Новогодние праздники у каждого нормального, да и не нормального человека, всегда ассоциируются с мишурой, сосновой хвоей, мандаринами и шампанским. И конечно, каждый мечтает при этом о счастье, которое начнется ранним утром первого января. И еще одна незыблемая особенность празднования Нового года – это домашний праздник. А приходилось ли вам встречать новый год в дороге?
Новогодняя Москва. Это только в кино показывают как в столице красиво в новогодние праздники. На самом деле, украшен только центр: вход на Красную площадь и Арбат. Остальная Москва стоит серая и будничная, вечно спешащая, вечно бегущая по круговороту жизни.
И если вам скажут, что каждый мечтает побывать в столице на Новый год, не верьте. Я совсем не хотела задерживаться в пути на целые сутки, что бы приехать домой через Москву. В тот год я работала в Воркуте – этот отдаленный город пропах чувством безысходности, и остался в моей памяти своими метелями и пустыми остановками по вечерам.
Пока я, как Золушка в сказке, начислила зарплату за декабрь, годовую премию, надбавку за вахтовый метод и прочее, прочее, не забыв при этом посадить семь розовых кустов в тундре (чтобы быть совсем, как Золушка), мне не подписали заявление на отпуск, а соответственно и не заказали билеты. А когда я все выполнила, и даже разобрала три мешка просо и пшеницы, билетов через Киров уже не было. Невозмутимая сотрудница центрального офиса, спокойно предложила мне билеты через Москву, а значит, приехать домой не тридцать первого декабря, хотя бы вечером, а первого января рано утром. Коли уж я попала в Золушки, ничего не оставалось делать, как соглашаться.
Коллеги, выехавшие со мной, помогли донести сумки до вагона. И все спрашивали, успею ли я до Нового года домой, сочувствовали, подбадривали. Водитель на прощание еще добавил:
- Лучше встречать Новый год на колесах, зная, что на другое утро дома будешь. А не тут с песцами и вьюгой в обнимку, - он дружелюбно улыбнулся,- езжайте отдыхать и возвращайтесь.
- И то правда,- вздохнула я,- хоть первого января буду дома.
- «Шампусика» купи в Москве, пару бутылок,- добавил машинист АПС,- и не заскучаешь.
- Это обязательно,- улыбнулась я,- без «шампусика» какой Новый год.
Согласно купленным билетам, тридцатого декабря в канун Нового года, я ожидала пересадку на жестком сиденье Ярославского вокзала. Площадь Трех вокзалов за многолетние проезды я изучила досконально, да и Москва уже давно не была для меня диковинкой. Ехать на Красную площадь с чемоданом и сумками не хотелось, я там уже обошла все углы, а сдать сумки в камеру хранения и заплатить за них приличную сумму на три часа – жаба задушила.
Поэтому, попросив сердобольную бабульку, сидящую рядом и оставив вещи в охраняемом зале ожидания, я уныло бродила по ближайшим магазинчикам. Мишура и разноцветные гирлянды на витринах не навевали праздничного настроения, а наоборот добавляли горечи. Все – как нормальные люди, будут встречать праздник за одним столом с родными и друзьями, поедать салаты и чокаться с Женей Лукашиным, улетевшим не в тот город, а мне предстоит всю новогоднюю ночь качаться на колесах поезда. В худшем случае – в одиночку, в лучшем – в обнимку с «шампусиком». А дома ждут дети.
Для «лучшего случая», я прикупила бутылку «Российского шампанского», кило мандаринов, что-то из мясного и вернулась к своим сумкам. До отправления поезда оставалось совсем чуть-чуть, на прощание я поглядела через окна вокзала на серую и мокрую столицу и поспешила на перрон. В Москве снега почти не было, моросил дождь, и я без труда дотащила сумки до вагона. Как только поезд тронулся, я спокойно уснула на своей нижней полке в купе.
