Везде сплетники, зависть гложет одних, ненависть разрушает других. Мы давно уже разучились просто жить, не оглядываясь на чужое мнение. Так жила моя мама, таким был отчим до свадьбы. А потом появились обязательства, от которых просто так не отмахнуться, и ношу ответственности за чёртову репутацию взвалили на себя дети.
— Но я не могу всё бросить.
— Ты хочешь замуж?
— Нет, конечно, нет.
— Тогда бросай. Бросай сейчас, пока есть возможность, потом может быть поздно.
— У нас договор, — хмыкнула я. — Женитьба всего на год.
— А ты уверена, что тебе дадут развод, когда ты попросишь? — Парень склонился к моему лицу и всмотрелся в заплаканные глаза. — Тебе дали гарантии, прописали в этом самом договоре, что ровно через год ты получишь развод?
— Нет, но старик же дал слово!
— Ты выходишь за старика?! — По его лицу проскользнула тень пополам с брезгливостью.
— Да нет же! За дьявола этого, Кейна, чтоб его бесы забрали!
— За МакАлистера? — тихо прошипел парень. — За эту сволочь?!
— В точку, — подняла я палец. — Слушай, а это не тебя он спас на вечеринке, когда тебя пытались… ну… того самого.
— Ты хочешь сказать изнасиловали? — горько усмехнулся он, вернувшись в прежнее положение. — А что если я скажу, что именно Кейн сначала устроил всю эту травлю?
— В смысле? — Я отодвинулась на всякий случай.
— В прямом. По договору с агентством я не имел права разглашать свой пол, выступал на подиумах как модель андрогин, все считали, что я женщина, притворяющаяся мужчиной. Вот Кейн и устроил на меня свою охоту, а когда загнал в угол и выяснил, что между ног у меня яйца, а не женские прелести, решил побыть героем и спасти от своих собратьев, которые ждали своей очереди, чтобы оприходовать новую жертву.
— Оприходовать по очереди? — выдавила я ошарашенно. — Нет. Да быть такого не может! Кейн, конечно, дьявол, гад, подонок и, вообще, дрянная личность, но не настолько же.
— О, так ты его ещё и защищаешь? — Теперь уже он от меня отодвинулся. — А, знаешь, что? Вали давай к нему и выходи замуж. Надеюсь, он тебе развода не даст.
— Ты нормальный? — У меня даже слёзы высохли от этой тирады. — Что за истерика на пустом месте?
— Посмотрел бы я на тебя в тот момент, когда мужик шарит в твоих штанах, пытаясь член просунуть в задницу! Насухую! — Психанув, он резко подскочил и едва не снёс дверь.
— Насухую? — пробормотала я поднимаясь. — Это он, вообще, о чём? Ладно. Хрен с ним, сейчас надо платье заказать.
Поднявшись на третий этаж, я осторожно шагнула в тёмный коридор. В самом конце одна дверь была открыта, и оттуда доносились звуки какой-то попсы.
— Ла-ла-ла, я тебя не отдам, нее-е-ет, — раздался вой, от которого я подскочила. — Ла-ла-ла, я тебя залюблю да-да-да…
Фу, ну что за гадость он поёт? Это же он?
Быстро дойдя до заветного прохода, я осторожно заглянула и застыла как вкопанная: посреди большой комнаты стояло оно, то ли женщина, то ли мужчина. Человек был невысокого роста, но с крепкой задницей, обтянутой малиновыми трико. На голове стоял такой хаер, что волосы пришлось бы сбривать, расчесать просто нереально. С ушей свисали длинные серьги с большими рубиновыми камнями, спину обтягивал топ. Оно прыгало на одной ноге, тоже босой, и пришпиливало золотую полупрозрачную ткань к манекену.
— Простите. — У меня даже голос охрип. — К вам можно?
— Ла-ла-ла, я тебе засажу, я тебя залюблю… — продолжало вопить это чудо.
Осторожно войдя, я на цыпочках дошла до модельера и осторожно тронула костлявое плечо.
Комнату наполнил такой визг, что пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть. Чудо повернулось, сверкая гладковыбритым, но всё же мужским подбородком.
— Не разбери какого пола дяденька, — прошептала я, делая шаг назад. — Кажется, я ошиблась дверью. Простите.
