Неверная
Еще недавно я была счастливой в браке женщиной и считала, что измена – худшее, что может случиться в семейной жизни. Что же произошло, как я могла предать все свои прежние принципы? Новый коллега стал моим наваждением, и кажется – все, что нам остается, только отдаться грешной страсти. Но разве могу я причинить боль близкому человеку? Невозможно уйти и невозможно остаться – и моя жизнь теперь огненный танец страсти и обмана над бездной, и я не могу положить конец этим болезненным и странным отношениям. Служебный роман стал моей порочной тайной и бедой. Моим проклятием. Моим самым тайным откровением. Моим грехом.
В тот день, когда Роман Костенко, новый руководитель отдела маркетинга нашей рекламно-производственной компании, впервые коснулся моей руки возле лифта и предложил спуститься по лестнице, чтобы не толпиться с остальными сотрудниками в душной кабинке, я поняла – во мне что-то изменилось. Вспыхнула какая-то искра, и она могла привести к опасному пожару, имя которому – измена. Этот мужчина сразу понравился мне, несмотря на то, что внешность его была далека от идеала, я пропала, едва я увидела скуластое лицо с внимательными темными глазами, едва ощутила горьковатый запах одеколона, похожий не то на цветущую полынь, не то на дикие травы, растущие на пустырях. Но я старательно глушила все свои странные и будоражащие чувства, прекрасно понимая, что нельзя позволить себе отступить от своих принципов. Я не отвечала на взгляды, хотя и ловила их – брошенные невзначай, будто случайно.
Но прошло немало времени, прежде чем я упала в бездну этих глаз, смотрящих так, что всю меня прошибала дрожь предвкушения чего-то запретного и невозможного.
И пока я шла, удивляясь своей покорности, по узкой лестнице вслед за этим мужчиной, который, в общем-то, был не в моем вкусе, но вызвал все эти странные чувства еще в первую нашу встречу, я понимала только одно – сейчас что-то случится. И если я хочу спастись, то мне нужно бежать со всех ног и от Романа, и из этого офиса, где я проработала не один год, и возможно – даже из города, чтобы даже случайно не встретить на улице этого человека, который может погубить меня.
Мне нужно было бежать. Потому что я внезапно ощутила себя шестнадцатилетним подростком, идущим на первое свидание, дрожа от страха и желания. Потому что у меня в животе будто запорхали бабочки в предвкушении… чего? Я не знала, что ждать, но рука Романа, которой он сжимал мою ладонь, казалась единственным, что было важно в тот миг. Казалось – отпусти он, и я умру от бессилия и отчаяния.
Я испугалась этих эмоций, но шла ступенька за ступенькой чуть позади мужчины, глядя на изгиб его шеи и хотела прикоснуться к ней губами, хотела ощутить ее на вкус… Губы пересохли, и я едва не упала, споткнувшись, но Роман тут же обернулся, и сильные руки удержали меня, обхватив за талию, притянули к широкой груди, спрятанной, будто за броней, за тканью пиджака.
И когда на пролете между этажами, где находились склад и производственный цех, Роман поцеловал меня, зарываясь руками в мои волосы, я неожиданно для себя ответила на его поцелуй. Хотя кого я обманываю? Я точно так же хотела этого поцелуя, как и он.
И в тот миг я пропала. И полетели к черту все мои строгие принципы. Женщина, которая даже в юности не позволяла себе слишком увлекаться парнями, которая вышла замуж по большой любви, бросилась как в омут в запретные и непонятные отношения с человеком, которого поначалу даже не замечала… С человеком, который перевернул жизнь с ног на голову, ураганом ворвался в нее и разрушил.
С тех пор и началась моя безудержная страсть, мой тайный роман, который вот уже полгода я скрываю ото всех, даже от самых близких подруг. Да, я еще не изменила мужу, но кто скажет, где проходит та грань, за которой измена становится изменой? Поцелуи – это измена? А навязчивые мысли о другом мужчине? Или же прикосновения, сводящие с ума, обнажающие не только тело, но и душу… Или влюбиться в другого – это измена?.. Можно продолжать бесконечно, но если между мужчиной и женщиной не было секса в привычном понимании этого слова, это еще не значит, что не было самой измены. И если для кого-то даже переспать с другим – ничего не значит, то для меня даже невинные прикосновения стали опасными. Ведь я потеряла себя.
