Высокое, изящное, покрытое черной, короткой шерстью существо грациозно скользило в ночи. Хотя криторианец и был уже изрядно измотан и ранен, он упрямо следовал за своей целью – изловить вражеского офицера и доставить его в штаб для допроса.
Единственным источником света в это темное время суток была яркая луна, которую оберегали полупрозрачные туманные облака. Где-то совсем близко раздался звук разрывающейся гранаты. Пригнувшись к земле, которая все еще хранила дневное тепло, криторианец тихо выругался в длинные синие усы:
- Чтоб вы сдохли, твари…
Он услышал женский крик отчаяния, пропитанный болью и обреченностью. Вайрон придерживался мнения, что люди не должны учувствовать в их войне с милиторцами – подлыми, маленькими, злобными существами, которые поработили практически всю вселенную. Однако земляне не остались в стороне, понимая, что их планета однозначно будет следующей в списке завоевателей. Именно поэтому, они учувствовали в сопротивлении.
Взрыв за взрывом стали раздаваться вокруг, обещая превратить ночь в самый настоящий ад. Крики людей и криторианцев смешались в коктейль боли и страданий, но никто не собирался сдавать свои позиции. Ведь цена была слишком велика – свобода.
- Я должна идти к раненным… - долетел до острого слуха Вайрона слабый голосок женщины. – Я должна… Я им нужна… Но как же больно…
- Человек… - проворчал криторанец, чувствуя, как во рту появляется вязкая слюна.
Криторианцы давно распробовали людей, а точнее их физические страдания, на вкус. Они словно сладкая патока вызывали желания насытиться болью, получить всплеск адреналина, который наполнял каждую клеточку тела нескончаемой энергией и силой. Втянув носом воздух, пропитанный сражением, Вайрон направился к истекаемой кровью женщине. Она была совсем рядом. Криторианец жаждал вкусить ее боль, насытить свое уставшее, израненное тело.
Звуки сражения не стихали. Воздух был пропитан гарью, потом, металлическим запахом крови. Вспышки лазеров, выстрелов и взрывов стали затмевать свет луны и единственный звезды, что сияла в черном небе.
- Еще минуточку, и я встану… - раздался тихий-тихий стон женщины.
Вайрон облизнул синие, острые зубы и склонился над умирающим человеком.
- Привет, медсестричка, - рассматривая окровавленный белый халат незнакомки, сверкнул он синими глазами.
- Приве-е-ет… - тяжело дыша, ответила рыжеволосая девушка.
- Как насчет того, чтобы помочь друг другу? – опустившись на колени, склонил набок голову Вайрон.
- Но вам ведь запрещено… - слабо запротестовала незнакомка.
- Ты умираешь, а я еще не выполнил задание штаба, - бережно уложил криторианец медсестру себе на колени.
Над их головами раздался очередной взрыв, окрашивая ночное небо в алые цвета. Однако ни женщина, ни криторианец не обратили на это ни малейшего внимания. Медсестра была на грани потри сознания от боли, прожигающей каждую клеточку тела, а Вайрон утонул в желании насытиться ее страданиями.
- Закон…
- Это будет нашим маленьким секретом… - склоняясь над губами незнакомки, прошептал он. – Иногда нарушать правила не такое уж и преступление.
Медсестра лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Там, в самом пекле сражения раненные люди нуждались в ее помощи. Она должна спасти их, даже если придется пожертвовать своей жизнью.
Уста, покрытые черной шерстью, накрыли нежные, женские губы, забирая боль, излечивая раны от пуль. Поцелуй на поле боя казался каким-то инородный, неправильным, но столь необходимым, как глоток свежего воздуха. Женщина и криторианец исцеляли друг друга, тем самым отправляя себя на погибель. По лицу Вайрона потекли синие капли слез. Они кляксами чернил измазывали нежную кожу медсестры, даруя той помимо исцеления безрассудность.
- Будь осторожна, - разрывая поцелуй, прошептал он. – Люди на поле сражения нуждаются в тебе.
- Ты тоже не геройствуй, - искренне улыбнулась она.
- Это слишком сложно, - хохотнул криторианец, чувствуя, как по венам растекается адреналин и осознание, что он в состоянии свернуть горы.
- Именно поэтому, вам нельзя питаться нашей болью, - коснулась кончиками пальцев медсестра короткой черной шерсти на лице Вайрона. – Вы не только плачете синими слезами, но становитесь безрассудными.
- Аллергия, чтоб ее! – весело засмеялся криторианец. – Я пью и плачу.
- Дурак! – размазывая по лицу прозрачные слезы облегчения с синими улыбнулась женщина. – Тебе было необязательно целовать меня.
- Я никогда не целовался с женщиной. Хотелось исправить это, - весело подмигнул Вайрон, а потом серьезным тоном добавил: - Береги себя и спаси своих людей. Тебе ведь сейчас кажется, что ты бессмертна.
- Я постараюсь. Обещаю.
Это была очередная ночь очередного сражения. Ночь страха, боли, криков и нескончаемых взрывов. Однако двое, человек и криторианец, преступив закон, приблизили свои цивилизации на маленький шажок к победе в великой войне к свободе от гнета милиторианцев.