— А ну стоять! — гаркнул он нормальным голосом. — Ещё раз услышу не разбери какого… и всё остальное, — помахал он надменно рукой, — останешься без платья на свадьбу. Ты от Джона? Ничего так мордашка, правда, с весом беда. Ай-яй. — Прижав палец к подбородку, мужчина качнул головой. — Тебе бы сбросить килограмм семь, даже восемь. Сколько ты весишь?
— Ш-шестьдесят.
— Плохой ответ, — сморщил он нос. — После свадьбы сядешь на диету.
— Ни за что. — Осмелев, я сложила на груди руки. — У меня рост почти сто восемьдесят, если буду весить меньше, меня ветром сдует.
— Ладно, в конце концов, такая корова не моей женой должна стать. — Вздохнув с облегчением, это чучело ткнуло пальцем в золотую ткань. — Вот твоё платье, завтра вечером будет готово, а сейчас мы снимем мерки. Раздевайся догола.
— С ума сошли?! Да ни за что! — Я отпрыгнула от протянутых рук. — У меня свадьба, а не поход в бордель.
— Милочка, или делаешь, как я скажу, или эта прелесть отправится на помойку. — Схватив ножницы, модельер приставил их к ткани.
— Чёрт с тобой, — прошипела я тихо.
Скинув всю одежду, я осталась в чём мать родила, закрывая ладошками низ. А этот… человек спокойненько помог мне одеться и повернул лицом к зеркалу.
— Ну вот, красавица.
— А недавно коровой была, — хмыкнула я, разглядывая витой узор половины платья.
— Коровы тоже могут быть красивыми, всё зависит от производителя, запомни это.
— Хам. Но платье красивое.
— Это тебе за не разбери какого пола дяденьку, — улыбнулся он во весь рот и хлопнул в ладоши. — Меня зовут Даная, а ты, стало быть, Элизабет.
— Странное имя, — пробормотала я, не отрывая взгляда от зеркала. — Приятно познакомиться, Даная.
— Ма-ам! — Подхватив полы платья, я пронеслась по лестнице, не заботясь о том, что могу грохнуться. — Я не могу найти туфли!
— Милая, они здесь, — спокойно ответила мама, держа в руках классические лодочки.
— Нет, не эти. — Я отмахнулась, чувствуя, как вскипаю. — Мне нужны босоножки на шнуровке, я вчера их оставила в прихожей на тумбе, даже коробку не открывала.
— Ну не могли же их украсть, — приложив палец ко лбу, мама сморщилась. — Давай поищем.
— До выхода осталось десять минут… Десять, понимаешь?
Присев на узкий диван, я обмахнулась руками и поёжилась. Платье было очень красивое, но открытое, а если учесть, что я была голая и под ним у меня не было даже трусов… В общем, чувствовала я себя развратной невестой, что придавало моему взгляду некую загадочность, особенно когда мне надо было куда-то присесть.
Со стороны общей гостиной послышались крики и напряжённый голос няни, которую отчитывал Вовка? Вздохнув, я поднялась и пошла на вопли. Представшая перед глазами картина была бы смешной, если не одно но: шнурки моих новых, красивых и таких дорогих босоножек были во рту маленькой проказницы. Лекса с упоением мусолила золотые полоски, запихивая в рот всё большие куски кожи.
Вова, как истинный рыцарь, пытался победить моего собственного дракона и отобрать у мелкой козявки обувь, на что раздавался новый вскрик, и Лекса, этот пухлый, рыжий ангел с рожками отползала подальше, продолжая своё варварское нашествие.
— Тина, как это понимать? — Устало прислонившись к косяку, я потёрла виски и зажмурилась. — Вас наняли, чтобы Лекса всегда находилась под присмотром и таких вещей, как это, — я показала пальцем, — не происходило.
— Простите, мисс, — покраснела женщина. — Я отлучилась на две минуты, а когда вернулась, она уже сидела с вашей обувью. При любой попытке отобрать туфли, девочка рычит и начинает кричать. Я надеялась, что у Вовы получится забрать.
— Так, ладно.
Я подошла к сестре и присев на пол, погладила её по голове. Смешные кудряшки. Алексе всего год, и назвали её в честь тёти, поэтому и растёт такой пакостницей.
