И он мягко потянул её за собой. Женщине показалось, что ей даже дышать стало легче и она бодро зашагала за ним. Они расспросили почти десяток людей, но никто не видел Мартина. Пока одна, живущая неподалеку, старушка не сказала, что похожий мальчик бежал в сторону парка. Ей даже в голову не пришло искать его там, ведь она не раз предупреждала сына не ходить в заброшенный парк. Мистер Эрик, как он представился, со второй попытки сломал ржавый замок на воротах парка и они вбежали внутрь, громко зовя мальчика по имени.
Мартин, когда услышал вдалеке тревожный голос матери, чуть не свалился с ветки, на которой сидел. Он радостно улыбнулся и стал тормошить уснувшую Абигейл.
– Эбби, Эбби, нас нашли, ты слышишь! Эбби, не спи!
Девочка нехотя открыла заплаканные глаза и непонимающе уставилась на него.
– Что случилось? – прохрипела она севшим голосом.
– Эбби, Кудряшка моя, нас нашли! – Мартин в порыве радости стиснул девочку руками, – Это моя мама, ты слышишь, она зовёт нас!
И тут же заорал так громко, что Абигейл в испуге отшатнулась:
– Мама! Мама! Я здесь!
Но повернув к девочке радостное лицо, он недоуменно нахмурился – Абигейл совсем не выглядела счастливой. Даже, скорее, наоборот, она выглядела очень грустной.
– Мне пора, Мартин, – прошептала она, пряча глаза, и неловко поцеловала его в холодную щеку.
– Куда Эбби?
– Обратно... – она шумно выдохнула и продолжила, – Пока, Мартин, и помни!
– Что, Абигейл? – Мартин растерялся. Куда ей пора, почему она хочет уйти?
– Не зови меня Кудряшкой!– она звонко рассмеялась и вдруг засияла как рождественский ангелочек на ёлке у площади. Яркий свет, исходивший от её кожи, на миг ослепил Мартина, а когда он проморгался и белая пелена ушла с глаз, увидел, что Абигейл исчезла. А на том месте, где она сидела, одиноко лежала его коричневая курточка.
– Эбби... Куда же ты...
Он даже не заметил, как его нашли. Незнакомый мужчина, рядом с безостановочно плачущей матерью, осторожно снял его с дерева и, закутав до носа в тёплое, слабо пахнувшее табаком пальто, понёс к выходу из парка.
– У него шок, – услышал он краем уха и провалился в спасительный сон.
Три недели провалялся Мартин в кровати: несколько часов без куртки на холодном зимнем ветру не прошли для него даром. Мама не отходила от него больше чем на полчаса, укутывая заботой, будто одеялом. А Мартин и не возражал – несмотря на температуру и кашель, это было волшебное время. Они говорили с матерью обо всём на свете, читали друг другу сказки и просто лежали, крепко-крепко обнявшись. Лишь об одном не рассказал он – о девочке Кудряшке, исчезнувшей, словно ангел.
Мистер Эрик все эти дни часто навещал их. Приносил то сладости и лекарства для Мартина, то букетики маргариток для мамы. А мальчик, видя, как расцветает мама от этих робких ухаживаний, как она молодеет на глазах и смеется как девчонка, рассказывая об их недолгих прогулках, очень за неё радовался. Она заслуживала счастья.
На третий день после выздоровления Мартина, к ним, как обычно, зашёл Эрик. Но вместо того, чтобы обратиться к маме, он сел на кровать, где Мартин читал книжку и сказал:
– Мартин, я ничего не подарил тебе на Рождество, думаю сейчас самое время! – и шутливо приказал, – А ну быстро одевайся и пошли!
Мартин вопросительно уставился на маму за спиной мужчины, и та, таинственно улыбаясь, разрешающе кивнула. Мальчик за минуту облачился в тёплые вещи, ему было жутко интересно, что подарит ему мистер Эрик.
Они втроём, держась за руки, совсем как настоящая семья, вышли на улицу и сели в дребезжащий трамвай, направляющийся к окраине города. Мартин с жаром выпытывал, куда они едут, но взрослые лишь улыбались.
Они вышли на последней остановке, и, минут через пятнадцать, подошли к огромным ангарам, на десяток метров возвышающимся над полями. Эрик остановился около третьего по счёту и открыл большой железный замок на высоких воротах ангара. В тёмной глубине ничего не было видно, пока мужчина не включил свет. Одинокая лампочка, свисающая с потолка, осветила что–то очень большое в глубине помещения.
Мартин медленно шагал вперёд, не веря своим глазам. Когда до цели осталось всего несколько шагов, он остановился. Его взгляд, как губка, впитывал в себя округлые линии и яркие краски, а сердце, то стучало как бешеное, то совсем останавливалось.
Самолёт. Самый настоящий, а не игрушечный, самолёт стоял прямо перед ним, и небесная его голубизна заставляла душу мальчика рыдать от восторга. Раз в десять больше, чем его копия в магазине, и раз в сто красивее. Мартин с широкой улыбкой обернулся, мама с Эриком, обнявшись, подходили к нему и негромко переговаривались.
