Глава *Поездка домой*
То, что с поиском тихого спокойного места возникнут некоторые проблемы, я осознал не сразу, а пробежав метров тридцать. Именно столько понадобилось мозгам для обработки зрительной информации и вынесения заключения, что под ногами железнодорожная платформа, а окружающий лесной пейзаж очень похож на адрес "У черта на куличках". Конечно, встреча со "старым знакомым", от которого я поспешил утащить неизвестно как прихваченную мной из другого мира командиршу амазонок, намекала о близости родного многомиллионного города. Однако решать вопрос, как туда попасть, зная, что в любой момент за спиной может появиться оклемавшийся взбешенный толстяк, крайне неразумно. Особенно имея вооруженную спутницу. Девчонку явно еще не покинул боевой задор, и хоть она бежала спокойно, но ее фиолетовые глаза, кажется, с трудом удерживали боевые молнии. В таком настроении она в момент могла перевести любые выяснения отношений в горизонтально-кровавую плоскость. А поскольку у нас явное языковое несовпадение, то тратить дыхание на разъяснение вопросов гуманизма совершенно не стоило. Лучше спрятаться – что абсолютно не реально на одинокой малолюдной платформе. Удаляться от железной дороги с моим нулевым знанием пригорода и области просто опасно.
Решение проблем пришло с гудком приближающейся электрички. Ноги еще продолжали бежать, но мысленно я уже сел в вагон и, отдышавшись, задумался о направлении. К счастью, ненадолго, поскольку еще один сигнал сообщил о приближении встречного поезда. Теперь надежда на благополучный исход перешла в твердую уверенность.
Но на всякий случай я не стал останавливаться, а продолжил буксировку амазонки за руку по платформе до тех пор, пока прибывшие составы не извергли из себя хиленький поток пассажиров. Выяснить какой из поездов идет в город, и втащить за собой командиршу в вагон много времени не заняло.
"Втащить"– на самом деле, сказано чересчур громко. Стоило только кивнуть в направлении двери, и амазонка беспрекословно полезла внутрь. Причем с таким видом, словно всю жизнь в наших электричках путешествовала. Слету адаптировалась. Уселась на свободное местечко и, как ни в чем небывало, стала смотреть в окошко. Ни капризов, ни растерянности. Только чуть поджатые губы и строгий цепкий взгляд. Производит впечатление. А то я как-то привык, что у девчонок одни только шушуканья, да "многозначительные" перемигивания. Собственно, чего ждать от тех, у кого самая большая трудность в жизни – это контрольная по алгебре. Попади они в другой мир, думаю, моментом бы в плаксивые лужицы расползлись. А эта не только слезами не заливалась, но и меня у толстяка отбила. Рядом с такой девчонкой и самому хочется на высоте оказаться. Тем более что она вроде как не смотрит на меня сверху вниз. А я еще ее удачно удержал от падения, когда вагон резко дернуло с места…
Тут за окном мелькнул злосчастный толстяк, и стало ясно, что до крутого героя, мне еще далековато. Ведь стоило заранее подумать, что вражина вполне мог залезть следом за нами в поезд, обеспечив веселую поездочку. Амазонке, видимо, тоже пришло что-то подобное в голову, и она сказанула нечто звучное и не очень, судя по интонации, доброе.
Я быстро прижал палец к ее губам. Фиолетовоглазая, несмотря на это, добавила еще пару слов, однако, вняв моему шипящему "пжалуйста", замолчала, и, дождавшись, когда я уберу палец от ее рта, демонстративно отвернулась к окну. У меня появилось чуток времени слегка расслабиться и перевести дух.
Дух, кстати... точней, совсем некстати, в салоне стоял еще тот, но альтернатива мотаться по вагонам, отыскивая более приятную атмосферу, не прельщала. Мои белые одежды в сочетании с амазонкой за спиной однозначно привлекут ненужное внимание скучающих пассажиров, которое вполне может перерасти в неприятности. Да и вряд ли нашлись бы вагоны существенно лучше. Так что выбор в пользу без беготни посвятить себя обмозговыванию сложившейся ситуации стал очевиден.