— Лекси, милая, отдай сестрёнке обувь, мне она очень нужна.
Насупленный взгляд каре-зелёных глаз получился таким смешным, что я едва не оставила ей босоножки. Но, нельзя. Даная меня просто убьёт. Объездив вчера большую часть магазинов, я так и не нашла подходящей к платью обуви, и тогда модельер пришёл на помощь, аки принц в малиновых подтяжках и красных перьях на голове. Мановением руки он вытащил коробку с обувью и строго-настрого пригрозил пойти в них.
— Но почему ты мне сразу их не дал? — устало выдохнула я, разглядывая подарок.
— У меня настроения с утра не было.
— Вот же...
— Тихо. — Он прижал палец к моим губам. — Я слышу Муза, моего милого… Так, всё. Собирайся и отчаливай, я пошёл творить.
— Спасибо.
— Да-да, ты мне благодарна, будешь должна. А теперь прикрой прелестный ротик и уходи.
Вспомнив, с каким благоговением он смотрел на эту пару, мне стало нехорошо от мысли, что он может сделать, если я приеду не в них.
— Лекси, отдай. — Я осторожно потянула измусоленные беззубым ртом шнурки.
— Ня-а-а, — разнёсся по комнате вой.
— Нет, Лекси, только не сопли. — Я отпрянула, стискивая босоножки. — Не надо их ещё и соплями заливать. Что я за невестой такой буду?!
— И-и-и…
— Мам! Иди сюда!
Пока мама отнимала у Алексы обувь, я прошла к окну и с тоской в последний раз окинула взглядом двор. Жить мне придётся у МакАлистеров, но если надо, смогу укрыться и в своём доме, который продавать я наотрез отказалась. Вместо этого, я создала из моего любимого дома, моей отдушины, крепость, в которую просто так не попасть. Теперь повсюду там стояли пуленепробиваемые окна, новые замки и камеры наблюдения по всему периметру, в том числе и во дворе.
Да, кто-то может сказать, что я делаю всё слишком много, слишком сильно, но такова моя натура. Если что-то нужно, то я из последних сил буду выкладываться, как сейчас. Вроде бы надо сидеть и рыдать, а вместо этого я стараюсь сделать всё настолько хорошо, насколько возможно. Самоуважение и гордость в моём случае гипертрофированы, видимо, сказались походы к тому психологу-шарлатану.
— Лиза, я забрала! — победно вскрикнула мама, потрясая босоножкой. — Сейчас протрём и можно надевать.
— Хорошо. — Я улыбнулась ей в стекло, проводя пальцем по подоконнику.
Жаль оставлять этот дом вот так, вынужденно. Я поправила золотую накидку, скрывшую левое плечо, оттянула выбившийся локон, и выдохнула. Пора.
На выходе из дома меня задержал Вовка. Строго осмотрев меня с головы до ног, он поджал губы и скривился:
— Ты слишком красивая для него.
— Спасибо. — Я пригладила рыжие вихры, поправила бабочку, понимая, что ещё немного и пущу скупую слезу.
— Лиза. — Вовка ухватил меня за руку и с силой сжал пальцы. — Если он тебя обидит, я его убью.
— Не надо, Вовочка. — Я всё-таки не сдержалась. Сморгнула набежавшую влагу и натянуто улыбнулась. В который раз за это утро. — Не говори таких слов. Кейн, конечно, не подарок, но он неплох, где-то в глубине души. Я верю, что и у него есть хорошие качества и постараюсь их найти. Не переживай, твоя сестрёнка не даст себя в обиду.
— Смотри мне, — погрозил он пальцем. — Если что, ты всегда можешь вернуться домой. Если бы папа был здесь во время заключения сделки, он бы точно порвал этот брачный договор и не позволил тебе выходить замуж вот так.
— Откуда ты знаешь про сделку? — нахмурилась я.
— Подслушал, — буркнул брат и пошёл к лимузину.
— Спасибо, — прошептала ему вслед. — Я тоже тебя люблю.
Машина свернула в последний раз и остановилась напротив высоких ворот, распахнутых по случаю торжества. Бравые молодцы, охранявшие территорию, устроили контрольно-пропускной пункт, и пускали только после предъявления пригласительного, рассчитанного на одного. Прилетевший по случаю свадьбы отец, взял меня под руку и легко похлопал по запястью:
— Не дрейф, принцесса. Мы справимся.
