Глава 1
— Лорочка Витальевна, — преграждая путь, лебезила медсестричка по имени Копылова Дарья. Причитала она не зря, мой рабочий день закончился двадцать минут назад и я, при полном параде, спешила покинуть стены родной больницы. — Ну, очень нужно. Отпустите меня, умоляю. Я ведь заранее писала заявление, — почти плача выговаривала Дарья. Она упорно не давала мне покинуть здание третьей городской больницы, заламывая руки и подпрыгивая на месте.
— У меня поезд через два часа. Лорочка Витальевна… Меня мама дома ждёт на Новый год, — Про себя я хмыкнула. Хорошо ведь врёт девчонка. Знаю я эти поездки в родные пенаты. Её подружки ждут с мальчиками по дискотекам тереться в новогоднюю ночь. Сами когда-то были молодыми, знаем мы всё эти истории.
— Есть же те, кто в городе живёт, и кому никуда спешить не надо, — тут она, конечно, была права. И далеко ходить даже не надо. Меня нынешним новогодним вечером ждали только салат «Оливье», бутылка шампанского и кот Макис. Да и то, салат из супермаркета, а шампанское коллегами подаренное. Котик только свой собственный, на дорогих харчах вскормленный, да одинокой хозяйкой залюбленный.
— Дашенька, так ведь вы в приказе расписались, — пожала я плечами, отодвигая нерадивую сотрудницу от себя, и открывая дверь из лор-отделения. Не люблю, когда мне морочат голову. Если поезд через два часа, то к празднованию Нового года она всё равно не успеет, где бы не жила. Тем более, Копыловой полезно поработать, меньше путаться в заболеваниях будет, да пациентам голову морочить. В конце концов, ей через год диплом защищать, а ни ума, ни желания работать.
Я в предвкушении чего-то чудесного, ступила на крыльцо больницы, готовая к любым неожиданностям. Но единственной неожиданностью стал мелкий моросящий дождь, да смесь снега с грязью на дороге. Да, такой вот у нас Новый год. Впрочем, всё окружающее соответствовало моему внутреннему состоянию. На душе гадко, как говорится, и вокруг так же. Собственно чему радоваться? Мне почти сорок, а ни мужа, ни детей у меня нет. Все свои силы всю свою жизнь отдавала работе. На ней и дневала и ночевала. Какой мужик захочет смириться с подобным? Правильно — никакой. Я бы рада ребёночка родить, да только не от кого. Никому не нужна старая кошёлка, помешанная на своих пациентах. Да и поздно теперь уже. Был момент, когда природа просигнализировала мне, что, дескать, пора бы уже остепениться. Я тогда жила с хирургом. Всё вроде бы у нас было хорошо. И работа похожая, откуда и понимание жизни второй половины, и занятость одинаковая. Ну, мне казалось, что одинаковая, да только он сказал, что ему такая женщина не нужна, которая дома проводит по пять часов в неделю, и то, когда отсыпаться приходит. А уж, когда я аборт сделала, сбежал, проклиная тот день, когда связался с трудоголичкой с признаками шизофрении на фоне врачебной помешанности. И ведь правильно сказал. Я потом море слёз пролила из-за своей глупости. Но в тот момент могла только думать о должности, которая мне светила.
И вот, теперь должность моя, а семьи нет. И вряд ли предвидится. У меня и мужчины-то нормального не было уже около года. Да что нормального, вообще никакого не было. Жизнь покатилась не по той наклонной, о которой я мечтала в юные годы. А ведь было время, когда я мечтала о принце на белом коне, а свадьбе с белым платьем, о троих детках — двух мальчиках и девочке. Где всё это? Тю-тю! Профукала. И сейчас повела себя только так же, как когда-то давно сделала моя тогдашняя начальница. С парнишкой однокурсником гулять не пустила, оставив на ночное дежурство.
