Пролог. Ранний посетитель
– …Мою дочь! – бушевал граф Кристоф де Равель, получивший наконец возможность дать волю вчерашнему гневу. – Зажал в углу, как какую-то портовую девку!
Первые жаркие лучи солнца сверкнули над горизонтом, заиграли на потемневших от времени верхушках корабельных мачт за высокими окнами и наполнили слепящим светом кабинет графа.
Сидевший в глубоком кресле ранний посетитель прищурился.
Ему можно было дать немногим больше двадцати; тонкие черты лица выдавали аристократа, хотя скромная, пусть и добротная, форма капитана стремилась скрыть эту деталь от любопытных глаз. И до вчерашнего дня Итана вполне устраивала подобная скрытность. Она давала свободу. Она давала шанс жить так, как хотелось юному горячему сердцу, без оглядки на приковывавшие к титулу цепи, обязательства, зависимость от слова собственного отца, кто с легкостью мог перечеркнуть любое решение сына, не придись оно по душе…
Но прошлой ночью все изменилось.
Теперь он готов был снять маску не только перед графом де Равелем.
– Попадись он только мне в руки, и я – !.. – не прекращавший мерить широкими шагами собственный кабинет седовласый граф поднял крепкие, натруженные за время работы на верфях кулаки и с чувством потряс их на воображаемой шее.
Молодой человек в кресле рассеянно дотронулся до повязанного шелковым платком горла, а во взгляде впервые появилась озабоченность.
– Из-под земли достану! Перетряхну всех приглашенных, чья нога ступила на тот костюмированный бал! Заставлю его жениться на ней тотчас!
Глаза посетителя заволокло мечтательным туманом.
– Наверняка его и заставлять не придется, ваше сиятельство, – заметил он осторожно, раскрыв ладони лежавших на подлокотниках кресла рук в примиряющем жесте. – Леди Камилла – прелестная девушка. И разве он сам не обещал явиться сюда с первыми лучами солнца и просить ее руки? А потому…
Резонная речь была оборвана самым грубым образом.
– О нет, Итан! Это Камилле он обещал объявиться здесь с первыми лучами солнца! И?.. – граф быстро и неуклюже вытащил из кармана расшитой шелком светлой жилетки путавшуюся в пальцах длинную цепочку, отомкнул резную крышечку висевших на ней золотых карманных часов, подаренных любимой женой, и с мрачным торжеством сунул витиевато расписанный блеснувший циферблат под нос посетителю. – Двенадцать минут уже прошло с «первых лучей»! – прозвучал мрачный вердикт, после чего часы были так же неуклюже засунуты обратно в карман. – Ну?! И где он?! Где, к морскому дьяволу, замешкался этот наш «самый замечательный мужчина на свете»?!
– Она так сказала? – оживился молодой человек, подавшись вперед, а на губах расползлась совершенно неуместная улыбка.
– О, если бы она сказала только это… – горестно махнул рукой граф и, подойдя к широкому столу с аккуратно разложенными секретарем письменными принадлежнастями и приготовленными для работы документами, рухнул в собственное кресло. Сдерживаемые вчера рядом с дочерью эмоции наконец-то вырвались наружу: рядом с Итаном никогда не удавалось притворяться, пусть он и знал теперь, кто этот мальчишка на самом деле... Только вот теперь, получив возможность выплеснуть праведную отцовскую ярость, граф почувствовал себя совершенно без сил. – Я давно уже не видел ее такой, – проговорил он заметно притихшим усталым голосом, а взгляд серых, как у дочери, глаз затерялся вдали, словно мгновенно перенес его обратно в вечер накануне, когда его Камилла тайком ускользнула на костюмированный бал и за несколько часов умудрилась влюбиться и обзавестись тайным женихом. – Такой… живой, – он шумно вздохнул, не позволяя себе вспоминать ненужное. – Ради одного этого я согласился бы отдать ее замуж за того… Кто там ей полюбился на этом балу? Хорошо, пусть не «согласился» бы, не сразу, по крайней мере, – признал граф с кривой улыбкой. – Но серьезно подумал бы над перспективами. И, если бы меня устроила причина, по которой этот парень решил спрятаться за маскарадной маской ради объяснения с моей дочерью… Постой, – неожиданно осекся он, и удивленно глянул на гостя, словно только что заметил его присутствие. – Разве я говорил, что он собирается объявиться здесь этим утром?.. – только секунду назад рассеянный и уже порядком расслабленный взгляд снова сделался острым как бритва. – Это ты сказал. Но… Откуда тебе знать? – На его лице отразился не произнесенный вопрос. Недоумение. И, наконец, понимание... – Это был ты, – граф медленно выпрямился.
