– Прости, но я не могу ответить на твои вопросы… не потому, что не хочу… а потому, что сам не знаю ответ. Наверное, не хотел давать тебе ложную надежду, но при этом не мог удержаться. Я хотел … – Джек не закончил своё предложение, словно не мог подобрать нужных слов или правильно донести свои мысли. Но его взгляд стал ещё более мрачным, чем в момент, когда пришёл. Словно не услышав его слов, я продолжила гладить кошку, наблюдая за восходом солнца, мне становилось спокойнее на душе.
– Правда, ведь мир большой за пределами острова? – без особого интереса спросила его. Не смотря в его сторону, и эмоции были отстранёнными, словно не принадлежали мне.
– Да, я многое повидал. Мир действительно огромен, и ты даже не представляешь насколько. Там и люди, и их интересы, и их техника, там всё другое. Не похожее на наш мир здесь. Мы на их фоне словно в деревне живём по уровню развития, – он рассказывал с энтузиазмом глядя на меня, стараясь не замечать холодной стены между нами.
– Можешь лететь обратно в свой огромный неизведанный мир, Джек, и никогда больше сюда не возвращаться... Если ты ждал, что я буду тебе рада, то ты зря вернулся! – грубо и прямо заявила я, еле сдерживая слезы.
– Не зря… я хотел увидеть тебя и Дэна, и увидел… Но больше всего я скучал по тебе… – с тоской в голосе сообщил он, взял мою руку в свою, словно стараясь её согреть.
– Не прикасайся ко мне! – одёрнув руку, прошипела на него я. Сейчас для меня это было чужим, то, что мне хотелось считать его чужим. Обняв кошку, я резко встала и взмахнула крыльями, нарочно ударив Джека по лицу крылом. Взлетел как можно выше и, набирая стремительно высоту, стараясь сбежать от него, летела под самое небо. Ловя потоки попутного ветра, несясь туда, куда глядят глаза, в надежде не слышать его больше, не встречать. Избегая боли и разочарований, меня разрывало на части, от злости к себе и ненависти, в то же время мне было жаль своё сердце. Сердце, что просилось к нему, тянулось к нему как магнит. Кошка сидела смирно, стараясь не упасть, высота была огромна, что было тяжело дышать нам обеим, но я продолжала лететь и не понимала, зачем же я взяла собой её. Она точно такого не заслуживала, такой стресс для неё.
– Очнись! Я так скучаю… Это всё моя вина…
Вновь послышался знакомый голос, такой отдалённый, но уже родной. Обернувшись, я никого не увидела, этот голос уже не пугал меня как раньше, пребывая в своей комнате, закрывшись от всех, я привыкла его слышать. Но отчего же он казался таким знакомым и далёким? Я всё ещё не нашла ответ. Неожиданно кошка замяукала, смотря в сторону, посмотрев в ту же сторону, что и она, увидела Джека, что старался не отставать.
– Джек!...
В моём взгляде отобразилась лишь ненависть к нему. Нескрываемое презрение, именно сейчас он был не вовремя. Или даже опоздал.
– Да послушай ты меня! Прошу! – задыхаясь, прокричал он, ему было нелегко, но и отступать он не намеревался. И это отображалось в его глазах. В его словах.