Единственным источником света в это темное время суток была яркая луна, которую оберегали полупрозрачные туманные облака. Где-то совсем близко раздался звук разрывающейся гранаты. Пригнувшись к земле, которая все еще хранила дневное тепло, криторианец тихо выругался в длинные синие усы:
- Чтоб вы сдохли, твари…
Он услышал женский крик отчаяния, пропитанный болью и обреченностью. Вайрон придерживался мнения, что люди не должны учувствовать в их войне с милиторцами – подлыми, маленькими, злобными существами, которые поработили практически всю вселенную. Однако земляне не остались в стороне, понимая, что их планета однозначно будет следующей в списке завоевателей. Именно поэтому, они учувствовали в сопротивлении.
Взрыв за взрывом стали раздаваться вокруг, обещая превратить ночь в самый настоящий ад. Крики людей и криторианцев смешались в коктейль боли и страданий, но никто не собирался сдавать свои позиции. Ведь цена была слишком велика – свобода.
- Я должна идти к раненным… - долетел до острого слуха Вайрона слабый голосок женщины. – Я должна… Я им нужна… Но как же больно…
- Человек… - проворчал криторанец, чувствуя, как во рту появляется вязкая слюна.
Криторианцы давно распробовали людей, а точнее их физические страдания, на вкус. Они словно сладкая патока вызывали желания насытиться болью, получить всплеск адреналина, который наполнял каждую клеточку тела нескончаемой энергией и силой. Втянув носом воздух, пропитанный сражением, Вайрон направился к истекаемой кровью женщине. Она была совсем рядом. Криторианец жаждал вкусить ее боль, насытить свое уставшее, израненное тело.
Звуки сражения не стихали. Воздух был пропитан гарью, потом, металлическим запахом крови. Вспышки лазеров, выстрелов и взрывов стали затмевать свет луны и единственный звезды, что сияла в черном небе.
- Еще минуточку, и я встану… - раздался тихий-тихий стон женщины.
Вайрон облизнул синие, острые зубы и склонился над умирающим человеком.
- Привет, медсестричка, - рассматривая окровавленный белый халат незнакомки, сверкнул он синими глазами.
- Приве-е-ет… - тяжело дыша, ответила рыжеволосая девушка.
- Как насчет того, чтобы помочь друг другу? – опустившись на колени, склонил набок голову Вайрон.
- Но вам ведь запрещено… - слабо запротестовала незнакомка.
- Ты умираешь, а я еще не выполнил задание штаба, - бережно уложил криторианец медсестру себе на колени.
Над их головами раздался очередной взрыв, окрашивая ночное небо в алые цвета. Однако ни женщина, ни криторианец не обратили на это ни малейшего внимания. Медсестра была на грани потри сознания от боли, прожигающей каждую клеточку тела, а Вайрон утонул в желании насытиться ее страданиями.
- Закон…
- Это будет нашим маленьким секретом… - склоняясь над губами незнакомки, прошептал он. – Иногда нарушать правила не такое уж и преступление.
Медсестра лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Там, в самом пекле сражения раненные люди нуждались в ее помощи. Она должна спасти их, даже если придется пожертвовать своей жизнью.
Уста, покрытые черной шерстью, накрыли нежные, женские губы, забирая боль, излечивая раны от пуль. Поцелуй на поле боя казался каким-то инородный, неправильным, но столь необходимым, как глоток свежего воздуха. Женщина и криторианец исцеляли друг друга, тем самым отправляя себя на погибель. По лицу Вайрона потекли синие капли слез. Они кляксами чернил измазывали нежную кожу медсестры, даруя той помимо исцеления безрассудность.
- Будь осторожна, - разрывая поцелуй, прошептал он. – Люди на поле сражения нуждаются в тебе.
- Ты тоже не геройствуй, - искренне улыбнулась она.
- Это слишком сложно, - хохотнул криторианец, чувствуя, как по венам растекается адреналин и осознание, что он в состоянии свернуть горы.
- Именно поэтому, вам нельзя питаться нашей болью, - коснулась кончиками пальцев медсестра короткой черной шерсти на лице Вайрона. – Вы не только плачете синими слезами, но становитесь безрассудными.
- Аллергия, чтоб ее! – весело засмеялся криторианец. – Я пью и плачу.
- Дурак! – размазывая по лицу прозрачные слезы облегчения с синими улыбнулась женщина. – Тебе было необязательно целовать меня.
- Я никогда не целовался с женщиной. Хотелось исправить это, - весело подмигнул Вайрон, а потом серьезным тоном добавил: - Береги себя и спаси своих людей. Тебе ведь сейчас кажется, что ты бессмертна.
- Я постараюсь. Обещаю.
Это была очередная ночь очередного сражения. Ночь страха, боли, криков и нескончаемых взрывов. Однако двое, человек и криторианец, преступив закон, приблизили свои цивилизации на маленький шажок к победе в великой войне к свободе от гнета милиторианцев.
