***
Самолёт был прекрасен! Насколько только может быть прекрасна мечта за целых семнадцать долларов, завлекательно лежащая за витриной дорогого магазина, которая была украшена к празднику ароматными еловыми ветками и остролистом. Мартин, наконец, оторвал расплющенный нос от морозного стекла и сжал закоченевшей ладошкой всё своё богатство – три доллара и двадцать три цента, накопленных невероятным трудом: целых два месяца пропущенных школьных обедов. Мало. Но где достать остальную сумму он не знал. То есть знал, конечно, но эти ребята, в грязном и холодном Денвере плохо заканчивали. Обычно, в колонии для малолетних.
И хотя он уже был довольно взрослым (восемь лет – это не шутки!), его мама очень бы за него переживала. Волновать маму он не хотел, она у него одна. А он у неё – единственная опора и защитник. Ещё он очень боялся, до ледяных колик в животе, что его мечту купят. Вот так просто придут и купят какие-нибудь весёлые, богатенькие мальчики, купят не для восхищения, а просто так, чтобы поиграть и бросить потом в углу. Жизнь Мартина тогда закончится...
Напоследок он ещё раз взглянул на свою бело-голубую мечту и поплёлся домой. Дырявые ботинки звонко шаркали по мостовой, а тысячу раз латаная курточка совсем не защищала от промозглого зимнего ветра. Мурашки облепили всё тело мальчика с ног до головы, и он думал только о том, как придёт домой, обнимет маму и, закутавшись в старую материнскую кофту, выпьет целый стакан кипятка. Или даже два. Чай с сахаром и конфетами тоже был бы неплох, но этого в их крохотной комнатушке, пристроившейся в полуподвале тётушки Риты, не водилось уже очень давно.
Совсем скоро придёт Рождество, и поэтому множество нарядно одетых людей спешили в магазины, чтобы успеть купить подарки и сладости своим родным и близким. Улицы тоже принарядились: тут и там висели разноцветные гирлянды и мишура. Маленькая семья Мартина тоже готовилась к празднику; вечером мама накинет на худые плечи нарядную шаль и приготовит вкусный яблочный пирог, а Мартин умоет лицо и втиснется в уже тесный костюмчик, доставшийся от племянника всё той же тётушки Риты. Иногда на женщину обрушивался приступ доброты, и она дарила им ненужную одежду и давала сладкие булочки.
Они уже украсили стеклянными фигурками маленькую ёлочку, что уже несколько лет росла у них в кадке. Позднее они с мамой зажгут серебристую свечку в красивом жестяном свечнике, и загадают желания. Мама обычно молилась о силах для себя, о том, чтобы её не уволили с работы прачки, и о том, чтобы Мартин был здоров, ведь на лекарства денег не было. Он же, кроме самолёта, очень просил Бога, чтобы мама перестала так надрывно кашлять по ночам, чтобы они переехали в другой, более тёплый дом. И ещё он хотел поскорее вырасти, чтобы поколотить, наконец, Толстого Тома – противного мальчика, учащегося в старших классах школы и вечно задиравшего нос.
Уткнувшись взглядом под ноги, он впал в полудрёму и шагал по привычному маршруту. Дорога мальчика проходила через узкий переулок, между двумя старыми, обшарпанными домами. Мартин не любил это место – слишком темно и слишком далеко от скоплений людей. Если что случится, кричи, хоть до посинения – никто не придёт на помощь. Но другой путь был длиннее минут на сорок. А он слишком замёрз, чтобы пойти по более спокойному направлению. Вот и сейчас он хотел мышкой прошмыгнуть по переулку, но его путь преградили трое подростков, судя по росту, стоящих спиной. Они издевательски разговаривали с кем–то, стоящим спереди.
Мартин внезапно понял, что одно его рождественское желание может исполниться прямо сейчас – он узнал в одном из говоривших гнусавый голос Толстого Тома. Кровь в мальчишке мгновенно вскипела, быстро сбросив то почти дремотное состояние, в котором он находился. Мартин, забыв о холоде и темноте переулка, прижался к неприятно-влажной стене и стал мелкими шажками подкрадываться к парням. Но попавшийся под ноги камешек разрушил его маскировку, к нему обернулись все трое, открыв мальчику их невольного собеседника. Мартин похолодел.
