Пролог
Лирическое отступление
Кто-то потом скажет, что все последующие события высосаны из пальца, кто-то заметит при этом, что палец был большой и принадлежал правой ноге тролля. Кто-то подумает, что тролль был зелёный, злой и голодный. И что у него в жиденьких, лоснящихся от жира волосах завелись блохи размером с кулак. Кулак при этом тихо оскорбится из-за сравнения с блохой и уйдёт со сцены, не прощаясь.
Всё вышеописанное, конечно, не имеет абсолютно никакого отношения к моей книге, но тем не менее я вас честно предупредила и в этой связи за последствия не отвечаю.
Итак.
Смелым читателям посвящается.
Барабанная дробь…
Уютный домик казначея курортного города Нанс.
Миссис Оберхолен любовно оглядывала собственную спальню, надушенную запахом роз и георгинов, кровать была застелена ярко-алым покрывалом. Цветочные лепестки, выложенные в форме сердечка, в полной мере отражали любвеобильную натуру жены счетовода.
Сухой, жёсткий нрав её супруга совершенно не подходил низенькой брюнетке, одарённой от природы пышными формами и большим сердцем, способным вместить даже маленькие зачатки любви для такого сухаря, как её муж-счетовод. Много лет они хранили тайны друг от друга, но буквально неделю назад наконец излили душу и договорились не препятствовать собственным «маленьким» увлечениям.
Местный обувщик, мужчина в полном расцвете сил, должен был стать очередным приобретеньем в череде любовных побед увлечённой романтичной дамы — она встретила его в дверях и поскорее проводила в спальню, где предполагалось провести несколько часов за крайне увлекательным для них занятием, как вдруг в планы новоиспечённой пары вмешался не иначе как злой рок. Точнее, гроза всех изменников курортного городка под названием Нанс — Эбигайль Кросс. Сотрудница полиции нравов, будучи при полном параде, как и при исполнении своих прямых служебных обязанностей.
Она нагрянула в самый разгар чувственного поцелуя, который обещал стать началом тайных романтических отношений. Но вместо этого обернулся самым настоящим кошмаром, позором, штрафом и громким судебным разбирательством.
Двое понятых смиренно стояли в дверях комнаты и слушали зачитывание прав и свобод для несостоявшихся любовников, как вдруг в дом неожиданно нагрянуло новое действующее лицо. Этим самым лицом, искривлённым недовольной гримасой, оказался не кто иной, как сам мистер Оберхолен, которому предполагалось в скором времени стать в очередной раз счастливым обладателем красивых витиеватых рогов, о существовании которых он, кстати, знал, так как и сам был не без греха. Любовница его — особа крайне состоятельная и уважаемая, хоть и одинокая, — в этот раз оказалась занята разбором нового судебного дела между супругами, прожившими в браке более тридцати лет и решившими вдруг развестись по причине несовпадения характеров. Поэтому сам мистер Оберхолен вернулся домой раньше положенного, о чём и спешил сообщить Кесси, чтобы она перенесла своё свидание на другой день, ибо у него совершенно не было никакого желания терпеть присутствие в доме «третьего лишнего».
Но каково же было его изумление, что вместо предполагаемой пары новоиспечённых влюблённых он встретил ещё и местную занозу-моралистку, Эби собственной персоной.
— Итак, дамы и господа, — Эбигайль Кросс расхаживала по комнате, задрапированной в кричащие цвета, красный, синий и даже изумрудно-зелёный, — вы стали свидетелями преступления, которое в обязательном порядке должно быть зарегистрировано и отправлено в гражданский суд на рассмотрение в ближайшем будущем.
— Но-но, — Кесси, а точнее, миссис Оберхолен, дрожащим голосом молвила, — как же так? Ведь мы закрыли дверь…
— Это не освобождает вас от ответственности за совершённое правонарушение, — безапелляционно бросила довольная Эби. — Наоборот, это лишь свидетельствует о том, что вы препятствуете правосудию.
— По-вашему, она должна была прийти к вам в полицию и честным образом испросить разрешение? — раздражённо бросил счетовод.
