Эвелина Тень.
Рука Мастера.
Он спешил. На подобные тусовки опоздать может уже состоявшийся, положительно зарекомендовавший себя автор, издающийся часто и успешно, как иногда говорили в их среде - небожитель, но не он. Как только начнётся церемония, двери закроют и в зал уже никого не пустят, а ему очень нужно попасть на эту встречу. Использовать на всю катушку время до и после подведения итогов, а в течение собственно мероприятия благоговейно внимать выступающим, ловя каждое слово, бурно восторгаться и аплодировать и тогда, может быть, его немного усталое интеллигентное лицо попадет в видеоролик. Сейчас все и всё снимают. Снимают и выкладывают в интернет, а такое знаменательное событие, привлечет, возможно, и профессиональное телевидение. О карьере телезвезды он не задумывался, совсем нет. Он хотел, чтобы все, кто его вдруг увидит, заметили его вовлеченность в происходящее, почувствовали его искренний интерес и отклик, узнали и поверили, что он здесь на своем месте, он среди своих. В этом не будет притворства: он и в самом деле жаждет быть сопричастным, раствориться в этой особой писательской атмосфере, в этой упоительной энергетике обретенного признания и успеха… Почти не будет. Потому что сердце содрогнётся болезненно, когда на сцену поднимутся для награждения победители конкурса, в котором он не попал даже в лонг-лист. Содрогнётся, сожмётся, перекрывая дыхание, но он тут же справится с собой, расправит нахмуренные брови, улыбнётся лучисто, старательно разгоняя уязвлённое недоумение при виде одной из финалисток… нет, даже двух. Чем эти клуши лучше его? Ведь он читал их тексты, читал, точно помнит, что не смог одолеть и половины. И ладно тексты – список победителей он знал и успел с этим примириться, но увидеть воочию этих двух из пяти… Располневшие возрастные тётки с неудачным макияжем и в шмотках чуть ли не с китайского рынка. Ни стиля, ни осанки, по виду - затюканные домохозяйки – неудачницы. И это великие писательницы? Восходящие звезды современной литературы?
Он научился это гасить. Вот и сейчас оборвал раздраженный внутренний бубнёж и добавил в улыбку душевной теплоты. Радовался чужому успеху горячо и старательно, пока не почувствовал, что уже себя не принуждает. Он действительно рад. На самом деле счастлив. Потому что видит себя на этой сцене. Его руки держат кубок и диплом, это его нахваливает главный редактор, ему рукоплещет зал, полный единомышленников. Такой день обязательно настанет и тогда… в улыбке промелькнула снисходительность… его тщательно продуманная и отрепетированная благодарственная речь ничуть не будет напоминать сегодняшнее невнятное бормотание этих клуш.
После награждения и взаимного обмена любезностями на сцене между устроителями конкурса и авторами-счастливчиками всех пригласили на фуршет. Градус радостного оживления, открытости и искренности заметно вырос, и он понял, что пора действовать. Чтобы его… какой уже по счету? Седьмой роман нашёл, наконец, своего читателя, а, главное, издателя.
Приветливо улыбаясь в пустоту, обвел голодным взглядом зал, но не в поисках бесплатного угощения, а с целью перспективных знакомств и – о удача! – заметил, что толпа вокруг главного редактора устраивающего мероприятие издательства и внимающая ему словно оракулу слегка рассосалась, и приглашенные – авторы, сотрудники, просто любители жанра – обратили свое внимание на закуски.
Ловко обойдя парочку смущенно хихикающих и нерешительно топчущихся девиц, он удачно представился прямо под первый редакторский глоток шампанского. Занятый веселящим напитком Очень Важный Человек учтиво наклонил голову, и, воодушевленный этим, ни к чему в общем-то не обязывающим движением, Он для начала, как водится, поблагодарил за чудесный конкурс, подаренный всем авторам прекрасный шанс и отлично организованную церемонию. Главный редактор демонстрировал навыки светского общения, покорно кивая в такт его словам.
