Все становилось на свои места: ребята забрали тело этого загадочного существа и помчались обратно в Круг, чтобы как можно лучше изучить его, пока оно не протухло. Может, кто-то из местных видел что-то, вот почему Зинаида Ивановна кричала про позор и била меня полотенцем. Олег, видимо, так и не пришел до конца в себя, раз все это время не брал трубку. А может, как и я, во всей этой круговерти просто потерял телефон.
Теперь это было не столь уж важно.
Не слишком заботясь о соседях, которые могли бы меня увидеть, я неторопливым шагом покинула зловещий особняк, вышла на улицу, не потрудившись прикрыть за собой калитку, и отправилась в сторону леса. На душе стало легко и спокойно, кажется, все сложилось как нельзя лучше. Изначально я собиралась навестить Колодец в надежде найти там своих друзей, но теперь оставалось только одно: забрать кинжал Олега, спрятанный в дупле дерева. Обязательно поохотиться перед долгой дорогой домой, так как желудок уже сводило от голода, и, конечно, как следует выспаться.
Ни одному, ни другому желанию было не суждено сбыться. Не успела я спуститься с дерева и спрятать Олегов кинжал в рюкзак, как почуяла Ру.
Он вернулся за мной. И он буквально наступал мне на пятки, оказавшись совсем рядом. Наверное, он шел по моему следу, а я до последнего ничего не почуяла из-за ветра, дувшего в его сторону, и вдруг мгновением переменившегося. Я Зверем бросилась прочь, пытаясь держаться по ветру, так, чтобы Ру не сразу понял, в какую сторону я подалась. С севера потянуло сыростью, и я снова изменила направление, рассчитывая запутать следы в ручье. Вода была ледяная, но чистая, и я некоторое время бежала вверх по течению, затем взобралась по крутому рыхлому склону, несколько метров промчалась… и замерла.
Передо мной был Колодец.
Конечно, я сильно петляла, часто меняла направление, но у моего Зверя никогда не была проблем с ощущением пространства… и Колодца тут быть не должно.
Я подошла ближе, с каждым шагом убеждаясь, что это никакой не другой колодец. Что ж, если эта ветхая конструкция в самом деле оказался мистическим местом, так почему бы байкам о его перемещениях не оказаться правдой?
Я медленно обошла вокруг груды старых, обметанных мхом камней, чувствуя на лице сырое дыхание черного зева. Почему он вдруг явился на моем пути?
Ру снова был совсем рядом. Ни мои зигзаги, ни ручей не слишком его задержали. Соло или Али был с ним, и, кажется, мне не сдобровать…
Время уходило, и я понимала, что не смогу оторваться от погони. Последняя попытка: я отбежала немного в сторону и, делая очередную петлю, вернулась к ручью. Оборотни шлепали по воде, неумолимо приближаясь, разыскивая место, где я выбралась на берег. Аккуратно, след в след я вернулась к Колодцу — они уже вышли на берег — кажется, вариантов не было. И я прыгнула вниз.
Когти раздражающе громко проскрежетали по мягкому, крошащемуся камню, и я плюхнулась на устилавшую дно сырую листву. Перекинулась обратно, вжалась в стену, вздрогнув от ледяного прикосновения к голой коже, обратилась в слух. Кажется, дыхание… шуршание лап… сделали круг по моим следам… шуршание удаляется — но один остался. Ру. Наверное, Соло, как более сильного оборотня, он еще раньше отправил вниз по течению, а Али взял с собой, и теперь послал его проверить оставленную мной петлю. Наверняка тот решит, что я вернулась в ручей, и помчит дальше вверх по течению, надеясь догнать меня.
Но Ру — почему он остался? Конечно, он захотел проверить колодец.
Дыхание раздалось особенно громко прямо над моей головой, и я крепко зажмурила глаза. Ру наверняка разглядит меня в темноте своим звериным зрением, почует мой страх… порешит прямо здесь, и труп прятать не надо. Хотя вряд ли Ру вообще стал бы заботиться об этом.