И всё, что мне оставалось это рискнуть, здесь и сейчас, сложив крылья, я пикировала вниз к земле, периодически поглядывая назад, что под таким потоком ветра было тяжело. Мне было всё равно, что произойдёт в конечном итоге и то, что это, возможно, мой последний полёт, что приведёт к неминуемой гибели. Сейчас мне хотелось отомстить за причинённую боль, даже если я наврежу себе. Ведь боль, причинённая подвешенным состоянием, неописуема, как бы ты ни старался, человек, что не держит тебя и не отпускает, ты не можешь двигаться вперёд и закрыть глаза на то, что происходит сейчас. Ты в клетке, из которой хочется вырваться. Посмотрев в последний раз назад, я увидела Джека, что в этот момент так же, как и я пикировал следом за мной. Нас разделяла лишь пара метров друг от друга. Оставалось лишь несколько фунтов до земли, кошка впивалась в мои плечи, от страха раздирая их в кровь, оставляя глубокие раны. Резко расправив крылья, чуть ли не в самый последний момент, останавливая падение, Джек, не успевший отреагировать, словно не замечал оставшееся расстояние до земли, сбил меня на всей скорости пикирования. И в следующее мгновение мы падаем на землю бесконтрольно, словно в свободном падении. Пытаясь взмахнуть крыльями, но одно крыло оказалось сломанным, изо всех сил стараясь хоть как-то замедлить падение, Джек пытался сделать то же самое, но у него весьма плохо получалось. И всё же он прижал меня к себе, закрывая крыльями уже у самой земли, он упал на меня и свои крылья. Разжимая руки, он прижал меня к земле, не позволяя вырваться из его захвата:
– Ты, ты выслушаешь меня… хочешь ты того или нет! – срывая голос, прокричал Джек мне прямо в лицо. Его руки с силой сжимали кровавые плечи, словно не замечая того, что причиняет боль. Белая кошка уже успокоилась и просто сидела неподалёку, словно наблюдая за происходящим, в какой-то момент силы кончились, и сопротивляться уже не получилось, осталось лишь смириться с тем, что придётся выслушать и его самого.
– Да! Да! Я давно планировал покинуть пансионат и забыть о нём навсегда. И я бы не вернулся, если бы не встретил тебя, не увидел тебя в том самом окне. Я наблюдал за тобой каждый вечер. Но я не хотел привязываться к тебе, и тебя привязываться к себе тоже не хотел принуждать. Так вышло… И я, так же, как и ты, не знаю, что мне теперь делать… ты принадлежишь этому месту... – голос Джека дрожал, он был и в ярости, и раздражённый, и в то же время растерянный и грустный. Его переполняли эмоции, что он не мог сдерживать. Через его руки я ощущала, как бьётся его сердце, словно пытаясь разбить рёбра, и вырваться наружу, его ненависть, скорбь, сожаления, и в то же время его желание, распаляющее его изнутри. Все эти чувства отражались в его голосе, в его глазах и в его пульсирующих венах на шее.
– Я поняла… Может, встанешь уже с меня? Ты тяжёлый, – как можно холоднее отозвалась я, сейчас срываться на нём лишь усугубило бы положение. Казалось, что прошла вечность, прежде чем он отпустил мои плечи, на которых остались синяки, он медленно встал и помог подняться и мне. Запястья и плечи ныли ещё несколько часов, пока мы гуляли по берегу острова неподалёку от скалистого обрыва, там выше, в гуще деревьев, скрывался тот самый домик, где я провела незабываемую ночь с Дэном, но в то же время я сожалела о том, что мы это сделали. Сложно разобраться, что именно я испытываю по отношению к Джеку и Дэну, всё лишь усложнялось с каждым новым днём, пережитым здесь. В кармане был припасен автоматический шприц, что когда-то дал мне Кацман на случай, если я поранюсь, поставив инъекцию в ляжку, пустой шприц спрятала в карман. Джек был занят тем, что собирал ракушки вдоль берега, как только крыло начало регенерировать, мне стало легче ходить, ведь когда волочишь за собой сломанное крыло по песочному берегу, всё равно не так-то и приятно. Но вот уже спустя каких-то полчаса, крылья можно сложить, и раны от кошачьих когтей зажили так же благополучно. Единственное, что сейчас напоминало о ране, это кровь на одежде, что на тёмно-синем платье казалась чёрной, словно грязь. Успокоившись, присоединилась к Джеку, мы собрали достаточно красивые и целые ракушки, и уселись на одном из плоских камней. У Джека с собой оказалась леска и маленькая крестовая отвёртка, которой он проделывал маленькие дырочки в ракушках и насаживал их на леску, сплетённую вместе с какой-то нитью. Он собирал ожерелья весьма ловко, что виднелась рука мастера, с ювелирной точностью, не повредив ни одной ракушки. Когда он закончил, то одно надел мне на шею, а второе себе, по его теплой улыбке было заметно, что он доволен своей работой.