Девочка. Крохотная, лет четырех-пяти, не больше. Одетая совсем не по погоде, в одно лишь пушистое, светло–зелёное вязаное платье, белые колготки и зелёные же туфельки. Туфельки! И это в декабре. На пухленьком, зареванном личике сияли удивительно красивые, голубые глазища. Девочка то и дело сердито смахивала с лица кудрявые чёрные волосы и беспомощно кривила губы. Мартин и сам не понял, как разглядел всё это почти в полной темноте, но план в его голове созрел мгновенно.
– А вот и замухрышка Марти пожаловал! – Том в своём репертуаре. Он считал, что если кто-то беднее и слабее его, то его можно обижать и травить бесконтрольно. Его отец был успешным адвокатом, который вытаскивал парня из любых неприятностей. Вот почему Том ничего не боялся. Смачно плюнув на землю, он стал приближаться к Мартину, показательно поглаживая кулаки и прищурив маленькие блеклые глазки. Ему было одиннадцать, но выглядел он, за счёт высокого роста и плотного тела, на все шестнадцать. – Целых два мышонка за один день! Прямо праздник какой-то!
Два его приятеля дружно захохотали, поддакивая главарю. Девочка безуспешно пыталась сдержать слёзы.
– Привет Том! – вскинул голову мальчик, ибо парень был выше его сантиметров на тридцать. – Не пытался найти себе равного противника? Такого же наглого и толстого? – и Мартин обрисовал над животом большой круг.
– Ах ты...! – Том замахнулся на Мартина, но он уже был к этому готов и вовремя увернулся. Пудовый кулак со всего размаха врезался в стену, и Том взвыл от боли. Хотя он и был очень сильным, в ловкости он намного уступал Мартину, и тот частенько убегал от него. Перед этим раздразнив хулигана до посинения.
– Полиция! – Вдруг закричал Мартин, указывая рукой назад. Дружки Тома растерянно застыли, глупо открыв рты – по уму они не сильно ушли от Тома. А Мартин в два прыжка подбежал к испуганной девочке и, схватив ту за руку, потащил за собой, только и успев шепнуть:
– Беги!
И они побежали. Петляя по тесным улочкам, перепрыгивая замерзшие лужицы и обходя нерасторопных прохожих на пути. Ледяная ручка девочки, была потная от страха, она задыхалась от недостатка воздуха и то и дело спотыкалась, сильно тормозя Мартина. Том с парнями быстро очухался, и теперь тяжело топал за их спинами, постоянно выкрикивая угрозы. Мартин с отчаянием понял, что их догоняют.
Тогда он резко свернул налево, в сторону старого заброшенного парка, который за несколько лет разросся так, что превратился в самый настоящий непролазный лес. Они с трудом пролезли сквозь узкие железные прутья ограды, при этом мальчик впервые порадовался, что он такой мелкий, и отбежали подальше, к чернеющим неподалёку деревьям.
Преследователям пришлось остановиться: ворота были закрыты на огромный ржавый замок, ограда была двухметровой высоты, а захоти они пролезть, как Мартин с девочкой, то бы точно застряли. Том злобно пыхтел, но ничего не мог сделать – его жертвы убежали.
Мартин показал ему язык, почти приплясывая от нервного возбуждения – из этой схватки он вышел победителем! А потом повернулся к девочке. Та, согнувшись почти до колен, хрипло дышала – похоже, нечасто ей приходилось так бегать. Мартин отвел рукой растрепанные волосы девочки со лба и спросил:
– Тебя как зовут, Кудряшка?
– Никакая я не Кудряшка, – фыркнула девочка, выпрямляясь. От бега она раскраснелась, и с этой копной на голове, с её зелёным платьем, походила на маленького эльфа. Очень даже симпатичного эльфа. Мартин не знал почему, но при любом взгляде на неё его сердце замирало на крохотный миг, а в животе становилось тепло. Так тепло ему было только в объятиях матери. Он не знал почему, но знал точно – если придётся, он отдаст за девочку жизнь.
