– Кто ты? – Джезайя судорожно пытался припомнить, взял ли он с собой нож. Что бы это ни было, ее надо пырнуть и как можно скорее делать ноги с корабля.
Этер наклонила голову на бок. Капли воды с ее волос капали ему на лицо.
– Тебе бы задать этот вопрос пораньше, – прошептала она. – Но ты оказался наивен и глуп, капитан. Наивен и глуп.
Ножа в кармане не оказалось. Он начал медленно отползать. В таком тумане она потеряет его, стоит ему только выбраться с корабля.
– А ведь мы с тобой не чужие, капитан, – усмехнулась она. – Родню мою ты давно уже знаешь. И сестер. И отца моего. Как давно ты отдал их всех на убой? Даже суток еще не прошло. Дорого ли заплатили тебе за убийство? Мою младшую сестру сетью твоей вырвало из моих рук. И это ее жемчуг ты мне отдал, сорвал с ее шеи. И теперь лежит она в яме где-то за городом, вместо того чтобы покоиться на дне морском, в вольных волнах. Я долго плыла за твоим кораблем к этому берегу, капитан. Проклинала тебя, ждала бури, что потопит тебя, порвет твои паруса. Но ты доплыл, а я рыдала на берегу.
– Это тебя тогда видел Элия, – пробормотал Джезайя. – В ту ночь.
– Только вот я была не одна, – кивнула Этер.
Джезайя запустил пальцы в волосы.
– Это все бред. Ты сумасшедшая и дурачишь меня. Возомнила себя русалкой. Ты хочешь денег? Денег за молчание? Какая из тебя русалка, дура, у тебя две ноги!
Этер приподняла подол своего длинного платья. Крошечные башмачки снова были все в темной крови.
– Что же ты замолчал, лихой капитан? Про русалок ты слышал, а о морских ведьмах ни слова? Тетка моя из таких. Сестра матери. Она приняла меня, она утешила, она подарила мне две подпорки, что вы, люди, зовете ногами, чтобы я разыскала тебя на суше. Каждый шаг мой – боль, и с каждым шагом точно кинжалом по нежным ступням. Но я согласилась…
Она подошла чуть ближе и рассмеялась.
– Первые часы так сложно было слово сказать. Вы люди, ваш людской язык не зазвучит под водой, как и наш на земле. Я думала, что останусь немая, что ни единым словечком не смогу тебя обмануть. Кожа моя иссыхала на солнце, тоскуя по соли и влаге, всего одни сутки вне дома. А родня моя в клетках сидела недели. Скажи, дорогой капитан, выжил бы ты сутки под толщей воды?
Он наконец-то встал на ноги и бросился к борту, надеясь выпрыгнуть, а потом доплыть до мостков.
Этер не двинулась с места.
– Куда же ты, погоди. Или не видишь, не чувствуешь, что мы снялись с якоря…
Джезайя повертел головой и увидел, что огни города остались далеко позади. Их выносило в открытое море. Этер подошла к нему тихо, почти незаметно. Прижалась к нему ледяным своим телом.
– Ну что же, родной, ты знаешь и отца, и сестер. Не хочешь ли познакомиться с теткой?
Она подтолкнула его к борту корабля и тот заглянул в темную воду. Сначала он не видел ничего кроме волн. Затем из-под корабля начало выплывать бледное женское тело. Длинные белые волосы спадали на плечи, на грудь, доставали до худых и острых коленей. Она очень походила на труп, выброшенный с корабля после бури. Но потом она открыла глаза. И закричала. Истошно и громко, протягивая к нему свои белые руки.
Он отшатнулся, но Этер прижала его к борту.
– Смотри, – прошипела она ему на ухо. – Смотри и не дергайся. Ты заслужил. Ты все заслужил.
Джезайя вцепился в края борта. Женщина теперь смотрела прямо на него и глаза ее были белыми, точно молоко. Волосы ее начали удлиняться. Они скручивались, точно веревки, ползли по палубе, опутывали корабль. Что-то коснулось его ноги. Он вскрикнул, попытался это отбросить. Чей-то влажный язык коснулся его голени. Капитан посмотрел вниз и на него зашипела белая змейка. Справа зашипела вторая, через борт перевесилась третья и раскрыла алую пасть.
Джезайя прижался к холодному телу Этер.
– Змеи! Почему ее волосы – змеи? – с диким хохотом закричал он, стараясь отшатнуться как можно дальше, лишь бы не видеть молочно-белых глаз.
– Как же мало ты знаешь о морских ведьмах, капитан, – прошептала ему на ухо Этер. – Как же мало. Зря ты полез в море. Зря ты полез к нам. Не лезь в глубину, капитан, у нее острые клыки. И не бывает пощады.
В ушах Джезайи все еще стоял визг белой женщины из воды. Толстые белые змеи опутали его ноги. Он пытался протыкать их острием крупной булавки от шейного платка. Змеи шипели, плевались, а на третий раз булавка царапнула по чешуе и разломилась надвое.
– Не трону я больше твою родню! – закричал он, когда змеи, окончательно опутав, подняли его над палубой. – Не трону!
Русалка разлепила влажные губы.
– Поздно. У меня и нет больше родни.
Белая женщина кричала так пронзительно, что больше он уже ничего не слышал. Змеи перенесли его за корабль и водная гладь приблизилась быстро. Женщина раскинула бледные руки, открыла широкий рот. Два змеиных клыка блеснули у него перед самым лицом. Она приняла его в свои объятия, еще более холодные, чем у Этер. Капитан почувствовал острую боль в плече. Потом в горле. Потом его отпустили.
Джезайя никогда не думал, что дно морское – такое жесткое ложе.
***
– Спасибо, что пригнала корабль к причалу.
Белая женщина кивнула и погладила ее по руке. Этер вцепилась в ее пальцы, сжала их и закрыла глаза.
Она сидела на краю причала, сняв башмачки. Кровавые ниточки текли по воде от ее ног, становясь все тоньше и тоньше.
– Ты говоришь уже почти, как они. Ты учишься быстро. Привыкнешь со временем. Год, может два.
Этер улыбнулась. Улыбка кривая и горькая. Ей хотелось снова нырнуть в соленую воду. Проплыть мимо косяка рыб, поймать одну, вонзить в нее зубы. Только теперь вот путь ей заказан. Она вытянула свои израненные ноги над водой.
– Ты ведь не можешь вернуть все, как было?
Морская ведьма тихо покачала головой.
– Ты знала, на что шла, становясь человеком. Знала, чего стоит месть за отца и сестер. Ты ведь видишь, твоя кровь стала алой и горячеет с каждой минутой. Тебе нет места в море. И век твой короче в два раза. Вставай и иди.
Этер отпустила ее руку и белая женщина стала опускаться под воду. Волны сомкнулись над ее головой.
Она посидела еще немного, а потом еще пару часов. Соленая пена засыхала теперь на ее ногах корочкой. «Королева Мария» снова стояла пришвартованная у причала.
Она подобрала башмачки, ступила босыми ногами на мостки. Потом сделала первый шаг прочь от моря. На выскобленном дереве оставались крохотные алые пятна.