К счастью, в нашей конторе не было сплетников или любителей совать свой нос в чужие дела, и даже если мой странный флирт с Костенко был на грани приличия, никто не пытался выведать подробности или приукрасить происходящее. Вот только я сама уже не могла жить так, как прежде. Мне хотелось разделиться, хотелось разорвать сердце пополам, оставив одну часть мужу, которого, как мне казалось, я всегда очень сильно любила, а вторую – отдать Роману, при виде которого я невольно начинала улыбаться и краснеть.
Даже в самый хмурый день, даже если настроение было хуже некуда – стоило ему посмотреть на меня своими серыми, как предгрозовое небо, глазами, стоило чуть скривить тонкие губы в кривой циничной ухмылке, как все менялось. И казалось, будто все дороги сошлись на этом мужчине, все мысли были о нем. Я вставала, думая о Романе, ложилась спать, грезя о нем же, и кажется, он стал моей идеей фикс, моим наваждением.
Я больше не могла так жить. Меня разрывало от эмоций и невысказанных чувств. Накрывало волной нереализованной страсти и погребало стыдом, когда я приходила домой и видела лицо мужа, еще недавно такого родного и любимого.
Что же со мной случилось? Неужели я настолько плохой человек, что могу поступать так подло и низко?..
И в этот вечер, когда молчать стало вовсе невыносимо, я отпросилась у мужа на ночь к подруге, чтобы хоть как-то привести в порядок свои мысли, порыдав у нее на плече. Купила шампанского и фруктов и сразу после работы двинула к Аленке, с которой мы дружили еще со школы. Я знала, что могу ей доверять, как себе.
Вот только я не знала, что больше не могу доверять самой себе.
После бутылки шампанского, выпитой на двоих с Аленкой, из меня полились слезы и слова. Не глядя на подругу, я быстро рассказывала о своей беде и служебном романе, зная, что если вдруг увижу в ее глазах осуждение, то закроюсь навсегда, убегу из этой уютной квартиры на окраине города, из широких окон которой видны луга и лес на холме, и больше никогда не возьму трубку, если Аленка позвонит. А мне просто необходимо выговориться, держать в себе чувства больше не было сил. Я не могла обсудить свои ощущения ни с кем, даже с виновником происходящего, который с каждым днем становился все настойчивее, но при этом и молчаливее. Что я могла сказать ему? Рома, наши игры вышли из-под контроля, я в тебя влюбилась? Но влюбилась ли? Нет, это не была любовь. Это было наваждение, болезненная страсть, от которой я хотела избавиться, и не могла. Я не могла закончить эти отношения, но и продолжать их боялась.
– Знаешь, я раньше была такой правильной, такой принципиальной, – я хлопнула пробкой, открывая вторую бутылку сухого "Мартини Асти" и разливая пенный напиток по бокалам, – помню, как я в школе накатала огромное сочинение, осуждая Каренину, которая предала мужа и бросила сына ради своей порочной псевдо-любви... Читая роман, я плевалась и не понимала, зачем вообще было писать про такую женщину? Я всегда была уверена – все и всегда можно взять под контроль, перебороть, переплакать, но сохранить достоинство. Остаться верной. Как бы пафосно это ни звучало, я верила, что есть семьи, в которых никогда не было измен, и еще я была уверена, что измену прощать нельзя, что изменщики – конченые люди. Конечно, сейчас детей у таких женщин никто не отбирает, но... но я понимаю Каренину и ее страсть. Слышишь? Понимаю, почему она так поступила. Она просто не могла иначе. Не могла без своего Вронского. Любовь была сильнее ее.
Наступила тишина, давящая и тяжелая, тишина, в которой я ощущала биение своего сердца так, словно это был набат. Но вот ее разорвал голос Алены.
– Бедная ты моя, – и она подошла ко мне со спины и обняла за плечи, погладив по растрепавшимся волосам. – Это, наверное, очень больно. Я не была в такой ситуации, но могу понять тебя. Главное, чтобы Степка не узнал, он же у тебя бешеный, прибьет и не заметит.
Я залпом опрокинула свой бокал с шампанским и закашлялась.
– Я думала рассказать ему и попросить прощения. Может, тогда я смогу закончить эту историю, поставить точку.
– Дура! Катька, ты дура, – не выдержала Алена и обошла стол, сев напротив меня. Пододвинула тарелку с тонко нарезанными апельсинами и ананасами. – Ты закусывай, а то сляжешь раньше времени.