Кажется, все стихло. Несколько минут я не решалась открыть глаза, потом осторожно разомкнула веки… и нечто тяжелое влажным, безвольным мешком шлепнулось прямо возле моих поджатых ног. Не знаю, как мне удалось подавить вопль…
Это тело Ру — человеческое. Изломанное, избитое, как тогда, в кабинете Варгора. Его голова оказывается прямо в круге падавшего сверху света, и я вижу слипшиеся от крови волосы, неестественно вывернутое плечо, руку, вытянувшуюся вперед, бессильную, обмякшую, как тряпка. Я вжимаюсь в стену, вздрагивая от холода и страха, не зная, чего хочу больше: чтобы он пошевелился или наоборот.
Но он мертв.
Неужели Варгор действительно приехал сюда — за мной? Почему я его не учуяла?
Ру хотел меня защитить — и не смог, как и говорил? Соло и Али — слишком маленькая армия для сражения, кроме того, они разделились, рассыпались по лесу. Значит, они тоже не учуяли Варгора?
Или кто-то из своих, воспользовавшись моментом, порешил вожака — зачем? В надежде занять его место? Соло? Ру считал его одним из самых верных оборотней…
Нужно переждать, пока они уйдут — кто бы то ни был там, наверху, кто бы ни таился, пытаясь обмануть меня, лишить меня бдительности.
Я снова жмурюсь, заставляю себя сосчитать до ста, и еще пять раз до ста, и эта тряпичная рука все тянется к моим босым ногам…
Пятьсот девяносто девять… Открываю глаза. Рука на месте, и голова покорно смотрит в сторону, и красная кровь на волосах струится, вьется, тянется к земле влажными кудряшками. Мне мерещится, что я снова слышу дыхание — только не сверху, а с земли перед собой.
Рыжая кудрявая голова дергается, с усилием отрывается от дна Колодца, поворачивает ко мне перепачканное кровью, облепленное черными листьями лицо.
— Илу, — шепчет Кали, а тряпичная рука слабо перебирает пальцами. — Как больно…
Она смотрит на меня теми глазами, как тогда, мертвыми, зелеными, и скалит зубы от боли… Она не может встать даже на четвереньки — спина, ноги, все тело истерзаны, растоптаны, но она хватается правой, едва способной шевелиться рукой за землю, и дергается, трясется, извивается. И подползает все ближе. Я молча смотрю, не отводя глаз, снова не в силах помочь ей, не в силах побороть собственный ужас. Зеленый глаз — один — фосфорно светится в темноте, настойчиво требует сочувствия, а второго не видно из-за прилипшего к лицу черного листа, так напоминающего повязку. Рука — тонкая, белая, пальцы словно без костей, свисают, дрожат, извиваются, — и она тянется ко мне, вот-вот ухватит за щиколотку.
Вдруг чья-то крупная ладонь опускается сверху, сгребает мертвую Кали за кудри, тянет вверх, поднимает над землей, как котенка за шкирку. Темная, широкоплечая фигура, тусклые блики на кожаном плаще, и Кали шипит глоткой, как висельник, извивается, и вдруг вспыхивает пламенем, освещая удерживающего ее незнакомца.
Это Шаман.
Неужели Колодец решил показать мне всех, кого я убила?
Не убила… и все же…
Тело Кали сгорает, осыпается из руки Шамана жалкой горсткой золы, но тьма уже не возвращается. Под потолком тускло горит лампочка, Шаман наклоняется ко мне и заботливо надевает ошейник, соединенный цепью с кольцом в стене над моей головой. Я не сопротивляюсь, и он благодушно гладит меня по голове своей огромной ладонью. Садится на стул спинкой вперед, откидывает назад свои нефтяные косички, улыбается.
— Тебя нет, — устало сообщаю я ему. — Это Колодец тебя выудил из моего подсознания. Так что не надо тут лыбиться.
— Так уж и нет, — усмехаясь, качает он головой. — Пора бы уже догадаться. Или тебя устраивает версия о вашей общей с Олегом одержимости?
— Нет. У меня есть другая — о том, что ты маленький червяк, оставшийся в моем мозгу на память о погибшем демоне.
— Ты повзрослела. Немного. Подумай еще.
— В другой раз.