– Я узнал про твою мечту, – сказал Эрик, – Но подумал, что настоящий самолёт будет лучше, чем игрушечный. Мой дядя оставил мне его в наследство, я ещё подумал тогда – зачем мне он? Но вот, видишь, пригодился.
– А он летает?
Мужчина смущенно пожал плечами.
– Ну, нам надо немного его починить, мотор почистить, краску обновить... Глядишь, через несколько месяцев, почему бы и не попробовать поднять его в воздух?
– Спасибо, – прошептал мальчик, от волнения у него пересохло во рту, – А у него есть имя? – поинтересовался Мартин, подходя ещё ближе к заветной мечте.
– Я когда-то мечтал о дочери... – немного грустно проговорил Эрик, – И всегда хотел, чтобы её звали Абигейл. Мне очень понравилось значение этого имени – "мой отец ликует от счастья"... – он закрыл на секунду глаза и нежно улыбнулся, – Вот и самолёт так назвал. Ведь хорошее имя?
– Хорошее, – согласился Мартин и провёл ладонью по прохладному боку. Кое-где краска облупилась, и проступала ржавчина, на длинных, широких крыльях лежала сантиметровая пыль, но всё равно, этот самолёт был самым прекрасным в его жизни.
– Привет, – прошептал мальчик. – Ты очень красивая! Почти такая же красивая, как маленькая девочка, которую я встретил однажды. И её тоже звали Абигейл...
За его спиной Эрик поцеловал смущённую маму, и тихо попросил стать его женой. И она согласилась...
На улице тем временем, огромными белыми хлопьями падал первый в этом году снег. Он тёплым пушистым пледом укутывал замерзшие улицы и дома, деревья и машины, даря всем людям ощущение чуда и волшебства. Ведь не зря говорят, что если счастья долго нет, то просто оно очень большое и идёт маленькими шажками.
Прошёл год...
Сделав большой круг, совсем новый, бело-голубой самолёт плавно опустился на краешек золотистого одеяльца. Мартин тихонечко, чтобы ненароком не разбудить, поцеловал тугую пухлую щёчку крохотной, темноволосой девочки, сладко спящей в своей кроватке.
– Абигейл! Этот самолётик я дарю тебе, как и обещал тогда. Я сам на него накопил! – немного гордо сказал мальчик. – Пусть он, исполнит все твои мечты, как исполнил и мои. Я очень тебя люблю, моя милая Кудряшка...
Даже во сне маленькая Эбби нахмурила свои крохотные бровки, и Мартин, будто наяву, услышал:
– Я же просила тебя, так меня не называть!
Мальчик только радостно рассмеялся.
В его душе царили мир и покой, а в тёплом, большом доме, куда они переехали с мамой и папой Эриком, волшебно пахло любовью и счастьем.
Мартин, когда услышал вдалеке тревожный голос матери, чуть не свалился с ветки, на которой сидел. Он радостно улыбнулся и стал тормошить уснувшую Абигейл.
– Эбби, Эбби, нас нашли, ты слышишь! Эбби, не спи!
Девочка нехотя открыла заплаканные глаза и непонимающе уставилась на него.
– Что случилось? – прохрипела она севшим голосом.
– Эбби, Кудряшка моя, нас нашли! – Мартин в порыве радости стиснул девочку руками, – Это моя мама, ты слышишь, она зовёт нас!
И тут же заорал так громко, что Абигейл в испуге отшатнулась:
– Мама! Мама! Я здесь!
Но повернув к девочке радостное лицо, он недоуменно нахмурился – Абигейл совсем не выглядела счастливой. Даже, скорее, наоборот, она выглядела очень грустной.
– Мне пора, Мартин, – прошептала она, пряча глаза, и неловко поцеловала его в холодную щеку.
– Куда Эбби?
– Обратно... – она шумно выдохнула и продолжила, – Пока, Мартин, и помни!
– Что, Абигейл? – Мартин растерялся. Куда ей пора, почему она хочет уйти?
– Не зови меня Кудряшкой!– она звонко рассмеялась и вдруг засияла как рождественский ангелочек на ёлке у площади. Яркий свет, исходивший от её кожи, на миг ослепил Мартина, а когда он проморгался и белая пелена ушла с глаз, увидел, что Абигейл исчезла. А на том месте, где она сидела, одиноко лежала его коричневая курточка.
– Эбби... Куда же ты...
Он даже не заметил, как его нашли. Незнакомый мужчина, рядом с безостановочно плачущей матерью, осторожно снял его с дерева и, закутав до носа в тёплое, слабо пахнувшее табаком пальто, понёс к выходу из парка.
– У него шок, – услышал он краем уха и провалился в спасительный сон.
Три недели провалялся Мартин в кровати: несколько часов без куртки на холодном зимнем ветру не прошли для него даром. Мама не отходила от него больше чем на полчаса, укутывая заботой, будто одеялом. А Мартин и не возражал – несмотря на температуру и кашель, это было волшебное время. Они говорили с матерью обо всём на свете, читали друг другу сказки и просто лежали, крепко-крепко обнявшись. Лишь об одном не рассказал он – о девочке Кудряшке, исчезнувшей, словно ангел.