Понятые — двое мужчин и одна женщина из числа соседей — изумлённо вскинули брови, каждый на свой манер.
— Изначально вашей супруге нужно было подать прошение о разводе, ходатайствовать о скорейшем рассмотрении дела, разделить совместно нажитое имущество и уже после получения соответствующего штампа в паспорте вступать в новые романтические отношения.
— А как же пошляк Друззи? — обиженно припомнил вдруг обувщик, которому совершенно надоело прикидываться мебелью, сидя на кровати в неудобной позе, сгибая спину, чтобы быть ниже к своей зазнобе.
— Да будет вам известно, его случай к делу не относится.
— Как удобно, не правда ли? — поддакнула Кассандра Оберхолен. — Так и скажите, что вам не удалось его поймать!
— Он покинул город раньше, чем нам удалось допросить всех женщин, оскорблённых его извращённым, поистине вопиющим поведением. Это действительно так. А дальше городской черты юрисдикция нашего отдела, к сожалению, не распространяется.
— Выходит, — мистер Оберхолен развивал тему, — если имеется непреодолимое желание нарушить устои нашего общества, нужно всего лишь выехать за город? А где, вы утверждаете, проходит линия?
— Табличка на въезде и выезде из города, — охотно подсказал понятой.
Однако, поняв, какую оплошность совершил, быстро замолчал, краснея ушами. От бдительной Эби не укрылась подобная реакция на сказанное, и она тотчас пометила в уме проверить слухи и об этом доблестном гражданине.
— Итак, с вашего позволения, — мистер Оберхолен начал медленно закипать, — если у вас всё, то будьте добры, зафиксируйте уже наконец состав преступления и покиньте мою спальню, мой дом, порог моего дома! Я, будет вам известно, очень сильно устал и не намерен терпеть ваше общество ни единой минутой более.
— Тогда, — Эби достала из кармана пиджака свёрнутую вчетверо бумагу, заготовленную заранее, — господа понятые и обвиняемые, извольте поставить подписи в нужных местах. — Следом из кармана показалась нестираемая магическая ручка.
— Ну наконец-то! — облегчённо выдохнула Кесси, первой изъявив желание подписаться на протянутом документе.
Глава 1. Не нашего поля ягода
— Как она могла так поступи-и-ить! — выл мистер Оберхолен.
После каждой фразы он изрядно прикладывался к квадратному стакану, наполненному почти до краёв янтарной жидкостью, и громко вздыхал.
— Вот же паразитка!
— Кто?
В этаком мужском уголке первоклассного отеля впервые за весь летний сезон показался молодой кутила, сын владельца заведения. Он смерил пьяницу у барной стойки скептическим взглядом и предпочёл пройти в дальний угол полупустой комнаты, чтобы на всякий случай не стать объектом агрессии пьянчуги, если тому взбредёт в голову подраться. Райену Эттенгофу и за прошлые три месяца скандалов было предостаточно. Из-за чего отец грозился отправить его в самый дальний уголок света без денег и содержания, чтобы сын наконец хлебнул горя сполна и научился уважать труд других людей. А в нынешнем сезоне местный кутила предпочитал отдохнуть от сомнительной славы и тихо-мирно наслаждаться красотами курортного городка на берегу лазурного океана.
— Она!
Ответ напивающегося почётного гражданина Нанса ничуть не внёс ясности.
— Мне как всегда.
Эттенгоф-младший кивнул бармену с грацией настоящего аристократа, хотя сам являлся ярким представителем нуворишей — быстро разбогатевших граждан из низшей прослойки общества. Он уселся поудобнее, намереваясь стать очевидцем маленького представления, и аккуратно уточнил у безмерно страдающего визави:
— Кто конкретно?
— Эби! — зло выдохнул мистер Оберхолен. Столь ненавистное имя далось ему крайне легко: — Эбигайль Кросс!
— А, повёрнутая из полиции нравов?
— Она самая!
Страдающий аристократ поднял взгляд к рядам бутылок за спиной бармена и невменяемо уставился в пустоту.