Шаман вздыхает, снова качает головой. Потом сует руку за отворот плаща и достает кинжал — тот самый, которым я убила его. Я судорожно лезу в рюкзак, путаясь в завязках — обнаруживаю, что кинжал на месте. И все же Шаман держит его в руках — или точную копию. Голова становится легче воздуха, как мыльный пузырь, того гляди лопнет. Рука Шамана, обхватившая потеплевшую рукоять, будто бы одновременно моя рука.
— Ты невыносима. Неужели правда придется все объяснять?! Я — в этой чертовой игрушке.
Я смотрю на него, а в голове медленно, как паззлы, складываются факты: Шаман говорил со мной, пока кинжал был спрятан среди вещей, а все вещи лежали в нашем с Леркой чулане. Я еще думала: неспроста Шаман появляется именно тогда, когда я возле каморки. А потом Олег забрал свое мистическое оружие, и голос демона исчез из моей головы, зато вернулся в голову Олега. Охотник считал его лишь одним из множества бесов, которые мучили его возле церкви, хотя кинжал в тот момент уже был спрятан в лесу.
— Так значит, ты не умер?
— Умер, конечно. Только это не значит, что я полностью уничтожен, совершенно исчез. Белая женщина сотворила для меня ловушку, но это все, на что ей хватило силы и знаний. Я вернул сознание быстрее, чем сам мог рассчитывать.
Я вспоминаю о том своем видении, полученном во время медитации. Белая Женщина и Шаман, противостояние света и тьмы. Кто показал его мне? Я сама?
— И ты теперь просто призрак, который не может ничего, кроме как вещать в чужих мозгах?
— В общем, да, — он примирительно, дружелюбно улыбается и разводит руками. — Можешь совсем меня не бояться.
— Я и не боюсь, — упрямо отсекаю я, возможно, слишком поспешно. И прикасаюсь к цепи, свисавшей к полу, тянувшей и так кружившуюся голову вниз. — А это зачем?
— Так ты внимательнее слушаешь.
— Мне незачем тебя слушать.
— Я могу много рассказать тебе. Ты знаешь. Про Круг. Ульяну. Этот кинжал. Колодец. Пожиратели. Желания Ру. Твои желания.
— Заткнись.
— Да брось. Я не могу заставить тебя мне верить, и, в конце концов, разделять ложь и правду остается твоим правом. Сказанные мною слова могут остаться для тебя пустым звуком, или ты можешь их воспринимать как результат работы собственного подсознания. Если меня все-таки не существует.
Он молчит, выжидающе глядя на меня своими раскосыми, старательно выражающими преданность глазами. Он опять меня дурачит, конечно, дурачит. Но если он — просто тень, сознание, заточенное в заговоренном Белой женщиной оружии, то какой вред мне могут принести его слова? Какой вред вообще могут принести одни только слова?
— Чего ты от меня хочешь? — осторожно уточняю я. — Зачем ТЕБЕ эти разговоры?
— Не возвращай кинжал. Наш Ван Хельсинг уныл, как сухая коровья лепешка, кроме того, в его голове и так хватает голосов. Позволь мне следить за тобой, за твоей жизнью. Говорить с тобой.
— Тебе скучно, я помню. И что, это все?
Он очень внимательно смотрит, перегнувшись через спинку стула, наклонившись ко мне, кажется, так близко, что его свесившиеся косички вот-вот коснутся моих щек. Что будет, если я сейчас ударю его? Как в клишированном кино — ударю саму себя?
— Если ты отправишь кого-то ко мне — я твой вечный должник. — И тут же отодвинулся, отбросил своих черных змей за спину, скромно погасил взгляд: — Но это даже не желание. Это так…
— Отправлю кого-то к тебе — или тебя выпущу? Это же ты натравливал на меня Охотника, внушал взять кинжал, убить именно им? Причем, не важно, кого: постороннего человека, оборотня, самого себя?
Шаман хохочет, брызгая изо рта яркой белизной ровных острых зубов.
— Если честно, то я не знаю, что будет, если убить кого-то еще этой железкой. Но мне интересно. Может быть, я получу соседа, может быть, свободу и новое тело. Может быть, вообще ничего не произойдет. Кроме обычного убийства. Я не знаю, что там наколдовала Ульяна, но она не слишком сильна, чтобы я не нашел ключ рано или поздно. Рано — вероятнее.
