Отчаявшийся мужчина держался за голову и прокручивал в голове ту самую встречу с Велесом. Вариант с полицией, предложенный Лидой, явно отпадал, ведь Григорий Викторович четко дал ему понять, что за проектом стоит влиятельный человек. Стараться убедить людей в том, что он достоин богатства, тоже было весьма опрометчиво, ведь Саша даже не знал, какие аргументы использовать. Он не смел рисковать своей жизнью, осознавая, насколько сильно Лида его любит. Она просто не сможет пережить его смерть и, разумеется, будет очень сильно страдать. Да и сам Тихонов тоже не хотел, чтобы такая счастливая жизнь заканчивалась.
Спустя два часа терзаний, какое-то подобие решения все же нашлось: он постарается убедить всех отказаться от голосования. Похоже, что это был единственный и самый верный вариант. Отказаться от проекта невозможно, а пробовать убедить людей в том, что он достоин богатства рискованно. Да и не нужно ему никакое богатство, ведь он его уже обрел в лице Лиды, которая ни в коем случае не должна ни о чем узнать. Он сам в это влез, ему и из этого и выбираться.
Эта мысль успокоила Тихонова, и он решил вернуться домой. При Лиде он изо всех сил старался не подавать виду, что попал в какую-то беду. Благо за все эти счастливые месяцы совместной жизни он научился скрывать от нее некоторые переживания, чтобы лишний раз не тревожить. Он поддерживал беседу за ужином и даже старался улыбаться, а после этого отправился в свое кресло и взял книгу. Саша перелистывал страницы, выдерживая паузы, но слова не читал. Он мог думать только о том, что скажет со сцены и как убедит толпу не голосовать.
Дни перестали отличаться друг от друга. Неделя пролетела незаметно. Одна проблема и бесконечный поиск ее решения. Александр писал на листе свою речь, затем читал, комкал и выкидывал. Ни одна из его мыслей не была убедительной. Его охватывала настоящая паника, но приходя домой, он держался изо всех сил и не подавал вида перед Лидой.
В ночь с четверга на пятницу Тихонов не сомкнул и глаз, а к утру после тщательных раздумий, принял решение, что скажет людям все как есть. Так же, как когда-то открылся своей женщине. Остается только надеяться, что все эти люди поймут его так же, как она.
На работе он старательно пытался уместить весь свой рассказ в семь минут. Когда ему, наконец, удалось все сформулировать, то он тут же принялся репетировать речь и взял телефон, чтобы засечь время. На его экране высветилось непрочитанное сообщение, и Тихонов уже догадывался, кто был отправитель. Его опять обдало холодным потом, но он все же открыл текст, надеясь, что все-таки предстоящее мероприятие может отмениться.
В сообщении было повторное напоминание о том, что все состоится завтра. Никаких лирических отступлений. Что ж, хотя бы теперь он точно знает, что все это правда и спустя сутки с этим навсегда будет покончено. Он уже предупредил Лиду о том, что в субботу опять пойдет на квартиру разбираться с сантехникой, и уточнил при этом, что проблема там довольно серьезная, возможно, придется задержаться. Лида не стала спорить и запланированную ими прогулку перенесла на воскресенье. У Александра от одной мысли о том, что эта самая прогулка может вовсе и не состояться, все тело начинало трясти. Поэтому он как мог, отгонял ее прочь и надеялся на удачный исход событий. Ради Лиды он просто обязан был побороться за свою жизнь.
Наступил день икс. К назначенному месту он приехал на троллейбусе и, выйдя из него, просто не мог сдвинуться с места. Страх сковал его, и теперь он даже не представлял, как будет выступать перед большим количеством людей, да еще и в чем-то пытаться их убедить.
Видимо, сработала врожденная пунктуальность, и ноги сами поволокли его в сторону серого здания. Выглядело оно как огромная заброшенная фабрика, вокруг не было ни души. Казалось, что внутри тоже никого нет, и Тихонов решил проверить так ли это. «Может быть, все это просто розыгрыш?» - подумал он и зашагал быстрее. Как же ему хотелось, чтобы этот вечер закончился поскорей, и он проснулся завтра в одной постели с Лидой.
Как только Саша подошел к двери, она тут же со скрипом открылась. Стало жутко. Из нее вышел тот самый человек, который сопровождал Велеса в день подписания контракта.
- Проходите, вас уже все ждут, - сказал он без приветствия.