Не хочу описывать пассажирские будни, но на другой день унылая Москва была позади, поезд катил по заснеженным просторам России. Сосны и клены, окружающие дорогу, радовали глаз снежными шапками и шубами; за окном проплывали занесенные поля; блестели на солнце заснеженные крыши домов. Проезжаемые станции и города встречали праздничным убранством, повсюду сверкали гирляндами витрины, на площадях разноцветными огнями вспыхивали красавицы елки. Приближение Нового года чувствовалось все сильнее, а ближе к вечеру и совсем хотелось настоящего волшебства.
Народ в вагоне заметно убывал. Пассажиры сходили на каждой станции и торопились успеть к новогоднему «Оливье» и украшенной елке. К семи часам вечера вагон почти опустел. Я смотрела в окно на встречные огоньки в полном одиночестве, так как пассажиры из моего купе тоже все вышли на своих станциях, на прощание, пожелав мне приятно встретить Новый год. «Да уж»,- думала я,- хоть бы не издевались. Какой может быть Новый год в поезде».
Как говорится в известной русской пословице «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». И я решила хоть как-то скрасить ситуацию и встретить Новый год в мало-мальской компании. Выяснив у проводника, что в вагоне, кроме меня, находится еще пять пассажиров(самое большое по всему поезду), я обошла купе и пригласила всех встретить Новый год у меня.
Накрыла стол из всего, что у меня имелось: шампанское, мандарины, шоколад, колбаса. Не забыла при этом обернуть бутылку специально купленной мишурой. К девяти часам вечера, такую же мишуру повесила на шею и была готова к любому волшебству в новогоднюю ночь.
К назначенному времени, а именно к девяти часам вечера, в моем купе собрались все пассажиры нашего вагона. Семейная пара лет за тридцать, пожилые супруги за семьдесят и одинокий мужчина лет сорока. Наш новогодний стол получился, как в старые времена в хорошей деревне- в складчину: семейная пара принесла колбасы и пирожные, пожилые супруги – вафельный тортик и апельсины, а мужчина- еще бутылку шампанского. Наш стол сразу стал намного богаче и щедрее, почти, как Новогодний.
Мы познакомились, роль тамады принял на себя одинокий мужчина, как он представился - Владимир. И добавил, что свою задачу - говорить тосты и следить, что бы у всех плескалось «по грамульке» будет выполнять исправно.
И тут же е предложил первый тост – «За уходящий год». Все естественно согласились, проводить уходящий год - это святое! Пожилые супруги принесли с собой травяной чай с обалденным запахом, а от шампанского отказались, сославшись на здоровье. Все согласились, будем поднимать стаканы с шампанским, а они с чаем. Главное, что бы всем было хорошо.
Мы выпили «по грамульке» за уходящий год и разговорились. Семейная пара: Андрей и Ольга - ехали из Москвы в Иркутск, им предстояла пересадка в Новосибирске. В столице они работали в головной фирме, в которую их перевели из филиала Иркутска. Дома их ждали дети и родители. У детей самый шибутной возраст: двенадцать и одиннадцать лет. Два парнишки отбиваются от рук, в школе дерзят, бабушку с дедушкой не слушают. Перевезти их в Москву родители не могут, сами живут на съемной комнатушке.
- Вот подзаработаем,- говорит Андрей,- снимем двушку, тогда заберем пацанов. Они у нас привычные сами обходиться. Мы же восемь лет геологами из тайги не вылезали. Всю Восточную Сибирь вдоль и поперек прошли.
- Да,- подхватила жена, и ее глаза сразу заблестели,- столько всего натерпелись в тайге, вдвоем ведь обычно ходили.
- И как,- спрашиваю я,- народная мудрость: «Закон – тайга, прокурор-медведь», верна?
- Еще как, все по справедливости,- мужчина приосанился,- видели много мишек в тайге. Если их не трогать, они тоже не тронут. Медвежата когда подходят, это пострашнее. За ними всегда голодная медведица идет, а с ней шутки плохи.