– Почему дура? – обиженно протянула я, сунув в рот кусочек ананаса и уставилась на подругу. Шампанское уже ударило в голову, и я испытывала жгучее желание позвонить Костенко или написать сообщение. Я всю ночь буду свободна, это ведь такой шанс… Для чего? Я испугалась своих мыслей и поспешно потянулась за сыром. Нужно закусывать.
– Потому что кто ж признается мужу в наличии любовника? – Аленка подняла бокал, салютуя мне. – Не вздумай сказать, поняла меня?
– Он мне не любовник, – запротестовала я. – Технически... мы не переспали! Вот... Просто целовались, и все такое...
– Какая разница? – пожала подруга плечами и сдула с лица отросшую челку. Ее светлые волосы лежали крупными локонами на полных плечах, и вся она излучала сочувствие, круглые синие глаза смотрели на меня с сожалением.
Я поймала в зеркале свой перепуганный и дикий взгляд. Глаза казались почти черными на бледном узком лице. Я всегда была слишком худа, а с этой историей потеряла еще килограммов пять, и стала вовсе похожа на скелет. Но мужу нравилось. А вот Костенко переживал, все пытался накормить... При мысли о Роме я едва не взвыла. Ну почему я все время думаю о нем?
Раздался звонок в двери, и мы испуганно переглянулись.
– Это не Степка? – строго спросила Аленка.
– Да не должен... – но мне почему-то стало грустно, что наш такой теплый девичник может сейчас закончиться. – Вот черт, принесло же кого-то так не вовремя! Поговорить не дадут.
– Погоди, посмотрю, кто это...
И Аленка пошла открывать, а я написала сообщение Роману. "Я соскучилась"... Мозгов хватило тут же его стереть, не отправив. Я отшвырнула телефон подальше, чтобы не было соблазна писать и звонить. Ощущала я себя препаршиво.
А с порога раздался голос нашего старого друга, которого не было в городе месяцев пять, из-за чего выгнать его с девичника было как минимум неудобно.
Вот и поговорили...
Ворвавшийся в наш вечер откровений Сашка Ветров, в которого моя Аленка когда-то была безответно влюблена, как всегда, принес хаос и суматоху. Он много шутил, сыпал байками про свое путешествие на Байкал, звал нас в поход в горы или хотя бы сплавиться по местной речке, много курил и смущал подругу своими незатейливыми комплиментами. Я была рада, что Аленка сумела справиться со своей болезненной зависимостью, да еще и умудрилась остаться хорошими друзьями с предметом своих романтических грез. Сашка был бабником, и вряд ли у них получилось бы что-то серьезное.
– Ну, что ж вы такие скучные? – вопрошал Сашка, прикуривая очередную сигарету и снова принимаясь уговаривать нас если не в поход, то хотя бы на пикник к ближайшему озеру. Причем, ночной пикник.
– Хватит курить в квартире, – Аленка живо выгнала гостя на балкон и прошептала мне: – Слушай, я не думаю, что он на всю ночь заявился, за ним прежде таких привычек не водилось… Еще наболтаемся…
– Так утром на работу. Еще бы и поспать не мешало, чтобы не выглядеть, как бледная немочь… – я решила уделить внимание пицце, отчего-то проснулся голод, наверное, из-за шампанского. – В общем, такие дела подруга, совсем я запуталась… И как быть – не знаю. И закончить все это не могу, и продолжать нельзя…
– Если бы я не знала, как ты мужа своего любила, как рвалась замуж, как воевала со всем миром за него, я бы поверила, что ты можешь в другого втрескаться… Но я же помню все – и как родители твои против были, до последнего не хотели на свадьбу к вам приходить… – Аленка задумалась, некрасиво нахмурившись. – Не может это быть любовь! Знаешь, я тут подумала… ты же в своего Степку влюбилась, когда вам пришлось встречаться тайком, бороться за свои чувства… Может, у тебя пунктик по этому поводу? Ну, кому-то одно нравится, кому-то другое, мало ли извращений, а тебе вот нужны эмоции, страсти чтобы кипели… Каренину она оправдывает… А вспомни, как в школе ты обожала Шекспира с его «Ромео и Джульеттой»?.. Наверное, тебя просто прет тайная романтика таких отношений, вот! Нравится обжиматься по углам…
Я задумалась, уставившись в свой бокал. А ведь права подруга.