— Ох, пап. — Я бросила быстрый взгляд на мрачного отца. — Не переживай так за меня, я сильнее мамы. Я справлюсь.
— Да, пожалуй, этого у тебя не отнять, — усмехнулся он, и увлёк за собой.
Мы вошли дом с чёрного входа, тогда как остальные прибывшие, расположились в большом саду, оформленном в классическом стиле. Небольшая комната, в которой меня оставили и сказали ждать, была мрачной и унылой. Комод из тёмно-красного дерева с золотым орнаментом по фасаду и большой статуэткой посередине, занимал почти всё пространство. На стенах висели грамоты, памятные листы и прочая мишура адресованная Кейну, победителю в греческой борьбе, фехтовании, рисунку, математике и тому подобном.
— Он, вообще, жил как обычный ребёнок? — пробормотала я под нос, рассматривая очередное награждение.
Первые места с трёх лет и до пятнадцати, потом вторые, третьи и снова первые. Последняя победа случилась год назад, в день смерти его родителей, а вот сама надпись, за что вручена — затёрта маркером.
Со стороны двери послышался шорох, и щёлкнувший следом замок заставил дёрнуться.
Заперли!
— Эй, — позвала, подойдя к двери. — Там кто-нибудь есть?
После непродолжительной тишины, послышался вздох:
— Я не позволю тебе выйти за него.
— Мэттью? — Прижавшись к двери, я не поверила своим ушам. — Мэтт, ты пришёл! У тебя всё в порядке?!
— Ты меня слышишь? — перебил друг. — Я не дам тебе выйти за него замуж.
— Мэтт, пожалуйста, не совершай ошибку. Ты же не такой. — Мой голос дрогнул, и я впилась ногтями в ладони, чтобы совладать с эмоциями.
— Это ты, ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни! — рявкнул он, ударив по дереву. — Не позволю, я убью его.
— Нет! Нет, — добавила тише. — Мэттью, ты же знаешь законы нашего мира, если я сейчас сбегу с церемонии, на нашу семью падёт позор, который отмывать придётся моему отцу. Мэти, это всего лишь на год, слышишь? — Я сползла на пол и прислонилась к двери головой. — Всего год. Джон обещал, что Кейн даст мне развод после одного года брака.
— Зачем, Лиз? — простонал Мэтт. — Вот просто зачем? Я защищу тебя и твою семью, ты же знаешь, что у меня влиятельная семья. Мы поможем, только не выходи за него. Прошу.
— Ты не понимаешь, — всхлипнула я не сдержавшись. — Там столько всего намешано. Джон откажется от Кейна, если я не выйду за него, точнее, если он не женится, но Кейн хочет только меня. И долг деда перед Джоном за спасение жизни, и моё слово, и та пресс-конференция, где Кейн показал чёртов брачный договор… Столько всего, что я не могу просто взять и всё бросить, и уж тем более я не могу взвалить на тебя эти проблемы. Только не на тебя, Мэтти.
— Ты не мать Тереза, Лиз, — отрешённо ответил он. — Ты просто запутавшаяся девушка, которая хочет решить все проблемы мира одним махом, но так не бывает. Если сейчас ты пожертвуешь собой, то больше не сможешь остановиться и исправить всё, что натворила.
И ведь сердцем я понимала, что он прав, но зубоскалящие акулы, нацелившиеся на бизнес отца, уже открыли пасти, чтобы сожрать с потрохами всё, что они с матерью наживали долгие годы. Скандал от расторжения помолвки станет последним забитым гвоздём в гробу. Была ещё одна причина, которая перекрывала все остальные. Месяц назад отцу стало плохо на презентации нового клуба. После обследования, которое родители пытались от меня скрыть, оказалось, что у него опухоль мозга. И прилетел отец на полдня не с очередных переговоров, а с клиники, в которой проходил курс химиотерапии.
Мама плачет по ночам, отец подбадривает, но по голосу слышно, что он сам почти сдался.
Мой брак — то, что может спасти компанию отца от разорения, и если он умрёт, мать сможет воспитать Вовку и Лекс. Потому что, все деньги, что были, они вложили в развитие бизнеса, на наших счетах на самом деле не так уж и много осталось. Об этом я узнала только тогда, когда ремонтировали мой дом. Сашка проговорилась, а мама только улыбалась и подписывала счета, веря, что отец поправится.