Тихонов еще тогда заметил, что он весьма невоспитанный тип. Эта мысль отвлекла его от переживаний, которые подбирались все ближе и ближе. Желание сбежать неумолимо возрастало вместе с ними, а энтузиазм и решительный настрой постепенно поджимали свои хвосты.
Саша следовал за этим человеком и все ждал, когда он обернется и хотя бы что-то подскажет, даст какие-то указания. Но спустя мучительно долгие десять минут пути, он, не даже не поворачиваясь, коротко объявил:
- Пришли.
Перед ними была черная дверь. Его проводник достал из кармана часы и, не отрывая взгляд, смотрел на циферблат. Тихонов сообразил, что эта дверь вела прямиком на сцену и сейчас, когда стрелка дойдет до двенадцати, ему предстоит на нее выйти. Состояние было уже предобморочным.
- Пора, - хладнокровно сообщил человек в костюме и отворил дверь.
Он слегка подтолкнул тело Александра, которое от страха стало каменным, и тут же закрыл за ним дверь. Саша оказался на сцене совершенно один. Его ослеплял свет ярких софитов, но даже сквозь него он мог видеть, что впереди действительно огромный и полный зал людей. Посередине сцены стоял микрофон, и Саша проследовал к нему неуверенным шагом, боясь, что его время длиной в семь минут уже идет.
Как только он приблизился к микрофону, позади него загорелся огромный экран, на котором были отмечены две шкалы с надписями «Да» и «Нет». Рядом был таймер, который резко заморгал и через три секунды пошел обратный отсчет времени. Тихонов оторвал свой взгляд от экрана и устремил в толпу. Понимая, что нельзя тратить ни секунды впустую, он подошел к микрофону ближе, достал бумагу с текстом и начал говорить:
- Здравствуйте… Спасибо всем, что пришли… - он замешкался, но вдруг вспомнил о Лиде, вздохнул и с решительным выдохом постарался сосредоточиться на тексте. – Меня зовут Тихонов Александр Анатольевич, и год назад я хотел покончить с собой. Это было обдуманное и взвешенное решение. Моя жизнь была жалкой и одинокой. Не было ни одного человека, с которым я мог поговорить. Не было ни одного дела, ради которого стоило жить. У каждого в жизни есть пристрастие, вредные или даже пагубные привычки. Не осуждайте себя за них. Будьте им благодарны, ведь они наполняют вашу жизнь каким никаким смыслом. У меня не было никакой страсти, никаких вредных привычек и никакого смысла дальше продолжать жить. И в тот момент, когда я хотел покончить со всем этим, мне встретился человек, который предложил участие в этом проекте. Я согласился, но даже представить не мог, как изменится моя жизнь за этот год. Я встретил женщину. Я по-настоящему полюбил ее, а вместе с ней и эту жизнь. Я больше не одинок. Она наполнила смыслом мое существование. Я надеюсь, что вы поймете меня и откажетесь от голосования.
Александр убрал листок и, обратив внимание на экран, понял, что у него в запасе еще три минуты. Нужно было импровизировать. Зал никак не резонировал – стояла гробовая тишина. Его это пугало, и от страха он перешел на сиплый крик:
- Поймите меня! Мне не нужны никакие богатства, и уж тем более никакая слава! Я лишь хочу быть с этой женщиной. Проводить с ней каждый день до конца жизни. Моей жизни! Вы не вправе у меня ее отнимать! Я ведь просто хочу жить! Я просто хочу…
Он резко замолчал. Его лицо побледнело, а дыхание остановилось. Огромный экран излучал свет, который падал на первые ряды. Саша обратил внимание, что всех людей, сидящих там, отчетливо видно. Но взгляд его упал лишь на одну женщину. Это была брюнетка с длинными волосами, в строгом обтягивающем черном костюме. На ней были стильные прямоугольные очки. На губах красная помада. Эта дама была совершенно непохожа на Лиду, но все-таки Александр смог узнать ее. Когда любишь человека и живешь с ним под одной крышей почти год, то распознаешь его в любом образе. Он не отрывал от нее взгляд, приоткрыв рот. Она смотрела ему прямо в глаза и только ехидно улыбалась.
- Лида, что это все значит? – дрожащим голосом произнес он.
Женщина в черном развела руками и улыбнулась еще ехиднее.