– Это в знак примирения. Я обещаю, что буду прилетать в гости. И это всё, что я могу сейчас обещать. Прости… – он говорил искренне и уверенно, но казалось, что за его словами кроется что-то ещё, но точно сказать было сложно. Джек не знал обо мне многого, ни о той ночи, что я провела с Дэном, ни о голосе, что зовёт меня вернуться и просит прощения, виня себя самого, ни о том, что это наш последний день, который мы проведём вместе. Какими бы ни казались отношения людей ко мне, я чувствую, что это словно не по-настоящему, кроме той боли, что они причиняют. Иной раз казалось, что они со мной играют. Мне жаль Людмилу, единственного человека, который был со мной и был на моей стороне. Крылья Джека тоже выглядели такими же, как и до падения, видимо, у него был тот же препарат, что и у меня, так как он полностью восстановился.
– Нам пора возвращаться, время обеда, а ты без сил, с этими словами он поднял меня на руки и взлетел. Наш путь был в пансионат, где нас уже явно ждали. Пока мы летели, я вспомнила, как мы летали с Дэном, как он не мог подняться в воздух без моей помощи, и как ловили попутные ветры, словно зависая в небе как птицы. Когда мы прилетели, Лиам и Кацман дожидались нас у главного входа в пансионат, выглядели они весьма элегантно в костюмах, видимо сегодня было какое-то мероприятие, не могу вспомнить какой сегодня даже день.
– Ой, да только посмотрите, какая идеальная пара! – с улыбкой произнёс Кацман, который наблюдал, как Джек опускает меня на землю. Кацман выглядел весьма довольным собой, и сейчас, глядя на него, тяжело было поверить, что его можно было легко вывести из себя, стоило лишь с ним в чём-то не согласиться. Сейчас перед нами добрый и достаточно пожилой мужчина, что радуется каждому новому дню. А мы лишь переглянулись и вежливо улыбнулись, пусть радуются, пока это возможно.
– Ну-ка бегом переодеваться! Все только вас и ждут! – хриплым голосом со смешком велел Кацман, подгоняя жестами, чем самым выдал своё волнение.
Прошло около двадцати минут, прежде чем я вышла в главную столовую, где было всё торжественно украшено: огромный стол, что вмещал почти полгорода, но жителей пансионата и его работников точно вмещал, на столе помимо различных блюд, что стояли на белоснежной скатерти, были таблички с именами, чтоб гости точно знали, где они должны сидеть. Три официанта отвечали за напитки, их было так же немалое количество и было из чего выбирать. Людмила стояла в обнимку с Кацманом, который обнимал её украдкой, и частенько поглядывал на её живот. Видимо, Людмила уже сообщила ему приятную новость, он искренне радовался и делал всё, чтобы она была довольной и счастливой. Лиам стоял недалеко от них, так же, как и все гости, он был одет в строгий костюм, по-видимому, все торжественные мероприятия проходят однотипно, они не замечали моего присутствия, хоть и цвет моего платья, как и крылья, сильно отличались на фоне других. Когда все девушки были одеты в однотонные длинные платья, красные и розовые, то моё было нежного цвета, словно клубничный йогурт, длинное и обтягивающее с боковым разрезом. Просматривая всех гостей, я увидела Джека, который направлялся в сторону Людмилы в своём тёмно-синем костюме и чёрных кедах, кажется, кеды приросли к его ногам, так как он всегда в них. Все гости смотрели в их сторону, кто-то передал Джеку микрофон, и он начал говорить:
– Сестра Людмила… то есть мама! Поздравляю тебя с днём рождения, сегодня мы отмечаем день, когда на этой земле родилась такая добрая и любимая всеми женщина. Ближе и роднее тебя нет и быть не может. Желаю долгих лет жизни….