— Но я не могу всё бросить.
— Ты хочешь замуж?
— Нет, конечно, нет.
— Тогда бросай. Бросай сейчас, пока есть возможность, потом может быть поздно.
— У нас договор, — хмыкнула я. — Женитьба всего на год.
— А ты уверена, что тебе дадут развод, когда ты попросишь? — Парень склонился к моему лицу и всмотрелся в заплаканные глаза. — Тебе дали гарантии, прописали в этом самом договоре, что ровно через год ты получишь развод?
— Нет, но старик же дал слово!
— Ты выходишь за старика?! — По его лицу проскользнула тень пополам с брезгливостью.
— Да нет же! За дьявола этого, Кейна, чтоб его бесы забрали!
— За МакАлистера? — тихо прошипел парень. — За эту сволочь?!
— В точку, — подняла я палец. — Слушай, а это не тебя он спас на вечеринке, когда тебя пытались… ну… того самого.
— Ты хочешь сказать изнасиловали? — горько усмехнулся он, вернувшись в прежнее положение. — А что если я скажу, что именно Кейн сначала устроил всю эту травлю?
— В смысле? — Я отодвинулась на всякий случай.
— В прямом. По договору с агентством я не имел права разглашать свой пол, выступал на подиумах как модель андрогин, все считали, что я женщина, притворяющаяся мужчиной. Вот Кейн и устроил на меня свою охоту, а когда загнал в угол и выяснил, что между ног у меня яйца, а не женские прелести, решил побыть героем и спасти от своих собратьев, которые ждали своей очереди, чтобы оприходовать новую жертву.
— Оприходовать по очереди? — выдавила я ошарашенно. — Нет. Да быть такого не может! Кейн, конечно, дьявол, гад, подонок и, вообще, дрянная личность, но не настолько же.
— О, так ты его ещё и защищаешь? — Теперь уже он от меня отодвинулся. — А, знаешь, что? Вали давай к нему и выходи замуж. Надеюсь, он тебе развода не даст.
— Ты нормальный? — У меня даже слёзы высохли от этой тирады. — Что за истерика на пустом месте?
— Посмотрел бы я на тебя в тот момент, когда мужик шарит в твоих штанах, пытаясь член просунуть в задницу! Насухую! — Психанув, он резко подскочил и едва не снёс дверь.
— Насухую? — пробормотала я поднимаясь. — Это он, вообще, о чём? Ладно. Хрен с ним, сейчас надо платье заказать.
Поднявшись на третий этаж, я осторожно шагнула в тёмный коридор. В самом конце одна дверь была открыта, и оттуда доносились звуки какой-то попсы.
— Ла-ла-ла, я тебя не отдам, нее-е-ет, — раздался вой, от которого я подскочила. — Ла-ла-ла, я тебя залюблю да-да-да…
Фу, ну что за гадость он поёт? Это же он?
Быстро дойдя до заветного прохода, я осторожно заглянула и застыла как вкопанная: посреди большой комнаты стояло оно, то ли женщина, то ли мужчина. Человек был невысокого роста, но с крепкой задницей, обтянутой малиновыми трико. На голове стоял такой хаер, что волосы пришлось бы сбривать, расчесать просто нереально. С ушей свисали длинные серьги с большими рубиновыми камнями, спину обтягивал топ. Оно прыгало на одной ноге, тоже босой, и пришпиливало золотую полупрозрачную ткань к манекену.
— Простите. — У меня даже голос охрип. — К вам можно?
— Ла-ла-ла, я тебе засажу, я тебя залюблю… — продолжало вопить это чудо.
Осторожно войдя, я на цыпочках дошла до модельера и осторожно тронула костлявое плечо.
Комнату наполнил такой визг, что пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть. Чудо повернулось, сверкая гладковыбритым, но всё же мужским подбородком.
— Не разбери какого пола дяденька, — прошептала я, делая шаг назад. — Кажется, я ошиблась дверью. Простите.