Он заторопился, понимая, что надолго их наедине не оставят, подмечая, как сужается круг прислушивавшихся к разговору, как неопределенность и застенчивость на лицах девиц трансформируются в отчаянное намерение… Свернул разглагольствования о последних тенденциях в современной литературе и спросил напрямую, что такой опытный человек мог бы посоветовать авторам, желающим стать успешными, и, может даже, конкретно ему.
- Вы из шорт-листа? – спросил главный редактор. – Там было всего два мужских имени, но…
Нет, он не из шорт-листа, пришлось признаться.
- Я читал только шорт, сами понимаете, - сказал собеседник.
Да, он отлично это понимал, но если…
- По лонг-листу уточните у Варвары Васильевны, может, она что-то вспомнит, - кивнул в сторону невысокой дамы в очках и заметил, уже разворачиваясь к настырным девицам, жаждущим сделать совместное фото, - но вообще мы работы не рецензируем, это было оговорено в правилах.
Да-да, он это помнил, но… Договаривать извинения и благодарность пришлось уже в спину: как он и предполагал, на внимание главного редактора претендовали многие, плавно оттеснив его от собеседника и перехватив инициативу.
К Варваре Васильевне он подошел. И к каждому из трёх бета-ридеров, на которых она указала, стремясь отделаться от бульдожьей хватки, которую он проявил, компенсируя разочарование от краткого разговора с главным редактором. И пообщался с финалистами. Поучаствовал в обмене мнениями о романах-победителях. Внимательно выслушал превозносивших их поклонников и поклонниц. Но ничто из этого не помогло ему понять, почему его роман проиграл. Почему его не заметили. Пропустили. Отвергли.
Конечно, ридеров было гораздо больше, чем трое. Может, Варвара Васильевна вообще ткнула пальцем наугад, потому что ридеров в конкурсах обычно не раскрывают. Запомнить всех участников тоже невозможно. Так что это нормально. Нормально, что название его романа никому ни о чем не говорит. Нормально, повторял он, старательно заталкивая подальше провокационную мысль о том, что его текст потерялся ещё на стадии чтения синопсиса. А, может, и раньше… Его роман вообще читали?
- Привет, - сквозь ряд поклонниц восходящих звезд протиснулась его давняя знакомая, неутомимый автор сентиментальных романов, которые он в глубине души считал откровенно бабскими и глупыми. Дама была завсегдатаем подобных собраний, так и познакомились, сталкиваясь раз за разом на писательских или около того тусовках. – Ты тоже здесь?
- Конечно, - подтвердил.
- Ясно было, что нам ничего не светит, - посетовала романистка со вздохом, - в таких конкурсах всё давно схвачено.
Покосился на неё. На самом деле он так не думал, но всколыхнувшаяся обида требовала выхода и он поддержал:
- Складывается ощущение, что многие тексты прямиком направляют в спам, даже не просматривая.
- Вот-вот, - поддакнула дама, и вдохновленный её участием, он не сдержался от жалобы:
- Мой последний роман, похоже, никто не читал.
- Я читала, ты же его в сеть выложил, - вставила романистка и, перехватив его обрадованно-заинтересованный взгляд, торопливо добавила: - Не до конца, сразу предупрежу. Если откровенно, то сыровато, на мой взгляд. Не чувствуется ещё в нем руки мастера. Поверхностно как-то, много нестыковок, над логикой сюжета надо поработать…
Легкая вибрация убранного в карман пиджака мобильника, сообщающего о получении письма на электронную почту, переключила внимание на себя. Он рассеянно глянул на экран и заволновался, прочитав отправителя. Открыл послание, почти не вслушиваясь в разглагольствования романистки.