– Абигейл. Меня зовут Абигейл, а не Кудряшка! Запомни это, Мартин! – она сердито ткнула ему кулачком в бок. Он лишь рассмеялся.
– Эбби, значит... А что ты забыла здесь, девочка Эбби? Разве не знаешь, как опасно бывает в трущобах? И где твоя куртка или пальто? Совсем замерзнуть хочешь?
Девочка насупилась и стала наматывать на пальчик длинный локон. Мальчик заметил, что она начала дрожать: тепло от бега быстро уходило. Мартин тяжело вздохнул и, расстегнув куртку, быстро набросил её на Абигейл. Промозглый холод сразу пробрался сквозь одежду, и он поёжился.
– Не хочешь, не говори, – проворчал Мартин, надевая на послушно стоящую девочку куртку и накидывая капюшон, – Только скажи, где живут твои родители, они, наверное, очень беспокоятся... – и тут он внезапно вспомнил о своей маме. Она точно будет в панике – Мартин давно должен был вернуться домой. Но сначала надо вернуть девочку домой, а потом он побежит успокаивать маму.
Решив это, он кивнул себе, и, приобняв Абигейл, повёл к другому выходу, ведь на прежнем месте, мог поджидать Том, им лучше не рисковать.
Девочка вздохнула и лишь потом тихо сказала:
– Я просто хотела посмотреть... Посмотреть, как живут другие... И спасибо тебе, что спас...
Мартин удивлённо на неё посмотрел:
– А что, тебя совсем не выпускают из дома?
Она грустно кивнула. Мартин лишь головой покачал, он–то думал, что ему тяжело живётся. А, оказывается, бывает и хуже... Под их ногами скрипела застывшая земля, снег всё никак не хотел приходить в их замерзший город. Деревья некрасиво чернели своими голыми ветвями, и от этого совсем не чувствовалось, что сегодня Рождество.
Послышавшийся невдалеке лай заставил его похолодеть, хотя, казалось, больше холодеть уже некуда. Мартин частенько слышал от взрослых, что в парке, несколько лет назад, поселилась большая стая бродячих собак, которые уже несколько раз нападали на одиноких путников, но совсем забыл об этом в суматохе. Как назло, десяток озлобленных от голода животных бежали к ним как раз со стороны выхода, и спастись можно было, только повернув назад, к лесу.
– Эбби, нам снова надо бежать, – извиняющим тоном проговорил он затихшей девочке и потянул за собой.
– Я устала Мартин, я замерзла... – прохныкала Абигейл, яростно помотав головой.
Мартину впервые за этот длинный-предлинный день захотелось заплакать. От жалости к себе и маленькой, потерявшейся девочке, от тех неприятностей, что как назло сыпались ему в этот, казалось бы, праздничный и веселый день. Но он упрямо тащил за собой затихшую и вялую Эбби.
Гладкие, тонкие осины и тополя совсем им не подходили, Мартин судорожно вертел головой в поиске, ведь лай и рычание слышалось совсем близко. Наконец им повезло – они наткнулись на старый раскидистый дуб в глубине парка, со старыми узловатыми ветвями, почти касавшимися земли. Мартин из последних сил приподнял девочку и помог ей залезть на толстую ветку, а потом и сам вскарабкался вслед за ней. Не успели они заползти поближе к тёмному, растрескавшемуся стволу, как дикая свора их догнала. Озверевшие животные, разочарованные своей неудачей, страшно рычали, прыгали вокруг старого дерева и даже царапали кору, но достать их не могли.
Абигейл обняла его сильно-сильно, от ужаса спрятав лицо в подмышке Мартина, и крупно задрожала. А Мартин гладил её по голове и спине, стараясь успокоить и хотя бы немного согреть. И изо всех молился, об одном – чтобы сбылось хотя бы одно, крохотное желание в его жизни, и их нашли...