— А ну стоять! — гаркнул он нормальным голосом. — Ещё раз услышу не разбери какого… и всё остальное, — помахал он надменно рукой, — останешься без платья на свадьбу. Ты от Джона? Ничего так мордашка, правда, с весом беда. Ай-яй. — Прижав палец к подбородку, мужчина качнул головой. — Тебе бы сбросить килограмм семь, даже восемь. Сколько ты весишь?
— Ш-шестьдесят.
— Плохой ответ, — сморщил он нос. — После свадьбы сядешь на диету.
— Ни за что. — Осмелев, я сложила на груди руки. — У меня рост почти сто восемьдесят, если буду весить меньше, меня ветром сдует.
— Ладно, в конце концов, такая корова не моей женой должна стать. — Вздохнув с облегчением, это чучело ткнуло пальцем в золотую ткань. — Вот твоё платье, завтра вечером будет готово, а сейчас мы снимем мерки. Раздевайся догола.
— С ума сошли?! Да ни за что! — Я отпрыгнула от протянутых рук. — У меня свадьба, а не поход в бордель.
— Милочка, или делаешь, как я скажу, или эта прелесть отправится на помойку. — Схватив ножницы, модельер приставил их к ткани.
— Чёрт с тобой, — прошипела я тихо.
Скинув всю одежду, я осталась в чём мать родила, закрывая ладошками низ. А этот… человек спокойненько помог мне одеться и повернул лицом к зеркалу.
— Ну вот, красавица.
— А недавно коровой была, — хмыкнула я, разглядывая витой узор половины платья.
— Коровы тоже могут быть красивыми, всё зависит от производителя, запомни это.
— Хам. Но платье красивое.
— Это тебе за не разбери какого пола дяденьку, — улыбнулся он во весь рот и хлопнул в ладоши. — Меня зовут Даная, а ты, стало быть, Элизабет.
— Странное имя, — пробормотала я, не отрывая взгляда от зеркала. — Приятно познакомиться, Даная.
Глава 8
— Ма-ам! — Подхватив полы платья, я пронеслась по лестнице, не заботясь о том, что могу грохнуться. — Я не могу найти туфли!
— Милая, они здесь, — спокойно ответила мама, держа в руках классические лодочки.
— Нет, не эти. — Я отмахнулась, чувствуя, как вскипаю. — Мне нужны босоножки на шнуровке, я вчера их оставила в прихожей на тумбе, даже коробку не открывала.
— Ну не могли же их украсть, — приложив палец ко лбу, мама сморщилась. — Давай поищем.
— До выхода осталось десять минут… Десять, понимаешь?
Присев на узкий диван, я обмахнулась руками и поёжилась. Платье было очень красивое, но открытое, а если учесть, что я была голая и под ним у меня не было даже трусов… В общем, чувствовала я себя развратной невестой, что придавало моему взгляду некую загадочность, особенно когда мне надо было куда-то присесть.
Со стороны общей гостиной послышались крики и напряжённый голос няни, которую отчитывал Вовка? Вздохнув, я поднялась и пошла на вопли. Представшая перед глазами картина была бы смешной, если не одно но: шнурки моих новых, красивых и таких дорогих босоножек были во рту маленькой проказницы. Лекса с упоением мусолила золотые полоски, запихивая в рот всё большие куски кожи.
Вова, как истинный рыцарь, пытался победить моего собственного дракона и отобрать у мелкой козявки обувь, на что раздавался новый вскрик, и Лекса, этот пухлый, рыжий ангел с рожками отползала подальше, продолжая своё варварское нашествие.
— Тина, как это понимать? — Устало прислонившись к косяку, я потёрла виски и зажмурилась. — Вас наняли, чтобы Лекса всегда находилась под присмотром и таких вещей, как это, — я показала пальцем, — не происходило.
— Простите, мисс, — покраснела женщина. — Я отлучилась на две минуты, а когда вернулась, она уже сидела с вашей обувью. При любой попытке отобрать туфли, девочка рычит и начинает кричать. Я надеялась, что у Вовы получится забрать.
— Так, ладно.
Я подошла к сестре и присев на пол, погладила её по голове. Смешные кудряшки. Алексе всего год, и назвали её в честь тёти, поэтому и растёт такой пакостницей.
— Лекси, милая, отдай сестрёнке обувь, мне она очень нужна.