«Издательство не заинтересовано в публикации вашего романа». Замер на секунду и… осторожно бесшумно выдохнул. Ну а чего он хотел? Это издательство тоже крупное, известное, с большой долей книгопродукции на рынке… Наивно было бы думать, что с первого раза всё получится. Или со второго. Или с… в какой раз он им шлёт свои тексты?
В глазах на мгновенье померкло… Не совсем, а словно потускнели краски и на секунду-другую всё стало неопределенно – размытым. Он привык к отказам, если к такому можно привыкнуть. И к разнообразной критике тоже. Но сейчас понял, что чувствует себя по-настоящему уязвленным. Непонятно чем: очередным провалом или словами продолжающей что-то бубнить романистки. Разве он интересовался её ценным мнением?! Сама клепает как под копирку примитивные сопливо-слезные истории, а туда же… логика сюжета! В её женское порно логика вообще никогда не заглядывала!
Чувствуя, что ещё минута и он скажет что-нибудь грубое, проморгался, возвращая зрению ясность и… вдруг увидел, как осторожно отступает и воровато скрывается за колонной мэтр отечественный фантастики, топовый писатель и всеми (ну или почти всеми) признанный гений. Приглашенная звезда, как пишут в титрах к сериалам. Вот так повезло! Невероятная, восхитительная удача, которой он обязан своему росту, позволяющему смотреть поверх толпы, состоящей на две трети из женщин.
Коротко кивнув романистке, он быстро направился к месту укрытия прославленного писателя, мысленно горячо молясь о том, чтобы никто не обнаружил ищущего уединения и передышки мэтра раньше него. Спохватившись, взял, не глядя, с одного из столов стаканчик, не интересуясь содержимым, и в два прыжка оказался у колонны.
Теперь можно было с облегчением перевести дух. Это действительно известный писатель, и он совершенно один. Спрятался на минутку от поклонников, надеясь, что никто не заметил его маневра, хотя вряд ли на это можно было всерьёз рассчитывать.
Мэтр стоял, тяжело и устало привалившись к служившей ему опорой и защитой колонне, и прихлебывал чай, имея при этом вид одновременно счастливый, рассеянный и задумчивый, как если бы прямо в эти минуты перед его внутренним взором блуждали прекрасные сцены из будущего романа, а в глубинах креативного мозга зарождался новый чудесный замысел, сплетался, слово за слово, созревая очередной шедевр.
Он всегда им восхищался. Вот это подлинный талант, зрелый маститый писатель, Мастер с большой буквы. Выражение лица мэтра, этот отсвет бродящего, бурлящего, ждущего своего часа и вот-вот готового к грандиозному воплощению Творения вызвал чувство сродни неожиданно окатившему трепетному благоговению, так что он даже застыл на мгновенье, оробев.
Мэтр был невысоким мужчиной в возрасте, который, увы, уже безжалостно и неприкрыто проявился в сутулости оплывшей фигуры, одетой в мешковатый костюм, размытости черт, в рваных островках седины в ёжике волос на макушке и бороде. Это был человек обычной, даже затрапезной, ничем не примечательной кроме умных глаз внешности, и он в очередной раз подивился тому, как в такой непритязательной оболочке может таиться столь мощная и яркая искра гения, перпетуум-мобиле, литературный вечный двигатель, много лет бесперебойно поставляющий бестселлеры благодарному человечеству.
На самом деле просветление на лице известного писателя объяснялось приятными мыслями, не имеющими никакого отношения к акту Творения Нового Шедевра. Мэтр думал о том, что честно выполнил договорённость с администрацией и уже через четверть часа сможет покинуть это сборище и отправиться домой. Жена на ужин обещала борщ, а он всегда у неё выходил славным. И от этого предвкушения простого человеческого удовольствия на душе становилось легко и радостно, так что мэтр даже по-доброму улыбнулся нарушившему его условное одиночество молодому мужчине.
