыхание затруднено. Ослаб, бедный. Видимо, его резерв я нечаянно выпила досуха. Не потому ли еще хожу после трех ведьминских хороводов-то? Не потому ли нам удалось столь легко заклинания снять? А ведь в тот момент и помыслить не могли, что не свою, чужую силу используем...
Меж тем среди парней разговор шел. Тут находилось семь магов, болезный восьмым был. Тот самый, хвастливый сверх меры, присел на край подоконника и что-то рассказывал в своей хвастливой манере. Еще присутствовали два некроманта и один заклинатель, остальные боевые маги.
- Это амулеты, - прервал Аниаса заклинатель, - плетение, мне не известное, но ведьмочек ректор защитил знатно.
Я так и застыла у дверей, а ведь войти собиралась.