- Давай, Сашенька, расскажи нам еще что-нибудь. У тебя еще минута, - хладнокровно сказала она.
Тут его переклинило. Он хоть и был весьма странным человеком, но идиотом, его точно нельзя было назвать. Тихонов сообразил, что все это было огромной и очень жестокой подставой. В это невозможно было бы поверить, но других объяснений просто не находилось. Лида оказалась подсадной уткой, вероятно, для того чтобы контролировать и предотвращать суицидальные попытки участника проекта.
- Да как вы можете так поступать? Как ты могла… Я же живой человек, в конце концов! Моя жизнь и так была ужасной, а вы еще решили поглумиться надо мной? Вы просто жестокие люди! Хотя нет, вы не люди, вы настоящие животные! Твари! Я ненавижу вас всех! Давайте жмите на свои кнопки! Я не хочу жить в мире с такими людьми! Идите вы все на хуй! – последняя фраза звучала из уст Александра в первый и, судя по тому, в какой неудачный момент он ее применил, последний раз в его жизни.
Через несколько секунд прозвучала сирена, и люди начали голосовать. Тихонов даже не оборачивался назад, а только смотрел на Лиду в надежде, что ей хотя бы станет стыдно. Он прожигал ее взглядом, а с ее лица не сходила эта совершенно новая для него ехидная улыбка. Ему было просто невыносимо противно, и его лицо превратилось целиком и полностью в гримасу отвращения.
Прошла минута длиною в вечность, и прозвучала финальная сирена. Александр повернул голову на экран и обомлел. Голосование завершилось, и оказалось, что преобладающее количество людей нажали кнопку «Да». Эта кнопка означала, что люди считают его достойным богатства. Люди решили, что он достоин жить.
- Что все это значит? – прошептал он.
- Это значит, Александр, что вы выиграли и теперь ваша жизнь действительно изменится. По условиям контракта вы получите доступ к денежным средствам в размере десяти миллионов долларов и будете тратить их как пожелаете. Для более подробной информации пройдите, пожалуйста, к двери позади вас, - послышался голос из ниоткуда.
- Вы что серьезно? – спросил Тихонов, пребывающий в глубоком шоке.
Он постоял еще немного, смотря на большой экран. Потом глянул на Лиду, моментально определив то, насколько та была недовольна, по всей видимости, результатом голосования, а затем направился в сторону двери.
Проклятый чемодан то и дело попрыгивал на бортиках и других неровностях, встречающихся ему на пути. На пути к мосту. Именно эта точка на карте была единственной, к которой в голове Александра мог простроится маршрут после случившегося. Он вообще удивлялся, как ему удается куда-то двигаться, да еще и двигаться с определенной целью. В душе он уже чувствовал себя абсолютно мертвым, и теперь ему хотелось только одного, чтобы и тело его, как можно быстрее, стало таковым.
Когда-то давно в детстве он часто падал со своего старого велосипеда, цепь которого была ржавой и от этого плохо функционировала. Падать было неприятно и порой очень даже больно. Иногда он не мог сдержать слез, в первую очередь от обиды на то, что у других детей двухколесный транспорт был куда новее и уж точно исправнее, чем у него. В те моменты, когда мать Александра замечала слезы на глазах у своего подрастающего сына, она просто выходила из себя. Буквально впадая в бешенство, она бранила мальчишку, на чем только свет стоял, за эту его слабость. Мужчины не должны плакать, так она считала, и в этом ее явно было не переубедить. Парень отчаянно старался вытирать следы своего позора с щек, но в эти, казалась бы, бесконечные минуты материнской, не самой справедливой ругани, ему становилось еще обиднее, и от этого слезы текли просто градом. Ситуация обретала совершенно абсурдный характер, и всем ее участникам хотелось, чтобы все это прекратилось и больше никогда не повторялось. После очередного такого случая Тихонов навсегда забросил езду на велосипеде, и поводов для этих дурацких слез стало гораздо меньше. Спустя время какую бы душевную и даже физическую боль он не испытывал, то всегда старался переживать ее внутри. Саша больше не плакал, мама была им довольна.
