Ступа, повинуясь моему безмолвному указу, взлетела и быстро перекочевала в куст сирени возле. Тот, на удивление, всё ещё цвёл, что явно не вязалось со временем года, что было на улице. Тут явно поработала чья-то магия, возможно даже не единожды, так как цветки кистей сирени были уж очень насыщенного фиолетово-розового цвета.
Поцокав языком на подобное ненужное расходование волшебной энергии, я двинулась к ступеням, что вели в палаты. К кому обращаться, и что говорить, я не знала, а эта мерзкая пичуга молчала всю дорогу. Вот всегда так, коли надо, чтоб молчала, так не заткнёшь, а коли поговорить надобно, так и рта не раскроет. Мерзкое создание одним словом. Меня, в который уже раз, передёрнуло только при мысли о чёрном вороне. А ничто не меняется, не смотря на проведённое вместе время. Быстро взойдя по крутой лестнице, я толкнула тяжёлые двери, не удосужившись даже раз стукнуть, возвещая о своём приходе.
Но я ошибалась в одном — меня ждали. И поняла я это, как только ступила в широкую комнату, которая была переполнена людьми, что стояли, сидели прямо на полу, расхаживали туда-сюда. Я даже опешила сначала, призадумавшись над тем, что видать попала в самый разгар каких-то царских обсуждений. Меня даже почти развернуло выйти, как на шею мне кинулось бледное, но ясноокое создание, в лице Василисы Кудеяровны. От неожиданности, я довольно прохладно поприветствовала свою подопечную, о которой, не смотря на окончание долгового обещания, меня так и тянуло позаботиться. А что? Она же ещё сущее дитя, не гляди, что ей семнадцать годков минуло.
— Настасья, — памятуя об нашем уговоре, что кликать меня по настоящему имени при людях нельзя, проворковала девица. — Какое счастье, что ты прибыла так скоро. Мы уже замаялись выпроваживать женихов.
И только сейчас я поняла, что это за скопище народа. Это всё приворожённые молодцы (впрочем, не все они были молодцами, некоторые даже довольно преклонного возраста), что пожаловали за руку царевны побороться. Это ж надо, какое заклинанье сильное вышло у молоденькой девицы, что и силы-то своей ещё не знает в полной мере. Правда, если учесть масштаб тотальной влюблённости почитай четверти четвёртого государства, то энергии ведьмовской у ней не мало. Если так пойдёт, то при должном обучении из неё колдунья выйдет что надо. Со мной в силе её, конечно, не тягаться, но прочих ведуний поприжать сможет. Покумекав об том, я решила взять девицу на заметку.
— Веди меня к царевне, — шепнула я, стараясь не привлекать внимания женихов к своей особе. Но куда там, они все в диком дурмане могли бредить лишь о Василисе Твердоликовне.
Моя царевна повела меня сквозь толпу, лишь изредка окидывая печальным взглядом того или иного молодца. Некоторые и в самом деле были писаными красавцами. Прочие были немногим дурны, единицы страшными уродами. Были среди женихов и немолодые статные судари, а так же один совсем уж много поживший. Я только и могла, что покачать головой, на подобное глядя. Жаль их, но так сразу отворот сделать не выйдет. Слишком уж мало знала я про приворот, что по воздуху распространяется.
— Кстати, а жёны с молодцами не приходили? Не было жалоб? — вот подобная мысль мне давно покоя не давала. Ведь, так и до криков и драк не далеко. Придёт какая-нибудь обиженная супружница, да начнёт права качать, да угрожать.
— Ох, слава Богу, отвёл он от нас такую беду, — приложив руки к груди в молебном положении, проговорила Василисушка. — Не знаю уж как, но приворот обошёл всех венчаных. Представить страшно, чем бы иначе всё это обернулось.
Мне едва удалось сдержать смешок. Пред моим взором вставала красочная картина разозлённых жён богатырей и прочего люда. Впрочем, над этим стоило задуматься. Про избирательные привороты слышать мне не приходилось. Видать, придётся снова разбираться с неизведанным. Но от того, дело становится лишь интереснее. Не зря я сюда неслась на всех парах. Хотя прекрасно понимала, что ничего хорошего эти приключения мне не сулят. Я хмыкнула и глянула на ясноокое создание, что шествовало впереди меня. Похоже, всё, что связано с дочкой нашего царя-батюшки будет приносить мне лишь одни проблемы. Стоит ли сразу настраивать себя на приключения со всеми вытекающими из этого последствиями.