Я вдруг подумала, что Белая женщина зачаровала кинжал вовсе не для того, чтобы помочь Олегу, снабдить его особенным, действенным против демонов оружием. Она могла желать заполучить пойманного демона себе, но почему-то не имела возможности забрать сработавшую ловушку напрямую у Олега. Вот почему она попросила взять Охотника с собой, вот почему сказала, что он будет нам нужен, а путешествие пойдет на пользу ему самому — но ни словом не обмолвилась о том, что хочет получить она. Только вот беда, от Олега было больше проблем, нежели пользы, и в конце концов он потерял еще и душу. Наверное, потерял. Должна ли я вернуть ей ее творение — кинжал-ловушку, заполненную демоном?
— Нет! — отозвался на мои невысказанные мысли Шаман. — Даже не думай. У тебя ничего не останется, кроме меня. Ты узнаешь об этом, когда вернешься.
— Что это значит?
— Это значит, что тебя отлучат от Круга. Они дали тебе задание: найти то, не знаю что. И ты справилась. Ты, именно ты! Пожиратели, а вовсе никакой не колодец — цель вашего рейда. Никто из группы, даже Павел, близко не подобрался хотя бы к подозрениям о том, кем является эта загадочная семейка из троих приезжих мужчин. Но тебя увез вожак, и твои друзья ничего не смогли сделать без тебя. Они вернулись в Круг ни с чем. И обвинят в этом тебя.
— Чушь! Меня не было сутки! Если за это время Пашка свернулся и уехал, значит, цель поездки была достигнута! Я думаю, они просто забрали тело и спешили потому, что оно начинало портиться.
— Увидишь, — с обреченным видом махнул рукой Шаман. — Против тебя будет выдвинут ряд абсолютно бессмысленных обвинений. Хотя причина одна — ты открыла канал, связывающий тебя с Камнем. Сестры Круга не любят делиться силой, а особенно — когда кто-то берет ее напрямую, в обход кого-то из них.
— Но я никогда не получала силу напрямую! Это вообще было только один раз, и через Сестру!
— Они выдают происходящее как изъявление собственной воли, — терпеливо, как ребенку, принялся разъяснять мне Шаман. — С чего ты взяла, что они вообще стали бы спасать тебя в тот момент? Ты полагаешь, среди оборотней мало желающих сотрудничать с Кругом ради одной простой услуги — исцеления? Сестры хотят избавиться от тебя, но под предлогом того, что ты слишком слаба для них, а не опасно сильна. И они посылают тебя подальше с каким-то невнятным заданием, в компании с засланным казачком, целью которого было помешать тебе справиться, а может быть — убить тебя, если вдруг ты нападешь Зверем.
— Лерка?!
— Молодец. Могла бы и сама догадаться. Раньше. Тем более, что мысли о странном подборе группы тебя уже посещали.
— Фак…
— Твой вожак появился в нужным момент, чтобы все испортить. А то и придраться было бы не к чему.
— Только не говори, что Ру замешан.
— Возможно. У него есть свои причины.
— Да, я помню. Хочешь сказать, он спилил сук, на котором сидел? Благодаря моей связи с Кругом я ценный оборотень, и потому нуждаюсь в гиперопеке. По-твоему, выходит, что именно его забота лишила меня преимущества?
— Мимо.
Я вскинула голову — на месте Шамана сидел Ру. В той же позе, на том же стуле. И все же совсем по-другому, в ему одному присущей манере.
Он посмотрел на ошейник на моей шее, бегло проследил глазами цепь, ведущую к кольцу в стене… Видимо, вид ему понравился.
— Похоже, теперь можно не спешить, — угрюмо улыбнувшись, заметил Ру.
Голова пошла кругом. Я переставала понимать, где заканчивается реальность и начинаются глюки. Шаман, конечно, был только в моей голове, и оттого я не испытывала страха перед ним, но Ру… Он только что гнался за мной, он был совсем рядом, и, кажется, я видела, как он упал в Колодец следом за мной. Он мог быть настоящим. А это значило, что я попалась. Окончательно, безнадежно. Оказалась на цепи в заброшенном колодце, чтобы никто никогда не узнал, что же со мной стало…
Теперь это было не столь уж важно.