– И я пришел просить руки Камиллы, как и обещал, – молодой человек смело посмотрел в ответ. Карты были открыты, отрицать дольше не было смысла, да и не ради отрицания он сегодня явился сюда «с первыми лучами».
Затянувшееся молчание показалось… страшным. На миг почудилось, будто граф всерьез борется со своим первым желанием хорошенько встряхнуть вчерашнего тайного поклонника дочери и, не словами, так действиями донести до него свое отцовское мнение.
– Тебе ведь известно, что я не имею права дать согласие на ваш брак, – произнес он вместо этого на удивление спокойно.
И эти слова оказались куда хуже ожидаемой встряски.
Итан молчал.
Ладони сами собой стиснулись в тугие кулаки, кожаная обивка кресла тихо скрипнула под пальцами. Да, ему было известно. И теперь он снова почувствовал их… Те самые оковы, лежавшие на запястьях вернее железных кандалов. Те, о которых он позволил себе так опрометчиво позабыть, чью тяжесть и власть недооценил.
– Позволь мне быть откровенным, – снова заговорил граф, подобравшись, словно для переговоров с твердолобым, но влиятельным противником. Тем более, что… Итан был и тем, и другим. – Ты знаешь, чем я обязан тебе… Отбросить долг – и, если потребуется, я не раздумывая отдам за тебя собственную жизнь, ни секунды не пожалею и буду считать это честью! И о лучшей партии для своей дочери никогда не мог бы даже мечтать. Будь обстоятельства иными… Но они такие, какие есть. Я сожалею. Небеса мне свидетель. Но я никогда не смогу поставить ее под удар, решив с вашим браком за спиной твоего отца… – он тяжело поднялся, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен, и, когда заговорил вновь, глубокий севший голос графа звучал почти отрешенно. – Я сделаю вид, что вчера ничего не произошло, и вы никогда не встречались с ней на том маскараде. И будет лучше, если этот разговор также останется между нами, Итан. Камилла ничего не должна знать о твоем приходе.
– Вы хотите, чтобы она думала, будто я не сдержал слово и предал ее?! – вспыхнул молодой человек, даже слегка привстав в кресле.
– Я хочу, чтобы у нее оставался шанс, – терпеливо, словно неразумному ребенку, пояснил граф и жестом остановил уже готового было возразить гостя. – Позволь жизни идти своим чередом, Итан. Для женщин время летит быстрее, а Камилле уже двадцать два. Я не хочу, чтобы моя дочь провела следующие несколько лет в иллюзиях и пустых ожиданиях того, чего может не случиться никогда. И, если ты желаешь ей счастья… Если ты действительно желаешь ей счастья – ты позволишь ей забыть однажды вчерашнее маленькое приключение. И стать счастливой. Пусть счастливой ее сделает кто-то другой.
Молодой человек рывком вскочил на ноги, однако заговорить ему удалось не сразу. Кровь жгла огнем. Перед глазами словно упала алая пелена, стоило только на миг представить девушку, которая вчера с такой страстью отвечала на его поцелуи, в объятьях другого. Счастливой?.. Никто не сделает ее счастливой настолько, как Итан. Никто не знает ее так хорошо, как он. Ее сердце, ее мечты, ее тайные желания… Никто. И, дьявол побери, он не собирается никому позволять узнать ее настолько близко.