Сейчас даже то, что абсолютно все лица прохожих, не прикрытые зонтом, были влажные от моросящего дождя, не могло скрыть того факта, что Александр рыдал. Рыдал так, что даже случаи с неудачной ездой на велосипеде казались теперь просто пустяковыми всхлипываниями. Видела бы сейчас его мать. Но если бы и видела, то, возможно, не решилась бы ничего сказать, ведь, вероятнее всего, за любые попытки сделать замечание, отправилась бы туда же, куда ее отпрыск совсем недавно имел наглость послать несколько тысяч человек. А если бы она после этого еще и осмелилась заявить, что культурные люди так не выражаются, то с довольно высокой вероятною отправилась бы туда повторно.
Вид заброшенного моста смог остановить эти уже надоевшие самому Тихонову слезы и даже привел его в чувства. Тот будто отрезвел и смог, наконец, отпустить ручку так раздражающего его чемодана, от которого он тут же отдалился на два метра, смело подойдя к уже так знакомому ему обрыву. За ценность содержимого своей ноши он совсем не переживал, ведь был настроен на этот раз, как никогда решительно. Боль разбитого и растоптанного сердца была ему до этого незнакома, и он даже представить себе не мог, что в этой жизни существуют настолько сильные и неприятные ощущения. Причем они были не единственными, злость и даже ненависть, которая также переполняла все его тело, была практически равная им по силе.
Он тяжело дышал и больше не хотел разбираться в том, чего ему хотелось сейчас больше: убить Лиду, методом жестокого удушения, либо же умереть самому, сделав всего один шаг в бездну. Было очевидно, что второй вариант не только намного проще, но еще и избавлял его от надобности совершать действия первого варианта, на который он, возможно, никогда бы и не решился, даже если бы ему представился для этого шанс.
Тяжелое дыхание постепенно и непроизвольно успокаивало эту звенящую боль в голове. Саша уже был готов сделать шаг и даже оторвал одну ногу от бетона, почувствовав, как слегка рассекает ей воздух. Дыхание становилось все громче и ровнее, он вдруг отчетливо представил, как его тело подобно ноге может почувствовать этот же эффект полета в воздухе. Правда совсем недолго. После этого прекрасного ощущения оно неизбежно, по не совсем справедливому в данной ситуации закону притяжения, упадет вниз. Упадет и, судя по тому, насколько высоко он находится, расплющится. Грубо говоря, от него останется только мокрое место. Окровавленный мешок с костями. Просто месиво. И одному Богу известно, сколько его тело, а, точнее, то, что от него останется, будет еще там гнить.
И кому от этого станет лучше? Кому его станет жалко? Почувствует ли Лида хоть что-нибудь? Узнает ли она вообще об этом? На эти вопросы ответов не было, но в то время пока они появлялись в голове, нога сама по себе снова коснулась земли.
Спустя два часа терзаний, какое-то подобие решения все же нашлось: он постарается убедить всех отказаться от голосования. Похоже, что это был единственный и самый верный вариант. Отказаться от проекта невозможно, а пробовать убедить людей в том, что он достоин богатства рискованно. Да и не нужно ему никакое богатство, ведь он его уже обрел в лице Лиды, которая ни в коем случае не должна ни о чем узнать. Он сам в это влез, ему и из этого и выбираться.
Эта мысль успокоила Тихонова, и он решил вернуться домой. При Лиде он изо всех сил старался не подавать виду, что попал в какую-то беду. Благо за все эти счастливые месяцы совместной жизни он научился скрывать от нее некоторые переживания, чтобы лишний раз не тревожить. Он поддерживал беседу за ужином и даже старался улыбаться, а после этого отправился в свое кресло и взял книгу. Саша перелистывал страницы, выдерживая паузы, но слова не читал. Он мог думать только о том, что скажет со сцены и как убедит толпу не голосовать.
Глава 23
Дни перестали отличаться друг от друга. Неделя пролетела незаметно. Одна проблема и бесконечный поиск ее решения. Александр писал на листе свою речь, затем читал, комкал и выкидывал. Ни одна из его мыслей не была убедительной. Его охватывала настоящая паника, но приходя домой, он держался изо всех сил и не подавал вида перед Лидой.
В ночь с четверга на пятницу Тихонов не сомкнул и глаз, а к утру после тщательных раздумий, принял решение, что скажет людям все как есть. Так же, как когда-то открылся своей женщине. Остается только надеяться, что все эти люди поймут его так же, как она.
На работе он старательно пытался уместить весь свой рассказ в семь минут. Когда ему, наконец, удалось все сформулировать, то он тут же принялся репетировать речь и взял телефон, чтобы засечь время. На его экране высветилось непрочитанное сообщение, и Тихонов уже догадывался, кто был отправитель. Его опять обдало холодным потом, но он все же открыл текст, надеясь, что все-таки предстоящее мероприятие может отмениться.