Не слишком заботясь о соседях, которые могли бы меня увидеть, я неторопливым шагом покинула зловещий особняк, вышла на улицу, не потрудившись прикрыть за собой калитку, и отправилась в сторону леса. На душе стало легко и спокойно, кажется, все сложилось как нельзя лучше. Изначально я собиралась навестить Колодец в надежде найти там своих друзей, но теперь оставалось только одно: забрать кинжал Олега, спрятанный в дупле дерева. Обязательно поохотиться перед долгой дорогой домой, так как желудок уже сводило от голода, и, конечно, как следует выспаться.
Ни одному, ни другому желанию было не суждено сбыться. Не успела я спуститься с дерева и спрятать Олегов кинжал в рюкзак, как почуяла Ру.
Он вернулся за мной. И он буквально наступал мне на пятки, оказавшись совсем рядом. Наверное, он шел по моему следу, а я до последнего ничего не почуяла из-за ветра, дувшего в его сторону, и вдруг мгновением переменившегося. Я Зверем бросилась прочь, пытаясь держаться по ветру, так, чтобы Ру не сразу понял, в какую сторону я подалась. С севера потянуло сыростью, и я снова изменила направление, рассчитывая запутать следы в ручье. Вода была ледяная, но чистая, и я некоторое время бежала вверх по течению, затем взобралась по крутому рыхлому склону, несколько метров промчалась… и замерла.
Передо мной был Колодец.
Конечно, я сильно петляла, часто меняла направление, но у моего Зверя никогда не была проблем с ощущением пространства… и Колодца тут быть не должно.
Я подошла ближе, с каждым шагом убеждаясь, что это никакой не другой колодец. Что ж, если эта ветхая конструкция в самом деле оказался мистическим местом, так почему бы байкам о его перемещениях не оказаться правдой?
Я медленно обошла вокруг груды старых, обметанных мхом камней, чувствуя на лице сырое дыхание черного зева. Почему он вдруг явился на моем пути?
Ру снова был совсем рядом. Ни мои зигзаги, ни ручей не слишком его задержали. Соло или Али был с ним, и, кажется, мне не сдобровать…
Время уходило, и я понимала, что не смогу оторваться от погони. Последняя попытка: я отбежала немного в сторону и, делая очередную петлю, вернулась к ручью. Оборотни шлепали по воде, неумолимо приближаясь, разыскивая место, где я выбралась на берег. Аккуратно, след в след я вернулась к Колодцу — они уже вышли на берег — кажется, вариантов не было. И я прыгнула вниз.
Когти раздражающе громко проскрежетали по мягкому, крошащемуся камню, и я плюхнулась на устилавшую дно сырую листву. Перекинулась обратно, вжалась в стену, вздрогнув от ледяного прикосновения к голой коже, обратилась в слух. Кажется, дыхание… шуршание лап… сделали круг по моим следам… шуршание удаляется — но один остался. Ру. Наверное, Соло, как более сильного оборотня, он еще раньше отправил вниз по течению, а Али взял с собой, и теперь послал его проверить оставленную мной петлю. Наверняка тот решит, что я вернулась в ручей, и помчит дальше вверх по течению, надеясь догнать меня.
Но Ру — почему он остался? Конечно, он захотел проверить колодец.
Дыхание раздалось особенно громко прямо над моей головой, и я крепко зажмурила глаза. Ру наверняка разглядит меня в темноте своим звериным зрением, почует мой страх… порешит прямо здесь, и труп прятать не надо. Хотя вряд ли Ру вообще стал бы заботиться об этом.