– Год, – жестко припечатал Итан, с трудом протолкнув это слово через перехватившее жгутом горло, и давая понять, что не желает даже слышать никаких сомнений на этот счет. – Я добьюсь согласия через год.
Глава 1. Помолвка
Год спустя…
Приближалась буря. Шум прибоя позади тонувших в ночной темноте деревьев заглушал доносившуюся из дома музыку; соленый ветер качал ветви над головой, гнал по черному небу белесые тени облаков, путал летевшие перед глазами выбившиеся из прически светлые пряди… И нещадно трепал заказанное для сегодняшнего вечера платье.
Помолвка, о которой даже не хотелось вспоминать.
Я невольно вслушалась в завывания ветра, ожидая разобрать среди них звуки погони и недовольства отца в любой момент. Но нет. Свое недовольство выражало только шумевшее где-то рядом море.
А праздник, похоже, шел своим чередом. Даже несмотря на отсутствие «счастливой невесты». И «счастливого жениха» тоже, который и вовсе не потрудился объявиться, даже не подумав сделать вид, будто его интересует наше совместное счастливое будущее…
Я нахмурилась и ускорила шаг.
Рольф д’Эргар.
Что я вообще знала о нем, кроме того, что он был королевским племянником?..
Немногим старше меня… Три года назад пошел против воли собственного отца и сбежал учиться корабельному делу вместо военного, скрыв близкое к королевскому происхождение и, соответственно, лишившись возможных привилегий ради мечты… Похвально, как сказал отец. И я бы согласилась с ним. Если бы Его Величеству не потребовалось найти неженатого родственника, чтобы цветущие верфи Равель перешли однажды короне, и страсть королевского племянника к морю не оказалась так кстати.
Согласия самого племянника, разумеется, никто не спрашивал.
Я стиснула норовившие вырваться из пальцев трепыхавшиеся в порывах ветра пышные светлые юбки и глянула на утопавшую впереди в темной бесформенной листве башню, которая, будто приветствуя, сверкнула в этот миг лунным бликом в одном из узеньких окон.
Отец будет зол, если узнает, что я снова приходила сюда.
Но может же покинутая даже собственным женихом невеста проявить хотя бы этот маленький протест?..
Старенькие узкие ступеньки скрипнули под ногами, и вскоре взгляду открылась знакомая одинокая комнатка на самом верху. Наглухо закрытые окна; плотно задернутые занавеси, едва пропускающие свет от маяка; почти неразличимые очертания скудной мебели...
Интересно, если я останусь здесь до самого утра, кто-нибудь хватится сбежавшей дочки поместья?
Отчего-то об этом не хотелось даже думать. Как не хотелось думать о своем внезапно обретенном одиночестве. Таком долгожданном и таком непривычном, когда за мной не увязалась даже гувернантка. Одиночество, к которому я почему-то оказалась совершенно не готова. Как оказалась не готова к роли вещи, прилагающейся к подписанному брачному контракту…
Ковер под ногами заглушил шаги, и старая укутанная опущенными темными пологами кровать тихо скрипнула подо мной, а невидящий взгляд безразлично скользнул по слившемуся с тенями недвижному балдахину.
Снаружи шумели волны.
Слышно было, как они бились о крутой обрыв, рассыпались брызгами там, внизу.
Здесь всегда было страшнее всего… И одновременно – всего спокойнее. Как это возможно было объяснить? Как могло быть так тихо в груди, когда мучившие последние пять лет демоны оказывались так близко, как сейчас?..
– Удобно? – неожиданно раздался вкрадчивый мужской голос рядом с моим ухом, и дыхание оборвалось.
А следом на сознание лавиной обрушилось то, на что я не потрудилась обратить внимание раньше: необычно свежий воздух в вечно пыльной комнате; добротно взбитая кровать, до которой ни у кого из слуг никогда не доходили руки за ненадобностью; тонкий запах чистых простыней...
И смешавшийся с этим запахом показавшийся знакомым терпкий мужской аромат.
Гость?!
Кому вообще пришло в голову разместить здесь кого-либо из гостей?!
