Глава 1 «Новый дом»
Створка деревянного окна чуть слышно хлопала от ветра. Сквозняк гулял по этажам старого дома.
Он ранее принадлежал барину Волынскому, основавшему «Постоялый двор» для заезжих богатеньких зевак, которым не терпелось увидеть местные достопримечательности деревни Починово.
Песни, пляски и пьяные драки, были обычным делом в кабаке первого этажа. До сих пор конструкция барной стойки прошлого века интересовала путешественников. Помещение было немаленьким, вдоль стен стояли дубовые массивные столы, на которые были взгромождены деревянные поломанные скамейки. Створки окон покосились от времени, кое-где были разбиты стекла. Половицы сильно потертого пола, скрипели от гуляющего сквозняка. По деревянным балкам потолка лохмотьями лежали нити паутины. Запахом плесени и затхлости несло отовсюду.
На второй этаж вела широкая лестница с резными балясинами, делившая дом на левое и правое крыло. Наверху располагались комнаты для постояльцев. Уборная была одна на оба крыла, и находилась в конце коридора справа. Рядом с ней и предлагались шикарные апартаменты тем, кто готов был заплатить больше золотых монет. Комнаты для малоимущих постояльцев представляли собой убогие крохотные помещения, площадью не более шести– восьми метров. У стены, справа от окна, стояла деревянная кровать, возле нее небольшой стол и стул. В комнатах побольше, для обеспеченных гостей, был еще и шкаф. Атмосфера давней заброшенности царила во всем доме.
– Пожалуйста, проходите, – дед Платон деликатно протянул руку вперед и вежливо поклонился, пропуская в дом двух женщин.
Дамы переступили порог дома. Женщина постарше, в длинном черном плаще и шляпе, оглядывая помещение бывшего кабака, не произносила ни звука. Молодая же, корчила недовольные гримасы и зажимала нос пальцами, стараясь не вдыхать отвратительный запах затхлости.
– Нам подходит!– сказала женщина в плаще и шляпе,– сколько я вам должна?
– Ну что вы? – замахал руками дед Платон,– какие деньги? За домом присмотр нужен, пока совсем не развалился! Живите сколько хотите. Я здесь, неподалёку – в доме номер 5. Заходите, если что нужно будет, мы с Зорькой рады помочь. Это лошадка моя, – дед Платон улыбнулся, поставил сумки на пол и, откланявшись, вышел за дверь.
– Аксинья, поднимись наверх и осмотрись. Выбери подходящие комнаты для проживания, – скомандовала женщина постарше.
Скорчив очередную недовольную гримасу, Аксинья начала подниматься по лестнице. Девушке недавно исполнилось двадцать лет, она была высокого роста, стройная, с густыми, длинными, волнистыми волосами рыжего цвета. Большие зеленые глаза, узкий нос и тонкие губы придавали ей шарма и детской очаровательности.
Той, что осталась внизу, пришлось немало потрудиться, чтоб снять часть скамеек со столов и расставить их вдоль стен. Она стояла, пытаясь отдышаться, когда услышала голос дочери:
– Мам, поднимайся ко мне,– крикнула Аксинья сверху.
Серафима была женщиной средних лет. Низкого роста, полноватая, с длинными, но редкими седыми волосами, узкими бегающими глазами и умным взглядом. Широкое овальное лицо украшал маленький нос и пухлые губы.
Она, подхватив сумки, начала подниматься по лестнице. Взглянув на резные балясины, поймала себя на мысли, что здесь ей, определенно, нравится! Поднявшись на второй этаж, окликнула дочь. Та, высунув голову из одной комнаты, лишь хихикнула в ответ.
– Мам, эта комната самая большая из всех, я проверила. И окно в ней целое, и дверь не скрипит. Но шкаф кривой и без ножек. Они есть и в других комнатах, хорошие, можно попросить деда Платона, он нам поможет. Я думаю, здесь тебе будет хорошо. А себе я выбрала комнату рядом, она меньше, но тоже ничего, – тараторила Аксинья, не давая матери вставить и слова.
– Хорошо, пусть так и будет. Я здесь, ты рядом. Со шкафом разберемся, пока не до него. Помоги мне разобрать сумки, и нужно что–то придумать с постельным бельем, – ответила Серафима.