Проклял меня, что ли кто? Фыркнула про себя и отмахнулась от подобной глупости. Кому может прийти в голову проклясть ведьму? Да и не дура я, чтобы без оберегов по миру шастать. Был у меня опыт в прошлом, когда я по глупости влезла в такие неприятности, из которых могла бы выбраться лишь вперёд ногами. Но тогда мне лет было мало, магии своей я ещё толком не знала, да и вообще была глупа. Сейчас-то я опыта набралась, да мозги свои умностями разными напитала. Теперь меня никто обмануть не сможет. Стрелянные, знаем, почём нынче пуд ржи.
За размышлениями безрадостными, надо сказать, не заметила я, как прошли мы в светёлку. Хотя, светлицей её назвать я бы не посмела — темно в ней было знатно. Ставни на окнах закрыты наглухо, да ещё занавесями завешаны, будто по покойнику кто убивается. В уголке, возле лучины, сидела темноволосая девица, с убранными косами под расшитый бисером кокошник. К нам она даже не обернулась, глядя на свои руки, что сжимали в пальцах голубой платочек.
— Зачем это? — спросила я у Василисы, имея в виду полное заточение царевны. Но за мою подопечную ответила мне сама затворница.
— А это чтоб новых женихов своим взглядом во дворец не позвала, — сухим, и даже немного злым голосом проговорила она, всё так же взирая на рученьки свои. Я криво усмехнулась, чувствуя в ней сильное волнение магии. В этой очень худой девице её было столько, что она разве что из ушей у ней не вылезала. Не зря всё ж такие осторожности.
— Неужели можешь? — спросила я с иронией, махнув Василисушке, чтобы оставила нас одних.
— Не хочется проверять, — безразлично пожала плечами царевна.
— Может, стоит? Вдруг не сможешь больше ничего эдакого наколдовать? — я специально всё это говорила. Не люблю, признаться, когда собеседник на меня не смотрит во время разговора. Вот и тут, хотела Василису Твердоликовну растрясти и заставить обернуться к себе. На мои слова девица никак не отреагировала, зато энергия ведьмовская в ней всколыхнулась и потянулась к моей тонкими нитями. Вот значит что? Она ж ещё и у меня магии испить желает?
Залезла в свою котомку безразмерную и принялась в ней шарить. Давно пора в ней порядок навести, да всё руки не доходят. К тому же приставучий ворон всё время мысли путает, да всюду лезет, куда не надо. Не успели "рученьки" силы магической от Василисы ко мне дотянуться, как я из сумы заговоренную лучину достала. Подожгла щелчком пальцев (а чего скрываться-то, чай не побоится после своей-то магии моей малёхо увидать), да к оконцу прикрепила. Магия из девицы к свету потянулась, забыв про меня, да и владелице своей передыху давая. Крроме того, от второй лучины в светёлке светлее значительно стало и не так угнетающе тяжко.
— А вы это кто? — вдруг спросила темноволосая красаица, хмуря чёрны брови. Видать, как сила чуть отпустила, так голова работать начала.
— Настасья я, — хмыкнула, подходя тепереча ближе к царевне. Да, не похожа она была на нашу ясноокую нежную пташечку. Эта ястребица, с твёрдым нравом и стойкостью. Она небось из-за отцовых выкрутасов магию в себе пробудила, воспротивилась чему-то. Люблю таких сильных и чуть своевольных. Правда, работать с такими в разы сложнее, но зато интереснее.
— А, это та холопка, что жила при Ваське? — вздёрнула нос девица. Мне её тон не понравился, оттого и искоркой за нос щипнула с досады. — Ай! Что это? — Василиса попробовала призвать силу свою и мне ответить мне за управство, но та крендельками вилась возле моей лучины. Не уходила, но и не слушалась. Я хмыкнула. Очень нужная вещь во врачевании — когда лишний магический фон не надобен, чтобы заразу вывести из тела, всегда магию ведьмовскую на время из него увожу.
— Ты, Василиса, упряма больно, отсюда и твои проблемы сегодняшние, — спокойно проговорила я, присаживаясь на лавку вдоль стены поставленную. Та смотрела на меня с недовольством, всё ещё потягивая на себя магические верёвки, но не добиваясь успеха.
— А тебе какое дело? — взъярилась она, когда силой подействовать на меня не сумела. — И что это ты тут вообще делаешь? Зачем ко мне лезешь? Тебя звали? Просили?
Видимо я попторопилась в своих пристрастиях, такие нахалки мне вовсе не нравятся. Наглости и высокомерия слишком уж много. Вон как, сразу говорить стала, как узнала, что я не из высокородных. Чай папенька приучил, у того тоже нрав крут. И в кого только Иван-царевич таким удалым славным молодцем получился. Впрочем, здесь я может тоже ошибаюсь? Не спроста же вороновье отродье мне жить мешает.