Оцепенение схлынуло, и я запоздало рванула прочь, рассчитывая исчезнуть из этой спальни и из этой кровати, в частности, пока мужчина не зажег свечи, и весь дом не узнал, каким именно образом покинутая одинокая невеста «проявила протест».
Но незнакомец оказался быстрее.
Ладони успели лишь коснуться его тонкой рубашки, которая тусклым белесым пятном мелькнула перед глазами, и следом мои запястья оказались моментально перехвачены и надежно впечатаны в подушку над головой. И не только запястья. О том, чтобы столкнуть придавившее сверху крепкое тело, не могло быть и речи.
– Итак, – зазвучавший над лицом тихий голос явственно просквозил ледяными нотками. – Ко мне решили подослать женщину.
Ничего ответить я не успела. Обездвиженных ладоней коснулись чужие пальцы, как будто неизвестный гость собирался забрать что-то из моих рук. Следом раздалось озадаченное: «Хм…», когда в моих руках не обнаружилось ничего, что можно было бы забрать. А когда свободной рукой мужчина грубо обшарил меня по бокам и пробормотал сконфужено: «Вы без оружия?..», я наконец очнулась.
– Признаю свою ошибку, – абсолютно искренне выдохнула в неясные очертания его лица. – В следующий раз, когда решу прогуляться по охраняемому со всех сторон острову, обязательно захвачу с собой целый арсенал!
Сколько же нужно было выпить вина, чтобы решить, будто кто-то рискнет устраивать нападение на одного из гостей во время помолвки королевского племянника?!
– Отпустите немедленно! – потребовала я, когда молчание затянулось, а стиснутая кожа на запястьях начала уже порядочно ныть от грубой хватки. – Иначе я закричу! – пригрозила, и на ум пришла самая надежная из бед, которую можно было сейчас обрушить на отцовского гостя: – Нас услышат, сюда прибежит моя гувернантка, и вам придется на мне жен…
Широкая ладонь запечатала мой рот, не дав договорить.
Прекрасно.
По крайней мере, жениться он хочет не больше, чем я – выходить замуж, и шанс ускользнуть отсюда без скандала остается.
– Не прибежит, – задумчиво произнес мужчина, прежде чем я успела поздравить себя с удачной находкой. И убрал руку. – Лестница в этой башне до жути скрипуча, и кроме ваших маленьких шажков ничьих других я не слышал. Кричите, если хотите. За воем ветра вашего крика из дома все равно никто не услышит.
Я задохнулась от подобной наглости.
– Желаете воспользоваться положением, и дать мне повод призвать вас к алтарю – позже?! Или полагаете, что никто не поверит мне?! Что, если потребуется, на мою сторону не станет сам Его Величество?!
Не станет, конечно. Но страх, чем такой скандал может обернуться для отца, придал голосу уверенность. И последовавшая пауза подтвердила, что незнакомец хотя бы задумался над незавидными перспективами.
– Ах, леди, зачем же вам старый, хромой и нищий калека муж?.. – неожиданно вкрадчиво поинтересовался неизвестный гость, и я от удивления даже не сразу сообразила, что таковых среди гостей быть просто не могло.
А потом...
Лицо обдало жаром, когда поняла, что этот несносный незнакомец всего лишь самым откровенным образом потешается надо мной.
– Вы не калека! Отец никогда не отправил бы несчастного хромого взбираться по крутой лестнице к своему ночлегу! Он аристократ, но благороден не только в своем кругу. И вы вовсе не нищий. Ни одна горничная не рискнула бы застелить кровать для простого нищего дорогими простынями, иначе получила бы расчет в тот же день!
Незнакомец тихо засмеялся. Странно, как это было, но… не повстречайся мы с ним столь нелепым образом, этот смех показался бы даже приятным. И… знакомым?..
– Хорошо, пусть не калека и не нищий, – согласился мужчина великодушно, смахнув тень воспоминания и не позволив уловить его. – Стало быть, желаете, чтобы своим теперешним положением я все же воспользовался?