Джек говорил свой тост, на фоне играла музыка из граммофона, одна из её любимых пластинок. Люди аплодировали Джеку и поздравляли именинницу, погас свет и люди расступились, пропуская тележку с трёхъярусным тортом, что украшали свечи. Кто-то фотографировал, кто-то вручал подарки, каждый сказал свои поздравления. Что было удивительным, это то, что появилась даже София Олеговна, которую никто не видел несколько месяцев после того случая, когда её изолировали от общества. Сегодня она выглядела иначе, что, когда она только вышла поздравлять, я её даже не узнала. Она была одета в элегантное бордовое платье, волосы были красиво уложены, за те месяцы, что её не было, они достаточно хорошо отросли и волнами лежали сзади. Её украшения отлично сочетались, даже туфли и сумочка гармонировали. Полная противоположность той женщине, что всё время пыталась затеять с кем-нибудь очередной конфликт. Её поздравление было слишком слащавым, наигранным, или мне так только казалось.
– Эх, завидно даже. Самая первая семья на острове в полном сборе, – прокомментировал кто-то позади меня.
Обернувшись, я увидела Дэна. Он смотрелся немного расстроенно, несмотря на праздник. Пока Людмила, Кацман, Джек и даже София Олеговна позировали как для семейной фотографии, Дэн смотрел на них с тоской в глазах, и эта тоска казалась мне до боли знакомой.
– А ты почему не с ними? Людмила говорила, что ты как младший брат для Джека, – смотря в их сторону, поинтересовалась я.
– Из-за Софии Олеговны, ты же тоже заметила, что она совсем другая? И то, что мы не видели её больше полугода? – холодно спросил Дэн. В ответ я лишь кивнула головой, соглашаясь с ним, да, действительно, сейчас это кажется ещё более странным, чем когда-либо.
– Дело в том, что много лет назад муж Софии Олеговны то ли ушёл, то ли погиб, в общем, он просто исчез. И в его исчезновении она винила меня, в какой-то момент у неё произошел психологический срыв, и она перестала отличать реальность от выдуманного мира. Да, знаю, она бывшая жена Кацмана, но ты ведь не слышала о том, что он разводился с ней, прежде чем жениться на Людмиле, верно?
– Ведь, действительно, даже у него я никогда не видела обручального кольца на пальце, да и на мужа он не был-то и похож, – размышляла вслух над словами Дэна. Дэн ухмыльнулся, внимательно читая каждое слово, чтобы не упустить ни единой ветви мыслей.
– София Олеговна никогда не была женой Кацмана, у них даже фамилии разные. Да и общих детей тоже нет. Помнишь тот момент, когда она в Лиама едой тогда запустила, а он просто прикрывался? Думаю, помнишь, такое тяжело забыть. Так вот, он не может и слова ей сказать, потому что он её сын. Когда-то давно она его баловала как могла и любила, но потом в какой-то момент она его узнавать перестала, тогда же она начала странно себя вести и считать Кацмана мужем. Даже в пансионате мало кто знает правду о том, что случилось и в каких они отношениях, – он рассказывал с небольшим презрением в голосе, но всё равно казалось, что он многое не договаривает.
– История пяти- или шестилетней давности… Нашли, что вспомнить… – вторгаясь в разговор, сообщил примерные сроки Лиам. Он не был удивлён, даже напротив, он был спокоен и даже немного улыбался, хоть и старался этого не показывать.
– Дэн, пойдём фотографироваться, София, тебя всё найти не может, хочет, чтобы тоже был на семейной фотографии, толкая локтем в бок, Дэн, – мы с нескрываемым удивлением посмотрели на Лиама, не веря в услышанное.
– Так себе шутка, Лиам, – с недоверием произнёс Дэн. Но Лиам словно и не слышал его ответа, просто взял за руку и повёл к остальным, София Олеговна действительно обрадовалась Дэну и обняла его. Она что-то ещё ему говорила и поставила рядом с Джеком. После сьёмки все уселись за стол и бурно что-то обсуждали, всё, что мне оставалось, это наблюдать за происходящим со стороны. Выглядывая из прохода в коридор, что вёл в комнаты, я не заметила свободного места, которое по идее должно было остаться для меня. Воссоединение семьи прошло видимо лучше, чем планировалось.