Я встала, как вкопанная, хмуро оборачиваясь на трёхэтажное здание. Не хотелось становиться мерзкой грымзой, которую за спиной поливали бы грязью, а в лицо неискренне улыбались и чуть ли не раскланивались. Сцепив с досады зубы, я развернулась на сто восемьдесят градусов и пошагала обратно. Потом я, конечно же, пожалею об этом, но сейчас была полна решимости, поступить правильно. Для кого правильно, не понятно, но в голове засела мысль, что, прежде всего, для себя.
— Идите, Дарья, — повелела я, как только ступила в ординаторскую. — Вызванивать кого-либо времени уже нет. Да и заняты все наверняка. Столы накрывают, подарки прячут под ёлку. Не хочу никого срывать, так что, придётся мне самой за вас поработать.
Кучерявая блондинистая девчонка замерла на месте, выпучив свои и без того большие глаза. В какой-то момент показалось, что она ни слова не услышала из того, что я ей сказала. Когда же сие достигло её мозга, медсестричка подпрыгнула на месте и кинулась ко мне, обниматься. Я поморщилась, так как не любила подобного проявления чувств, особенно между коллегами. Но та совершенно этого не заметила, быстро затараторив слова благодарности. Но не прошло и десяти минут, как в отделении осталась только я.
Мда… Вот и зачем мне это надо было? И чего мне дома не сиделось? Уплетала бы сейчас салатик, запивала бы его шампанским и пялилась бы в телевизор, где, без сомнения, сейчас идёт по любому каналу Ирония судьбы. А ведь я давненько его не пересматривала. Как бы я поступила в подобной ситуации? Она была до дикости абсурдна, но никто собственно и не претендовал на реальность происходящего. Это эдакая советская сказка о любви. Жаль, что в нашей жизни такого произойти просто не может.
Устало стянув с ног сапоги, я плюхнулась на диван. Жёстко. А когда-то казалось, что ничего мягче на свете нет, чем после отработанной смены с ногами забраться на диванчик и прикорнуть часок другой. Старею что ли? Скорее всего да. Теперь и желания другие и тело по-другому себя ведёт. Да и привыкла я к удобствам. Надо бы проверить пациентов. Которых, к слову, перед новым годом осталось не так уж много. Совсем уж плохие, кого никак нельзя было отпустить на праздники домой. Идти не хотелось, но то была моя прямая обязанность, посему пришлось надеть халат сбежавшей Копыловой и отправиться на рейд.
Стоило мне заглянуть в первую палату, как пациентка тут же пришла в дикое оживление. И ничего, что до отбоя каких-то два часа. Эта дамочка лет шестидесяти резво подскочила ко мне и принялась выспрашивать о лекарствах. Она была уверена, что их ей дают очень мало, видать хотят поскорее со свету сжить. Я уверила её, что при её заболевании это норма, и беспокоиться не стоит. На что, та лишь фыркнула.
— Ты, милая, мне книжку интересную обещала, — укладываясь на постель, сказала женщина. По всей видимости, она не заметила особой разницы между мной и глупышкой Дарьей. Я пожала плечами и вышла из палаты. В карте было написано, что у неё лёгкая форма отита. К тому же, на стадии излечения. Так почему же она тут кукует, вместо того, чтобы праздновать наступление нового года со своей семьёй?
На мгновение прикрыв глаза, я явственно увидела себя в этом возрасте. И с ужасом осознала, что буду такой же. Буду искать любой повод, чтобы не остаться в одиночестве, буду цепляться до последнего за эту никчёмную работу. И умру я тут же, облегчив при этом всем заботы — ведь отвозить далеко не надо. Морг в двух шагах, только спуститься на первый этаж и перейти по прозрачному зелёному коридору. Дикий озноб сотряс моё тело. Я не хотела этого. Совершенно не хотела. И нужно было приложить максимум усилий, чтобы изменить свою жизнь. Всё верно, с этого момента я должна кардинально поменять свою жизнь. Сходить, наконец, в отпуск, бросив все дела. Устроить личную жизнь. Это и для души хорошо, и для здоровья полезно.