Но, стоило только попытаться сесть поудобнее, как терновник на голове тут же поменял направление моих размышлений. На самом деле, попав в привычный мир, я ухитрился забыть о своем украшении. Поэтому слегка испугался, когда затылок, вместо того, чтобы упереться в твердую поверхность спинки, неожиданно наткнулся на что-то пружинящие. Однако стоило поднять руку, как загадочное явление быстро нашло объяснение. Попутно выяснилось, что у шипастой короны началась весна и теперь у меня на голове шумит зеленая листва.
Слегка подергав веточки, я убедился, что она по-прежнему не хочет покидать насиженного места. Похоже, снять ее можно только с помощью врачей или садоводов. В наличии не было ни тех, ни других. К тому же они могли ее повредить, а мне еще Лету искать...
Мысль о сестре заставила болезненно сжаться сердце. Раньше чувства к старшОй воспринимались как-то теоретически. Мол, она сестра, мы семья, и поэтому должны… А на практике оказалось, что "поэтому" не существует. Ты просто не можешь не рваться на помощь. Особенно сейчас, когда сам сидишь в безопасности, а она…
Перед глазами закружились воспоминания о недавних событиях. Вот мы, следуя за странной Максовой собаченцией, пришли в бывшую церковь, где дед уговорил Макса продемонстрировать нам песнопения. И мы, не подозревая коварных замыслов этого палача с дипломом, развесили уши. А он подло посохом по голове активировал мое эльфийское наследие, заставив всех перенестись в мир, где его "внучка", согласно древнему пророчеству, ждет великое будущее. Желание, вернее, нежелание самого Макса встать у руля империи не учитывалось. И вот они теперь исполняют пророчество в том мире, а я в нашем с персональной амазонкой еду на электричке домой. А значит, кое в чем страхолюд был прав – корона мой ключ к хождению по мирам, а значит, и к спасению Леты… Ну, и фиолетовоглазая наверно тоже вернуться к себе хочет… Осталось только научиться управляться со своим букетиком… И для начала изучения я решил оторвать листик.
Больно не было, что радовало. А вот новые горизонты не открылись и смутная надежда, что буду подобно Хотабычу выдергивать растительность из головы для свершения чудес, растаяла без следа. Сам же из себя листик не представлял ничего необычного, разве что зеленая раскраска несколько не по сезону. Видовая же принадлежность не определялась. Да и не ботаник я, чтоб ее определять. И собирать гербарии меня никогда не тянуло. Так что совершенно равнодушно уронил свою добычу на пол.
Оказалось, что командирша внимательно за мной наблюдает. И стоило только листику завершить свой полет, как она моментально подняла его и убрала в карман. То ли сберечь хотела, то ли упрекнуть, что мусорю. Удивившись, я оторвал ей еще один. Она взяла и его, но третий, поймав мою руку, сорвать не дала. В ответ я мог только пожать плечами.
Поезд тем временем подъехал к станции и после сравнительно короткой остановки двинулся дальше. Амазонка снова посвятила себя окну. Меня же монотонно-унылый пейзажик утомил на первой же минуте просмотра. Альтернативное развлечение – разглядывание вагонной стены – тоже не вызывало ни грамма энтузиазма. Тогда я закрыл глаза и постарался задремать. Естественно, в ту же минуту в двери вошла контролерша и потребовала билетики. Пришлось сыграть с ней в старинную игру "Тетенька, пожалейте нас, пожалуйста». И она нас, "артистов детского театра, отставших от своей труппы-группы", пожалела.