Всего этого он не знал. И вряд ли мог предположить, что с подобным одухотворённым лицом можно грезить не о всемирной славе, а о славном борще. И потому содрогнулся от силы прошивших его эмоций от встречи с кумиром и его такой мудрой, ободряющей улыбки. Растерялся и расчувствовался, как сопливый пацан, но вспомнив, что счастливый случай больше не повторится, собрался и ринулся в атаку, искренне полагая, что судорожно зажатый в подрагивающей руке стаканчик с неизвестным напитком смягчит впечатление, придав напористым домогательствам штрих непринужденного общения.
Он назвал себя. Рассказал об активном участии в форумах и своих многочисленных письмах. Попросил совета и помощи. Видимо, его вспомнили, потому что тёплая улыбка мэтра поблекла.
- Да-да, - смущённо проронил он и опустил ищущий взгляд в чашку с чаем, - но, кажется, я вам уже отвечал?
Потеря зрительного контакта его не смутила. Это новый роман, зачастил он, совершенно другой, потрясающе особенный… Мэтр прочитал?
- Ознакомился, - сообщил, проявив свойственную хорошему писателю точность в формулировках.
Но даже это уклончивое «ознакомился» спровоцировало взрыв энтузиазма и воодушевления у автора.
- И что вы думаете? – наступал он на прижатого к колонне мастера слова.
Тот вздохнул и допил чай.
- Поверьте, я сделаю всё, что угодно, чтобы прославиться. Чтобы стать таким, как вы, - горячо заверил он. – Так какое ваше мнение?
Боковым зрением отметил приближающихся людей и упрямо наклонил голову, твёрдо решив не отступать, пока не добьётся ответа от мэтра. Это понял и сам мэтр.
Заглянул с маетой в опустошенную чашку и перевёл обречённые глаза на собеседника.
- Роман нуждается в доработке, - дипломатично высказался он. Подумал, облекая намёк в удобоваримую для самолюбия автора форму, и добавил:
- Вы… м-м… слишком быстро его написали.
- Полтора года, - нервно сглотнул, - я трудился над ним последние полтора года.
На одутловатом лице мэтра промелькнуло нелестное изумление, которое он тут же воспитанно пригасил.
- Да? – уточнил нейтрально, повертев в крепких коротких пальцах чашку, и решился:
- Вам нужно набить руку. Отточить мастерство. Почитайте признанных коллег, запишитесь на курсы…
Поинтересовался участливо:
- Вы ведь недавно пишете? Всего-то год – два?
- Девять лет.
Теперь удивление в глазах знаменитого фантаста задержалось подольше, словно усиленно транслируя мысль о том, что если молодой человек за девять лет писательства ничему не научился, то вряд ли у него остались шансы сделать это вообще. Мысль, которую мэтр не хотел произносить вслух. В общем-то, это был вежливый, вполне доброжелательный человек, которого к тому же ждал дома роскошный сытный ужин.
- Девять лет, - повторил вослед, хмыкнув, - это уже срок, да.
- У меня семь романов, четыре повести и одиннадцать рассказов, - бодро отрапортовал автор.
Мэтр сделал неопределённое движение кустистыми бровями, и автор собирался потребовать (со всей почтительностью, конечно) расшифровку, как случилось неминуемое: их прервали.
- Похоже, ты плохо спрятался, - насмешливо прокомментировал крупный грузный мужчина, в котором начпис с замиранием сердца признал Очень Уважаемого в Литературной Среде Человека.
- А мы тут беседуем, - обрадовался спасению мэтр отечественной фантастики и быстро их познакомил.
- А, ясно, - едва уловимо поморщился уважаемый человек и обратился к автору:
- Вениамин слишком деликатен, поэтому вам скажу я: прекратите его донимать, найдите себе платного бета-ридера. И перестаньте засыпать всех подряд своими опусами. Вы считаете, что если роман выслать пять раз с перерывами в неделю, то он станет значительно лучше, чем первоначальный? Вы же мне весь электронный ящик своими творениями забили, откуда только контакты узнали!
