Глава 1. Граф Орсхейм или герцог Сабрис?
Злость застилала глаза. Сердце, разбитое на осколки, рвалось из груди, выстукивая бешеный ритм до дыхательных спазмов. А все потому, что мой муж, граф Орсхейм, какой-то там в очереди наследник на престол Истмарка, сейчас в своей спальне развлекался сразу с тремя служанками, вольготно пользуясь моим отъездом к матушке.
И все наверняка потому, что я так и не смогла родить. Ведь три года супружества миновали, и все мои три сестры, выскочившие замуж вперед меня, старшей из них, уже были на сносях. А я, хоть и низкородная баронесса, добившаяся выгодной партии, ныне вынуждена влачить муки супружества с нелюбимым мужчиной.
Да, интуиция мне подсказывала, что он мне изменяет, точнее я догадывалась об этом, перехватывая недвусмысленные взгляды мужа на нашу прислугу, которую потому и меняла каждый сезон. Но на этот раз мой суженый превзошел все мои самые страшные кошмары. Он пользовал чужую прислугу, служанок военачальника королевской гвардии третьего герцога Сабриса!
А этот Го'Шенор, конечно, был хорош. Красивая внешность, военная выправка, жесткий нрав и справедливый характер притягивали к нему людей словно приворотом.
Наверное, еще и поэтому в тот злополучный вечер я решилась на смертельный грех, измену мужу с нашим соседом.
Кто бы мог подумать, что вынужденная вернуться верхом на распряженной лошади из любимой тройки в графской карете, раненая, я совершу еще один марш-бросок до Сохтхейма?
Всему виной обычная спица, которая неожиданно лопнула в колесе и чудом не опрокинула мою карету в бездну с обрыва, мимо которого я была вынуждена проезжать каждую поездку к моей матушке, ныне требующей к себе особого внимания.
И вот я, грязная, окровавленная, верхом на взмыленной лошади прибыла в замок герцога уже ближе к ночи, тарабаня кулаками в двери крепостной стены.
— Кто там? — отозвался дозорный с вышки, судя по звукам, натягивая тетиву.
— Это я, графиня Орсхейм! — крикнула в ответ, ничуть не испугавшись.
Если вдруг пристрелит, так мне же будет легче. Наконец мир покинет еще одна окаянная душа, так и не нашедшая свою половину, потому как предпочла благополучие чувствам.
Но нет, чуда не произошло. Удивленный стражник все-таки не выстрелил, а лишь сбежал по каменной лестнице, бряцая кольчугой и стуча мечом о ножные щитки, прикрепленные к поясу — облегченный вариант доспехов.
— Вы по какому делу? — упорствовал он, приоткрыв дозорное окошко на уровне моих глаз.
Тогда вместо ответа я продемонстрировала ему свои окровавленные руки, слыша следом скрежет отворяемого засова. Узкая дверца приоткрылась, и стражник еще раз выглянул. Убедившись, что я одна, поманил войти.
— Доносчика уже послали к герцогу, и вам нужно пройти в общую залу и дождаться его аудиенции, ведь наш лекарь недавно отбыл в мир иной, если не знаете.
Желания отвечать ему на это не было от слова совсем, равно как и ворочать языком просто так в подтверждение светского воспитания. Мужчина тем временем, идя впереди, то и дело озирался назад на мой обтянутый замшей стан в походном костюме для езды верхом, жаль, разодранном в плечах.
Поднявшись по каменной лестнице, затем, минуя холл, преодолев верхние ступени и коридор, воин впустил меня в приемную гостиную, обставленную со вкусом, однако без лишнего лоска.
Увы, единственный элемент роскоши в комнате представлял из себя диван с мягкой обивкой, да, возможно, обитые шелком серебристые панели и деревянная тумба, неаккуратно сбитая из крупных досок.
— Вы бы это... поспали? Не то господин может и повременить до утра... — проронил стражник между тем.
— То есть вы хотите сказать, что мое нынешнее состояние и положение графини не дозволит ждать немедленной аудиенции?
— Но он же герцог... — начал оправдываться вояка, пятясь спиной к выходу.
