Часть первая
***
Посмотри в голубые глаза и сойди с ума.
Сойди. Сойди. Сойди.
УБЕГАЙ
Ненавидишь меня?
Ненавидишь? Ненавидишь? Ненавидишь?
Мерзкий дождь вперемешку со снегом моросил по крышам. Тихое тиканье часов заполняло захламлённую комнату. Цвета сажи волосы были разбросаны по мятым простыням белоснежного цвета, образуя странное, грязное сочетание. Лёгкий тюль покачивался от ветра из форточки, пропускал ледяной ветер января. Подоконник был замазан пеплом и талым снегом. Тиканье часов всё так же наполняло комнату, качая звуком словно умелый гипнотизёр маятником перед глазами зазевавшегося прохожего. Тик-так. Часам не нужны деньги. Тик-так. Но блеск монет не сможет польстить твоим голубым глазам без часов. Тик-так. Убегай из этой дыры пока не поздно, моя сладкая девочка.
Едкий звук разорвал комнату своим тихим звучанием. Порой тихие звуки могут звучать оглушительно болезненно.
— Чёрт… — тихо выругалась девушка, распахивая чёрные как вороново крыло ресницы.
Белоснежная ткань сползла, оголяя нагое тело, показывая мелкую россыпь коричневых родинок на резкой линии ключиц, отпечатки ткани на узкой талии, тонкие синие вены, виднеющиеся сквозь, казалось бы, полупрозрачную кожу.
Нежно голубой щёлк халата скользнул на плечи скрывая самое сокровенное — мелочи облика. То, из-за чего люди порой сходят с ума даже особо и не осознавая, что же всё-таки с ними происходит. То, что делает каждого уникальным. То, почему мы можем часами рассматривать человека.
Лёгкая поступь и небрежно собрав волосы девушка включает воду в ванной. Вкус мятной пасты на зубах, не стёртый с вечера макияж, и голубые глаза что смотрели на неё из зеркала. Её глаза. Тёмные ото сна, обрамлённые мокрыми ресницами и чёрными подтёками от вчерашней внешности диктуемой дешёвой палеткой из местного магазина. Взгляд, из-за которого многие отталкивали её неосознанно.
«А в чём же ебаный смысл, дорогая?» — фраза которую она слышала каждое утро, глядя в это треснувшее зеркало, слова, которые крутятся на протяжении всего дня. Когда сейчас она опять словно неживая пройдёт к плите, зажжёт конфорку, и попутно закурив, сварит себе горький кофе. Когда опять неспешно пойдёт по мокрому снегу на нелюбимую работу, увидит опять эти лица. Когда опять поймёт, что она устала. Устала. И не будет ничего с этим делать. А пока она лишь бездумно глядела на турку с кофе, пока тлела сигарета зажатая меж тонкими пальцами.
«Прости, милый, я сломалась» — опять будет думать она, кидая бычок в пепельницу, опять эти слова оправдания что застрянут в голове, а после сотрутся временем. Время? Тик-так. Скрип двери на кухню.
— О, Милка, доброе утро, — нежно улыбнувшись сказала ярко рыжая девушка, проходя и садясь за стол, — ты как всегда в рань встала и кофе варить побежала.
— Угу, — последовал плавный ответ, после чего смоляная бровь Милки-Камиллки взметнулась вверх, увидев пушистый халат на загорелом и подкаченном теле собеседницы, — ты вспомнила как носить одежду? — с подколкой спросила она.
— Да блин, январь же, холодает…вроде, — протянула рыжая.
— Очередная жалоба что ли? — улыбаясь спросила Камилла разливая кофе по чашкам.
— Да он мне надоел уже! Может у меня вероисповедание такое, зачем в полицию то постоянно звонить?! Я же не страшная, наслаждался бы, ирод проклятый! — крайне эмоционально она отзывалась о нашем соседе. Всегда. И сейчас крутя в руках чашку с кофе уже разобижено надула губки. Камилла лишь закатила глаза и звонко рассмеялась. Всё-таки эта девчонка порой и правда была забавной.
— Ой Элла, ты как всегда, — вытирая слёзы смеха ответила Камилла.