– Правда, ведь мир большой за пределами острова? – без особого интереса спросила его. Не смотря в его сторону, и эмоции были отстранёнными, словно не принадлежали мне.
– Да, я многое повидал. Мир действительно огромен, и ты даже не представляешь насколько. Там и люди, и их интересы, и их техника, там всё другое. Не похожее на наш мир здесь. Мы на их фоне словно в деревне живём по уровню развития, – он рассказывал с энтузиазмом глядя на меня, стараясь не замечать холодной стены между нами.
– Можешь лететь обратно в свой огромный неизведанный мир, Джек, и никогда больше сюда не возвращаться... Если ты ждал, что я буду тебе рада, то ты зря вернулся! – грубо и прямо заявила я, еле сдерживая слезы.
– Не зря… я хотел увидеть тебя и Дэна, и увидел… Но больше всего я скучал по тебе… – с тоской в голосе сообщил он, взял мою руку в свою, словно стараясь её согреть.
– Не прикасайся ко мне! – одёрнув руку, прошипела на него я. Сейчас для меня это было чужим, то, что мне хотелось считать его чужим. Обняв кошку, я резко встала и взмахнула крыльями, нарочно ударив Джека по лицу крылом. Взлетел как можно выше и, набирая стремительно высоту, стараясь сбежать от него, летела под самое небо. Ловя потоки попутного ветра, несясь туда, куда глядят глаза, в надежде не слышать его больше, не встречать. Избегая боли и разочарований, меня разрывало на части, от злости к себе и ненависти, в то же время мне было жаль своё сердце. Сердце, что просилось к нему, тянулось к нему как магнит. Кошка сидела смирно, стараясь не упасть, высота была огромна, что было тяжело дышать нам обеим, но я продолжала лететь и не понимала, зачем же я взяла собой её. Она точно такого не заслуживала, такой стресс для неё.
– Очнись! Я так скучаю… Это всё моя вина…
Вновь послышался знакомый голос, такой отдалённый, но уже родной. Обернувшись, я никого не увидела, этот голос уже не пугал меня как раньше, пребывая в своей комнате, закрывшись от всех, я привыкла его слышать. Но отчего же он казался таким знакомым и далёким? Я всё ещё не нашла ответ. Неожиданно кошка замяукала, смотря в сторону, посмотрев в ту же сторону, что и она, увидела Джека, что старался не отставать.
– Джек!...
В моём взгляде отобразилась лишь ненависть к нему. Нескрываемое презрение, именно сейчас он был не вовремя. Или даже опоздал.
– Да послушай ты меня! Прошу! – задыхаясь, прокричал он, ему было нелегко, но и отступать он не намеревался. И это отображалось в его глазах. В его словах.