— И наш сосед, — прибавила я. А вспомнив ученые трактаты по этикету, скривилась. Ведь и правда ночные визиты строго запрещены, только лишь по делам королевской важности. А тут…
— Я-я-я лучше пойду, — сдался мужчина, выходя из комнаты.
Только лишь порадовалась этому, глядя на кровоточащие руки, ныне безумно саднящие.
Дверь же почти сразу распахнулась, а я раздраженно произнесла:
— Не утруждайте себя объяснениями... — И встретила в ответ жесткий взгляд дворянина.
— Наоборот. Будьте так добры, объясните, — приказал сам Го'Шенор строго. А когда заметил мое состояние, затаенная ярость, сгущающая тени в комнате, полыхнула в глубине его глаз.
— Кто? — губы герцога недовольно изогнулись.
Ответить однозначно было сложно, но попытаться стоило.
— Я сама, — сказала ровно.
Про якобы «несчастный случай» с каретой промолчала, ни к чему ему знать. По крайней мере сейчас.
Кивнув каким-то своим думам, мужчина прошел и, наплевав на все правила приличия, сел рядом со мной, перехватывая аккуратно мои ладони в свои сухие и жесткие руки.
— Сейчас я остановлю кровь, а позже схожу за пинцетом.
На что лишь признательно кивнула, позволяя ему щупать мои пальцы, запястья и прикоснуться к моему плечу, дабы отодвинуть в сторону порванную ткань, обнажая царапины и там.
— Думаю, сейчас расспросы излишни. Однако завтра я потребую от вас объяснений.
И после этого он вышел, оставляя меня недоумевать о причинах, побудивших приехать именно сюда.
Не успев как следует раздумать, я увидела его вновь, перехватывая загадочный взгляд герцога, входящего в комнату с драгоценным сундучком в руках. Поставив тот подле меня, он выудил из его недр металлические тонкие щипцы, что иголки, прошел к камину, в котором, оказывается, горел самый обычный огонь.
А все дело в моратории. Закрытое королевство защищено магическим куполом, дестабилизировать который может любое возмущение энергетического фона, потому действовало строжайшее табу с одним-единственным исключением — некромантией. Опытный маг, не помню его имени, умудрился доказать магическому консилиуму Истмарка в отсутствии влияния той на защитный купол.
— Ай! — невольно вымолвила я, отвлекшись от внутренних дум, засмотревшись на огонь.
— Терпите, графиня. — вымолвил лорд Ив Го’Шенор.
Затем он перехватил в свою ладонь мой безымянный палец, с которого успела в припадке злости стянуть кольцо и выкинуть его где-то там, в коридорах Орсхейма.
— Вы овдовели? — спросил герцог Сабрис, разглядывая полоску светлой кожи, натертой до мозоли от жмущего кольца, увы, неподобранного мужем по размеру моего пальца.
— Нет, — ответила я, заставляя его хмуриться.
— Тогда я действительно вынужден спросить у вас ранее, чем планировал. Что вы здесь делаете?
В ответ лишь взяла и выпалила слово, то и дело всплывающее в уме.
— Измена.
Ничуть не смутившись, герцог лишь перешел к другому пальцу, методично вытаскивая занозы из-под моих ногтей. Я же то и дело закусывала губу, но терпела. Иначе нельзя. Нельзя показывать свою слабость.
Покончив с моими пальцами, он достал из распахнутого сундучка, даже не так, скорее большой шкатулочки какую-то маленькую скляночку и, макнув туда палец, стал мазать смесью мои ранки.
— Мне прискорбно об этом говорить, но вам придется снять ваш жакет и вытянуть рубашку из корсета.
— Возможно, стоит лучше оборвать рукава?
— Хм, а как же измена? Или вы решили переспать с моим конюхом?
— Не приведи Трарк! — в ужасе воскликнула я, чем вызвала у герцога непроизвольную улыбку.
А услышав его ворчливое подтрунивание, залилась краской стыда, тем более умелые руки мужчины все-таки продолжили меня раздевать со словами:
— Да уж, сколько лет жил без скандальной славы, обходя стороной замужних, и столько бы еще прожил, если б не одна очаровательная графиня.