Тут вернулся наш курильщик, и пришлось все наши с Аленкой разговоры отложить на потом. Пока подруга с Сашкой ржали над чем-то, я, не особо вслушиваясь, погрузилась в свои мысли.
Нахлынули воспоминания. Степа покорил меня с первого взгляда – черноволосый, смуглый, с удивительно синими для такой внешности глазами, которые казались прозрачными кусками стекла. Широкоплечий, высокий. Мы познакомились в парке – я гуляла там с подругами, а он с сокурсниками праздновал окончание сессии. Степа подбежал ко мне, белозубо улыбаясь, и протянул сорванную с центральной клумбы розу. И пригласил на свидание.
Через два дня позвал замуж, и я согласилась. Сказать, что наши родственники и друзья были в шоке – это ничего не сказать. Маман пила успокоительное, отец грозился отослать меня к бабушке в глушь, чтобы я и думать забыла об «этом оболтусе», а больше об учебе думала – я как раз собиралась поступать на экономический. Потом, спустя годы, было смешно вспоминать наш первый со Степой год – приходилось встречаться тайком, делать вид, что мы расстались. И сколько пришлось выдержать, прежде чем родители согласились хотя бы присутствовать на нашей свадьбе, никто не знал. Организационными вопросами мы со Степой занимались тоже втихаря ото всех – я шила платье, он подрабатывал, где только мог, чтобы накопить денег на банкет. В общем, тяжко пришлось. Сейчас все изменилось – муж давно доказал родителям свою серьезность и состоятельность, с отцом они поладили, пусть и не сразу… И рисковать всем этим, годами нашей спокойной и такой счастливой жизни ради случайной интрижки? Да я с ума сошла!
– Эй, Ковалева, ты с нами? – пощелкал пальцами перед моим лицом Сашка. – Лешик, что ты с ней сделала?
Была у нашего друга идиотская привычка коверкать имена – Аленка давно стала Лешиком, а мое имя как только не кривляли – я была и Катриона, и Кити Кэт… Поэтому, когда Сашка обращался по фамилии, то мне это очень даже нравилось.
Аленка неопределенно пожала плечами и принялась снова наполнять наши бокалы.
– О, кстати, – вдруг оживился Ветров, резко повернувшись ко
Еще недавно я была счастливой в браке женщиной и считала, что измена – худшее, что может случиться в семейной жизни. Что же произошло, как я могла предать все свои прежние принципы? Новый коллега стал моим наваждением, и кажется – все, что нам остается, только отдаться грешной страсти. Но разве могу я причинить боль близкому человеку? Невозможно уйти и невозможно остаться – и моя жизнь теперь огненный танец страсти и обмана над бездной, и я не могу положить конец этим болезненным и странным отношениям. Служебный роман стал моей порочной тайной и бедой. Моим проклятием. Моим самым тайным откровением. Моим грехом.
Глава 1
В тот день, когда Роман Костенко, новый руководитель отдела маркетинга нашей рекламно-производственной компании, впервые коснулся моей руки возле лифта и предложил спуститься по лестнице, чтобы не толпиться с остальными сотрудниками в душной кабинке, я поняла – во мне что-то изменилось. Вспыхнула какая-то искра, и она могла привести к опасному пожару, имя которому – измена. Этот мужчина сразу понравился мне, несмотря на то, что внешность его была далека от идеала, я пропала, едва я увидела скуластое лицо с внимательными темными глазами, едва ощутила горьковатый запах одеколона, похожий не то на цветущую полынь, не то на дикие травы, растущие на пустырях. Но я старательно глушила все свои странные и будоражащие чувства, прекрасно понимая, что нельзя позволить себе отступить от своих принципов. Я не отвечала на взгляды, хотя и ловила их – брошенные невзначай, будто случайно.
Но прошло немало времени, прежде чем я упала в бездну этих глаз, смотрящих так, что всю меня прошибала дрожь предвкушения чего-то запретного и невозможного.
И пока я шла, удивляясь своей покорности, по узкой лестнице вслед за этим мужчиной, который, в общем-то, был не в моем вкусе, но вызвал все эти странные чувства еще в первую нашу встречу, я понимала только одно – сейчас что-то случится. И если я хочу спастись, то мне нужно бежать со всех ног и от Романа, и из этого офиса, где я проработала не один год, и возможно – даже из города, чтобы даже случайно не встретить на улице этого человека, который может погубить меня.