- Мы один раз сильно устали и дождь лил,- Ольга вспоминала,- палатку поставили, а рюкзаком с провизией вход закрыли. Кое – как согрелись и уснули. А утром я просыпаюсь, звук какой-то странный. За палаткой кто-то ходит и дышит, совсем рядом с моей головой. Палатка тонкая, при ходьбе зверя прогибается. Я испугалась, Андрея разбудила. В щелку выглядываем, а два медвежонка наш рюкзак вытащили, распотрошили весь, нашли хлеб, сало, конфеты. И понимаете,- рассказчица заулыбалась,- сели как два ребенка кружком на попки, на траву провизию сложили, передними лапам берут и едят. Так интересно было за ними наблюдать. Из-за сала даже подрались. А медведица рядом в траве лежала, мы и дышать то перестали, боялись, как бы она нас не заметила. Медвежатки наелись, давай кувыркаться да играться. Мы полдня не вылезали из палатки. Потом две недели концентратами питались.
- Давайте выпьем за мишек,- предложил Владимир,- пусть им мягко спится в берлоге.
Все дружно согласились и осушили очередные «грамульки».
- Ты про Тимку расскажи,- подталкивает под локоть жену разговорчивый геолог,- у тебя лучше получается. Это вообще был эпизод,- от избытка эмоций он потер руками колени.
- Уже две недели мы ходили по горам,- Ольга села поудобнее и начала рассказ,- устали, через неделю должны были выйти из леса. Дело под осень, холодает. В палатке ночами обогреватель включали от генератора, хоть чуть –чуть теплее. И стала я замечать, что вокруг палатки кто-то ходит по ночам и поскуливает и заметно, как с наружи зверек спит, прижавшись к палатке. Видимо, через брезент тепло уходило и зверек грелся. Застать, что за зверь не могла, чуткий, убегал. А выяснили мы так. Одну ночь совсем холодно стало, заморозок хватил градусов восемь-десять. Мы тепло в палатку напустили, отверстия все позакрывали и спать легли. Утром я всегда просыпалась первой, в палатке холодина, из спального мешка носа не высунешь. А тут чувствую, ногам тепло. Что такое? Тихонько приподнялась, гляжу - волчонок небольшой, месяца два. Видно, совсем замерз, нашел дырку, залез в палатку, пригрелся у моих ног и уснул. Да так спал интересно, лапкой глаза прикрыл, пасть приоткрылась и слюнка выбежала. Мне даже будить его было жалко.
- Это он, оказывается, ходил за нами несколько дней, - добавил Андрей и его глаза весело улыбались,- спал рядом, как вроде с охраной. Мы его накормили, голодный такой был и приручили. Он так с нами и вернулся из тайги. Потом его в зоопарк сдали. Небольшой совсем, один в тайге не выживет, погибнет.
- А такой умный и смышленый,- у Ольги заблестели глаза,- как ребенок, только не говорит.
- За умного волчонка грех не выпить,- предложил Владимир и все восторженно согласились.- Предлагаю еще и спеть. Тайга, походы, костры, романтика. - И он запел низким приятным голосом.
Где-то багульник на сопках цветет,
Кедры вонзаются в небо…
Мы, естественно все подхватили и показалось, что в вагоне реально запахло хвоей и дымом костра. Потом еще пели: «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги» и «А я еду, а я еду за туманом», «Парень взял аккордеон…»и прочее, прочее. Получилось просто замечательно и у всех сразу поднялось настроение.
- А мы строили БАМ,- неожиданно произнесла пожилая супруга, представившаяся как Екатерина Митрофановна, и гордо на всех посмотрела,- да, вместе с Петром Даниловичем. Не верите?
Честно сказать, все были немного ошарашены от такой новости. Строительство БАМа – целая эпоха в жизни молодежи прошлого века.
- Правда?- выдохнула я,- вот это да. Может не все среди нас помнят эти героические годы молодежи СССР. Я училась в старших классах и во всех журналах «Крестьянка» и «Огонек», которые в нашей семье выписывали, печатали статьи и фотографии этой стройки. Я всегда жадно их прочитывала, а картинки вырезала и хранила. Будь я тогда постарше, обязательно бы поехала строить знаменитую Байкало-Амурскую магистраль.