— Мне пойти найти конюха? — осмелилась пошутить, выжимая из герцога смешок.
Оставив меня в одном корсете, не считая штанов, Сабрис принялся наносить состав на мои царапины на плечах, да опять на пальцы, облегчая болезненное жжение в тот же миг.
— Чудо скляночка! — не удержалась от похвалы я, стараясь не смотреть ему в глаза. А когда сам Ив Го'Шенор поднялся с дивана, забирая с собой лекарскую шкатулку, то я совсем растерялась и бросила ему в спину.
— А-а-а как же?
— Выздоравливайте, графиня, — жестко оборвал меня он, и глядя на мои моментально увлажнившиеся глаза, немного смягчившись, прибавил: — Завтра я вас выслушаю. А сейчас — сон.
— Но-но, — мой голос все-таки дрогнул.
Но герцог был неумолим:
— Вы мне завтра спасибо скажите, что не воспользовался вашей уязвимостью. Правда, если, переспав с этой мыслью, вы все еще будете убеждены изменить своему мужу, то я вас обязательно выслушаю. Но положительного ответа не обещаю.
Не знаю, как сдержалась от более колкого ответа, чем его слова. Но увы, вместо этого плечи дрогнули, слезы хлынули из глаз, а руки потянулись к плечам, где еще саднили свежие раны.
Будто почуяв неладное, герцог метнулся ко мне, зачем-то перехватывая ладони.
— Спите! — с нажимом выдавил он, целуя меня в губы.
И я действительно уснула под действием сонных чар.
«Неужели я заставила его нарушить запрет?!» — последняя мыль промелькнула в моей голове, прежде чем я повалилась в оздоровительный сон.
Глава 2. Сон
Мне снились теплые объятья, о которых я так давно мечтала, и терпкий запах мужчины, прижимающего меня к своему жилистому и между тем довольно рельефному телу. К тому же он пах дарьяном, заморской ароматической специей — отдушкой коры редкого дерева, улучшающего самочувствие во сне. Позволить себе такую роскошь, увы, могли только короли, либо очень богатые люди.
Белые облака проплывали мимо, восхищая своей девственной белизной. Я буквально парила над землей от легкости во всем теле и свободы дыхания. Впервые уже за столь долгий срок смогла спокойно проспать ночь, не вскакивая от противного удушья, приступы которого случались со мной вот уже более полугода.
И потому, проснувшись с утра, чувствовала себя весьма отдохнувшей. Но, к моему великому разочарованию, в постели лежала я одна. Однако окинув взором смятую с обеих сторон простынь и вторую подушку, улыбнулась, поняв с удовольствием, что эту ночь я все-таки провела с ним, Ивом Го’Шенором.
Хотя, конечно, неслыханное дело замужней даме испытывать такие чувства к другому мужчине… Сладкая истома пронзила все мое тело при одной только мысли о герцоге Сабрисе, и я поспешила себя поругать за столь фривольное и глупое поведение, казавшееся вчера вполне логичным завершением тех ужасных событий.
Лениво окинула взором комнату, повернув голову. Ведь после недавней скачки на распряженной лошади тело ломило ужасно. Особенно ноги.
На тумбе рядом с кроватью обнаружился аккуратно сложенный вчерашний походный костюм с зашитыми дырками на предплечьях, замаскированными под причудливый орнамент, ныне украшающий теперь и манжеты.
— О, простите, миледи… — войдя в комнату, служанка с каменным выражением лица и крючковатым носом неслышно ступала по мягкому ирвинтведскому ковру.
Я же, приподнявшись в кровати, с удивлением поняла, что под одеялом абсолютно голая. Потому подтянула его на себя почти до шеи и лишь глянула в ее сторону, состряпав на лице величественную гримасу, от которой и самой уже тошно было. Но муж от меня требовал именно такого поведения с прислугой. Приходилось подчиняться.
— Мне приказано вас не беспокоить, — начала оправдываться она, при том не дрогнув ни одним мускулом лица. И ни тебе сожаления, ни презрения, сплошное безразличие в голосе: — Но я не могла не почистить вашу обувь, а исподнюю Хильда постирала, потому, если позволите, могу предложить вам другую из тончайшего батиста.