Я снова прикрыл глаза, вслушиваясь в перестук колес, но, как назло, их колыбельная не действовала, от чего мысли снова пошли гулять по всем недавним событиям. Теперь воспоминания дошли до посещения амазонок. И по вполне понятным причинам, я сфокусировался на воссоздании ощущений при переходе. Постепенно все, сплетаясь в новое видение пространства, приходило в систему, которая выглядела такой простой, что ее хотелось выразить одним словом. Вот только оно, слово, никак не отыскивалось. Я не сдавался, продолжая поиск, пока… поезд не тряхнуло. Едва не слетев с лавки, я прикусил язык и проснулся. В голове мысли стояли дыбом, а от гениального видения мира не осталось ни следа.
Зато стоящие в проходе люди пришли в движение. Такой массовый исход обычно характерен для конечной станции. Подтверждая догадку, сидящие пассажиры тоже стали вставать со своих мест. Слегка потеснив свою попутчицу, я выглянул в окошко. Темнота, фонари, освещающие номера путей, и никаких названий. Народ продолжал тесниться на выход, я же продолжал приходить в себя, гадая, стоит ли уточнять название станции у проходящих мимо людей или лучше не привлекать лишнего внимания, поскольку и так, каждый второй косился на веночек.
Амазонка же, с молчаливым упреком пройдясь по мне критичным взглядом, взялась разбирать лук и перекладывать колчан, делая свою ношу менее заметной. Мне же стало ужасно неудобно. Ведь, как ни крути, это я абориген и должен лучше ее разбираться в местных реалиях. А в итоге она первой сообразила, что делать. Может, поэтому ее и назначили командиром. Вот только от этого не легче. Досадный промах разбил сонно-каменный монолит мозгов. Я встряхнулся и наконец-то пришел к очевидному решению – идти домой.
Ко времени, когда девчонка закончила превращение колчана в неприметную сумочку, мы остались в вагоне совершенно одни. Встав на ноги, я, изо всех сил стараясь демонстрировать уверенность, вышел в тамбур и выглянул на улицу. По перрону в направлении подземного перехода медленно двигался не очень плотный поток бывших пассажиров электрички. Окружающая темнота и неровный свет ламп как бы дневного освещения придавали картине неприятный болезненный оттенок, вызывая довольно острое нежелание вливаться в серый людской поток. С другой стороны, не уезжать же с электричкой в депо. Единственное утешение – это знакомое здание железнодорожного вокзала.
Вздохнув, я спустился на асфальт, мгновенно почувствовав себя белой вороной, благо дело, цвет одежды был соответствующий. Идущая рядом амазонка в своем зеленом прикиде только усиливала ощущения. Казалось, все на нас оборачиваются, таращатся и чуть ли пальцем не показывают. Несколько легче стало, когда спустились в полумрак подземного перехода. Однако здесь у меня возникла боязнь случайно разминуться со спутницей. Приходилось постоянно оглядываться, убеждаясь, что не потерялись.
Амазонке, похоже, такая ходьба вприглядку надоела, и она сделала то, на что я никак не мог решиться: взяла меня за руку. В моей крови закипело взросление. Мозги опутала легкая дымка тепла ее ладони... И путь до трамвайной остановки для меня прошел в каком-то восторженно-автоматическом режиме.
Такие "мгновенные" перемещения слегка пугали. У меня даже мелькнуло научно-фантастическое предположение, что девчонка выделяет какие-то дебилообразующие флюиды, полностью выбивающие окружающих из реальности. Мысль, конечно, глубоко ненормальная, но ведь со мной уже второй день ненормальности происходят. Поэтому причин не верить во флюиды нет. Во всяком случае, думать о них гораздо приятнее, чем рационально анализировать, что со мной происходит. Хотя, возможно, все дело в усталости.
Но в трамвае садиться рядом с амазонкой я не стал, надеясь, что в положении "стоя" в голове проветрится гораздо быстрее. Правда, пара теток на заднем сидении, таращились на меня всю дорогу, но с расспросами не приставали, чем заслужили мою безмолвную благодарность. Так мы и доехали до нужной остановки.
Как и сто лет тому назад с Летой, я решил не ждать трамвая для пересадки, а пройти пешком. Знакомая спортплощадка и следующий за ним злосчастный закоулок, куда нас завлекла Гыкуку, разбередили по новой в душе тревогу за сестрицу. Даже мелькнула шальная идейка отправиться за ней прямо сейчас. Но все же здравомыслие победило, убедив сначала подготовиться.