Поцокав языком на подобное ненужное расходование волшебной энергии, я двинулась к ступеням, что вели в палаты. К кому обращаться, и что говорить, я не знала, а эта мерзкая пичуга молчала всю дорогу. Вот всегда так, коли надо, чтоб молчала, так не заткнёшь, а коли поговорить надобно, так и рта не раскроет. Мерзкое создание одним словом. Меня, в который уже раз, передёрнуло только при мысли о чёрном вороне. А ничто не меняется, не смотря на проведённое вместе время. Быстро взойдя по крутой лестнице, я толкнула тяжёлые двери, не удосужившись даже раз стукнуть, возвещая о своём приходе.
Но я ошибалась в одном — меня ждали. И поняла я это, как только ступила в широкую комнату, которая была переполнена людьми, что стояли, сидели прямо на полу, расхаживали туда-сюда. Я даже опешила сначала, призадумавшись над тем, что видать попала в самый разгар каких-то царских обсуждений. Меня даже почти развернуло выйти, как на шею мне кинулось бледное, но ясноокое создание, в лице Василисы Кудеяровны. От неожиданности, я довольно прохладно поприветствовала свою подопечную, о которой, не смотря на окончание долгового обещания, меня так и тянуло позаботиться. А что? Она же ещё сущее дитя, не гляди, что ей семнадцать годков минуло.
— Настасья, — памятуя об нашем уговоре, что кликать меня по настоящему имени при людях нельзя, проворковала девица. — Какое счастье, что ты прибыла так скоро. Мы уже замаялись выпроваживать женихов.
И только сейчас я поняла, что это за скопище народа. Это всё приворожённые молодцы (впрочем, не все они были молодцами, некоторые даже довольно преклонного возраста), что пожаловали за руку царевны побороться. Это ж надо, какое заклинанье сильное вышло у молоденькой девицы, что и силы-то своей ещё не знает в полной мере. Правда, если учесть масштаб тотальной влюблённости почитай четверти четвёртого государства, то энергии ведьмовской у ней не мало. Если так пойдёт, то при должном обучении из неё колдунья выйдет что надо. Со мной в силе её, конечно, не тягаться, но прочих ведуний поприжать сможет. Покумекав об том, я решила взять девицу на заметку.
— Веди меня к царевне, — шепнула я, стараясь не привлекать внимания женихов к своей особе. Но куда там, они все в диком дурмане могли бредить лишь о Василисе Твердоликовне.
Моя царевна повела меня сквозь толпу, лишь изредка окидывая печальным взглядом того или иного молодца. Некоторые и в самом деле были писаными красавцами. Прочие были немногим дурны, единицы страшными уродами. Были среди женихов и немолодые статные судари, а так же один совсем уж много поживший. Я только и могла, что покачать головой, на подобное глядя. Жаль их, но так сразу отворот сделать не выйдет. Слишком уж мало знала я про приворот, что по воздуху распространяется.
— Кстати, а жёны с молодцами не приходили? Не было жалоб? — вот подобная мысль мне давно покоя не давала. Ведь, так и до криков и драк не далеко. Придёт какая-нибудь обиженная супружница, да начнёт права качать, да угрожать.
— Ох, слава Богу, отвёл он от нас такую беду, — приложив руки к груди в молебном положении, проговорила Василисушка. — Не знаю уж как, но приворот обошёл всех венчаных. Представить страшно, чем бы иначе всё это обернулось.
Мне едва удалось сдержать смешок. Пред моим взором вставала красочная картина разозлённых жён богатырей и прочего люда. Впрочем, над этим стоило задуматься. Про избирательные привороты слышать мне не приходилось. Видать, придётся снова разбираться с неизведанным. Но от того, дело становится лишь интереснее. Не зря я сюда неслась на всех парах. Хотя прекрасно понимала, что ничего хорошего эти приключения мне не сулят. Я хмыкнула и глянула на ясноокое создание, что шествовало впереди меня. Похоже, всё, что связано с дочкой нашего царя-батюшки будет приносить мне лишь одни проблемы. Стоит ли сразу настраивать себя на приключения со всеми вытекающими из этого последствиями.