- Как интересно,- не удержалась Ольга,- расскажите, как вы решились ехать из дома в необжитую тайгу? Мы выходили на месяцы и то летом. А вы там и зимами жили.
- Молодые были, - Екатерина Митрофановна задумчиво улыбнулась,- комсомольцы - горячие сердца. Хотелось трудностей, дальних стран, грандиозных свершений. Мы были из первых, тогда на БАМ можно было попасть только по Комсомольской путевке и обязательной рекомендации Комитета комсомола. Я работала на заводе лаборантом, а мой муж (у меня тогда был другой муж) мастером. Мы на заводе и познакомились, и поженились, и комнату в общежитии получили, дочь у нас родилась. А тут БАМ – меня, как председателя комсомольской первички цеха, вызвали в комитет комсомола завода и спросили, кого из комсомольцев я могу порекомендовать. Я, конечно, первыми себя и мужа назвала. «Мы готовы,- говорю.- Первые и поедим, пример покажем остальным. Дочку у родителей оставим».
- Не жалко было расставаться с заводом, дочерью, обустроенной комнаткой?- интересуюсь я.
- Жалко,- призналась Екатерина Митрофановна,- но, мы тогда воспитывались по-другому. На примере Олега Кошевого, Александра Матросова, Нины Камышиной. Дело было прежде всего. Клич по Союзу кинули – мы должны отозваться. Как говорилось: «Если партия сказала: «Надо», комсомол отвечает: «Есть».
Я тоже подхватываю этот призыв молодости и отвечаю вместе с Екатериной Митрофановной и Петром Даниловичем.
- За комсомол велел выпить вечно живой дедушка Ленин, товарищи,- выдвинул лозунг наш тамада в образе Ленина и даже рукой взмахнул вперед и вверх. Мы в очередной раз опустошаем стаканы.
- Путевки нам выдали,- продолжает рассказ Екатерина Митрофановна,- и сразу билеты на поезд, через два дня отъезд. Для нас это было значимое дело, мы гордились, что нам страна такое дело доверила. Общее собрание в зале завода, слова напутствия директора и встречай, Сибирь- Матушка. А с Петром Даниловичем мы уже на БАМе познакомились. Он туда приехал со своей первой женой.
- Да,- признался Петр Данилович,- мы приехали с Галиной на БАМ. Я после транспортного института уже работал на строительстве дорог. На БАМ поехал - как инженер-строитель, а жена – как шеф-повар. Хоть и говорят, что БАМ зеки строили, не спорю, было такое. Но в семидесятые годы туда ехала одна молодежь. С песнями, плясками. В дороге знакомились, распределяли рабочие места. В каждом поезде работал свой штаб, на местах нас ждали. Все было организованно. Техника самая лучшая, стройматериалы завозили вовремя. Позже начались разногласия с проектировщиками, геодезистами. А мы свою работу старались выполнять точно и в срок.
- За первых БАМовцев, сам Леонид Ильич Брежнев издал Указ,- вновь провозгласил тост тамада, но уже голосом Брежнева и даже посмотрел на всех, как бы «поверх очков». Воздержавшихся в наших рядах не оказалось.
- А когда приехали?- не утерпел Андрей,- какие условия там были? Жили, правда, в вагончиках и палатках?
- Да,- невозмутимо произнес Петр Данилович,- поселили нас с женой в палатке. Лето было, тепло. Там днем припекает, что не знаешь куда деться, а ночью – холод. На метр вглубь – вечная мерзлота. Палатки и вагончики поднимали от земли, что бы тепло проходило, а то на пол не ступишь. А так нормально. Крылечки мастерили, кладовки, будки для собак. Молодежь обживалась быстро. Зато на работу с песней, с работы с песней. Главное – было весело. Энтузиазма хоть отбавляй. Праздники устраивали, концерты ставили, агитбригады создавали. К зиме привезли балки – такие домики на санях. Вот это был настоящий праздник. И комнаты отдельные, и кухня, хоть общая, но уже своя. И буржуйка, от которой теплотища. Дрова тоже сами готовили. У каждого балка – своя поленница. И ведь никто не воровал, даже и в уме не было у соседа взять. Сами в тайгу ходили, да еще и грибы-ягоды по дороге собирали. До сих пор вкус голубики таежной помню.