Рука Мастера.
Он спешил. На подобные тусовки опоздать может уже состоявшийся, положительно зарекомендовавший себя автор, издающийся часто и успешно, как иногда говорили в их среде - небожитель, но не он. Как только начнётся церемония, двери закроют и в зал уже никого не пустят, а ему очень нужно попасть на эту встречу. Использовать на всю катушку время до и после подведения итогов, а в течение собственно мероприятия благоговейно внимать выступающим, ловя каждое слово, бурно восторгаться и аплодировать и тогда, может быть, его немного усталое интеллигентное лицо попадет в видеоролик. Сейчас все и всё снимают. Снимают и выкладывают в интернет, а такое знаменательное событие, привлечет, возможно, и профессиональное телевидение. О карьере телезвезды он не задумывался, совсем нет. Он хотел, чтобы все, кто его вдруг увидит, заметили его вовлеченность в происходящее, почувствовали его искренний интерес и отклик, узнали и поверили, что он здесь на своем месте, он среди своих. В этом не будет притворства: он и в самом деле жаждет быть сопричастным, раствориться в этой особой писательской атмосфере, в этой упоительной энергетике обретенного признания и успеха… Почти не будет. Потому что сердце содрогнётся болезненно, когда на сцену поднимутся для награждения победители конкурса, в котором он не попал даже в лонг-лист. Содрогнётся, сожмётся, перекрывая дыхание, но он тут же справится с собой, расправит нахмуренные брови, улыбнётся лучисто, старательно разгоняя уязвлённое недоумение при виде одной из финалисток… нет, даже двух. Чем эти клуши лучше его? Ведь он читал их тексты, читал, точно помнит, что не смог одолеть и половины. И ладно тексты – список победителей он знал и успел с этим примириться, но увидеть воочию этих двух из пяти… Располневшие возрастные тётки с неудачным макияжем и в шмотках чуть ли не с китайского рынка. Ни стиля, ни осанки, по виду - затюканные домохозяйки – неудачницы. И это великие писательницы? Восходящие звезды современной литературы?
Он научился это гасить. Вот и сейчас оборвал раздраженный внутренний бубнёж и добавил в улыбку душевной теплоты. Радовался чужому успеху горячо и старательно, пока не почувствовал, что уже себя не принуждает. Он действительно рад. На самом деле счастлив. Потому что видит себя на этой сцене. Его руки держат кубок и диплом, это его нахваливает главный редактор, ему рукоплещет зал, полный единомышленников. Такой день обязательно настанет и тогда… в улыбке промелькнула снисходительность… его тщательно продуманная и отрепетированная благодарственная речь ничуть не будет напоминать сегодняшнее невнятное бормотание этих клуш.
После награждения и взаимного обмена любезностями на сцене между устроителями конкурса и авторами-счастливчиками всех пригласили на фуршет. Градус радостного оживления, открытости и искренности заметно вырос, и он понял, что пора действовать. Чтобы его… какой уже по счету? Седьмой роман нашёл, наконец, своего читателя, а, главное, издателя.
Приветливо улыбаясь в пустоту, обвел голодным взглядом зал, но не в поисках бесплатного угощения, а с целью перспективных знакомств и – о удача! – заметил, что толпа вокруг главного редактора устраивающего мероприятие издательства и внимающая ему словно оракулу слегка рассосалась, и приглашенные – авторы, сотрудники, просто любители жанра – обратили свое внимание на закуски.
Ловко обойдя парочку смущенно хихикающих и нерешительно топчущихся девиц, он удачно представился прямо под первый редакторский глоток шампанского. Занятый веселящим напитком Очень Важный Человек учтиво наклонил голову, и, воодушевленный этим, ни к чему в общем-то не обязывающим движением, Он для начала, как водится, поблагодарил за чудесный конкурс, подаренный всем авторам прекрасный шанс и отлично организованную церемонию. Главный редактор демонстрировал навыки светского общения, покорно кивая в такт его словам.