С этими позитивными мыслями я вошла в следующую палату. Она тоже была пуста. Только на дальней кровати из четырёх кто-то лежал. На мой приход пациент не отреагировал, поэтому я решила не мешать его отдыху. Но стоило мне развернуться и сделать шаг в сторону выхода из палаты, как от него послышался весьма жалобный стон. Я торопливо подошла к нему, оглядывая того внимательным взглядом. Мужчина был бледен, а губы его иссохшими и слегка отдавали в синеву. Я взволновалась, так как это походило на пневмонию. Приложив ладонь ко лбу, я убедилась в том, что у пациента высокая температура. Скорее всего, около тридцати девяти.
Я заметалась по палате, выбежала в коридор и поспешила в сестринскую за лекарствами. По пути я захватила карту мужчины, градусник и стетоскоп. Давно я так не суетилась. Засиделась на своей должности, совершенно позабыв о своих обязанностях перед пациентами.
Глава 2.
Температура у мужчины оказалась очень высокой, мне даже пришлось спешно нестись за капельницей. Всё это время в голове вертелось, как это так получается, что все симптомы пневмонии, тогда как в карте указан гнойный фарингит. В общем-то, одно другого не исключает, но пропустить такое серьёзное заболевание сложно. Что странно — осматривал в приёмной пациента Михаил Олегович, квалифицированный специалист. Я всегда доверяла ему. Видимо всё же не такой хороший он врач.
Я вернулась в палату с капельницей, с лёгкой руки воткнула иглу в вену и окинула бедолагу взглядом. Тому на вид было что-то около тридцати. Правда болезнь никого не красит. Тёмные волосы, мокрые от пота, облепили высокий лоб, подрагивающие в полусне ресницы отбрасывали тени на бледные щёки, но от того не становились менее притягательными. Я даже ущипнула себя за руку, таким красивым и притягательным показался мне пациент. Мужчина дышал с хрипами, грудь его поднималась высоко и с надрывом опускалась, по телу то и дело пробегала дрожь. Я покачала головой и вышла.
Мда, Лора, ты совсем уже умом тронулась, — посетовала я мысленно, стоя в шаге от недавно покинутой палаты. — Скоро от неудовлетворённости каждый пень красивым и возбуждающим покажется.
Я заставила себя обойти всё отделение, заглядывая в каждую палату и напоминая о лекарствах, но в голове моей до сих пор был образ лихорадочно румяных щёк пациента из третьей палаты. Дав последние наставления молодой женщине с двухсторонним отитом и гайморитом, пожелала спокойной ночи и пошла в ординаторскую. Проходя мимо двери, за которой лежал с капельницей мой пациент, я не смогла уйти далеко. Нужно было проверить самочувствие мужчины и убрать иглу. Придётся ещё раз проверить на прочность свою волю.
Бедолага дышал уже спокойнее и перестал дёргаться. От чего стал не менее прекрасным, если не сказать наоборот, чертовски обворожительным. Сама поразилась, какими сумасшедшими стали мои мысли. Всё! Отработаю смену и пойду искать себе мужика для постельных утех. А то, такими темпами, на людей кидаться начну. Я убрала трубочки и откатила стойку с инъекцией. Сама не заметила, как руки потянулись к лицу пациента, убирая со лба мокрые пряди. А ведь он весь был, словно из реки вынырнул. Если его не переодеть, то улучшения можно и не ждать.
С сильно бьющимся сердцем, я откинула одеяло. Пришлось сглотнуть образовавшийся ком, от вида подтянутого тела мужчины. И как только он умудрился так серьёзно заболеть, ведь по всему выходило, что он много времени уделяет здоровому образу жизни и спорту. Дрожащими от волнения руками (можно подумать мне не тридцать восемь, а восемнадцать) я расстегнула пуговицы пижамной рубашки, намереваясь снять последнюю. Конечно же, не просто так, а, чтобы сменить её на сухую. Определённо не для других целей. Хотя, надо признаться, своеобразный стриптиз произвёл на меня неизгладимое впечатление.