Новогодняя Москва. Это только в кино показывают как в столице красиво в новогодние праздники. На самом деле, украшен только центр: вход на Красную площадь и Арбат. Остальная Москва стоит серая и будничная, вечно спешащая, вечно бегущая по круговороту жизни.
И если вам скажут, что каждый мечтает побывать в столице на Новый год, не верьте. Я совсем не хотела задерживаться в пути на целые сутки, что бы приехать домой через Москву. В тот год я работала в Воркуте – этот отдаленный город пропах чувством безысходности, и остался в моей памяти своими метелями и пустыми остановками по вечерам.
Пока я, как Золушка в сказке, начислила зарплату за декабрь, годовую премию, надбавку за вахтовый метод и прочее, прочее, не забыв при этом посадить семь розовых кустов в тундре (чтобы быть совсем, как Золушка), мне не подписали заявление на отпуск, а соответственно и не заказали билеты. А когда я все выполнила, и даже разобрала три мешка просо и пшеницы, билетов через Киров уже не было. Невозмутимая сотрудница центрального офиса, спокойно предложила мне билеты через Москву, а значит, приехать домой не тридцать первого декабря, хотя бы вечером, а первого января рано утром. Коли уж я попала в Золушки, ничего не оставалось делать, как соглашаться.
Коллеги, выехавшие со мной, помогли донести сумки до вагона. И все спрашивали, успею ли я до Нового года домой, сочувствовали, подбадривали. Водитель на прощание еще добавил:
- Лучше встречать Новый год на колесах, зная, что на другое утро дома будешь. А не тут с песцами и вьюгой в обнимку, - он дружелюбно улыбнулся,- езжайте отдыхать и возвращайтесь.
- И то правда,- вздохнула я,- хоть первого января буду дома.
- «Шампусика» купи в Москве, пару бутылок,- добавил машинист АПС,- и не заскучаешь.
- Это обязательно,- улыбнулась я,- без «шампусика» какой Новый год.
Согласно купленным билетам, тридцатого декабря в канун Нового года, я ожидала пересадку на жестком сиденье Ярославского вокзала. Площадь Трех вокзалов за многолетние проезды я изучила досконально, да и Москва уже давно не была для меня диковинкой. Ехать на Красную площадь с чемоданом и сумками не хотелось, я там уже обошла все углы, а сдать сумки в камеру хранения и заплатить за них приличную сумму на три часа – жаба задушила.
Поэтому, попросив сердобольную бабульку, сидящую рядом и оставив вещи в охраняемом зале ожидания, я уныло бродила по ближайшим магазинчикам. Мишура и разноцветные гирлянды на витринах не навевали праздничного настроения, а наоборот добавляли горечи. Все – как нормальные люди, будут встречать праздник за одним столом с родными и друзьями, поедать салаты и чокаться с Женей Лукашиным, улетевшим не в тот город, а мне предстоит всю новогоднюю ночь качаться на колесах поезда. В худшем случае – в одиночку, в лучшем – в обнимку с «шампусиком». А дома ждут дети.
Для «лучшего случая», я прикупила бутылку «Российского шампанского», кило мандаринов, что-то из мясного и вернулась к своим сумкам. До отправления поезда оставалось совсем чуть-чуть, на прощание я поглядела через окна вокзала на серую и мокрую столицу и поспешила на перрон. В Москве снега почти не было, моросил дождь, и я без труда дотащила сумки до вагона. Как только поезд тронулся, я спокойно уснула на своей нижней полке в купе.
Не хочу описывать пассажирские будни, но на другой день унылая Москва была позади, поезд катил по заснеженным просторам России. Сосны и клены, окружающие дорогу, радовали глаз снежными шапками и шубами; за окном проплывали занесенные поля; блестели на солнце заснеженные крыши домов. Проезжаемые станции и города встречали праздничным убранством, повсюду сверкали гирляндами витрины, на площадях разноцветными огнями вспыхивали красавицы елки. Приближение Нового года чувствовалось все сильнее, а ближе к вечеру и совсем хотелось настоящего волшебства.