В сообщении было повторное напоминание о том, что все состоится завтра. Никаких лирических отступлений. Что ж, хотя бы теперь он точно знает, что все это правда и спустя сутки с этим навсегда будет покончено. Он уже предупредил Лиду о том, что в субботу опять пойдет на квартиру разбираться с сантехникой, и уточнил при этом, что проблема там довольно серьезная, возможно, придется задержаться. Лида не стала спорить и запланированную ими прогулку перенесла на воскресенье. У Александра от одной мысли о том, что эта самая прогулка может вовсе и не состояться, все тело начинало трясти. Поэтому он как мог, отгонял ее прочь и надеялся на удачный исход событий. Ради Лиды он просто обязан был побороться за свою жизнь.
Наступил день икс. К назначенному месту он приехал на троллейбусе и, выйдя из него, просто не мог сдвинуться с места. Страх сковал его, и теперь он даже не представлял, как будет выступать перед большим количеством людей, да еще и в чем-то пытаться их убедить.
Видимо, сработала врожденная пунктуальность, и ноги сами поволокли его в сторону серого здания. Выглядело оно как огромная заброшенная фабрика, вокруг не было ни души. Казалось, что внутри тоже никого нет, и Тихонов решил проверить так ли это. «Может быть, все это просто розыгрыш?» - подумал он и зашагал быстрее. Как же ему хотелось, чтобы этот вечер закончился поскорей, и он проснулся завтра в одной постели с Лидой.
Как только Саша подошел к двери, она тут же со скрипом открылась. Стало жутко. Из нее вышел тот самый человек, который сопровождал Велеса в день подписания контракта.
- Проходите, вас уже все ждут, - сказал он без приветствия.
Тихонов еще тогда заметил, что он весьма невоспитанный тип. Эта мысль отвлекла его от переживаний, которые подбирались все ближе и ближе. Желание сбежать неумолимо возрастало вместе с ними, а энтузиазм и решительный настрой постепенно поджимали свои хвосты.
Саша следовал за этим человеком и все ждал, когда он обернется и хотя бы что-то подскажет, даст какие-то указания. Но спустя мучительно долгие десять минут пути, он, не даже не поворачиваясь, коротко объявил:
- Пришли.
Перед ними была черная дверь. Его проводник достал из кармана часы и, не отрывая взгляд, смотрел на циферблат. Тихонов сообразил, что эта дверь вела прямиком на сцену и сейчас, когда стрелка дойдет до двенадцати, ему предстоит на нее выйти. Состояние было уже предобморочным.
- Пора, - хладнокровно сообщил человек в костюме и отворил дверь.
Он слегка подтолкнул тело Александра, которое от страха стало каменным, и тут же закрыл за ним дверь. Саша оказался на сцене совершенно один. Его ослеплял свет ярких софитов, но даже сквозь него он мог видеть, что впереди действительно огромный и полный зал людей. Посередине сцены стоял микрофон, и Саша проследовал к нему неуверенным шагом, боясь, что его время длиной в семь минут уже идет.
Как только он приблизился к микрофону, позади него загорелся огромный экран, на котором были отмечены две шкалы с надписями «Да» и «Нет». Рядом был таймер, который резко заморгал и через три секунды пошел обратный отсчет времени. Тихонов оторвал свой взгляд от экрана и устремил в толпу. Понимая, что нельзя тратить ни секунды впустую, он подошел к микрофону ближе, достал бумагу с текстом и начал говорить:
- Здравствуйте… Спасибо всем, что пришли… - он замешкался, но вдруг вспомнил о Лиде, вздохнул и с решительным выдохом постарался сосредоточиться на тексте. – Меня зовут Тихонов Александр Анатольевич, и год назад я хотел покончить с собой. Это было обдуманное и взвешенное решение. Моя жизнь была жалкой и одинокой. Не было ни одного человека, с которым я мог поговорить. Не было ни одного дела, ради которого стоило жить. У каждого в жизни есть пристрастие, вредные или даже пагубные привычки. Не осуждайте себя за них. Будьте им благодарны, ведь они наполняют вашу жизнь каким никаким смыслом. У меня не было никакой страсти, никаких вредных привычек и никакого смысла дальше продолжать жить. И в тот момент, когда я хотел покончить со всем этим, мне встретился человек, который предложил участие в этом проекте. Я согласился, но даже представить не мог, как изменится моя жизнь за этот год. Я встретил женщину. Я по-настоящему полюбил ее, а вместе с ней и эту жизнь. Я больше не одинок. Она наполнила смыслом мое существование. Я надеюсь, что вы поймете меня и откажетесь от голосования.