И всё, что мне оставалось это рискнуть, здесь и сейчас, сложив крылья, я пикировала вниз к земле, периодически поглядывая назад, что под таким потоком ветра было тяжело. Мне было всё равно, что произойдёт в конечном итоге и то, что это, возможно, мой последний полёт, что приведёт к неминуемой гибели. Сейчас мне хотелось отомстить за причинённую боль, даже если я наврежу себе. Ведь боль, причинённая подвешенным состоянием, неописуема, как бы ты ни старался, человек, что не держит тебя и не отпускает, ты не можешь двигаться вперёд и закрыть глаза на то, что происходит сейчас. Ты в клетке, из которой хочется вырваться. Посмотрев в последний раз назад, я увидела Джека, что в этот момент так же, как и я пикировал следом за мной. Нас разделяла лишь пара метров друг от друга. Оставалось лишь несколько фунтов до земли, кошка впивалась в мои плечи, от страха раздирая их в кровь, оставляя глубокие раны. Резко расправив крылья, чуть ли не в самый последний момент, останавливая падение, Джек, не успевший отреагировать, словно не замечал оставшееся расстояние до земли, сбил меня на всей скорости пикирования. И в следующее мгновение мы падаем на землю бесконтрольно, словно в свободном падении. Пытаясь взмахнуть крыльями, но одно крыло оказалось сломанным, изо всех сил стараясь хоть как-то замедлить падение, Джек пытался сделать то же самое, но у него весьма плохо получалось. И всё же он прижал меня к себе, закрывая крыльями уже у самой земли, он упал на меня и свои крылья. Разжимая руки, он прижал меня к земле, не позволяя вырваться из его захвата:
– Ты, ты выслушаешь меня… хочешь ты того или нет! – срывая голос, прокричал Джек мне прямо в лицо. Его руки с силой сжимали кровавые плечи, словно не замечая того, что причиняет боль. Белая кошка уже успокоилась и просто сидела неподалёку, словно наблюдая за происходящим, в какой-то момент силы кончились, и сопротивляться уже не получилось, осталось лишь смириться с тем, что придётся выслушать и его самого.
– Да! Да! Я давно планировал покинуть пансионат и забыть о нём навсегда. И я бы не вернулся, если бы не встретил тебя, не увидел тебя в том самом окне. Я наблюдал за тобой каждый вечер. Но я не хотел привязываться к тебе, и тебя привязываться к себе тоже не хотел принуждать. Так вышло… И я, так же, как и ты, не знаю, что мне теперь делать… ты принадлежишь этому месту... – голос Джека дрожал, он был и в ярости, и раздражённый, и в то же время растерянный и грустный. Его переполняли эмоции, что он не мог сдерживать. Через его руки я ощущала, как бьётся его сердце, словно пытаясь разбить рёбра, и вырваться наружу, его ненависть, скорбь, сожаления, и в то же время его желание, распаляющее его изнутри. Все эти чувства отражались в его голосе, в его глазах и в его пульсирующих венах на шее.
– Я поняла… Может, встанешь уже с меня? Ты тяжёлый, – как можно холоднее отозвалась я, сейчас срываться на нём лишь усугубило бы положение. Казалось, что прошла вечность, прежде чем он отпустил мои плечи, на которых остались синяки, он медленно встал и помог подняться и мне. Запястья и плечи ныли ещё несколько часов, пока мы гуляли по берегу острова неподалёку от скалистого обрыва, там выше, в гуще деревьев, скрывался тот самый домик, где я провела незабываемую ночь с Дэном, но в то же время я сожалела о том, что мы это сделали. Сложно разобраться, что именно я испытываю по отношению к Джеку и Дэну, всё лишь усложнялось с каждым новым днём, пережитым здесь. В кармане был припасен автоматический шприц, что когда-то дал мне Кацман на случай, если я поранюсь, поставив инъекцию в ляжку, пустой шприц спрятала в карман. Джек был занят тем, что собирал ракушки вдоль берега, как только крыло начало регенерировать, мне стало легче ходить, ведь когда волочишь за собой сломанное крыло по песочному берегу, всё равно не так-то и приятно. Но вот уже спустя каких-то полчаса, крылья можно сложить, и раны от кошачьих когтей зажили так же благополучно. Единственное, что сейчас напоминало о ране, это кровь на одежде, что на тёмно-синем платье казалась чёрной, словно грязь. Успокоившись, присоединилась к Джеку, мы собрали достаточно красивые и целые ракушки, и уселись на одном из плоских камней. У Джека с собой оказалась леска и маленькая крестовая отвёртка, которой он проделывал маленькие дырочки в ракушках и насаживал их на леску, сплетённую вместе с какой-то нитью. Он собирал ожерелья весьма ловко, что виднелась рука мастера, с ювелирной точностью, не повредив ни одной ракушки. Когда он закончил, то одно надел мне на шею, а второе себе, по его теплой улыбке было заметно, что он доволен своей работой.
– Это в знак примирения. Я обещаю, что буду прилетать в гости. И это всё, что я могу сейчас обещать. Прости… – он говорил искренне и уверенно, но казалось, что за его словами кроется что-то ещё, но точно сказать было сложно. Джек не знал обо мне многого, ни о той ночи, что я провела с Дэном, ни о голосе, что зовёт меня вернуться и просит прощения, виня себя самого, ни о том, что это наш последний день, который мы проведём вместе. Какими бы ни казались отношения людей ко мне, я чувствую, что это словно не по-настоящему, кроме той боли, что они причиняют. Иной раз казалось, что они со мной играют. Мне жаль Людмилу, единственного человека, который был со мной и был на моей стороне. Крылья Джека тоже выглядели такими же, как и до падения, видимо, у него был тот же препарат, что и у меня, так как он полностью восстановился.
– Нам пора возвращаться, время обеда, а ты без сил, с этими словами он поднял меня на руки и взлетел. Наш путь был в пансионат, где нас уже явно ждали. Пока мы летели, я вспомнила, как мы летали с Дэном, как он не мог подняться в воздух без моей помощи, и как ловили попутные ветры, словно зависая в небе как птицы. Когда мы прилетели, Лиам и Кацман дожидались нас у главного входа в пансионат, выглядели они весьма элегантно в костюмах, видимо сегодня было какое-то мероприятие, не могу вспомнить какой сегодня даже день.
– Ой, да только посмотрите, какая идеальная пара! – с улыбкой произнёс Кацман, который наблюдал, как Джек опускает меня на землю. Кацман выглядел весьма довольным собой, и сейчас, глядя на него, тяжело было поверить, что его можно было легко вывести из себя, стоило лишь с ним в чём-то не согласиться. Сейчас перед нами добрый и достаточно пожилой мужчина, что радуется каждому новому дню. А мы лишь переглянулись и вежливо улыбнулись, пусть радуются, пока это возможно.
– Ну-ка бегом переодеваться! Все только вас и ждут! – хриплым голосом со смешком велел Кацман, подгоняя жестами, чем самым выдал своё волнение.
Глава 16
Прошло около двадцати минут, прежде чем я вышла в главную столовую, где было всё торжественно украшено: огромный стол, что вмещал почти полгорода, но жителей пансионата и его работников точно вмещал, на столе помимо различных блюд, что стояли на белоснежной скатерти, были таблички с именами, чтоб гости точно знали, где они должны сидеть. Три официанта отвечали за напитки, их было так же немалое количество и было из чего выбирать. Людмила стояла в обнимку с Кацманом, который обнимал её украдкой, и частенько поглядывал на её живот. Видимо, Людмила уже сообщила ему приятную новость, он искренне радовался и делал всё, чтобы она была довольной и счастливой. Лиам стоял недалеко от них, так же, как и все гости, он был одет в строгий костюм, по-видимому, все торжественные мероприятия проходят однотипно, они не замечали моего присутствия, хоть и цвет моего платья, как и крылья, сильно отличались на фоне других. Когда все девушки были одеты в однотонные длинные платья, красные и розовые, то моё было нежного цвета, словно клубничный йогурт, длинное и обтягивающее с боковым разрезом. Просматривая всех гостей, я увидела Джека, который направлялся в сторону Людмилы в своём тёмно-синем костюме и чёрных кедах, кажется, кеды приросли к его ногам, так как он всегда в них. Все гости смотрели в их сторону, кто-то передал Джеку микрофон, и он начал говорить:
– Сестра Людмила… то есть мама! Поздравляю тебя с днём рождения, сегодня мы отмечаем день, когда на этой земле родилась такая добрая и любимая всеми женщина. Ближе и роднее тебя нет и быть не может. Желаю долгих лет жизни….
Джек говорил свой тост, на фоне играла музыка из граммофона, одна из её любимых пластинок. Люди аплодировали Джеку и поздравляли именинницу, погас свет и люди расступились, пропуская тележку с трёхъярусным тортом, что украшали свечи. Кто-то фотографировал, кто-то вручал подарки, каждый сказал свои поздравления. Что было удивительным, это то, что появилась даже София Олеговна, которую никто не видел несколько месяцев после того случая, когда её изолировали от общества. Сегодня она выглядела иначе, что, когда она только вышла поздравлять, я её даже не узнала. Она была одета в элегантное бордовое платье, волосы были красиво уложены, за те месяцы, что её не было, они достаточно хорошо отросли и волнами лежали сзади. Её украшения отлично сочетались, даже туфли и сумочка гармонировали. Полная противоположность той женщине, что всё время пыталась затеять с кем-нибудь очередной конфликт. Её поздравление было слишком слащавым, наигранным, или мне так только казалось.
– Эх, завидно даже. Самая первая семья на острове в полном сборе, – прокомментировал кто-то позади меня.
Обернувшись, я увидела Дэна. Он смотрелся немного расстроенно, несмотря на праздник. Пока Людмила, Кацман, Джек и даже София Олеговна позировали как для семейной фотографии, Дэн смотрел на них с тоской в глазах, и эта тоска казалась мне до боли знакомой.
– А ты почему не с ними? Людмила говорила, что ты как младший брат для Джека, – смотря в их сторону, поинтересовалась я.
– Из-за Софии Олеговны, ты же тоже заметила, что она совсем другая? И то, что мы не видели её больше полугода? – холодно спросил Дэн. В ответ я лишь кивнула головой, соглашаясь с ним, да, действительно, сейчас это кажется ещё более странным, чем когда-либо.
– Дело в том, что много лет назад муж Софии Олеговны то ли ушёл, то ли погиб, в общем, он просто исчез. И в его исчезновении она винила меня, в какой-то момент у неё произошел психологический срыв, и она перестала отличать реальность от выдуманного мира. Да, знаю, она бывшая жена Кацмана, но ты ведь не слышала о том, что он разводился с ней, прежде чем жениться на Людмиле, верно?
– Ведь, действительно, даже у него я никогда не видела обручального кольца на пальце, да и на мужа он не был-то и похож, – размышляла вслух над словами Дэна. Дэн ухмыльнулся, внимательно читая каждое слово, чтобы не упустить ни единой ветви мыслей.
– София Олеговна никогда не была женой Кацмана, у них даже фамилии разные. Да и общих детей тоже нет. Помнишь тот момент, когда она в Лиама едой тогда запустила, а он просто прикрывался? Думаю, помнишь, такое тяжело забыть. Так вот, он не может и слова ей сказать, потому что он её сын. Когда-то давно она его баловала как могла и любила, но потом в какой-то момент она его узнавать перестала, тогда же она начала странно себя вести и считать Кацмана мужем. Даже в пансионате мало кто знает правду о том, что случилось и в каких они отношениях, – он рассказывал с небольшим презрением в голосе, но всё равно казалось, что он многое не договаривает.
– История пяти- или шестилетней давности… Нашли, что вспомнить… – вторгаясь в разговор, сообщил примерные сроки Лиам. Он не был удивлён, даже напротив, он был спокоен и даже немного улыбался, хоть и старался этого не показывать.
– Дэн, пойдём фотографироваться, София, тебя всё найти не может, хочет, чтобы тоже был на семейной фотографии, толкая локтем в бок, Дэн, – мы с нескрываемым удивлением посмотрели на Лиама, не веря в услышанное.
– Так себе шутка, Лиам, – с недоверием произнёс Дэн. Но Лиам словно и не слышал его ответа, просто взял за руку и повёл к остальным, София Олеговна действительно обрадовалась Дэну и обняла его. Она что-то ещё ему говорила и поставила рядом с Джеком. После сьёмки все уселись за стол и бурно что-то обсуждали, всё, что мне оставалось, это наблюдать за происходящим со стороны. Выглядывая из прохода в коридор, что вёл в комнаты, я не заметила свободного места, которое по идее должно было остаться для меня. Воссоединение семьи прошло видимо лучше, чем планировалось.