Эллочка лишь закатила карие глаза и тоже звонко рассмеялась. Но после стала резко серьёзной.
— Мил, а ты когда к психотерапевту то? — встревоженно спросила рыжая. Взгляд голубоглазой сразу потемнел, вернув обычную холодность. После чего она чеканным тоном, разделяя каждое слово ответила:
— Он не опасен для общества.
— Я это знаю, Мил. Но на работу тебя без препаратов не возьмут! Я очень переживаю за тебя, родная, ты уже месяц как не в себе! Ходишь как призрак, встаёшь в пять утра и варишь этот чёртов кофе!
— Заткнись! — в воздухе прозвенел смачный хлопок. Кожа на щеке рыжей горела огнём, в карих глазах застыли слёзы. Не передавая дрожание своего голоса она лишь сказала:
— Я очень переживаю, сестрёнка.
После встав из-за стола и намыв за собой чашку вышла из кухни попутно закурив.
***
— Вот сукин сын! — воскликнула девушка в невероятно красивом пальто, когда сильный порыв ветра чуть не скурил половину сигареты.
— Как же я блять ненавижу эту херню, — ругаясь на манер сапожника девушка докурила сигарету потушила её о своё запястье, осыпанное кучей шрамов и ожогов. Упавший на стылый асфальт бычок вскоре подхватил сильный порыв ветра и закружив унёс в неизвестном направлении.
«Ты опять уродуешь наше тело…» — прозвучала очередная мысленная нотация.
«Это моё тело. И то что я с ним делаю не твоё дело» — последовал крайне раздражённый ответ.
«Можешь не переживать на этот счёт, я прекрасный хозяин для нашего тела. Учитывая то что, через месяц, я вновь смогу заполучить его, то это наше тело» — Камиллу аж передёрнуло от отвращения на этой фразе и тряхнув угольно чёрными волосами она оставила своего собеседника без ответа.
«Опять игнорируешь меня, Ками? Иногда это даже заводит…» — девушка хоть и не могла знать как выглядит лицо собеседника, она отчётливо представляла его мерзкую ухмылочку и такие же отвратительные намёки.
«Ты же и сама понимаешь на сколько «твоё» тело желанно для меня… Такая нежная, белая подобно мрамору кожа, от которой веет трупным холодком и безразличием… Чёрные волосы до поясницы что волнами обрамляют эти узкие плечи… Тонкая талия, пышные груди… Ками, ты идеальна! А твои глаза, Святой Отец, в них же можно попросту потерять душу!»
— Угу, ты закончил воспевать мне оду? — уже вслух пробурчала девушка подходя к аптеке, — если да, то будь добр заткнуть себе рот и помолчать. От твоей болтовни у меня дико болит голова.
«А-а-ах, ты так жестока ко мне, Камилла, девочка с зашитым сердцем» — девушка оставила очередное воспевание себя без комментариев.
***
— Доброе утро, — вежливый, глубокий голос Камиллы звучал непривычно.
— Доброе утро, Камилла, — полностью седая женщина склонила голову в знак приветствия. Её лицо обрамляла чёрная оправа очков с невероятно большими стёклами, рассчитанными на дальнозоркость, из-за чего её глаза, казалось, занимают половину лица, а учитывая и невероятный, полностью чёрный, цвет глаз женщины она больше напоминала какое-либо существо из городских легенд, нежели хозяйку одной из лучших аптек города. После чего она продолжила:
— Однако, ты давненько не заходила, что-то случилось?
Слова старой знакомой больно кольнули сердце. Девушка склонила голову и уставилась в лицо женщины пытаясь понять насколько грубым будет послать её нахуй. По итогу Камилла решила этого не делать и просто промолчать.
б е с п р и ч и н н а я
А Г Р Е С С И Я
Аптека тётушки Морфис было примечательным местом, как и сама женщина. Белые стены, маленькая приёмная с витринами на которых были выставлены лекарства, но стоило завернуть за угол как ты уже в просторной зале.
Сняв с себя пальто и повесив его на вешалку Камилла прошла на чёрный диван из кожи что довольно странно переливалась голубым, от холодных геометрических ламп, разбросанных по чёрному потолку. В эти три цвета Камилла идеально вписывалась, как и сама владелица аптеки, что ныне порхала за очередным поворотом странного жилья, разливая зеленый чай по чашкам.