Словно поддерживая правильность принятого решения, по ладони неожиданно легко скользнули пальцы амазонки. От нежного дружеского пожатия на душе стало немножко светлей. Наверно, поэтому ее и назначили командиром, что она чувствует, когда ее поддержка нужна. Благодарно улыбнувшись, я постарался полностью сосредоточиться на дороге. Остаток пути прошел без происшествий.
Глава *Home sweet home/ Дом, милый дом*
Поскольку Максов дед лишил меня куртки, в карманах которой лежали ключи от квартиры, то сначала требовалось заглянуть за запасными к соседке тете Нюре. Однако появляться перед ней вместе с девчонкой, да еще на ночь глядя, означает утроить количество циркулирующих слухов, с гарантированным доведением их до родителей. Естественно, доводить дело до такой крайности мне не хотелось, поэтому я завел спутницу на лестничный пролет, где исполнил пантомиму "Жди здесь". На лице командирши отражались сомнения, но активных возражений не последовало. Слегка этим успокоенный я отправился за ключом.
– Кто там? – раздался голос из-за двери, в ответ на мой звонок.
– Это Анджи, теть Нюр. Ключик дайте, пожалуйста.
– Ключик? – дверь открылась, явив пухлую старушку в замызганном фартуке, – а где, позвольте, узнать ваш ключик?
Она явно собиралась добавить что-то нравоучительное, но, разглядев меня, просто замерла с широко раскрытым ртом.
– Дома забыл, – ответил я, не обращая внимания на ее состояние, и спустя полминуты добавил, – ключик, дайте, пожалуйста.
– Анджи, – отмерла женщина, – что с тобой?
– А что со мной?
– Во что ты одет...
– В одежду.
– ... а на голове...
– Венок.
– Вижу, что не самосвал, негодник ты эдакий! – слегка рассердилась соседка, – а ну, быстро отвечай, что означает твой внешний вид.
– Да ничего особенного, – заверил я ее, быстро прокручивая в голове заготовленные объяснения, – просто решил сходить с Летой на ее сборища...
– А... этих... как их... – тетя Нюра, сморщив лоб, порылась в своей памяти, – А! Топнудистов!
– Да, их самых, топнудистов, – без малейшей улыбки подтвердил я.
– И?
– Что и? – потянул я время.
– Не нервируй меня, – пригрозила соседка, – будет мне твоя мать звонить, что я ей скажу? А? Что ее сынок чёрт-те в чём по улицам ходит?
– Да ладно вам, "чёрт-те в чём"... – отмахнулся я, словно не знал, что все ее любопытство разжигается желанием посудачить завтра с подружками о нынешней молодежи, – обычная куртка. Венгерская, между прочим.
– Венгерская? – уважительно переспросила женщина, но тут же опомнилась, – да, причем здесь одежда? На голове-то у тебя что?
– Венок...
– Опять? !
– Ну, вы же знаете, как у этих топнудистов, каждый должен играть какую-нибудь роль. А поскольку я маленький, то меня сделали божком, как в Древней Греции. Вот только с венком перемудрили, слишком много клея капнули, да еще подсохнуть не дали. Вот он и приклеился к волосам за целый день. Сейчас дома выстригать будем.
– Бедняжка, – констатировала соседка, протягивая ключ. При этом в ее глазах светилось удовлетворение от полученной информации и предвкушение завтрашних пересуд.
– Спасибо, теть Нюр, – поблагодарил я, забирая "добычу".
– А сестра-то где? – крикнула она мне в спину.
– Да наверху ждет, – обернулся я на лестнице.
– А что не зашла?
– Так она испачкалась сильно. Стесняется.
– Ой, да будет ей... Ладно, заходите если, что.
Дверь наконец-то закрылась, скрыв процесс приготовлений завтрашних сплетен.