Кажется, все стихло. Несколько минут я не решалась открыть глаза, потом осторожно разомкнула веки… и нечто тяжелое влажным, безвольным мешком шлепнулось прямо возле моих поджатых ног. Не знаю, как мне удалось подавить вопль…
Это тело Ру — человеческое. Изломанное, избитое, как тогда, в кабинете Варгора. Его голова оказывается прямо в круге падавшего сверху света, и я вижу слипшиеся от крови волосы, неестественно вывернутое плечо, руку, вытянувшуюся вперед, бессильную, обмякшую, как тряпка. Я вжимаюсь в стену, вздрагивая от холода и страха, не зная, чего хочу больше: чтобы он пошевелился или наоборот.
Но он мертв.
Неужели Варгор действительно приехал сюда — за мной? Почему я его не учуяла?
Ру хотел меня защитить — и не смог, как и говорил? Соло и Али — слишком маленькая армия для сражения, кроме того, они разделились, рассыпались по лесу. Значит, они тоже не учуяли Варгора?
Или кто-то из своих, воспользовавшись моментом, порешил вожака — зачем? В надежде занять его место? Соло? Ру считал его одним из самых верных оборотней…
Нужно переждать, пока они уйдут — кто бы то ни был там, наверху, кто бы ни таился, пытаясь обмануть меня, лишить меня бдительности.
Я снова жмурюсь, заставляю себя сосчитать до ста, и еще пять раз до ста, и эта тряпичная рука все тянется к моим босым ногам…
Пятьсот девяносто девять… Открываю глаза. Рука на месте, и голова покорно смотрит в сторону, и красная кровь на волосах струится, вьется, тянется к земле влажными кудряшками. Мне мерещится, что я снова слышу дыхание — только не сверху, а с земли перед собой.
Рыжая кудрявая голова дергается, с усилием отрывается от дна Колодца, поворачивает ко мне перепачканное кровью, облепленное черными листьями лицо.
— Илу, — шепчет Кали, а тряпичная рука слабо перебирает пальцами. — Как больно…
Она смотрит на меня теми глазами, как тогда, мертвыми, зелеными, и скалит зубы от боли… Она не может встать даже на четвереньки — спина, ноги, все тело истерзаны, растоптаны, но она хватается правой, едва способной шевелиться рукой за землю, и дергается, трясется, извивается. И подползает все ближе. Я молча смотрю, не отводя глаз, снова не в силах помочь ей, не в силах побороть собственный ужас. Зеленый глаз — один — фосфорно светится в темноте, настойчиво требует сочувствия, а второго не видно из-за прилипшего к лицу черного листа, так напоминающего повязку. Рука — тонкая, белая, пальцы словно без костей, свисают, дрожат, извиваются, — и она тянется ко мне, вот-вот ухватит за щиколотку.
Вдруг чья-то крупная ладонь опускается сверху, сгребает мертвую Кали за кудри, тянет вверх, поднимает над землей, как котенка за шкирку. Темная, широкоплечая фигура, тусклые блики на кожаном плаще, и Кали шипит глоткой, как висельник, извивается, и вдруг вспыхивает пламенем, освещая удерживающего ее незнакомца.
Это Шаман.
Неужели Колодец решил показать мне всех, кого я убила?
Не убила… и все же…
Тело Кали сгорает, осыпается из руки Шамана жалкой горсткой золы, но тьма уже не возвращается. Под потолком тускло горит лампочка, Шаман наклоняется ко мне и заботливо надевает ошейник, соединенный цепью с кольцом в стене над моей головой. Я не сопротивляюсь, и он благодушно гладит меня по голове своей огромной ладонью. Садится на стул спинкой вперед, откидывает назад свои нефтяные косички, улыбается.
— Тебя нет, — устало сообщаю я ему. — Это Колодец тебя выудил из моего подсознания. Так что не надо тут лыбиться.
— Так уж и нет, — усмехаясь, качает он головой. — Пора бы уже догадаться. Или тебя устраивает версия о вашей общей с Олегом одержимости?
— Нет. У меня есть другая — о том, что ты маленький червяк, оставшийся в моем мозгу на память о погибшем демоне.
— Ты повзрослела. Немного. Подумай еще.
— В другой раз.
Шаман вздыхает, снова качает головой. Потом сует руку за отворот плаща и достает кинжал — тот самый, которым я убила его. Я судорожно лезу в рюкзак, путаясь в завязках — обнаруживаю, что кинжал на месте. И все же Шаман держит его в руках — или точную копию. Голова становится легче воздуха, как мыльный пузырь, того гляди лопнет. Рука Шамана, обхватившая потеплевшую рукоять, будто бы одновременно моя рука.