— Я знал, что жена мне изменяет... Чёрт возьми! Я тоже не без греха! Да мы… мы обо всём уже давно договорились, но эта… Эта!
Слюна так и сочилась из его рта сквозь стиснутые зубы.
— Эта? — заинтригованно уточнил Райен.
— Она заявилась в спальню к Кесси и всё испортила! Мою жену посадили под арест! И теперь нам следует ходить на заседания и слушать нотации судьи и присяжных!
— Нерадужная перспектива.
— Ага… — удручённо выдохнул мистер Оберхолен. — Будь она проклята, эта правильная дурррочка. Она же даже жжжизни не вкусила, живёт под крылышком заботливой семейки моралистов. Тфу!
Официант скривился, но не стал делать замечание господину из-за плевка прямо на блестящую мраморную стойку. Ведь клиент оставлял щедрые чаевые.
— Девица не нашего поля ягода, — послышалось хриплое из дальнего угла помещения. — Нам с ней не тягаться.
— Сто! — выкрикнул вдруг мистер Оберхолен. — Даю сто тысяч тулонов тому, кто её соблазнит и посадит на скамью подсудимых, как она — мою жену.
После столь провокационного заявления завсегдатаи мужского уголка отеля сильно оживились.
— Я не могу, — послышалось с разных сторон. — Она даже не взглянет в мою сторону.
— А я счастлив в браке и не горю желанием вносить разлад в нашу идиллию, — вторил ему другой, крепкий мужчина средних лет.
— Как по мне, то это глупая затея, — фыркнул третий.
— Это ещё почему? — заупрямился мистер Оберхолен.
— Да потому что это Эби, — послышалось с разных сторон.
Тотчас, не сговариваясь, сразу несколько аристократов затянули на один лад местную песенку-считалочку:
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби вышла погулять.
В каждом доме по скелету
Нужно девочке достать!
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби будет вас искать.
Обозлённая страшила
Хочет всех арестовать.
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби будет вас пугать.
На пощаду не надейтесь,
Эби станет обвинять.
Райен дождался, когда официант подаст ему напиток со льдом, сделал несколько глотков и только тогда высказался:
— Я согласен.
Явное желание не попадать в скандалы в один лишь миг было отодвинуто на второй план, потому что на первый план вышли сразу два сильных чувства: азарт и жажда мести. Эби, сама того не подозревая, в прошлом изрядно потрепала ему нервы и ухудшила отношения с отцом, из-за чего тот отправил сына учиться за границу. Но и там Райен умудрился снискать дурную славу, а заодно подпортить репутацию всей семьи Эттенгоф.
В наступившей тишине был слышен лишь негромкий гул, доносящийся из лобби отеля.
— Идёт, — растерянно согласился мистер Оберхолен. — Но сразу оговорим сроки…
— Нет, — Райен поспешил перебить. — Я не хочу, чтобы меня стесняли при выполнении весьма сложной задачи. И деньги мне не нужны. Я сделаю это, чтобы отомстить за всё население нашего райского уголка света, так или иначе пострадавшего из-за строгих убеждений этой ханжи.
С разных сторон послышались одобрительные возгласы:
— Да!
— Так ей и надо!
— Точно!
И только один из всех присутствующих молча допил свой пенный напиток, оставил купюру на столе и поспешил покинуть отель, чтобы доложить вскрывшиеся обстоятельства нужным людям.
Глава 2. Обычный завтрак
— Глядите-глядите!
Младший непоседа из семьи Кросс, едва научившись читать, первым делом пристрастился к местным газетам и взял за правило делиться новостями со всем многочисленным семейством адвокатов, барристеров и солиситоров.
— Наша Эби опять отличилась.
— Да брось! — Со второго этажа послышался недовольный возглас молоденькой девушки. — Я всего-то лишь смотрю в оба и подмечаю детали.
Джером, старший брат Эбигайль, хмыкнул:
— Знали бы, какая Эби у нас копуша, умерли бы со смеху.
— Не унижай свою сестру. — Глава семейства пожёвывал бутерброд с маслом и быстро скользил взглядом по строчкам газеты. — Что там у нас, семья Оберхолен?