Мне нужно было бежать. Потому что я внезапно ощутила себя шестнадцатилетним подростком, идущим на первое свидание, дрожа от страха и желания. Потому что у меня в животе будто запорхали бабочки в предвкушении… чего? Я не знала, что ждать, но рука Романа, которой он сжимал мою ладонь, казалась единственным, что было важно в тот миг. Казалось – отпусти он, и я умру от бессилия и отчаяния.
Я испугалась этих эмоций, но шла ступенька за ступенькой чуть позади мужчины, глядя на изгиб его шеи и хотела прикоснуться к ней губами, хотела ощутить ее на вкус… Губы пересохли, и я едва не упала, споткнувшись, но Роман тут же обернулся, и сильные руки удержали меня, обхватив за талию, притянули к широкой груди, спрятанной, будто за броней, за тканью пиджака.
И когда на пролете между этажами, где находились склад и производственный цех, Роман поцеловал меня, зарываясь руками в мои волосы, я неожиданно для себя ответила на его поцелуй. Хотя кого я обманываю? Я точно так же хотела этого поцелуя, как и он.
И в тот миг я пропала. И полетели к черту все мои строгие принципы. Женщина, которая даже в юности не позволяла себе слишком увлекаться парнями, которая вышла замуж по большой любви, бросилась как в омут в запретные и непонятные отношения с человеком, которого поначалу даже не замечала… С человеком, который перевернул жизнь с ног на голову, ураганом ворвался в нее и разрушил.
С тех пор и началась моя безудержная страсть, мой тайный роман, который вот уже полгода я скрываю ото всех, даже от самых близких подруг. Да, я еще не изменила мужу, но кто скажет, где проходит та грань, за которой измена становится изменой? Поцелуи – это измена? А навязчивые мысли о другом мужчине? Или же прикосновения, сводящие с ума, обнажающие не только тело, но и душу… Или влюбиться в другого – это измена?.. Можно продолжать бесконечно, но если между мужчиной и женщиной не было секса в привычном понимании этого слова, это еще не значит, что не было самой измены. И если для кого-то даже переспать с другим – ничего не значит, то для меня даже невинные прикосновения стали опасными. Ведь я потеряла себя.
К счастью, в нашей конторе не было сплетников или любителей совать свой нос в чужие дела, и даже если мой странный флирт с Костенко был на грани приличия, никто не пытался выведать подробности или приукрасить происходящее. Вот только я сама уже не могла жить так, как прежде. Мне хотелось разделиться, хотелось разорвать сердце пополам, оставив одну часть мужу, которого, как мне казалось, я всегда очень сильно любила, а вторую – отдать Роману, при виде которого я невольно начинала улыбаться и краснеть.
Даже в самый хмурый день, даже если настроение было хуже некуда – стоило ему посмотреть на меня своими серыми, как предгрозовое небо, глазами, стоило чуть скривить тонкие губы в кривой циничной ухмылке, как все менялось. И казалось, будто все дороги сошлись на этом мужчине, все мысли были о нем. Я вставала, думая о Романе, ложилась спать, грезя о нем же, и кажется, он стал моей идеей фикс, моим наваждением.
Я больше не могла так жить. Меня разрывало от эмоций и невысказанных чувств. Накрывало волной нереализованной страсти и погребало стыдом, когда я приходила домой и видела лицо мужа, еще недавно такого родного и любимого.
Что же со мной случилось? Неужели я настолько плохой человек, что могу поступать так подло и низко?..
И в этот вечер, когда молчать стало вовсе невыносимо, я отпросилась у мужа на ночь к подруге, чтобы хоть как-то привести в порядок свои мысли, порыдав у нее на плече. Купила шампанского и фруктов и сразу после работы двинула к Аленке, с которой мы дружили еще со школы. Я знала, что могу ей доверять, как себе.
Вот только я не знала, что больше не могу доверять самой себе.
После бутылки шампанского, выпитой на двоих с Аленкой, из меня полились слезы и слова. Не глядя на подругу, я быстро рассказывала о своей беде и служебном романе, зная, что если вдруг увижу в ее глазах осуждение, то закроюсь навсегда, убегу из этой уютной квартиры на окраине города, из широких окон которой видны луга и лес на холме, и больше никогда не возьму трубку, если Аленка позвонит. А мне просто необходимо выговориться, держать в себе чувства больше не было сил. Я не могла обсудить свои ощущения ни с кем, даже с виновником происходящего, который с каждым днем становился все настойчивее, но при этом и молчаливее. Что я могла сказать ему? Рома, наши игры вышли из-под контроля, я в тебя влюбилась? Но влюбилась ли? Нет, это не была любовь. Это было наваждение, болезненная страсть, от которой я хотела избавиться, и не могла. Я не могла закончить эти отношения, но и продолжать их боялась.