Вскоре на стеклянном столике водрузилась чёрная посуда что представляла собой две чашки с чаем, плоский круг тарелки (боле напоминающей поднос) с печеньями и небольшая бутыль какого-то спиртного.
Камилла вопросительно изогнула смоляную бровь. В жесте читался вопрос «А не рановато ли для вина, тётушка? На данный момент лишь 9 часов 27 минут утра». Тётка лишь хитро улыбнулась, скрывая половину своего лица за чашкой чая.
— Как он? — спустя минут 10 молчания спросила седая женщина.
— Ненавижу, — сквозь зубы начала девушка после чего продолжила с яростью, — ненавижу пить эти лекарства, ненавижу отдавать какому-то левому парню своё тело на временное пользование, после чего ко мне появляется очень много личных вопросов! Ненавижу выслушивать его абсурдные подкаты ко мне! Ненавижу что кажется без него я уже не смогу… — на последней фразе Камилла выдохнула, произнеся её шёпотом, сделала глоток чая, — а нет чего покреп… — и тут она осеклась, после чего продолжила:
— Я настолько предсказуема? — она выдохнула, глядя на уже наполненный крепким спиртным бокал.
— Нет, просто я слишком хорошо тебя знаю, Камилла Денрейс, — Тётка нагло улыбнулась и сделала глоток из своего бокала. Затем продолжила:
— Итак, ты опять планируешь брать таблетки? Ты целый месяц была как в лету канувшая… Ни слухом, ни духом. Я уже начала переживать, не урод ли этот моральный тебя добил, — женщина развела руками и вновь сделала небольшой глоток из бокала.
Камилла же пока молча пила чай, не трогая спиртное, глядя на Морфис в задумчивости прищурив глаза и думая о ужасных словах про свою погибель. Впрочем, слова такими уж ужасными не были и вздохнув она потянулась за пачкой сигарет.
— А мы в помещении не курим, — слова прозвучали сталью в голосе и упрёком в интонации. Камилла вздохнула убирая пачку обратно в сумочку. Седовласая стервоза и сама любила прокурить всё помещение, а сейчас почему-то отговаривала заниматься этим пагубным делом Камиллу. Девушку это задело, учитывая то что не раз она уже курила здесь, и сейчас жест тётки ей был не ясен и обиден.
— Ладно, ладно… Сдаюсь. Сейчас принесу пепельницу, а то твои глазки Бемби и надутые щёчки отнимут и так крошки моей кармы… — с этими словами Морфис покачивая бёдрами в очередной раз скрылась за поворотом странного помещения.
«Ты у нас теперь девочка-Бемби, да, Ками?» — промурлыкал голос в голове выделяя пошловатые нотки и явно намекая на что-то большее, а не только на сказанную фразу.
«Будь добр, заткни ебало» — мысленно прошипела Камилла после чего добавила:
«И без тебя хуёво, ещё и намекаешь на непристойности…» — уже окончательно прошептала она и не сдержавшись отхлебнула спиртного.
«Ой, походу это было немного не вино…» — непонятные интонации проскользнули в голосе невидимого собеседника, что уже целый год преследовал её, после чего его голос звучал так словно они находились где-то под водой:
«Да и к тому же где это я это намекнул на что-то непристойное, а, Ками? Я просто немного видоизменил фразу сказанную твоей…»
Бубнёж. Бубнёж. Бубнёж.
Вязкое ощущение, разливающееся теплом по телу. Терпкий привкус взявшийся во рту, веки наливаются свинцом скрывая пронзительные голубые глаза. Девушка падает, её волосы цвета воронова крыла разметаются по коже дивана.
Потеря сознания.
***
— Э-эй! Милашка! Вставай! — едва различный голос откуда-то из вне. Холодно. Она вздрогнула, распахнув глаза что своим цветом напоминали застывшие ледышки.
— Ну наконец то, — раздражённые интонации.
Милая женщина.
Женщина?
Но голос мужской…
— Камилла, — осуждение.
Женщина покачала головой и коснулась её лба, из-за чего девушка начала падать.
Падать?