К обеду, разобрав вещи, женщины начали собираться на улицу. Нужно было найти местный рынок, чтоб закупить продуктов и разной домашней утвари.
День был теплый и безветренный. Серафима с дочерью вышли на улицу и огляделись. По обеим сторонам дороги стояли дома, по их состоянию можно было судить о благополучии жителей. Кое-где виднелись покосившиеся лачуги с дырявыми крышами, по всей видимости, давно заброшенные. Глаз радовали высокие –– двух и трехэтажные особняки с резными фасадами, разноцветными заборами и шикарными клумбами с цветами. Улицу украшали деревья с густой зеленью. Местные жители сновали туда–сюда, куры перебегали дорогу и прятались в траве, было слышно, как лаяли хозяйские собаки, предупреждая об опасности случайных гостей. Жизнь в Починово шла своим чередом.
– Куда направимся? – спросила Аксинья у матери, оглядываясь по сторонам.
– Надо кого-то спросить, где здесь рынок? Пойдем вдоль дороги, там посмотрим, – предложила Серафима.
Не спеша, под руку, они вышли на дорогу, и двинулись вдоль улицы. Вдалеке виднелся небольшой скромный дом, с покосившимися от старости ставнями. На табличке, рукой была нарисована цифра "5".
– Мама, смотри, это же дом деда Платона, давай зайдем и спросим где рынок? – предложила Аксинья.
– Да, давай зайдем.
Серафима осторожно отворила старую калитку и женщины вошли в сад. Он был небольшой, но очень ухоженный. Высокие старые яблони от тяжести плодов наклоняли свои ветви вниз. Аромат спелых яблок стоял повсюду. Пчелы жужжали вокруг цветов, высаженных вдоль дорожки. По старым гнилым доскам женщины прошли к дому. Поднявшись по скрипучим ступенькам на крыльцо, Серафима постучала. Было тихо. Она постучала чуть громче.
– Наверное, деда Платона нет дома, – предположила она.
И тут она услышала шуршание за дверью. Скрипучая дверь медленно отворилась, за ней стоял старичок.
– О! Приветствую Вас, милые дамы! Как устроились на новом месте? – радушно встретил гостей дед Платон.
– Спасибо, устроились хорошо! – приветливо ответила Серафима, – мы хотели бы узнать, где в вашей деревеньке находится местный рынок? Нужно прикупить кое-чего, да так, присмотреться.
– А, рынок–то, дак тут недалеко. Через 6 домов закончится улица и поворачивайте направо, там еще домов 5–6 и увидите ворота зеленые, вот и рынок. Может чайку? С вареньем яблочным, сам варил, – гордо сказал старик.
– Большое спасибо, не сегодня! Нужно купить всё необходимое и вернуться домой, еще много дел впереди. А вот завтра, с радостью! Хотелось бы поговорить о жизни в деревне,– вежливо отказалась Серафима.
– Конечно, конечно, милые дамы! – замахал руками дед Платон, как-будто извинялся за неудобное предложение, – я буду рад видеть вас в любое время.
Попрощавшись, Серафима и Аксинья вышли на дорогу. Они двинулись вдоль улицы, как велел дед. Дома закончились быстро, дорога повернула направо, а вдалеке уже были видны ворота местного рынка.
Он был небольшой, но очень богат разными товарами. По правую руку, вдоль забора разместились местные жители. На ящиках и коробках были разложены товары с собственных огородов. Пучки ароматной зелени стояли в ведёрках с водой, свежие ягоды, сочные огурцы, кабачки, горох и бобы в огромных количествах предлагались торговцами. Местные рукодельницы выставили на продажу носки и коврики собственного производства.
Серафима с дочерью медленно шли вдоль ряда, знакомясь с товаром, и улыбались местным продавцам. По левую сторону стояли добротные дубовые столы, на которых лежали продукты животноводства – парное молоко, сыры, сметана, творог, свежее мясо и ароматный мед. Товары сводили с ума гостей рынка, с урчащими от голода животами.
Серафима подошла к одному местному жителю, чтоб взять овощей и зелени.