– Знаешь, я раньше была такой правильной, такой принципиальной, – я хлопнула пробкой, открывая вторую бутылку сухого "Мартини Асти" и разливая пенный напиток по бокалам, – помню, как я в школе накатала огромное сочинение, осуждая Каренину, которая предала мужа и бросила сына ради своей порочной псевдо-любви... Читая роман, я плевалась и не понимала, зачем вообще было писать про такую женщину? Я всегда была уверена – все и всегда можно взять под контроль, перебороть, переплакать, но сохранить достоинство. Остаться верной. Как бы пафосно это ни звучало, я верила, что есть семьи, в которых никогда не было измен, и еще я была уверена, что измену прощать нельзя, что изменщики – конченые люди. Конечно, сейчас детей у таких женщин никто не отбирает, но... но я понимаю Каренину и ее страсть. Слышишь? Понимаю, почему она так поступила. Она просто не могла иначе. Не могла без своего Вронского. Любовь была сильнее ее.
Наступила тишина, давящая и тяжелая, тишина, в которой я ощущала биение своего сердца так, словно это был набат. Но вот ее разорвал голос Алены.
– Бедная ты моя, – и она подошла ко мне со спины и обняла за плечи, погладив по растрепавшимся волосам. – Это, наверное, очень больно. Я не была в такой ситуации, но могу понять тебя. Главное, чтобы Степка не узнал, он же у тебя бешеный, прибьет и не заметит.
Я залпом опрокинула свой бокал с шампанским и закашлялась.
– Я думала рассказать ему и попросить прощения. Может, тогда я смогу закончить эту историю, поставить точку.
– Дура! Катька, ты дура, – не выдержала Алена и обошла стол, сев напротив меня. Пододвинула тарелку с тонко нарезанными апельсинами и ананасами. – Ты закусывай, а то сляжешь раньше времени.
– Почему дура? – обиженно протянула я, сунув в рот кусочек ананаса и уставилась на подругу. Шампанское уже ударило в голову, и я испытывала жгучее желание позвонить Костенко или написать сообщение. Я всю ночь буду свободна, это ведь такой шанс… Для чего? Я испугалась своих мыслей и поспешно потянулась за сыром. Нужно закусывать.
– Потому что кто ж признается мужу в наличии любовника? – Аленка подняла бокал, салютуя мне. – Не вздумай сказать, поняла меня?
– Он мне не любовник, – запротестовала я. – Технически... мы не переспали! Вот... Просто целовались, и все такое...
– Какая разница? – пожала подруга плечами и сдула с лица отросшую челку. Ее светлые волосы лежали крупными локонами на полных плечах, и вся она излучала сочувствие, круглые синие глаза смотрели на меня с сожалением.
Я поймала в зеркале свой перепуганный и дикий взгляд. Глаза казались почти черными на бледном узком лице. Я всегда была слишком худа, а с этой историей потеряла еще килограммов пять, и стала вовсе похожа на скелет. Но мужу нравилось. А вот Костенко переживал, все пытался накормить... При мысли о Роме я едва не взвыла. Ну почему я все время думаю о нем?
Раздался звонок в двери, и мы испуганно переглянулись.
– Это не Степка? – строго спросила Аленка.
– Да не должен... – но мне почему-то стало грустно, что наш такой теплый девичник может сейчас закончиться. – Вот черт, принесло же кого-то так не вовремя! Поговорить не дадут.
– Погоди, посмотрю, кто это...
И Аленка пошла открывать, а я написала сообщение Роману. "Я соскучилась"... Мозгов хватило тут же его стереть, не отправив. Я отшвырнула телефон подальше, чтобы не было соблазна писать и звонить. Ощущала я себя препаршиво.
А с порога раздался голос нашего старого друга, которого не было в городе месяцев пять, из-за чего выгнать его с девичника было как минимум неудобно.
Вот и поговорили...