Народ в вагоне заметно убывал. Пассажиры сходили на каждой станции и торопились успеть к новогоднему «Оливье» и украшенной елке. К семи часам вечера вагон почти опустел. Я смотрела в окно на встречные огоньки в полном одиночестве, так как пассажиры из моего купе тоже все вышли на своих станциях, на прощание, пожелав мне приятно встретить Новый год. «Да уж»,- думала я,- хоть бы не издевались. Какой может быть Новый год в поезде».
Как говорится в известной русской пословице «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». И я решила хоть как-то скрасить ситуацию и встретить Новый год в мало-мальской компании. Выяснив у проводника, что в вагоне, кроме меня, находится еще пять пассажиров(самое большое по всему поезду), я обошла купе и пригласила всех встретить Новый год у меня.
Накрыла стол из всего, что у меня имелось: шампанское, мандарины, шоколад, колбаса. Не забыла при этом обернуть бутылку специально купленной мишурой. К девяти часам вечера, такую же мишуру повесила на шею и была готова к любому волшебству в новогоднюю ночь.
К назначенному времени, а именно к девяти часам вечера, в моем купе собрались все пассажиры нашего вагона. Семейная пара лет за тридцать, пожилые супруги за семьдесят и одинокий мужчина лет сорока. Наш новогодний стол получился, как в старые времена в хорошей деревне- в складчину: семейная пара принесла колбасы и пирожные, пожилые супруги – вафельный тортик и апельсины, а мужчина- еще бутылку шампанского. Наш стол сразу стал намного богаче и щедрее, почти, как Новогодний.
Мы познакомились, роль тамады принял на себя одинокий мужчина, как он представился - Владимир. И добавил, что свою задачу - говорить тосты и следить, что бы у всех плескалось «по грамульке» будет выполнять исправно.
И тут же е предложил первый тост – «За уходящий год». Все естественно согласились, проводить уходящий год - это святое! Пожилые супруги принесли с собой травяной чай с обалденным запахом, а от шампанского отказались, сославшись на здоровье. Все согласились, будем поднимать стаканы с шампанским, а они с чаем. Главное, что бы всем было хорошо.
Мы выпили «по грамульке» за уходящий год и разговорились. Семейная пара: Андрей и Ольга - ехали из Москвы в Иркутск, им предстояла пересадка в Новосибирске. В столице они работали в головной фирме, в которую их перевели из филиала Иркутска. Дома их ждали дети и родители. У детей самый шибутной возраст: двенадцать и одиннадцать лет. Два парнишки отбиваются от рук, в школе дерзят, бабушку с дедушкой не слушают. Перевезти их в Москву родители не могут, сами живут на съемной комнатушке.
- Вот подзаработаем,- говорит Андрей,- снимем двушку, тогда заберем пацанов. Они у нас привычные сами обходиться. Мы же восемь лет геологами из тайги не вылезали. Всю Восточную Сибирь вдоль и поперек прошли.
- Да,- подхватила жена, и ее глаза сразу заблестели,- столько всего натерпелись в тайге, вдвоем ведь обычно ходили.
- И как,- спрашиваю я,- народная мудрость: «Закон – тайга, прокурор-медведь», верна?
- Еще как, все по справедливости,- мужчина приосанился,- видели много мишек в тайге. Если их не трогать, они тоже не тронут. Медвежата когда подходят, это пострашнее. За ними всегда голодная медведица идет, а с ней шутки плохи.