В столовой небольшого, но обжитого и довольно уютного домика уважаемого семейства Кросс настала зловещая тишина.
— Фу, он же главный счетовод города… — Собранная и застёгнутая на все пуговицы белоснежной рубашки адвокат по имени Джеки Кросс надменно скривилась.
Она уже успела позавтракать, так как первая спустилась вниз, и сейчас сидела, медленно попивая кофе.
— Хватит вам сплетничать. — Мать четверых взрослых детей, несмотря на свой возраст, стройная и экстравагантная женщина, протянула руку и забрала газету у младшего Кросса. — Завтрак — не время для обсуждения жёлтой прессы.
— Как скажешь, дорогая. — Муж спорить не стал. Зато Фил насупился и скрестил руки перед собой.
— Позже прочтёшь, и не за столом, — сжалилась матушка.
Она быстро сложила газету ровным квадратом и примостила её сбоку от чайной чашки сына.
— Ла-а-адно, — согласился Фил.
Секунду спустя он уже вновь принялся уплетать за обе щёки яичницу с беконом.
Тем временем сверху доносился громкий топот множества ног, стуки, щелчки, шелест. Привычные к подобному домочадцы даже внимание не обращали до тех пор, пока Эби не спустилась по лестнице настоящим ураганом.
— Я уже тут!
Растрёпанная. Рубашка была не заправлена в чёрную юбку, а сама девушка весело смотрела перед собой и в руках держала недостающий носок и тапочки, иными словами, выглядела крайне неряшливо.
— Приведи себя в порядок, — строго пожурила её матушка. — Иначе не сядешь за стол и уйдешь голодная.
Эбигайль недовольно скривилась.
— Ну, мама!
— Тебе уже давно пора научиться самостоятельности. — Джеки надменно приподняла брови. — Иногда мне кажется, что аист нечаянно промахнулся, подкинув в наше семейство такую невежду.
— Джес! — Старшая из семьи Кросс бросила на дочь строгий взгляд.
— Но это же правда. — Джеки в ответ лишь надменно улыбнулась. — Из всех Кроссов только Эби постоянно опаздывает и не может нормально одеться без чужой помощи.
— Идём, я тебе помогу, — за спиной Эбигайль очутилась добрая нянюшка-экономка, которая отчасти занималась воспитанием всех детей дружной семьи адвокатов.
— Вы просто её разбаловали, — поумничал Фил. — Я вон в восемь лет уже сам одеваюсь и умею готовить завтраки.
— За что мы тебе очень благодарны. — Джером одобрительно посмотрел на младшего брата.
Тот был одет в клетчатую рубашку с коротким рукавом и длинные шорты на подтяжках. Идеально белые носки подняты на середину голени, а тапочки, как и положено, надеты на обе стопы.
— Бери пример с Фила, Эби.
— Ага, щас! — огрызнулась виновница обсуждения. — Я, между прочим, создаю вам работу. Вчерашний арест миссис Оберхолен — это моя заслуга. Поэтому папа сегодня будет представлять интересы города.
— Я бы был тебе благодарен, если бы ты меня ставила в известность о подобных делах, — тихонько попросил её отец. — Потому что эта многоуважаемая семья платит нам заработную плату из казны.
— Не так, дорогой, — не согласилась матушка. — Они лишь сидят на своих должностях и подписывают бумаги. А Эбигайль поступила правильно. В нашем городе нет места разврату и изменникам.
— И это говорит мать четверых детей, — тихонько проворчала экономка за спинами хозяев.
— Спасибо, Гремма, я всё слышу, — по-доброму ответила ей мама Эбигайль.
— Не все люди сильные и волевые, как вы, — позволила себе высказаться экономка. — И они порой совершают ошибки. Не надо их за это наказывать. Иначе на свете не останется ни одного человека, который не отсидит на скамье подсудимых благодаря стараниям Эби.
— Но есть те, кто нарушают законы, — молодая девушка упрямо уставилась на экономку. — Их не я придумала. Я лишь им следую.