Ворвавшийся в наш вечер откровений Сашка Ветров, в которого моя Аленка когда-то была безответно влюблена, как всегда, принес хаос и суматоху. Он много шутил, сыпал байками про свое путешествие на Байкал, звал нас в поход в горы или хотя бы сплавиться по местной речке, много курил и смущал подругу своими незатейливыми комплиментами. Я была рада, что Аленка сумела справиться со своей болезненной зависимостью, да еще и умудрилась остаться хорошими друзьями с предметом своих романтических грез. Сашка был бабником, и вряд ли у них получилось бы что-то серьезное.
– Ну, что ж вы такие скучные? – вопрошал Сашка, прикуривая очередную сигарету и снова принимаясь уговаривать нас если не в поход, то хотя бы на пикник к ближайшему озеру. Причем, ночной пикник.
– Хватит курить в квартире, – Аленка живо выгнала гостя на балкон и прошептала мне: – Слушай, я не думаю, что он на всю ночь заявился, за ним прежде таких привычек не водилось… Еще наболтаемся…
– Так утром на работу. Еще бы и поспать не мешало, чтобы не выглядеть, как бледная немочь… – я решила уделить внимание пицце, отчего-то проснулся голод, наверное, из-за шампанского. – В общем, такие дела подруга, совсем я запуталась… И как быть – не знаю. И закончить все это не могу, и продолжать нельзя…
– Если бы я не знала, как ты мужа своего любила, как рвалась замуж, как воевала со всем миром за него, я бы поверила, что ты можешь в другого втрескаться… Но я же помню все – и как родители твои против были, до последнего не хотели на свадьбу к вам приходить… – Аленка задумалась, некрасиво нахмурившись. – Не может это быть любовь! Знаешь, я тут подумала… ты же в своего Степку влюбилась, когда вам пришлось встречаться тайком, бороться за свои чувства… Может, у тебя пунктик по этому поводу? Ну, кому-то одно нравится, кому-то другое, мало ли извращений, а тебе вот нужны эмоции, страсти чтобы кипели… Каренину она оправдывает… А вспомни, как в школе ты обожала Шекспира с его «Ромео и Джульеттой»?.. Наверное, тебя просто прет тайная романтика таких отношений, вот! Нравится обжиматься по углам…
Я задумалась, уставившись в свой бокал. А ведь права подруга.
Тут вернулся наш курильщик, и пришлось все наши с Аленкой разговоры отложить на потом. Пока подруга с Сашкой ржали над чем-то, я, не особо вслушиваясь, погрузилась в свои мысли.
Нахлынули воспоминания. Степа покорил меня с первого взгляда – черноволосый, смуглый, с удивительно синими для такой внешности глазами, которые казались прозрачными кусками стекла. Широкоплечий, высокий. Мы познакомились в парке – я гуляла там с подругами, а он с сокурсниками праздновал окончание сессии. Степа подбежал ко мне, белозубо улыбаясь, и протянул сорванную с центральной клумбы розу. И пригласил на свидание.
Через два дня позвал замуж, и я согласилась. Сказать, что наши родственники и друзья были в шоке – это ничего не сказать. Маман пила успокоительное, отец грозился отослать меня к бабушке в глушь, чтобы я и думать забыла об «этом оболтусе», а больше об учебе думала – я как раз собиралась поступать на экономический. Потом, спустя годы, было смешно вспоминать наш первый со Степой год – приходилось встречаться тайком, делать вид, что мы расстались. И сколько пришлось выдержать, прежде чем родители согласились хотя бы присутствовать на нашей свадьбе, никто не знал. Организационными вопросами мы со Степой занимались тоже втихаря ото всех – я шила платье, он подрабатывал, где только мог, чтобы накопить денег на банкет. В общем, тяжко пришлось. Сейчас все изменилось – муж давно доказал родителям свою серьезность и состоятельность, с отцом они поладили, пусть и не сразу… И рисковать всем этим, годами нашей спокойной и такой счастливой жизни ради случайной интрижки? Да я с ума сошла!
– Эй, Ковалева, ты с нами? – пощелкал пальцами перед моим лицом Сашка. – Лешик, что ты с ней сделала?
Была у нашего друга идиотская привычка коверкать имена – Аленка давно стала Лешиком, а мое имя как только не кривляли – я была и Катриона, и Кити Кэт… Поэтому, когда Сашка обращался по фамилии, то мне это очень даже нравилось.
Аленка неопределенно пожала плечами и принялась снова наполнять наши бокалы.
– О, кстати, – вдруг оживился Ветров, резко повернувшись ко