Насупленный взгляд каре-зелёных глаз получился таким смешным, что я едва не оставила ей босоножки. Но, нельзя. Даная меня просто убьёт. Объездив вчера большую часть магазинов, я так и не нашла подходящей к платью обуви, и тогда модельер пришёл на помощь, аки принц в малиновых подтяжках и красных перьях на голове. Мановением руки он вытащил коробку с обувью и строго-настрого пригрозил пойти в них.
— Но почему ты мне сразу их не дал? — устало выдохнула я, разглядывая подарок.
— У меня настроения с утра не было.
— Вот же...
— Тихо. — Он прижал палец к моим губам. — Я слышу Муза, моего милого… Так, всё. Собирайся и отчаливай, я пошёл творить.
— Спасибо.
— Да-да, ты мне благодарна, будешь должна. А теперь прикрой прелестный ротик и уходи.
Вспомнив, с каким благоговением он смотрел на эту пару, мне стало нехорошо от мысли, что он может сделать, если я приеду не в них.
— Лекси, отдай. — Я осторожно потянула измусоленные беззубым ртом шнурки.
— Ня-а-а, — разнёсся по комнате вой.
— Нет, Лекси, только не сопли. — Я отпрянула, стискивая босоножки. — Не надо их ещё и соплями заливать. Что я за невестой такой буду?!
— И-и-и…
— Мам! Иди сюда!
Пока мама отнимала у Алексы обувь, я прошла к окну и с тоской в последний раз окинула взглядом двор. Жить мне придётся у МакАлистеров, но если надо, смогу укрыться и в своём доме, который продавать я наотрез отказалась. Вместо этого, я создала из моего любимого дома, моей отдушины, крепость, в которую просто так не попасть. Теперь повсюду там стояли пуленепробиваемые окна, новые замки и камеры наблюдения по всему периметру, в том числе и во дворе.
Да, кто-то может сказать, что я делаю всё слишком много, слишком сильно, но такова моя натура. Если что-то нужно, то я из последних сил буду выкладываться, как сейчас. Вроде бы надо сидеть и рыдать, а вместо этого я стараюсь сделать всё настолько хорошо, насколько возможно. Самоуважение и гордость в моём случае гипертрофированы, видимо, сказались походы к тому психологу-шарлатану.
— Лиза, я забрала! — победно вскрикнула мама, потрясая босоножкой. — Сейчас протрём и можно надевать.
— Хорошо. — Я улыбнулась ей в стекло, проводя пальцем по подоконнику.
Жаль оставлять этот дом вот так, вынужденно. Я поправила золотую накидку, скрывшую левое плечо, оттянула выбившийся локон, и выдохнула. Пора.
На выходе из дома меня задержал Вовка. Строго осмотрев меня с головы до ног, он поджал губы и скривился:
— Ты слишком красивая для него.
— Спасибо. — Я пригладила рыжие вихры, поправила бабочку, понимая, что ещё немного и пущу скупую слезу.
— Лиза. — Вовка ухватил меня за руку и с силой сжал пальцы. — Если он тебя обидит, я его убью.
— Не надо, Вовочка. — Я всё-таки не сдержалась. Сморгнула набежавшую влагу и натянуто улыбнулась. В который раз за это утро. — Не говори таких слов. Кейн, конечно, не подарок, но он неплох, где-то в глубине души. Я верю, что и у него есть хорошие качества и постараюсь их найти. Не переживай, твоя сестрёнка не даст себя в обиду.
— Смотри мне, — погрозил он пальцем. — Если что, ты всегда можешь вернуться домой. Если бы папа был здесь во время заключения сделки, он бы точно порвал этот брачный договор и не позволил тебе выходить замуж вот так.
— Откуда ты знаешь про сделку? — нахмурилась я.
— Подслушал, — буркнул брат и пошёл к лимузину.
— Спасибо, — прошептала ему вслед. — Я тоже тебя люблю.
***
Машина свернула в последний раз и остановилась напротив высоких ворот, распахнутых по случаю торжества. Бравые молодцы, охранявшие территорию, устроили контрольно-пропускной пункт, и пускали только после предъявления пригласительного, рассчитанного на одного. Прилетевший по случаю свадьбы отец, взял меня под руку и легко похлопал по запястью:
— Не дрейф, принцесса. Мы справимся.
— Ох, пап. — Я бросила быстрый взгляд на мрачного отца. — Не переживай так за меня, я сильнее мамы. Я справлюсь.