Вечность спустя, как казалось детям, хотя на самом деле, прошло всего полчаса, собаки убежали, напоследок воя от бессилия. Надо бы спускаться и бежать домой, но у Мартина совсем не осталось сил, а ног он почти не чувствовал. Он держал её маленькие холодные пальчики в своих ладонях и дыханием пытался их обогреть. Девочка вскинула голову к звёздам, булавочными головками продырявившими небосвод, и тихо сказала:
– А я думала, что здесь прекрасно. Что тепло и радостно... А на самом деле, есть только холод и темнота...
Мартин покачал головой.
– Не только, Кудряшка... Например, у меня есть мама, самая добрая и красивая мама на свете! Другой такой нет, я точно знаю! Есть солнце, есть счастье... А ещё есть Самолёт!
– Какой самолёт, Мартин? – удивлённо посмотрела на него девочка.
Серебристый иней украсил её ресницы и волосы, и она ещё больше стала походить на сказочного эльфа.
– Самый лучший! – он раскинул руки в стороны, показывая размах, – Вот такой! Он летает выше всех, и только ветер его может догнать! Я мечтаю о нём давным-давно... Пока он ждёт меня в магазине, но я обязательно его куплю, и подарю тебе! Клянусь! И тогда ты тоже станешь самой счастливой! – Он повернул к ней сияющее лицо и спросил:
– Ты мне веришь? Мы выберемся отсюда, обещаю...
Абигейл только кивнула, улыбнулась, и прошептала бледными губами:
– Я верю тебе, Мартин...
Мама Мартина, красивая, но очень усталая и бедно одетая женщина, вот уже несколько часов безуспешно бегала по сумрачным улицам и искала своего потерявшегося сына. Он никогда так долго не отсутствовал, и материнское сердце сильно ныло от тревоги. Слёзы давно высохли на её лице, ноги замерзли в легких сапожках, но никто не видел её маленького мальчика. Она прислонилась лбом к темной ограде парка и тихо зарыдала. Некрасиво и горько, как вся её жизнь...
Мартин был её единственным солнцем в ней, чёрной как самая тёмная нора. Когда его отец бросил их, спустя лишь месяц после его рождения, она не плакала. Не плакала она и тогда, когда каждый день раздирала руки в кровь, от едкой щелочной воды и грубого белья в их прачечной. Мартин бы сразу заметил следы от слёз на её лице... Но сегодня, в светлый праздник Рождества, ей казалось, что она медленно умирает от горя...
– Миссис, миссис, что случилось? С вами всё в порядке? – как сквозь вату услышала она. И медленно повернула голову.
Рядом с ней стоял высокий темноволосый мужчина в длинном черном пальто, и протягивал к ней руку. Оказывается, она и не заметила, что сидела на земле, прислонившись плечом к ограде. Принимать помощь от незнакомых мужчин неприлично и опасно, но ей уже было всё равно. Крепкая, теплая ладонь на мгновение согрела её озябшие руку, а затем, мужчина рывком поднял её с земли.
– Спасибо, – пробормотала она растерянно, незаметно поправляя помявшуюся юбку.
– Пока не за что, – улыбнулся он. Улыбка преобразила не слишком молодое, худое лицо, сделав его почти красивым, – Вот когда помогу вам по-настоящему, тогда и скажите спасибо.
Она, конечно, рисковала, мало ли какие у него намерения. Но к ней не стояла очередь из жаждущих предложить помощь, а сама она уже давно отчаялась. Поэтому женщина решила рискнуть.
– Я потеряла сына, мистер, – тихо сказала она, смотря в светло–голубые добрые глаза, внимательно изучающие её. – Он вышел поиграть с друзьями, и не вернулся...
– А сколько ему лет и как он выглядел?
– Ему восемь, но он кажется младше. У него каштановые волосы и карие глаза. Одет был в коричневую курточку и чёрные брюки... – Мама Мартина всхлипнула, новый поток слёз уже готов был хлынуть наружу.
– Ну-ну, не плачьте, найдём мы вашего мальчика, – он неловко похлопал её по плечу, – Может, он просто заигрался и забыл про время?
Женщина отрицательно помотала головой.
– Нет, только не Мартин! Он очень ответственный мальчик.
– Тогда пойдёмте быстрее! Расспросим прохожих, может кто-то его видел?