Мистер Эрик все эти дни часто навещал их. Приносил то сладости и лекарства для Мартина, то букетики маргариток для мамы. А мальчик, видя, как расцветает мама от этих робких ухаживаний, как она молодеет на глазах и смеется как девчонка, рассказывая об их недолгих прогулках, очень за неё радовался. Она заслуживала счастья.
На третий день после выздоровления Мартина, к ним, как обычно, зашёл Эрик. Но вместо того, чтобы обратиться к маме, он сел на кровать, где Мартин читал книжку и сказал:
– Мартин, я ничего не подарил тебе на Рождество, думаю сейчас самое время! – и шутливо приказал, – А ну быстро одевайся и пошли!
Мартин вопросительно уставился на маму за спиной мужчины, и та, таинственно улыбаясь, разрешающе кивнула. Мальчик за минуту облачился в тёплые вещи, ему было жутко интересно, что подарит ему мистер Эрик.
Они втроём, держась за руки, совсем как настоящая семья, вышли на улицу и сели в дребезжащий трамвай, направляющийся к окраине города. Мартин с жаром выпытывал, куда они едут, но взрослые лишь улыбались.
Они вышли на последней остановке, и, минут через пятнадцать, подошли к огромным ангарам, на десяток метров возвышающимся над полями. Эрик остановился около третьего по счёту и открыл большой железный замок на высоких воротах ангара. В тёмной глубине ничего не было видно, пока мужчина не включил свет. Одинокая лампочка, свисающая с потолка, осветила что–то очень большое в глубине помещения.
Мартин медленно шагал вперёд, не веря своим глазам. Когда до цели осталось всего несколько шагов, он остановился. Его взгляд, как губка, впитывал в себя округлые линии и яркие краски, а сердце, то стучало как бешеное, то совсем останавливалось.
Самолёт. Самый настоящий, а не игрушечный, самолёт стоял прямо перед ним, и небесная его голубизна заставляла душу мальчика рыдать от восторга. Раз в десять больше, чем его копия в магазине, и раз в сто красивее. Мартин с широкой улыбкой обернулся, мама с Эриком, обнявшись, подходили к нему и негромко переговаривались.
– Я узнал про твою мечту, – сказал Эрик, – Но подумал, что настоящий самолёт будет лучше, чем игрушечный. Мой дядя оставил мне его в наследство, я ещё подумал тогда – зачем мне он? Но вот, видишь, пригодился.
– А он летает?
Мужчина смущенно пожал плечами.
– Ну, нам надо немного его починить, мотор почистить, краску обновить... Глядишь, через несколько месяцев, почему бы и не попробовать поднять его в воздух?
– Спасибо, – прошептал мальчик, от волнения у него пересохло во рту, – А у него есть имя? – поинтересовался Мартин, подходя ещё ближе к заветной мечте.
– Я когда-то мечтал о дочери... – немного грустно проговорил Эрик, – И всегда хотел, чтобы её звали Абигейл. Мне очень понравилось значение этого имени – "мой отец ликует от счастья"... – он закрыл на секунду глаза и нежно улыбнулся, – Вот и самолёт так назвал. Ведь хорошее имя?
– Хорошее, – согласился Мартин и провёл ладонью по прохладному боку. Кое-где краска облупилась, и проступала ржавчина, на длинных, широких крыльях лежала сантиметровая пыль, но всё равно, этот самолёт был самым прекрасным в его жизни.
– Привет, – прошептал мальчик. – Ты очень красивая! Почти такая же красивая, как маленькая девочка, которую я встретил однажды. И её тоже звали Абигейл...
За его спиной Эрик поцеловал смущённую маму, и тихо попросил стать его женой. И она согласилась...
На улице тем временем, огромными белыми хлопьями падал первый в этом году снег. Он тёплым пушистым пледом укутывал замерзшие улицы и дома, деревья и машины, даря всем людям ощущение чуда и волшебства. Ведь не зря говорят, что если счастья долго нет, то просто оно очень большое и идёт маленькими шажками.
Прошёл год...
Сделав большой круг, совсем новый, бело-голубой самолёт плавно опустился на краешек золотистого одеяльца. Мартин тихонечко, чтобы ненароком не разбудить, поцеловал тугую пухлую щёчку крохотной, темноволосой девочки, сладко спящей в своей кроватке.
– Абигейл! Этот самолётик я дарю тебе, как и обещал тогда. Я сам на него накопил! – немного гордо сказал мальчик. – Пусть он, исполнит все твои мечты, как исполнил и мои. Я очень тебя люблю, моя милая Кудряшка...
Даже во сне маленькая Эбби нахмурила свои крохотные бровки, и Мартин, будто наяву, услышал:
– Я же просила тебя, так меня не называть!
Мальчик только радостно рассмеялся.
В его душе царили мир и покой, а в тёплом, большом доме, куда они переехали с мамой и папой Эриком, волшебно пахло любовью и счастьем.