Проклял меня, что ли кто? Фыркнула про себя и отмахнулась от подобной глупости. Кому может прийти в голову проклясть ведьму? Да и не дура я, чтобы без оберегов по миру шастать. Был у меня опыт в прошлом, когда я по глупости влезла в такие неприятности, из которых могла бы выбраться лишь вперёд ногами. Но тогда мне лет было мало, магии своей я ещё толком не знала, да и вообще была глупа. Сейчас-то я опыта набралась, да мозги свои умностями разными напитала. Теперь меня никто обмануть не сможет. Стрелянные, знаем, почём нынче пуд ржи.
За размышлениями безрадостными, надо сказать, не заметила я, как прошли мы в светёлку. Хотя, светлицей её назвать я бы не посмела — темно в ней было знатно. Ставни на окнах закрыты наглухо, да ещё занавесями завешаны, будто по покойнику кто убивается. В уголке, возле лучины, сидела темноволосая девица, с убранными косами под расшитый бисером кокошник. К нам она даже не обернулась, глядя на свои руки, что сжимали в пальцах голубой платочек.
— Зачем это? — спросила я у Василисы, имея в виду полное заточение царевны. Но за мою подопечную ответила мне сама затворница.
— А это чтоб новых женихов своим взглядом во дворец не позвала, — сухим, и даже немного злым голосом проговорила она, всё так же взирая на рученьки свои. Я криво усмехнулась, чувствуя в ней сильное волнение магии. В этой очень худой девице её было столько, что она разве что из ушей у ней не вылезала. Не зря всё ж такие осторожности.
— Неужели можешь? — спросила я с иронией, махнув Василисушке, чтобы оставила нас одних.
— Не хочется проверять, — безразлично пожала плечами царевна.
— Может, стоит? Вдруг не сможешь больше ничего эдакого наколдовать? — я специально всё это говорила. Не люблю, признаться, когда собеседник на меня не смотрит во время разговора. Вот и тут, хотела Василису Твердоликовну растрясти и заставить обернуться к себе. На мои слова девица никак не отреагировала, зато энергия ведьмовская в ней всколыхнулась и потянулась к моей тонкими нитями. Вот значит что? Она ж ещё и у меня магии испить желает?
Залезла в свою котомку безразмерную и принялась в ней шарить. Давно пора в ней порядок навести, да всё руки не доходят. К тому же приставучий ворон всё время мысли путает, да всюду лезет, куда не надо. Не успели "рученьки" силы магической от Василисы ко мне дотянуться, как я из сумы заговоренную лучину достала. Подожгла щелчком пальцев (а чего скрываться-то, чай не побоится после своей-то магии моей малёхо увидать), да к оконцу прикрепила. Магия из девицы к свету потянулась, забыв про меня, да и владелице своей передыху давая. Крроме того, от второй лучины в светёлке светлее значительно стало и не так угнетающе тяжко.
— А вы это кто? — вдруг спросила темноволосая красаица, хмуря чёрны брови. Видать, как сила чуть отпустила, так голова работать начала.
— Настасья я, — хмыкнула, подходя тепереча ближе к царевне. Да, не похожа она была на нашу ясноокую нежную пташечку. Эта ястребица, с твёрдым нравом и стойкостью. Она небось из-за отцовых выкрутасов магию в себе пробудила, воспротивилась чему-то. Люблю таких сильных и чуть своевольных. Правда, работать с такими в разы сложнее, но зато интереснее.
— А, это та холопка, что жила при Ваське? — вздёрнула нос девица. Мне её тон не понравился, оттого и искоркой за нос щипнула с досады. — Ай! Что это? — Василиса попробовала призвать силу свою и мне ответить мне за управство, но та крендельками вилась возле моей лучины. Не уходила, но и не слушалась. Я хмыкнула. Очень нужная вещь во врачевании — когда лишний магический фон не надобен, чтобы заразу вывести из тела, всегда магию ведьмовскую на время из него увожу.
— Ты, Василиса, упряма больно, отсюда и твои проблемы сегодняшние, — спокойно проговорила я, присаживаясь на лавку вдоль стены поставленную. Та смотрела на меня с недовольством, всё ещё потягивая на себя магические верёвки, но не добиваясь успеха.
— А тебе какое дело? — взъярилась она, когда силой подействовать на меня не сумела. — И что это ты тут вообще делаешь? Зачем ко мне лезешь? Тебя звали? Просили?
Видимо я попторопилась в своих пристрастиях, такие нахалки мне вовсе не нравятся. Наглости и высокомерия слишком уж много. Вон как, сразу говорить стала, как узнала, что я не из высокородных. Чай папенька приучил, у того тоже нрав крут. И в кого только Иван-царевич таким удалым славным молодцем получился. Впрочем, здесь я может тоже ошибаюсь? Не спроста же вороновье отродье мне жить мешает.