Александр убрал листок и, обратив внимание на экран, понял, что у него в запасе еще три минуты. Нужно было импровизировать. Зал никак не резонировал – стояла гробовая тишина. Его это пугало, и от страха он перешел на сиплый крик:
- Поймите меня! Мне не нужны никакие богатства, и уж тем более никакая слава! Я лишь хочу быть с этой женщиной. Проводить с ней каждый день до конца жизни. Моей жизни! Вы не вправе у меня ее отнимать! Я ведь просто хочу жить! Я просто хочу…
Он резко замолчал. Его лицо побледнело, а дыхание остановилось. Огромный экран излучал свет, который падал на первые ряды. Саша обратил внимание, что всех людей, сидящих там, отчетливо видно. Но взгляд его упал лишь на одну женщину. Это была брюнетка с длинными волосами, в строгом обтягивающем черном костюме. На ней были стильные прямоугольные очки. На губах красная помада. Эта дама была совершенно непохожа на Лиду, но все-таки Александр смог узнать ее. Когда любишь человека и живешь с ним под одной крышей почти год, то распознаешь его в любом образе. Он не отрывал от нее взгляд, приоткрыв рот. Она смотрела ему прямо в глаза и только ехидно улыбалась.
- Лида, что это все значит? – дрожащим голосом произнес он.
Женщина в черном развела руками и улыбнулась еще ехиднее.
- Давай, Сашенька, расскажи нам еще что-нибудь. У тебя еще минута, - хладнокровно сказала она.
Тут его переклинило. Он хоть и был весьма странным человеком, но идиотом, его точно нельзя было назвать. Тихонов сообразил, что все это было огромной и очень жестокой подставой. В это невозможно было бы поверить, но других объяснений просто не находилось. Лида оказалась подсадной уткой, вероятно, для того чтобы контролировать и предотвращать суицидальные попытки участника проекта.
- Да как вы можете так поступать? Как ты могла… Я же живой человек, в конце концов! Моя жизнь и так была ужасной, а вы еще решили поглумиться надо мной? Вы просто жестокие люди! Хотя нет, вы не люди, вы настоящие животные! Твари! Я ненавижу вас всех! Давайте жмите на свои кнопки! Я не хочу жить в мире с такими людьми! Идите вы все на хуй! – последняя фраза звучала из уст Александра в первый и, судя по тому, в какой неудачный момент он ее применил, последний раз в его жизни.
Через несколько секунд прозвучала сирена, и люди начали голосовать. Тихонов даже не оборачивался назад, а только смотрел на Лиду в надежде, что ей хотя бы станет стыдно. Он прожигал ее взглядом, а с ее лица не сходила эта совершенно новая для него ехидная улыбка. Ему было просто невыносимо противно, и его лицо превратилось целиком и полностью в гримасу отвращения.
Прошла минута длиною в вечность, и прозвучала финальная сирена. Александр повернул голову на экран и обомлел. Голосование завершилось, и оказалось, что преобладающее количество людей нажали кнопку «Да». Эта кнопка означала, что люди считают его достойным богатства. Люди решили, что он достоин жить.
- Что все это значит? – прошептал он.
- Это значит, Александр, что вы выиграли и теперь ваша жизнь действительно изменится. По условиям контракта вы получите доступ к денежным средствам в размере десяти миллионов долларов и будете тратить их как пожелаете. Для более подробной информации пройдите, пожалуйста, к двери позади вас, - послышался голос из ниоткуда.
- Вы что серьезно? – спросил Тихонов, пребывающий в глубоком шоке.
Он постоял еще немного, смотря на большой экран. Потом глянул на Лиду, моментально определив то, насколько та была недовольна, по всей видимости, результатом голосования, а затем направился в сторону двери.