- Мы один раз сильно устали и дождь лил,- Ольга вспоминала,- палатку поставили, а рюкзаком с провизией вход закрыли. Кое – как согрелись и уснули. А утром я просыпаюсь, звук какой-то странный. За палаткой кто-то ходит и дышит, совсем рядом с моей головой. Палатка тонкая, при ходьбе зверя прогибается. Я испугалась, Андрея разбудила. В щелку выглядываем, а два медвежонка наш рюкзак вытащили, распотрошили весь, нашли хлеб, сало, конфеты. И понимаете,- рассказчица заулыбалась,- сели как два ребенка кружком на попки, на траву провизию сложили, передними лапам берут и едят. Так интересно было за ними наблюдать. Из-за сала даже подрались. А медведица рядом в траве лежала, мы и дышать то перестали, боялись, как бы она нас не заметила. Медвежатки наелись, давай кувыркаться да играться. Мы полдня не вылезали из палатки. Потом две недели концентратами питались.
- Давайте выпьем за мишек,- предложил Владимир,- пусть им мягко спится в берлоге.
Все дружно согласились и осушили очередные «грамульки».
- Ты про Тимку расскажи,- подталкивает под локоть жену разговорчивый геолог,- у тебя лучше получается. Это вообще был эпизод,- от избытка эмоций он потер руками колени.
- Уже две недели мы ходили по горам,- Ольга села поудобнее и начала рассказ,- устали, через неделю должны были выйти из леса. Дело под осень, холодает. В палатке ночами обогреватель включали от генератора, хоть чуть –чуть теплее. И стала я замечать, что вокруг палатки кто-то ходит по ночам и поскуливает и заметно, как с наружи зверек спит, прижавшись к палатке. Видимо, через брезент тепло уходило и зверек грелся. Застать, что за зверь не могла, чуткий, убегал. А выяснили мы так. Одну ночь совсем холодно стало, заморозок хватил градусов восемь-десять. Мы тепло в палатку напустили, отверстия все позакрывали и спать легли. Утром я всегда просыпалась первой, в палатке холодина, из спального мешка носа не высунешь. А тут чувствую, ногам тепло. Что такое? Тихонько приподнялась, гляжу - волчонок небольшой, месяца два. Видно, совсем замерз, нашел дырку, залез в палатку, пригрелся у моих ног и уснул. Да так спал интересно, лапкой глаза прикрыл, пасть приоткрылась и слюнка выбежала. Мне даже будить его было жалко.
- Это он, оказывается, ходил за нами несколько дней, - добавил Андрей и его глаза весело улыбались,- спал рядом, как вроде с охраной. Мы его накормили, голодный такой был и приручили. Он так с нами и вернулся из тайги. Потом его в зоопарк сдали. Небольшой совсем, один в тайге не выживет, погибнет.
- А такой умный и смышленый,- у Ольги заблестели глаза,- как ребенок, только не говорит.
- За умного волчонка грех не выпить,- предложил Владимир и все восторженно согласились.- Предлагаю еще и спеть. Тайга, походы, костры, романтика. - И он запел низким приятным голосом.
Где-то багульник на сопках цветет,
Кедры вонзаются в небо…
Мы, естественно все подхватили и показалось, что в вагоне реально запахло хвоей и дымом костра. Потом еще пели: «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги» и «А я еду, а я еду за туманом», «Парень взял аккордеон…»и прочее, прочее. Получилось просто замечательно и у всех сразу поднялось настроение.
- А мы строили БАМ,- неожиданно произнесла пожилая супруга, представившаяся как Екатерина Митрофановна, и гордо на всех посмотрела,- да, вместе с Петром Даниловичем. Не верите?
Честно сказать, все были немного ошарашены от такой новости. Строительство БАМа – целая эпоха в жизни молодежи прошлого века.
- Правда?- выдохнула я,- вот это да. Может не все среди нас помнят эти героические годы молодежи СССР. Я училась в старших классах и во всех журналах «Крестьянка» и «Огонек», которые в нашей семье выписывали, печатали статьи и фотографии этой стройки. Я всегда жадно их прочитывала, а картинки вырезала и хранила. Будь я тогда постарше, обязательно бы поехала строить знаменитую Байкало-Амурскую магистраль.
- Как интересно,- не удержалась Ольга,- расскажите, как вы решились ехать из дома в необжитую тайгу? Мы выходили на месяцы и то летом. А вы там и зимами жили.