– Добрый день, уважаемый! – поздоровалась она.
– Добрый, коль не шутите, – шутливо ответил парень.
Егорка – местный алкаш был высокого роста, худощавого телосложения, с редкими короткими прямыми волосами каштанового цвета, с большими хитрыми глазами и не очень умным взглядом. Широкое квадратное лицо портил вздёрнутый нос и тонкие губы. Весь его день сводился к тому, чтоб найти гроши на очередную рюмку самогона.
Вот и сейчас, приторговывая ворованной зеленью, он заискивающе смотрел на женщину, мысленно молясь о том, чтоб сделка состоялась.
– Молодой человек, мне пожалуйста пару пучков зелени и несколько ароматных огурчиков, кстати, сорт не подскажете?
– Ээм…сорт…ммм…ну…сорт самый лучший! – выдал Егорка.
– Так и называется "самый лучший"? – улыбнулась Серафима.
– Угу, так и называется, – покрасневший от своего вранья, Егорка упаковывал зелень в пакет и не смотрел на Серафиму.
Получив заветные монеты, он лихо перемахнул через забор, оставив товар без присмотра.
– Ох, уж это Егор Алексеевич, – засмеялась женщина, стоявшая рядом, – лентяй, дармоед и алкаш, вы заберите, пожалуйста, остатки огурчиков и зелень, они ему не нужны больше, пропадут, жалко.
– Вы думаете, он не вернется? – удивленно спросила Серафима.
– Точно знаю, пить побежал к Филарету, – сообщила женщина и сложила остатки зелени и огурцов в газету.
– Меня Ольга зовут, я живу в третьем доме, а вы проездом к нам или как? – представилась женщина и протянула сверток покупательнице.
– Очень приятно, меня зовут Серафима, это моя дочь Аксинья, мы приехали издалека и жить будем здесь. Нам выделили заброшенный дом, обживаемся пока, – ответила Серафима, поблагодарив кивком, взяла сверток.
– А-а-а, дом-то этот странный, вас туда что ли поселили? – удивилась Ольга.
– А что в нём странного?
– Да всякое рассказывают про него – и постояльцы раньше вешались, а потом их никто найти не мог, как сквозь землю исчезали, и двери-то, сами себя закрывают, и еще страхи разные, – наклонившись и шепотом рассказывала сплетни Ольга.
– Ясно, поживём - увидим, – улыбнулась Серафима.
– Вы это… если чё, заходите ко мне, дом три, я дома или на рынке. Чайку попьем, да расскажу про всех, – навязывалась дружить торговка.
– Спасибо, буду иметь ввиду, всего доброго,– попрощалась Серафима и пошла дальше.
Больше ничего интересного на рынке не произошло, закупив продукты и кое-что из кухонной утвари, женщины направились домой.
Смеркалось. Пожалуй, никакое время суток в деревне не может сравниться с вечером. Он начинается с той самой минуты, когда солнце, склонившись далеко на запад, вот–вот коснётся кромки воды местной речушки Починки, окрашивая её золотой чешуёй бликов. А с другой стороны деревни, из-за горы, появится сначала одна, затем другая… и вот уже целое стадо коров тяжело бредёт в стойло в клубах поднимаемой им пыли, наполняя округу мычанием.
Вернувшись домой, мать принялась за ужин. Аксинья, сидя на подоконнике, болтала ногой. Девушка смотрела то в окно, то на мать и без умолку щебетала о прошедшем дне.
Серафима слушала и улыбалась. Жизнь сбежавшей гадалки возвращалась в прежнее русло.
Глава 2 “Вольдемар”
Ночью Серафима спала плохо – она, то и дело, просыпалась от звука похожего на чьи-то шаги, несколько раз внизу хлопнула входная дверь, которую, женщина точно помнила - закрывала на ключ.
Лежа в темноте, Серафима смотрела в окно на ночное звездное небо, и думала о словах Ольги про повесившихся постояльцах, и про то, что больше их никто не видел. В комнате Аксиньи было тихо. "Спит дочка, это хорошо”,– подумала мать.
Встав с постели, женщина влезла в тапочки, накинула халат и спустилась вниз. Старые настенные часы с потертым циферблатом показывали три часа.