Но ведь она твёрдо сидела на чёрной коже дивана. Она же помнила…
Воспоминания.
Темнота вновь окутала её глаза.
***
— Кто вы? — произнесла девушка, смотря на высокого парня пред собой. Волосы цвета мёда стрижены под каре. Чёрные глаза. Взгляд Камиллы скользнул ниже. Узкие губы были сложены в странную ухмылку.
— Приветик, Ками, — его пасть разошлась кривой линией, обнажая белёсые клыки.
Камилла нахмурилась, его голос… Она где-то его слышала. Смутно знакомый. Завалявшее воспоминание, покрытое пылью, где-то на краю сознания, вертелась надоедливой, скрипящей пластинкой.
Взяв девушку под локоток, среди фонарей что светились кровавым, он повёл. Казалось, что весь мир растекается, подобно плавленому стеклу.
—Вы не ответили. Откуда вы знаете меня?
Звенящая тишина. Он достал часы. Он? Это существо наврятли можно было бы назвать человеком.
— Ками, не задавай глупых вопросов, у нас мало времени.
Время?
Тик-так.
Звон монет.
Тик-так.
Плавленое стекло.
Она обернулась. Кровавый свет стекал из фонарей на кривую дорожку. Он стоит, глядя на часы.
Падение.
***
— Камилла, твою мать! — орала фармацевт уже с десяток минут пытаясь пробудить потерявшую сознание девушку.
— Не орите… — хрипло прошипела девушка, щуря глаза.
Свет казался излишне ярким после ночи другого мира. Женщина поправила очки тонкими пальцами, её губы были поджаты, а в глазах горело непонимание.
— Милл… — знакомые интонации. Звонкий голос Эллы звучал под ухом, раздражая. В последнее время сестра чрезмерно бесила. Рыжий цвет волос, высокий рост… Всей собой она привлекала внимание. Излишне активная. Камилла потёрла виски.
«У меня голова от неё болит»
«У меня тоже» — усмехнулись где-то, так привычно.
«Тебя не спрашивали» — резко ответила девушка и встала с дивана. Размяла спину.
— Сколько я здесь пролежала? — спросила она, оглядывая разношёрстную компашку, состоящую из тетки, сестры и Стэфании.
— Часа 3… —задумчиво протянула тётка, осматривая девушку хитро прищурив глаза, — помнишь что ни будь? — сталь в голосе. Раздражает.
— Нет, — спокойный ответ. Холодные глаза сверкнули.
Запах табака.
— Ты же бросила, — с насмешкой протянула девушка, разглядывая Стэфанию. Коллега же, выдохнула дым и усмехнулась.
— Убивать себя крайне тяжело бросить, — крайне трагичным и насмешливым шёпотом прошептала она, в очередной раз затягиваясь скруткой из табака, называемой тонкой сигаретой.
— Стэфания! — прошипела тётя Морфис.
— Что-то не так? — елейным голоском пропела грубиянка, выдохнув клубу дыма.
— Прекратите, — вмешалась Элла, прекращая очередные разборки, — Милл, как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно, — подойдя к Стэф и безжалостно отняв остатки тонкой сигареты с привкусом вишни у коллеги, девушка, зажав сигарету меж зубов и схватив пальто, выбежала на улицу.
Часть вторая
Глава 1
Июль
Запах прелых яблок. Зной на улице. Спасаясь от жары на девочке белая шляпка и сарафан. Ступая босыми ступнями по чернозёму, она уходит в неизвестные ей улицы. Дойдя до конца, она видит кирпичный домик, обвитый вьюнком, на котором уже распустились нежно розовые цветы. Увидев яблоню, маленькая девочка не смогла сдержать соблазна, и полезла за плодом древа.
—Эй! Это моя яблоня! — Шляпка с головы девочки слетела, приземлившись прямо в ноги крикнувшему мальчишке.
— Не будь жадиной! — Крикнула Камилла, набирая полный подол яблок.
— Тогда ты поделишься! Потому что это я её посадил!
— Врёшь! Ты не мог её посадить, она большая, а ты – маленький! — Ответила девочка несносному мальчишке. Его волосы блеснули мёдом, он покрутил в руках белую шляпку черновласки.