— Ты невыносима. Неужели правда придется все объяснять?! Я — в этой чертовой игрушке.
Я смотрю на него, а в голове медленно, как паззлы, складываются факты: Шаман говорил со мной, пока кинжал был спрятан среди вещей, а все вещи лежали в нашем с Леркой чулане. Я еще думала: неспроста Шаман появляется именно тогда, когда я возле каморки. А потом Олег забрал свое мистическое оружие, и голос демона исчез из моей головы, зато вернулся в голову Олега. Охотник считал его лишь одним из множества бесов, которые мучили его возле церкви, хотя кинжал в тот момент уже был спрятан в лесу.
— Так значит, ты не умер?
— Умер, конечно. Только это не значит, что я полностью уничтожен, совершенно исчез. Белая женщина сотворила для меня ловушку, но это все, на что ей хватило силы и знаний. Я вернул сознание быстрее, чем сам мог рассчитывать.
Я вспоминаю о том своем видении, полученном во время медитации. Белая Женщина и Шаман, противостояние света и тьмы. Кто показал его мне? Я сама?
— И ты теперь просто призрак, который не может ничего, кроме как вещать в чужих мозгах?
— В общем, да, — он примирительно, дружелюбно улыбается и разводит руками. — Можешь совсем меня не бояться.
— Я и не боюсь, — упрямо отсекаю я, возможно, слишком поспешно. И прикасаюсь к цепи, свисавшей к полу, тянувшей и так кружившуюся голову вниз. — А это зачем?
— Так ты внимательнее слушаешь.
— Мне незачем тебя слушать.
— Я могу много рассказать тебе. Ты знаешь. Про Круг. Ульяну. Этот кинжал. Колодец. Пожиратели. Желания Ру. Твои желания.
— Заткнись.
— Да брось. Я не могу заставить тебя мне верить, и, в конце концов, разделять ложь и правду остается твоим правом. Сказанные мною слова могут остаться для тебя пустым звуком, или ты можешь их воспринимать как результат работы собственного подсознания. Если меня все-таки не существует.
Он молчит, выжидающе глядя на меня своими раскосыми, старательно выражающими преданность глазами. Он опять меня дурачит, конечно, дурачит. Но если он — просто тень, сознание, заточенное в заговоренном Белой женщиной оружии, то какой вред мне могут принести его слова? Какой вред вообще могут принести одни только слова?
— Чего ты от меня хочешь? — осторожно уточняю я. — Зачем ТЕБЕ эти разговоры?
— Не возвращай кинжал. Наш Ван Хельсинг уныл, как сухая коровья лепешка, кроме того, в его голове и так хватает голосов. Позволь мне следить за тобой, за твоей жизнью. Говорить с тобой.
— Тебе скучно, я помню. И что, это все?
Он очень внимательно смотрит, перегнувшись через спинку стула, наклонившись ко мне, кажется, так близко, что его свесившиеся косички вот-вот коснутся моих щек. Что будет, если я сейчас ударю его? Как в клишированном кино — ударю саму себя?
— Если ты отправишь кого-то ко мне — я твой вечный должник. — И тут же отодвинулся, отбросил своих черных змей за спину, скромно погасил взгляд: — Но это даже не желание. Это так…
— Отправлю кого-то к тебе — или тебя выпущу? Это же ты натравливал на меня Охотника, внушал взять кинжал, убить именно им? Причем, не важно, кого: постороннего человека, оборотня, самого себя?
Шаман хохочет, брызгая изо рта яркой белизной ровных острых зубов.
— Если честно, то я не знаю, что будет, если убить кого-то еще этой железкой. Но мне интересно. Может быть, я получу соседа, может быть, свободу и новое тело. Может быть, вообще ничего не произойдет. Кроме обычного убийства. Я не знаю, что там наколдовала Ульяна, но она не слишком сильна, чтобы я не нашел ключ рано или поздно. Рано — вероятнее.