Он заторопился, понимая, что надолго их наедине не оставят, подмечая, как сужается круг прислушивавшихся к разговору, как неопределенность и застенчивость на лицах девиц трансформируются в отчаянное намерение… Свернул разглагольствования о последних тенденциях в современной литературе и спросил напрямую, что такой опытный человек мог бы посоветовать авторам, желающим стать успешными, и, может даже, конкретно ему.
- Вы из шорт-листа? – спросил главный редактор. – Там было всего два мужских имени, но…
Нет, он не из шорт-листа, пришлось признаться.
- Я читал только шорт, сами понимаете, - сказал собеседник.
Да, он отлично это понимал, но если…
- По лонг-листу уточните у Варвары Васильевны, может, она что-то вспомнит, - кивнул в сторону невысокой дамы в очках и заметил, уже разворачиваясь к настырным девицам, жаждущим сделать совместное фото, - но вообще мы работы не рецензируем, это было оговорено в правилах.
Да-да, он это помнил, но… Договаривать извинения и благодарность пришлось уже в спину: как он и предполагал, на внимание главного редактора претендовали многие, плавно оттеснив его от собеседника и перехватив инициативу.
К Варваре Васильевне он подошел. И к каждому из трёх бета-ридеров, на которых она указала, стремясь отделаться от бульдожьей хватки, которую он проявил, компенсируя разочарование от краткого разговора с главным редактором. И пообщался с финалистами. Поучаствовал в обмене мнениями о романах-победителях. Внимательно выслушал превозносивших их поклонников и поклонниц. Но ничто из этого не помогло ему понять, почему его роман проиграл. Почему его не заметили. Пропустили. Отвергли.
Конечно, ридеров было гораздо больше, чем трое. Может, Варвара Васильевна вообще ткнула пальцем наугад, потому что ридеров в конкурсах обычно не раскрывают. Запомнить всех участников тоже невозможно. Так что это нормально. Нормально, что название его романа никому ни о чем не говорит. Нормально, повторял он, старательно заталкивая подальше провокационную мысль о том, что его текст потерялся ещё на стадии чтения синопсиса. А, может, и раньше… Его роман вообще читали?
- Привет, - сквозь ряд поклонниц восходящих звезд протиснулась его давняя знакомая, неутомимый автор сентиментальных романов, которые он в глубине души считал откровенно бабскими и глупыми. Дама была завсегдатаем подобных собраний, так и познакомились, сталкиваясь раз за разом на писательских или около того тусовках. – Ты тоже здесь?
- Конечно, - подтвердил.
- Ясно было, что нам ничего не светит, - посетовала романистка со вздохом, - в таких конкурсах всё давно схвачено.
Покосился на неё. На самом деле он так не думал, но всколыхнувшаяся обида требовала выхода и он поддержал:
- Складывается ощущение, что многие тексты прямиком направляют в спам, даже не просматривая.
- Вот-вот, - поддакнула дама, и вдохновленный её участием, он не сдержался от жалобы:
- Мой последний роман, похоже, никто не читал.
- Я читала, ты же его в сеть выложил, - вставила романистка и, перехватив его обрадованно-заинтересованный взгляд, торопливо добавила: - Не до конца, сразу предупрежу. Если откровенно, то сыровато, на мой взгляд. Не чувствуется ещё в нем руки мастера. Поверхностно как-то, много нестыковок, над логикой сюжета надо поработать…
Легкая вибрация убранного в карман пиджака мобильника, сообщающего о получении письма на электронную почту, переключила внимание на себя. Он рассеянно глянул на экран и заволновался, прочитав отправителя. Открыл послание, почти не вслушиваясь в разглагольствования романистки.