- Молодые были, - Екатерина Митрофановна задумчиво улыбнулась,- комсомольцы - горячие сердца. Хотелось трудностей, дальних стран, грандиозных свершений. Мы были из первых, тогда на БАМ можно было попасть только по Комсомольской путевке и обязательной рекомендации Комитета комсомола. Я работала на заводе лаборантом, а мой муж (у меня тогда был другой муж) мастером. Мы на заводе и познакомились, и поженились, и комнату в общежитии получили, дочь у нас родилась. А тут БАМ – меня, как председателя комсомольской первички цеха, вызвали в комитет комсомола завода и спросили, кого из комсомольцев я могу порекомендовать. Я, конечно, первыми себя и мужа назвала. «Мы готовы,- говорю.- Первые и поедим, пример покажем остальным. Дочку у родителей оставим».
- Не жалко было расставаться с заводом, дочерью, обустроенной комнаткой?- интересуюсь я.
- Жалко,- призналась Екатерина Митрофановна,- но, мы тогда воспитывались по-другому. На примере Олега Кошевого, Александра Матросова, Нины Камышиной. Дело было прежде всего. Клич по Союзу кинули – мы должны отозваться. Как говорилось: «Если партия сказала: «Надо», комсомол отвечает: «Есть».
Я тоже подхватываю этот призыв молодости и отвечаю вместе с Екатериной Митрофановной и Петром Даниловичем.
- За комсомол велел выпить вечно живой дедушка Ленин, товарищи,- выдвинул лозунг наш тамада в образе Ленина и даже рукой взмахнул вперед и вверх. Мы в очередной раз опустошаем стаканы.
- Путевки нам выдали,- продолжает рассказ Екатерина Митрофановна,- и сразу билеты на поезд, через два дня отъезд. Для нас это было значимое дело, мы гордились, что нам страна такое дело доверила. Общее собрание в зале завода, слова напутствия директора и встречай, Сибирь- Матушка. А с Петром Даниловичем мы уже на БАМе познакомились. Он туда приехал со своей первой женой.
- Да,- признался Петр Данилович,- мы приехали с Галиной на БАМ. Я после транспортного института уже работал на строительстве дорог. На БАМ поехал - как инженер-строитель, а жена – как шеф-повар. Хоть и говорят, что БАМ зеки строили, не спорю, было такое. Но в семидесятые годы туда ехала одна молодежь. С песнями, плясками. В дороге знакомились, распределяли рабочие места. В каждом поезде работал свой штаб, на местах нас ждали. Все было организованно. Техника самая лучшая, стройматериалы завозили вовремя. Позже начались разногласия с проектировщиками, геодезистами. А мы свою работу старались выполнять точно и в срок.
- За первых БАМовцев, сам Леонид Ильич Брежнев издал Указ,- вновь провозгласил тост тамада, но уже голосом Брежнева и даже посмотрел на всех, как бы «поверх очков». Воздержавшихся в наших рядах не оказалось.
- А когда приехали?- не утерпел Андрей,- какие условия там были? Жили, правда, в вагончиках и палатках?
- Да,- невозмутимо произнес Петр Данилович,- поселили нас с женой в палатке. Лето было, тепло. Там днем припекает, что не знаешь куда деться, а ночью – холод. На метр вглубь – вечная мерзлота. Палатки и вагончики поднимали от земли, что бы тепло проходило, а то на пол не ступишь. А так нормально. Крылечки мастерили, кладовки, будки для собак. Молодежь обживалась быстро. Зато на работу с песней, с работы с песней. Главное – было весело. Энтузиазма хоть отбавляй. Праздники устраивали, концерты ставили, агитбригады создавали. К зиме привезли балки – такие домики на санях. Вот это был настоящий праздник. И комнаты отдельные, и кухня, хоть общая, но уже своя. И буржуйка, от которой теплотища. Дрова тоже сами готовили. У каждого балка – своя поленница. И ведь никто не воровал, даже и в уме не было у соседа взять. Сами в тайгу ходили, да еще и грибы-ягоды по дороге собирали. До сих пор вкус голубики таежной помню.