Вот в такие моменты начинаешь думать, что очень даже зря нет душа в ординаторской, ибо по-другому не избавить себя от наваливающегося напряжения. Избавить пациента от верхней части пижамы оказалось проблематично, но вполне выполнимо. И я даже постаралась не пускать слюни на упругое тело мужчины, на мускулы, проступающие под кожей. Интересно, сие тело послано мне в наказание или как? Мои женские начала требуют именно этого тела, но мозг кричит сигнальной сиреной, что я совсем спятила, раз взглядом лапаю чужого мужика. А ведь и правда, у него может быть жена и даже дети. Да на худой конец любимая девушка, или несколько любовниц. Из всего выходило, что этот индивидуум с лёгкостью может покорить любое женское сердце.
Кровь бешено застучала в висках, когда я притронулась к горячей груди пациента. Впрочем, истинной температуры тела ощутить я не могла, так как между моей дланью и его кожей была плотная ткань. Именно ею, смоченной в тёплой воде, я отирала пот с лица, шеи, груди и живота мужчины. Гул в ушах нарастал, а ноздри трепетали от аромата мужского тела. Срочно надо было покинуть эту палату. Просто жизненно необходимо, иначе я решусь испробовать эту шелковистую кожу на вкус. Прям маньячка какая-то, право дело.
Закончив обтирать влажной салфеткой незнакомца, я честно хотела одеть его в новую сухую пижаму, но не смогла. Руки непроизвольно, совершенно отдельно от моего мозга, потянулись к резинке пижамных брюк. Во рту пересохло, а сердце в груди ухало так, что казалось, своим грохотом сотрясает стены больницы. Так вести себя было категорически нельзя. Но ведь и Новый не каждый день, да и такие пациенты редки. Может, это мой подарок к наступающему празднику. Не всё же в одиночестве год грядущий встречать.
Пробежавшись кончиками пальцев по коже вдоль пояса, я замерла в стеснительной нерешительности. Я ощущала себя через чур раскрепощённой, с одной стороны, и до паралича смущённой, с другой. Словно бы я была не я, а какая-то новая Лариса Соколова. Я превратилась в себя прошлую, скинув десятки лет. На меня волнами накатывало возбуждение вперемешку с диким любопытством и давящим страхом быть застуканной. Я отчётливо понимала — подобное неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Мне до головокружения хотелось прижаться к этому сильном телу, наплевав на его состояние, на субординацию.
Покусав нижнюю губу и убедившись, что женское начала полностью овладело мной, я осторожно оттянула резинку брюк. Ещё немного и я смогу увидеть мужское достоинство своего пациента. Не то чтобы подобного никогда не случалось (в смысле, мне доводилось видеть своих больных обнажёнными), но этот случай кардинально отличался от прошлых раз. Жаркая волна прокатилась по телу, концентрируясь внизу живота. Я по миллиметру, очень медленно, стала сдвигать ткань.
— Вам не кажется, что домогаться больного бесчувственного человека неправильно? — прозвучал хриплый мужской голос у меня над головой, и я только-только осознала, что склонилась над нижней частью мужского тела неприлично низко.
Я отскочила от больничной койки, до боли в пальцах стискивая кулаки. Произошло именно то, чего я боялась. Всё внутри похолодело, и я совершенно диким взглядом посмотрела на пациента. Тот всё так же лежал, чуть приоткрыв глаза. Мне стало стыдно, щёки мои запылали огнём, почти так же, как мгновение назад пылало моё сердце. Не в силах выдержать изучающего взгляда мужчины, я опустила свои очи. И ни куда-нибудь, а именно туда, откуда только что подскочила, как ужаленная. Снова смутившись, как юная невинная девица, я хотела было уже отвести взгляд, как он зацепился за характерный бугорок в том месте.
— О, не делайте такой взгляд, — сипло хмыкнул пациент. — Сами же приложили все усилия, чтобы пробудить моего друга.