«Издательство не заинтересовано в публикации вашего романа». Замер на секунду и… осторожно бесшумно выдохнул. Ну а чего он хотел? Это издательство тоже крупное, известное, с большой долей книгопродукции на рынке… Наивно было бы думать, что с первого раза всё получится. Или со второго. Или с… в какой раз он им шлёт свои тексты?
В глазах на мгновенье померкло… Не совсем, а словно потускнели краски и на секунду-другую всё стало неопределенно – размытым. Он привык к отказам, если к такому можно привыкнуть. И к разнообразной критике тоже. Но сейчас понял, что чувствует себя по-настоящему уязвленным. Непонятно чем: очередным провалом или словами продолжающей что-то бубнить романистки. Разве он интересовался её ценным мнением?! Сама клепает как под копирку примитивные сопливо-слезные истории, а туда же… логика сюжета! В её женское порно логика вообще никогда не заглядывала!
Чувствуя, что ещё минута и он скажет что-нибудь грубое, проморгался, возвращая зрению ясность и… вдруг увидел, как осторожно отступает и воровато скрывается за колонной мэтр отечественный фантастики, топовый писатель и всеми (ну или почти всеми) признанный гений. Приглашенная звезда, как пишут в титрах к сериалам. Вот так повезло! Невероятная, восхитительная удача, которой он обязан своему росту, позволяющему смотреть поверх толпы, состоящей на две трети из женщин.
Коротко кивнув романистке, он быстро направился к месту укрытия прославленного писателя, мысленно горячо молясь о том, чтобы никто не обнаружил ищущего уединения и передышки мэтра раньше него. Спохватившись, взял, не глядя, с одного из столов стаканчик, не интересуясь содержимым, и в два прыжка оказался у колонны.
Теперь можно было с облегчением перевести дух. Это действительно известный писатель, и он совершенно один. Спрятался на минутку от поклонников, надеясь, что никто не заметил его маневра, хотя вряд ли на это можно было всерьёз рассчитывать.
Мэтр стоял, тяжело и устало привалившись к служившей ему опорой и защитой колонне, и прихлебывал чай, имея при этом вид одновременно счастливый, рассеянный и задумчивый, как если бы прямо в эти минуты перед его внутренним взором блуждали прекрасные сцены из будущего романа, а в глубинах креативного мозга зарождался новый чудесный замысел, сплетался, слово за слово, созревая очередной шедевр.
Он всегда им восхищался. Вот это подлинный талант, зрелый маститый писатель, Мастер с большой буквы. Выражение лица мэтра, этот отсвет бродящего, бурлящего, ждущего своего часа и вот-вот готового к грандиозному воплощению Творения вызвал чувство сродни неожиданно окатившему трепетному благоговению, так что он даже застыл на мгновенье, оробев.
Мэтр был невысоким мужчиной в возрасте, который, увы, уже безжалостно и неприкрыто проявился в сутулости оплывшей фигуры, одетой в мешковатый костюм, размытости черт, в рваных островках седины в ёжике волос на макушке и бороде. Это был человек обычной, даже затрапезной, ничем не примечательной кроме умных глаз внешности, и он в очередной раз подивился тому, как в такой непритязательной оболочке может таиться столь мощная и яркая искра гения, перпетуум-мобиле, литературный вечный двигатель, много лет бесперебойно поставляющий бестселлеры благодарному человечеству.
На самом деле просветление на лице известного писателя объяснялось приятными мыслями, не имеющими никакого отношения к акту Творения Нового Шедевра. Мэтр думал о том, что честно выполнил договорённость с администрацией и уже через четверть часа сможет покинуть это сборище и отправиться домой. Жена на ужин обещала борщ, а он всегда у неё выходил славным. И от этого предвкушения простого человеческого удовольствия на душе становилось легко и радостно, так что мэтр даже по-доброму улыбнулся нарушившему его условное одиночество молодому мужчине.
Всего этого он не знал. И вряд ли мог предположить, что с подобным одухотворённым лицом можно грезить не о всемирной славе, а о славном борще. И потому содрогнулся от силы прошивших его эмоций от встречи с кумиром и его такой мудрой, ободряющей улыбки. Растерялся и расчувствовался, как сопливый пацан, но вспомнив, что счастливый случай больше не повторится, собрался и ринулся в атаку, искренне полагая, что судорожно зажатый в подрагивающей руке стаканчик с неизвестным напитком смягчит впечатление, придав напористым домогательствам штрих непринужденного общения.
Он назвал себя. Рассказал об активном участии в форумах и своих многочисленных письмах. Попросил совета и помощи. Видимо, его вспомнили, потому что тёплая улыбка мэтра поблекла.
- Да-да, - смущённо проронил он и опустил ищущий взгляд в чашку с чаем, - но, кажется, я вам уже отвечал?
Потеря зрительного контакта его не смутила. Это новый роман, зачастил он, совершенно другой, потрясающе особенный… Мэтр прочитал?
- Ознакомился, - сообщил, проявив свойственную хорошему писателю точность в формулировках.
Но даже это уклончивое «ознакомился» спровоцировало взрыв энтузиазма и воодушевления у автора.
- И что вы думаете? – наступал он на прижатого к колонне мастера слова.
Тот вздохнул и допил чай.
- Поверьте, я сделаю всё, что угодно, чтобы прославиться. Чтобы стать таким, как вы, - горячо заверил он. – Так какое ваше мнение?
Боковым зрением отметил приближающихся людей и упрямо наклонил голову, твёрдо решив не отступать, пока не добьётся ответа от мэтра. Это понял и сам мэтр.
Заглянул с маетой в опустошенную чашку и перевёл обречённые глаза на собеседника.
- Роман нуждается в доработке, - дипломатично высказался он. Подумал, облекая намёк в удобоваримую для самолюбия автора форму, и добавил:
- Вы… м-м… слишком быстро его написали.
- Полтора года, - нервно сглотнул, - я трудился над ним последние полтора года.
На одутловатом лице мэтра промелькнуло нелестное изумление, которое он тут же воспитанно пригасил.
- Да? – уточнил нейтрально, повертев в крепких коротких пальцах чашку, и решился:
- Вам нужно набить руку. Отточить мастерство. Почитайте признанных коллег, запишитесь на курсы…
Поинтересовался участливо:
- Вы ведь недавно пишете? Всего-то год – два?
- Девять лет.
Теперь удивление в глазах знаменитого фантаста задержалось подольше, словно усиленно транслируя мысль о том, что если молодой человек за девять лет писательства ничему не научился, то вряд ли у него остались шансы сделать это вообще. Мысль, которую мэтр не хотел произносить вслух. В общем-то, это был вежливый, вполне доброжелательный человек, которого к тому же ждал дома роскошный сытный ужин.
- Девять лет, - повторил вослед, хмыкнув, - это уже срок, да.
- У меня семь романов, четыре повести и одиннадцать рассказов, - бодро отрапортовал автор.
Мэтр сделал неопределённое движение кустистыми бровями, и автор собирался потребовать (со всей почтительностью, конечно) расшифровку, как случилось неминуемое: их прервали.
- Похоже, ты плохо спрятался, - насмешливо прокомментировал крупный грузный мужчина, в котором начпис с замиранием сердца признал Очень Уважаемого в Литературной Среде Человека.
- А мы тут беседуем, - обрадовался спасению мэтр отечественной фантастики и быстро их познакомил.
- А, ясно, - едва уловимо поморщился уважаемый человек и обратился к автору:
- Вениамин слишком деликатен, поэтому вам скажу я: прекратите его донимать, найдите себе платного бета-ридера. И перестаньте засыпать всех подряд своими опусами. Вы считаете, что если роман выслать пять раз с перерывами в неделю, то он станет значительно лучше, чем первоначальный? Вы же мне весь электронный ящик своими творениями забили, откуда только контакты узнали!