Я вдруг подумала, что Белая женщина зачаровала кинжал вовсе не для того, чтобы помочь Олегу, снабдить его особенным, действенным против демонов оружием. Она могла желать заполучить пойманного демона себе, но почему-то не имела возможности забрать сработавшую ловушку напрямую у Олега. Вот почему она попросила взять Охотника с собой, вот почему сказала, что он будет нам нужен, а путешествие пойдет на пользу ему самому — но ни словом не обмолвилась о том, что хочет получить она. Только вот беда, от Олега было больше проблем, нежели пользы, и в конце концов он потерял еще и душу. Наверное, потерял. Должна ли я вернуть ей ее творение — кинжал-ловушку, заполненную демоном?
— Нет! — отозвался на мои невысказанные мысли Шаман. — Даже не думай. У тебя ничего не останется, кроме меня. Ты узнаешь об этом, когда вернешься.
— Что это значит?
— Это значит, что тебя отлучат от Круга. Они дали тебе задание: найти то, не знаю что. И ты справилась. Ты, именно ты! Пожиратели, а вовсе никакой не колодец — цель вашего рейда. Никто из группы, даже Павел, близко не подобрался хотя бы к подозрениям о том, кем является эта загадочная семейка из троих приезжих мужчин. Но тебя увез вожак, и твои друзья ничего не смогли сделать без тебя. Они вернулись в Круг ни с чем. И обвинят в этом тебя.
— Чушь! Меня не было сутки! Если за это время Пашка свернулся и уехал, значит, цель поездки была достигнута! Я думаю, они просто забрали тело и спешили потому, что оно начинало портиться.
— Увидишь, — с обреченным видом махнул рукой Шаман. — Против тебя будет выдвинут ряд абсолютно бессмысленных обвинений. Хотя причина одна — ты открыла канал, связывающий тебя с Камнем. Сестры Круга не любят делиться силой, а особенно — когда кто-то берет ее напрямую, в обход кого-то из них.
— Но я никогда не получала силу напрямую! Это вообще было только один раз, и через Сестру!
— Они выдают происходящее как изъявление собственной воли, — терпеливо, как ребенку, принялся разъяснять мне Шаман. — С чего ты взяла, что они вообще стали бы спасать тебя в тот момент? Ты полагаешь, среди оборотней мало желающих сотрудничать с Кругом ради одной простой услуги — исцеления? Сестры хотят избавиться от тебя, но под предлогом того, что ты слишком слаба для них, а не опасно сильна. И они посылают тебя подальше с каким-то невнятным заданием, в компании с засланным казачком, целью которого было помешать тебе справиться, а может быть — убить тебя, если вдруг ты нападешь Зверем.
— Лерка?!
— Молодец. Могла бы и сама догадаться. Раньше. Тем более, что мысли о странном подборе группы тебя уже посещали.
— Фак…
— Твой вожак появился в нужным момент, чтобы все испортить. А то и придраться было бы не к чему.
— Только не говори, что Ру замешан.
— Возможно. У него есть свои причины.
— Да, я помню. Хочешь сказать, он спилил сук, на котором сидел? Благодаря моей связи с Кругом я ценный оборотень, и потому нуждаюсь в гиперопеке. По-твоему, выходит, что именно его забота лишила меня преимущества?
— Мимо.
Я вскинула голову — на месте Шамана сидел Ру. В той же позе, на том же стуле. И все же совсем по-другому, в ему одному присущей манере.
Он посмотрел на ошейник на моей шее, бегло проследил глазами цепь, ведущую к кольцу в стене… Видимо, вид ему понравился.
— Похоже, теперь можно не спешить, — угрюмо улыбнувшись, заметил Ру.
Голова пошла кругом. Я переставала понимать, где заканчивается реальность и начинаются глюки. Шаман, конечно, был только в моей голове, и оттого я не испытывала страха перед ним, но Ру… Он только что гнался за мной, он был совсем рядом, и, кажется, я видела, как он упал в Колодец следом за мной. Он мог быть настоящим. А это значило, что я попалась. Окончательно, безнадежно. Оказалась на цепи в заброшенном колодце, чтобы никто никогда не узнал, что же со мной стало…