Глава 24
Проклятый чемодан то и дело попрыгивал на бортиках и других неровностях, встречающихся ему на пути. На пути к мосту. Именно эта точка на карте была единственной, к которой в голове Александра мог простроится маршрут после случившегося. Он вообще удивлялся, как ему удается куда-то двигаться, да еще и двигаться с определенной целью. В душе он уже чувствовал себя абсолютно мертвым, и теперь ему хотелось только одного, чтобы и тело его, как можно быстрее, стало таковым.
Когда-то давно в детстве он часто падал со своего старого велосипеда, цепь которого была ржавой и от этого плохо функционировала. Падать было неприятно и порой очень даже больно. Иногда он не мог сдержать слез, в первую очередь от обиды на то, что у других детей двухколесный транспорт был куда новее и уж точно исправнее, чем у него. В те моменты, когда мать Александра замечала слезы на глазах у своего подрастающего сына, она просто выходила из себя. Буквально впадая в бешенство, она бранила мальчишку, на чем только свет стоял, за эту его слабость. Мужчины не должны плакать, так она считала, и в этом ее явно было не переубедить. Парень отчаянно старался вытирать следы своего позора с щек, но в эти, казалась бы, бесконечные минуты материнской, не самой справедливой ругани, ему становилось еще обиднее, и от этого слезы текли просто градом. Ситуация обретала совершенно абсурдный характер, и всем ее участникам хотелось, чтобы все это прекратилось и больше никогда не повторялось. После очередного такого случая Тихонов навсегда забросил езду на велосипеде, и поводов для этих дурацких слез стало гораздо меньше. Спустя время какую бы душевную и даже физическую боль он не испытывал, то всегда старался переживать ее внутри. Саша больше не плакал, мама была им довольна.
Сейчас даже то, что абсолютно все лица прохожих, не прикрытые зонтом, были влажные от моросящего дождя, не могло скрыть того факта, что Александр рыдал. Рыдал так, что даже случаи с неудачной ездой на велосипеде казались теперь просто пустяковыми всхлипываниями. Видела бы сейчас его мать. Но если бы и видела, то, возможно, не решилась бы ничего сказать, ведь, вероятнее всего, за любые попытки сделать замечание, отправилась бы туда же, куда ее отпрыск совсем недавно имел наглость послать несколько тысяч человек. А если бы она после этого еще и осмелилась заявить, что культурные люди так не выражаются, то с довольно высокой вероятною отправилась бы туда повторно.
Вид заброшенного моста смог остановить эти уже надоевшие самому Тихонову слезы и даже привел его в чувства. Тот будто отрезвел и смог, наконец, отпустить ручку так раздражающего его чемодана, от которого он тут же отдалился на два метра, смело подойдя к уже так знакомому ему обрыву. За ценность содержимого своей ноши он совсем не переживал, ведь был настроен на этот раз, как никогда решительно. Боль разбитого и растоптанного сердца была ему до этого незнакома, и он даже представить себе не мог, что в этой жизни существуют настолько сильные и неприятные ощущения. Причем они были не единственными, злость и даже ненависть, которая также переполняла все его тело, была практически равная им по силе.
Он тяжело дышал и больше не хотел разбираться в том, чего ему хотелось сейчас больше: убить Лиду, методом жестокого удушения, либо же умереть самому, сделав всего один шаг в бездну. Было очевидно, что второй вариант не только намного проще, но еще и избавлял его от надобности совершать действия первого варианта, на который он, возможно, никогда бы и не решился, даже если бы ему представился для этого шанс.
Тяжелое дыхание постепенно и непроизвольно успокаивало эту звенящую боль в голове. Саша уже был готов сделать шаг и даже оторвал одну ногу от бетона, почувствовав, как слегка рассекает ей воздух. Дыхание становилось все громче и ровнее, он вдруг отчетливо представил, как его тело подобно ноге может почувствовать этот же эффект полета в воздухе. Правда совсем недолго. После этого прекрасного ощущения оно неизбежно, по не совсем справедливому в данной ситуации закону притяжения, упадет вниз. Упадет и, судя по тому, насколько высоко он находится, расплющится. Грубо говоря, от него останется только мокрое место. Окровавленный мешок с костями. Просто месиво. И одному Богу известно, сколько его тело, а, точнее, то, что от него останется, будет еще там гнить.
И кому от этого станет лучше? Кому его станет жалко? Почувствует ли Лида хоть что-нибудь? Узнает ли она вообще об этом? На эти вопросы ответов не было, но в то время пока они появлялись в голове, нога сама по себе снова коснулась земли.