Однако вопреки ее словам, я увидела в руках прислуги только лишь мои ботфорты, отчищенные от комьев грязи, которую вчера месила из-за какой-то сломанной спицы в колесе графской кареты. Благо до участка дороги перед обрывом оставалась еще добрая сотня ярдов, и к тому же, предвидев неприятности, надела в путь костюм для верховой езды.
И потому, непроизвольно нахмурившись своим нелегким мыслям, возвращающим вновь в спальню моего мужа, проронила не слишком вежливо:
— Благодарю, и где она?
— Я сейчас принесу, — проронила служанка в ответ и, пройдя в глубь комнаты, поставила мою обувь у кровати. Затем сделав глубокий реверанс, стремительно вышла, дабы исполнить обещанное.
А я, неожиданно для себя самой, вдруг захотела выглянуть в окно, ныне зашторенное плотной тканью. Завернувшись в одеяло, встала и прошла по мягкому ковру до ближайшего, а, отдернув портьеру, узрела безумно прекрасный вид на море, раскинувшееся внизу до самого горизонта. Оказывается, я занимала спальню в восточной части Сохтхейма, за которой зияла пропасть обрыва.
Одеяло, придерживаемое руками у груди, слегка сползло вниз и оголило мою спину почти до самого копчика. Однако мне было не до этой бесстыдной наготы, я разглядывала внизу волны, забивающиеся о цветное каменистое дно Мраморного утеса.
— Смотрю, вы уже встали? — голос герцога, прозвучавший за моей спиной, заставил вздрогнуть. Слегка смутившись, я не нашла ничего лучше, чем вдохновенно ответить не оборачиваясь.
— Я не могла не отдать должное этому божественному пейзажу…
— Я рад, — произнес Го’Шенор, входя в комнату, судя по приглушенным шагам, неспешно ко мне приближаясь. Мурашки забегали по коже от возбуждения, и я невольно подавила в себе желание скинуть одеяло на пол, чтобы спровоцировать желанного мужчину.
Вот только его слова вернули меня к реальности и оставили горький привкус во рту.
— Я выгнал без рекомендательных писем прислугу, побывавшую в вашем замке нынче ночью. И прошу вас, ради Трарка, оденьтесь.
Да, так и должно быть. Нежеланная жена будет так же нежеланной любовницей. Но кто мне скажет, что во мне не так? Фигурой природа меня не обделила. Личико вполне себе сносное, хотя матушка и вовсе считает меня красавицей. Что же такого я постоянно упускаю?
В ответ обиженно обернулась к нему и встретилась с пристальным немигающим взглядом глаз цвета грязного льда. Не менее холодного и заставившего невольно поежиться.
— Я не ждала вас здесь, — решила оправдать свой внешний вид, подтягивая одеяло до самой шеи. Однако при таких маневрах абсолютно не планировала оголять лодыжки и тем более бедра. Увы, что не могло не укрыться от его взора.
И, видимо, потому его следующее замечание звучало попросту оскорбительно:
— Неужели вы столь одержимы мыслью отомстить своему мужу, что готовы вовлечь меня в вашу междоусобицу, затащив в постель? Или же вы жаждете взойти на эшафот, если эта связь раскроется?
Ушат ледяной воды, и тот согрел бы больше, чем произнесенные слова герцога. И снова ощущение одиночества заполонило всю мою душу. Потому, дрогнув плечами, я лишь отвернулась к пейзажу, который теперь уже перестал вдохновлять, как ранее.
— Уйдите, — приказала герцогу, не потрудившись обличить свои слова в вежливый отказ.
А благодарность за помощь и лечение, готовая некогда ранее сорваться с моих уст, застряла в горле противным комом. Теперь никто более не дождется от меня подобного. Никто и никогда. Ибо надоело сдерживать себя и вежливо улыбаться всем и каждому, держать осанку, соблюдать этикет, а все для чего? Чтобы якобы любящий муж корил и распинал за любой маломальский недостаток?
В комнате между тем настала абсолютная тишина, довольно надолго, и потому вздрогнула от неожиданности, услышав его слова:
