Воин Забвения. Гранитный чертог

04.03.2017, 15:06 Автор: Елена Счастная

Закрыть настройки

Показано 1 из 49 страниц

1 2 3 4 ... 48 49


ПРОЛОГ


       
       
       Капище горело жарко.
       
       Дубовые идолы ещё не занялись пламенем, но сухую траву между ними оно уже почти совсем сожрало. А истуканов огонь только оглаживал понизу яркими всполохами, будто не решался взяться в полную силу. Лики Богов от грядущей опасности ничуть не менялись. Они так же неподвижно смотрели в пустоту или бесконечность, прошлое или будущее. Так казалось со стороны. А подойди ближе – глянут точно в самую душу.
       
       И, знать, им не понравилась бы та чернота, которую они увидели бы в душе Корибута. Впрочем, ему уже давно стало всё равно, что могли бы подумать о нём Боги, если бы вдруг их хоть на мгновение обеспокоили земные дела и заботы людей. Но им всё нипочём.
       
       Корибут спрыгнул с коня наземь и бросил поводья подоспевшему ватажнику. Остальные всадники нагоняли его со спины. Пешие и вовсе поднимутся к обрыву нескоро. А пока лишь свет их факелов сквозь вечерний полумрак метался внизу. Корибут, придерживая на поясе меч, прошёл по тропе между охваченных дрожащими отсветами пожара сосен. Яростный ветер вздыбил плащ за спиной и бросил в лицо горячую волну от капища.
       
       – Куда ты один, владыка? – запоздало крикнули вслед. – А вдруг стрела…
       
       Не посмеют. Страх не позволит вскинуть лук и натянуть тетиву. Они считают его чудовищем – кошмарным и несокрушимым, как те, которых он призывал. И боятся наказания. Почти все.
       
       Древнеры, те, кто остался в живых, толпились у подножий своих деревянных покровителей. Искали защиты, но верно, знали, что не найдут её. Лишь дойдя до капища, Корибут понял, что здесь вовсе не все сбежавшие из деревни. По всему, женщин и детей с частью воинов древнеры отправили в другую сторону. Тайными тропами, которые знал только их род. А его с приспешниками завели сюда. Только эти последние уловки уже никого не спасут.
       
       Впереди, будто пытаясь заслонить собой потрёпанных, но всё ещё могучих воинов, стоял волхв. Его посеревшая от пыли и копоти рубаха до пят под порывами ветра облепляла тщедушное старческое тело. Седая борода с застрявшими в ней иголками и древесной трухой мела по груди. Но узловатые пальцы всё так же крепко сжимали сучковатый посох с хитро изогнутым навершием.
       
       Корибут сделал ещё шаг и остановился. Выло пламя, стонало горящее дерево занявшихся идолов. Древнеры, продолжая держать бесполезное оружие, боязливо озирались и вздрагивали. Их слишком мало.
       
       Волхв выпростал перед собой руку.
       
       – Гнев Богов не минует тебя, Корибут! – крикнул он на удивление молодым голосом. Мужики за его спиной приободрились. – Одумайся, если ещё можешь!
       
       – Гневом Богов можешь пугать трусливых псов, что ещё силятся тебя защитить, старик. А мне он безразличен. Им не дотянуться до меня. Уже не дотянуться.
       
       Волхв глубже воткнул посох в землю, словно искал опоры. Обеспокоенно он посмотрел поверх плеча Корибута. Значит, из леса уже показались ватажники. А через миг донёсся и глухой стук копыт.
       
       – Нет, Корибут. Из той тьмы, в которую ты добровольно зашёл, тебе не разглядеть всего, что творится вокруг. Забвение застилает тебе взор. Ты мнишь себя равным Богам, но только возишься в пыли у их подошв. И будешь раздавлен.
       
       – Так или нет, тебе уже не суждено увидеть. Ни тебе, ни твоему племени. Я достану каждого из выживших. И они пожалеют, что не подохли раньше, ещё до того, как задумали предать меня.
       
       Корибут махнул рукой вперёд, давая войску приказ наступать. Скорей бы покончить с этим.
       
       Притихшие было позади воины снова хлынули к капищу, которое уже совсем поглотило пламя. От жара стоять рядом становилось решительно невозможно. Древнеры ощетинились оружием, вдруг позабыв про страх. Предсмертное отчаяние может вытеснить из души и его. Тогда мужи бросаются в бой с особой яростью, даже зная, что победить не смогут.
       
       Волхв со спокойной улыбкой гордого отца окинул их взглядом и снова повернулся к Корибуту.
       
       – Ты будешь последним мужем из своего рода, – размеренно и зычно проговорил он. – После тебя не родится мальчиков ни у детей твоих, ни у их детей и дальше. Твоя кровь смешается и растворится в другой. И память о тебе угаснет, как забывается заживший нарыв. Ветер развеет в пыль твой дом, земля поглотит твои кости. Камнем обратится твоя душа. Но не будет тебе покоя. И бессилен ты будешь родиться вновь.
       
       Словно замедлили ход всадники, что ещё миг назад проносились мимо в неистовой скачке. Стихли крики и рёв разгорячённых воинов. Замерло пламя, бушующее за спиной волхва, и глянули последний раз идолы поверх него, чтобы пропасть насовсем, обратиться тлеющими головнями и золой.
       
       Старик взмахнул в воздухе посохом, вычерчивая мудрёный знак, который на мгновение вспыхнул светящейся полосой, как подброшенная вверх лучина, и погас.
       
       Ринулись в бой древнеры. Первых тут же сбили с ног стрелы, другие и не взглянули на погибших родичей. Они заберут с собой многих, до кого дотянутся мечами и топорами. Но и сами все полягут здесь. На глазах своих Богов, которые не сумели их уберечь.
       
       Иссечённое морщинами лицо волхва ещё мгновение мелькало среди остальных, искажённых яростью и безумием последней схватки. А потом пропало: то ли убила старика случайная стрела, то ли он прыгнул в пламя. Но когда Корибут, вынув на ходу меч, прорубился к тому месту, где тот стоял, то никого не нашёл.
       
       Показалось только, что хрипло каркнул над головой ворон.
       
       Прозвучал вдалеке, за опушкой, рог. Знакомый то был звук – с ним выходил на охоту младший брат Корибута со своими ближниками. Он спешил на подмогу погибающим древнерам, но, как ни торопись – не успеет. Ватажники смешались, дрогнули, выискивая глазами предводителя – какие будут приказы? Он ничего не сказал. Лишь, сняв перчатку, приложил руку к земле. Пальцы провалились в податливую, словно тёплая смола, ткань Забвения. Воздух задрожал, но не от дыхания огня, что веселился на остатках капища. Расползся в стороны мрак наступающей ночи, из прорехи хлынула наружу ещё более страшная тьма, а вслед за ней – рык тварей, что там прятались.
       
       – Хоть кто-то отступит – окажется там, – провозгласил Корибут изменившимся голосом, указывая на вздрагивающий проход между мирами.
       
       И какой бы жуткий гомон ни стоял кругом, его услышали.
       
       Ночь будет длинной.
       


       ГЛАВА 1


       
       
       С самого рассвета на задворках «Холодной кружки» творилась полная неразбериха. Толпились обозы, готовые выезжать, и те, что только прибыли на постой. Возницы переругивались, то и дело замахиваясь друг на друга хлыстами, а увещевания Челака, хозяина постоялого двора, их вразумить никак не могли. До ушей-то долетали вряд ли. Мужики, пыльные и потные с дороги – такая жара стоит, ведь бабье лето разгулялось в полную силу – злились всё больше. Купцы оставили свой товар на их попечение, а сами, небось, уже вовсю прохлаждались в харчевне. Что потеряешь или попортишь – заплатишь сполна.
       
       Челак метался между телегами ну точь-в-точь хлопотливая большуха между внуками – и каждого боялся обидеть. Большой Торг в столице княжества Крияте, лежащей много севернее – дело нешуточное. Даже в отдалённых деревнях, таких, как Пастерна, чувствовалось его приближение. Навар с постояльцев рос – значит, зима не будет голодной. Но всех надобно уважить. Проезжих обозов становилось непомерно много, как и хлопот, а вот рук у хозяев харчевен и постоялых дворов оставалось, как и прежде, по две.
       
       Потому Млада Челака торопить перестала: сначала она неспешно ходила за ним, время от времени о себе напоминая, а потом и вовсе остановилась под навесом, в теньке. Хоть и скинула плащ, а в кожаном нагруднике поверх рубахи всё одно спечёшься. Отправляться дальше она намеревалась только завтра. А значит, можно и подождать.
       
       Кое-как разместив повозки с товарами на забитых донельзя задворках, Челак приказал подручному писарю сделать последние пометки и огляделся. Теперь вокруг был хоть какой-то порядок. Возницы, охрипнув от ругани, разошлись, лошадей и волов уже начали обиходовать расторопные мальчишки – за пару медяков и напоят, и корма натаскают. Хозяин удовлетворённо вздохнул и собрался было вернуться в «Кружку». Но заметил Младу и снова помрачнел.
       
       – Так купишь мою лошадь, Челак? Или что? – она отошла от опоры навеса, к которой до того прислонялась плечом.
       
       – Я тут подумал, зеленоглазая… А так ли нужна мне твоя лошадь? – отмахнулся тот. – К тому ж с треснувшим копытом.
       
       – Да разве это беда? А в том, что ваш кузнец-тихоня, сызнова подковать её сейчас не может, не моя вина.
       
       – А ты видишь, что у нас творится? – Челак махнул рукой себе за спину. – Да леший ногу сломит! Ещё со дня на день мытник княжеский приедет, с кметями. Запропастился где-то. Тож морока. Староста уже всю плешь проел.
       
       Будто в подтверждение этого он провёл ладонью по блестящей на солнце лысине.
       
       – Моя какая забота? – Млада сделала шаг к нему. – Ты мне что сказал? Что лошадь возьмёшь. И о цене мы сговорились. Хорошая лошадь-то.
       
       – Кто ж спорит… – Челак опасливо на неё покосился. Взглянул и на меч у пояса, и на скрамасакс в ножнах с другой стороны. – Но ты подожди. Вот утрясётся всё…
       
       – Да не могу я ждать. Мне до Кирията немного осталось, а я тут с тобой лясы точу весь день.
       
       Надо же было случиться тому, что у её кобылы треснуло копыто как раз недалеко от этой проклятущей деревни, где в преддверии Торга и другой не раздобудешь, и подковы новой не дождёшься. Да и всё одно на той лошади до города не доехать, ей теперь отдых нужен. Хозяин предыдущего постоялого двора о том, чтобы кобылу выкупить, и говорить не захотел. А Челак, вроде, согласился – да только всё тянул с деньгами, ссылаясь на бесконечные заботы. Скорей бы уж добраться до Кирията – благо и пешком дойти теперь можно. Там, коли всё удастся, как задумано, будет и лошадь, и кров, и спокойный сон по ночам. А не та тяжёлая дремота, когда не столько отдыхаешь, сколько пытаешься хоть краем уха уловить подозрительные шорохи; и в каждом треске ветки чудится опасность, заставляя вскакивать и хвататься за штанину, пустующую без привычного чехла с кинжалами.
       
       – Вечером приходи – заплачу, – Челак вымученно улыбнулся. – А теперь иди, иди, зеленоглазая. Поешь чего, что ли.
       
       – Ну, смотри, Челак. Не обмани.
       
       Откинув с плача за спину тяжёлую косу, Млада одарила хозяина последним угрожающим взглядом и вернулась в шумную харчевню. Здесь уже разместились только приехавшие купцы вместе со своими ватажниками. Ещё чуть-чуть – и будет не протолкнуться. В плотном воздухе лишь иногда прокатывались прохладные волны, когда кто-то открывал входную дверь. Млада не собиралась тут задерживаться. Она хотела было подняться в свою комнатёнку, но краем глаза увидела в зале знакомое лицо и невольно остановилась у стойки, за которой хлопотал старший сын Челака. Рожа та ничего хорошего не сулила.
       
       За столом у окна, будто бы ничуть не таясь, сидел гёрзак, человек, следящий за тем, чтобы никто из Гильдии арияш1 не нарушал её правил. И вряд ли он оказался тут случайно. Млада покинула южный Ариван с луну назад, никому о том не сообщив. Она не собиралась скрываться или идти против Кодекса, но, знать, урхас2 решил всё доподлинно проверить. Одноглазый посыльный, наклонившись над свой тарелкой, в которой дымилась какая-то снедь, неподвижно глядел на Младу и ждал. Он знал, что нужный человек его увидит. Но вот уж в этой стороне его хотелось видеть меньше всего.
       
       Она неспешно подошла и села напротив гёрзака, махнула подавальщице. Та, кивнув, мигом принесла и поставила перед ней запотевшую кружку с квасом. Название двора не обманывало: она и правда была холодной, аж пальцы сводило. Млада сняла перчатку и, проведя ладонью по ледяному боку, подняла взгляд.
       
       – Ты, Равдан, зря тратишь время, чтобы следить за мной.
       
       Белобрысый гёрзак усмехнулся и отправил в рот ложку с тушёной капустой, смахнул с бороды рассол.
       
       – А, красавица, ты не сбегай, – прожевав, сказал он.
       
       – Я не сбегала.
       
       – Да ну? Тогда твоя прогулка на север затянулась.
       
       – У меня в Кирияте дела, – Млада отпила кваса. По горлу приятно разлилась прохлада. – А вот у вас пока ко мне дел нет.
       
       – А коли будут? – Равдан прищурился.
       
       – Разве я против? Я покамест останусь в Кирияте – там меня и найти сможете, если понадоблюсь. Вот только попятам за мной ходить не надо.
       
       – Что поделать… Ты у урхаса на особом счету. Если не секрет, зачем тебе в Кирият? Гляжу, приоделась, точно воин. Только, слыхал я, в здешних местах воительниц не водится.
       
       Млада поразмыслила. И отвечать ей не хотелось, и особой тайны в её намерениях не было. В кой-то веки она решила пойти по честному пути – судить её не за что.
       
       – В дружину княжескую хочу попасть.
       
       Одноглазый удивлёно вскинул брови и коротко хохотнул.
       
       – Тебе мало денег, которые ты получаешь от Гильдии? Аль мужиков вокруг мало? Зачем в дружину? Кабала да и только.
       
       – Должок отдать надо. Давний.
       
       Гёрзак перестал нахально улыбаться и помолчал, постукивая ложкой по столу.
       
       – Не моё это дело, Млада, и больше допытываться я не стану. Но пусть протухнут мои кишки, если я хоть раз такое встречал. Чтобы арияш рвался на княжескую службу… – Он снова громко хмыкнул. – Ты, главное, без глупостей. Кто знает, что у вас, баб, в головах творится. Сущий же мрак!
       
       Гёрзак ткнул Младу пальцем в лоб, пытливо всматриваясь в её лицо единственным глазом. Несмотря на шутливый тон, она прекрасно расслышала в его словах угрозу. Но напоминать о возможной расплате большой надобности не было: она и так знала все постулаты Кодекса – хоть ночью разбуди. Гильдия не просуществовала бы так долго, если бы не строгие правила, за нарушение которых очень часто грозила смерть.
       
       – Не беспокойся.
       
       Млада встала, бросила на стол несколько медяков и ушла. Сидеть рядом с гёрзаком, который чуть что без раздумий решит с ней расправиться, радость та ещё.
       
       

***


       
       Кирият ещё издалека встретил Младу гомоном сотен голосов, который вырывался из открытых ворот городской стены. Сюда по Южному тракту и каменному мосту, перекинутому через размеренно текущую Нейру, на Торг без конца съезжались повозки и целые обозы. Да и затеряться среди пеших путников сейчас было проще пареной репы. Надвинув сильнее капюшон плаща, что нынче защищал от солнца, а не от холода, Млада вошла в посад. Удостоилась только беглого взгляда стражника из тех, что проверяли каждого прибывшего торговца и записывали привезённые ими товары на вощёные дощечки. А до неё им интереса нет: в тощем заплечном мешке ничего не спрячешь.
       
       В иссушенное ветром и солнцем лицо дохнуло воздухом, тягучим и пряным от жары, смеси запахов конского пота и свежих опилок, пыли и горячего хлеба. Млада огляделась в поисках пекарни, но среди почти одинаковых невысоких, большей частью деревянных домов её не нашла. Нутро жалостливо отозвалось голодом. Стоило бы найти место, чтобы остановиться и поесть, но в сутолоке, что началась сразу за воротами, сложно было пробраться куда нужно.
       
       Жизнь в посаде кипела. По улицам туда-сюда сновали люди: одни громко переговаривались, другие спешили по своим делам или на Торг. Среди горожан мелькали хитроглазые мальчишки, наверняка, не упускающие случая стащить у зазевавшегося путника кошель с монетами – стоит держать ухо востро. Возница, управляющий повозкой, откуда почти валились пузатые тюки, гикнул, заставив отпрыгнуть в сторону.

Показано 1 из 49 страниц

1 2 3 4 ... 48 49