– Скоро рассвет, – произнесла она и поставила турку с кофе на огонь.
Сегодня должен подвезти вещи, которые она оставила там, в прошлой жизни, дорогой сердцу человек. Единственный человек, которому могла доверить Серафима тайну своего местопребывания был Вольдемар Трубецкой.
Фамилия Вольдемару досталась от деда его – то ли князя, то ли холопа княжеского, сейчас выяснить сложно, но он очень ею гордился. Трубецкой был высокого роста, крепкого телосложения, с редкими короткими курчавыми волосами черного цвета, мелкими недоверчивыми глазами, и веселым взглядом. С детства Вольдемар и Серафима крепко дружили, их соединяла невидимая нить – это была связь, посланная свыше. Никогда у них не было мысли о совместной жизни, не хотели они портить то, что считали своим богатством. Вольдемар первый узнал о даре Серафимы видеть прошлое и предсказывать будущее. Он ценил в ней желание помогать немощным и обездоленным. И, как верный рыцарь, всегда был рядом со своей королевой.
Серафима больше не ложилась. Она тихо обошла все комнаты на втором этаже. Убедившись, что всё спокойно, посчитала эти странные ночные звуки плодом своей фантазии. Разложила остатки вещей и приготовила дочери завтрак.
Аксинья спустилась к завтраку в семь утра.
– Доброе утро, дорогая! Как спала? – спросила Серафима зевающую дочь.
– Хорошо спала мам, как младенец, здесь так тихо и спокойно,– потянувшись ответила Аксинья.
– Ну и замечательно, садись завтракать. Сегодня много дел.
– Каких дел?– спросила девушка, откусывая булку с маслом.
– Сегодня приедет дядя Вольдемар, привезёт оставшиеся вещи и посмотрит где мы теперь живём, – сказала Серафима, наливая дочери ароматный кофе.
– Ммм...Это хорошо, я по нему соскучилась и мне не хватает моих вещей, – с полным ртом отвечала матери Аксинья, – мам, ты гадать будешь и лечить?
– Если это будет необходимо местным жителям, то конечно. Раз у тебя есть дар, ты должна делиться им с людьми – запомни это! Когда-нибудь и ты почувствуешь в себе эту силу! – погладила по голове дочь Серафима.
В дверь кто-то постучал. Женщины переглянулись.
– Так рано! Кто бы это мог быть? – удивилась Серафима и пошла открывать. На пороге стоял молодой человек лет тридцати, низкого роста, стройный, с редкими короткими курчавыми волосами темно–русого цвета и узкими замученными глазами. Его вид был очень жалкий, а взгляд смущенный.
– Доброе утро, молодой человек, вам кого? – поприветствовала его Серафима.
– З-здрасьте,– заикаясь поздоровался парень, – я Филарет Антипов, я тут живу. Помогите мне, то есть не совсем мне... Пожалуйста!
– Очень приятно, Филарет, я Серафима, что случилось?
– Дак Егорке плохо, лежит он, встать не может. Мы вчера с ним самогону выпили, совсем не много, а сегодня вот! Я по всем уж прошёл, не открывают мне, думают, что деньги просить буду, дак не надо мне их, Егорке плохо. Вы одна мне открыли. Помогите, а! – причитал Филарет, глядя на Серафиму глазами мученика.
– Хорошо, пойдем, покажешь Егорку, – Серафима взяла с полки пару пузырьков с отваром, положила их в сумку и пошла за Филаретом.
Аксинья, закатив глаза и скорчив недовольную гримасу, закрыла за матерью дверь.
- Всем алкоголикам не поможешь! – пробурчала она под нос и поднялась к себе в комнату.
Егор лежал весь бледный, руки, как плети, были раскинуты по кровати, был заметен легкий озноб. Дыхание было очень тяжелым и медленным, губы пересохшие, глаза закрыты.
– У него отравление, что он ел? Что пил? – спросила Серафима и начала доставать из сумки пузырьки с лекарством.
– Так это... самогон чё... еще грибы он ел, жареные. Я не ел! Он их съел один пока меня ждал,– начал рассказывать Филарет, нервничая и заламывая себе руки.