— Да, пожалуй, этого у тебя не отнять, — усмехнулся он, и увлёк за собой.
Мы вошли дом с чёрного входа, тогда как остальные прибывшие, расположились в большом саду, оформленном в классическом стиле. Небольшая комната, в которой меня оставили и сказали ждать, была мрачной и унылой. Комод из тёмно-красного дерева с золотым орнаментом по фасаду и большой статуэткой посередине, занимал почти всё пространство. На стенах висели грамоты, памятные листы и прочая мишура адресованная Кейну, победителю в греческой борьбе, фехтовании, рисунку, математике и тому подобном.
— Он, вообще, жил как обычный ребёнок? — пробормотала я под нос, рассматривая очередное награждение.
Первые места с трёх лет и до пятнадцати, потом вторые, третьи и снова первые. Последняя победа случилась год назад, в день смерти его родителей, а вот сама надпись, за что вручена — затёрта маркером.
Со стороны двери послышался шорох, и щёлкнувший следом замок заставил дёрнуться.
Заперли!
— Эй, — позвала, подойдя к двери. — Там кто-нибудь есть?
После непродолжительной тишины, послышался вздох:
— Я не позволю тебе выйти за него.
— Мэттью? — Прижавшись к двери, я не поверила своим ушам. — Мэтт, ты пришёл! У тебя всё в порядке?!
— Ты меня слышишь? — перебил друг. — Я не дам тебе выйти за него замуж.
— Мэтт, пожалуйста, не совершай ошибку. Ты же не такой. — Мой голос дрогнул, и я впилась ногтями в ладони, чтобы совладать с эмоциями.
— Это ты, ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни! — рявкнул он, ударив по дереву. — Не позволю, я убью его.
— Нет! Нет, — добавила тише. — Мэттью, ты же знаешь законы нашего мира, если я сейчас сбегу с церемонии, на нашу семью падёт позор, который отмывать придётся моему отцу. Мэти, это всего лишь на год, слышишь? — Я сползла на пол и прислонилась к двери головой. — Всего год. Джон обещал, что Кейн даст мне развод после одного года брака.
— Зачем, Лиз? — простонал Мэтт. — Вот просто зачем? Я защищу тебя и твою семью, ты же знаешь, что у меня влиятельная семья. Мы поможем, только не выходи за него. Прошу.
— Ты не понимаешь, — всхлипнула я не сдержавшись. — Там столько всего намешано. Джон откажется от Кейна, если я не выйду за него, точнее, если он не женится, но Кейн хочет только меня. И долг деда перед Джоном за спасение жизни, и моё слово, и та пресс-конференция, где Кейн показал чёртов брачный договор… Столько всего, что я не могу просто взять и всё бросить, и уж тем более я не могу взвалить на тебя эти проблемы. Только не на тебя, Мэтти.
— Ты не мать Тереза, Лиз, — отрешённо ответил он. — Ты просто запутавшаяся девушка, которая хочет решить все проблемы мира одним махом, но так не бывает. Если сейчас ты пожертвуешь собой, то больше не сможешь остановиться и исправить всё, что натворила.
И ведь сердцем я понимала, что он прав, но зубоскалящие акулы, нацелившиеся на бизнес отца, уже открыли пасти, чтобы сожрать с потрохами всё, что они с матерью наживали долгие годы. Скандал от расторжения помолвки станет последним забитым гвоздём в гробу. Была ещё одна причина, которая перекрывала все остальные. Месяц назад отцу стало плохо на презентации нового клуба. После обследования, которое родители пытались от меня скрыть, оказалось, что у него опухоль мозга. И прилетел отец на полдня не с очередных переговоров, а с клиники, в которой проходил курс химиотерапии.
Мама плачет по ночам, отец подбадривает, но по голосу слышно, что он сам почти сдался.
Мой брак — то, что может спасти компанию отца от разорения, и если он умрёт, мать сможет воспитать Вовку и Лекс. Потому что, все деньги, что были, они вложили в развитие бизнеса, на наших счетах на самом деле не так уж и много осталось. Об этом я узнала только тогда, когда ремонтировали мой дом. Сашка проговорилась, а мама только улыбалась и подписывала счета, веря, что отец поправится.
