- Ах ты, коза рогатая, обезьяна недоделанная! - закричала я в порыве гнева, окидывая слегка ошарашенным взглядом полнейший разгром в лаборатории. - А ну-ка, иди сюда!
Белошерстная лирпа из класса млекопитающих, обладая хитростью и известной слабостью к плодам миамии, наотрез отказывалась показываться на глаза. Она действительно чем-то напоминала козу, только трехпалую и отлично лазающую по деревьям. С одним рогом на лбу и тремя небольшими костяными отростками, расположенными в ряд от носа до макушки. Феня прекрасно знала, что если хозяйка зовет ее козой, а еще хуже – обезьяной, то хорошего ничего не жди. Явно уже пробралась в оранжерею и, забравшись на верхушку пальмовидной дрены, изображала из себя неподвижно висящий орех.
Несколько галактических суток назад я высадила споры миамии, наблюдая под действием лучей ускорителя за развитием ростка в нехарактерных для него жестких условиях. И что примечательно, растение быстро приспособилось к жаре и отсутствию влаги.
Вытянув усики, миамия стала конденсировать влагу на чувствительных сенсорах и этим восполнять себе недостаток воды. И вот в тот момент, когда она вовсю цвела и пахла, мне пришлось экстренно покинуть лабораторию, забыв в спешке ее закрыть. Начальник экспедиции срочно вызывал к себе всю нашу небольшую команду. Наверное, тогда эта коза и проникла в "святая святых", учуяв запах заветной миамии.
В мое отсутствие растение начало плодоносить, и чтобы получить любимый десерт эта наглая зверюга опрокинула дорогую аппаратуру, разворотила все вокруг и уничтожила записи моих трудов за последние несколько суток. А ведь именно такая реакция миамии доказывала, что у растения присутствуют зачатки интеллекта!
Группа биологов, в которой я состояла, прибыла на Нитрикс с научной целью год назад. Именно малышка Феня, спасенная мною от голлонозавра в первые дни пребывания на зеленой планете, потом помогла обнаружить редкое растение, названное мною за удивительную красоту цветения "миа мией", что в переводе с общеземного означало "моя прелесть". Именно так можно было назвать и то выражение восторга, что пребывало на мордашке Фени, когда она добралась до сладких плодов.
Феню полюбила вся команда, и она стала нашим талисманом и всеобщей любимицей, но именно меня она признала своей хозяйкой. Это было невероятно волнительно! Животное, никогда не встречавшее людей, признало в человеке друга. Уже не раз она отплатила за свое спасение, предупреждая нас заранее о надвигающейся буре или землетрясении своим беспокойным поведением.
Вспомнив об этом, я немного поостыла, в конце концов, сама виновата, что не закрыла двери на замок. А опыт... Опыт можно повторить, к тому же сейчас, после услышанной новости от Михаила Степановича о том, что мы меняем курс и летим на предельной скорости к станции "Астрея", мне стало совсем не до наблюдения и экспериментов.
На космической станции разгорелась настоящая эпидемия. Медблок на карантине, жители и гости "Астреи" в панике от того, что неизвестная болезнь каждые сутки уносит чьи-то жизни и от этого неожиданного бедствия, вспыхнувшего как пожар, пока не найдено было никакого эффективного лечения. Чем могла помочь скромная группа биологов, состоящая из четырех человек – неизвестно, но приказ не обсуждался, и мы все готовились к схождению на станцию, иронизируя по поводу решения начальства.
Прибыв на место и узнав об истинном положении дел, всем стало уже не до шуток. Судя по скорости распространения эпидемии, вирус передавался воздушно-капельным путем, и теперь защитные костюмы станут нашей повседневной одеждой.
Отсек лаборатории с жилой частью уже отсоединили и пристыковали к станции. Радовало то, что воздух в нем не соединялся с воздушной системой станции, и после проведенных суток в закрытом скафандре его можно было снять с себя, вернувшись в родной жилблок. Руки едва слушались после долгих часов работы. Больных было так много, что в первый момент мы даже растерялись, и им всем требовался немедленный уход. Ближайшая помощь прибудет только через две недели, а до этого часа нам предстояло как-то продержаться. Один только Костя не унывал и пытался всех морально поддержать.
- Я сейчас умру, если не поем и не упаду на чью-либо постель, - причитала пухленькая Лиза, хватаясь с жалобным стоном за живот.
Наш руководитель, мужчина пятидесяти двух лет, худощавый и невысокого роста, мрачно молчал. Михаил Степанович, или как мы все его ласково называли за глаза – Степаныч, чувствовал ответственность за всех нас, и я могла только предполагать, о чем он думал в этот момент. Я же мечтала только о душе, чтобы хоть немного взбодриться, и о пластыре, снимающем боль в пояснице. Через несколько часов нам снова заступать на смену.
Манаукский военный корабль совершал свой обычный рейд, когда был принят сигнал о помощи.
- Офицер Эрган, проложи курс до станции "Астрея". - Тот с удивлением бросил взгляд на капитана, который вышел из задумчивости. Командир же корабля, глядя в глаза помощнику, продолжил: - И сообщи на Новоман, что мы задерживаемся.
- Разве мы должны вмешиваться? Это проблемы землян.
- Я не припомню, чтобы "Астрея" когда-либо просила о помощи, там явно непростая ситуация. Будет лучше, если мы все проверим. К тому же на станции живут не только земляне.
- Как скажешь, Риай, ты ведь у нас капитан! - Эрган усмехнулся, наблюдая за тем, как хмурое лицо капитана Хакэна постепенно разглаживается.
- Вот именно, так что поторапливайся! - прикрикнул тот на друга намеренно строгим голосом, скрывая на лице улыбку.
Громкий звук будильника вывел меня из тяжелого забытья. За четверо суток мне удалось поспать едва ли пять часов и сейчас, с трудом разлепив глаза, я пыталась понять, почему никак не могу отключить противную штуковину. После нескольких неудачных попыток я, наконец, сообразила, что это вызов по коммуникатору и приняла его.
- Алло!... - прохрипела я в маленький переговорник.
- Доктор Келл, простите, что отрываю от отдыха, но у нас проблемы.
Я узнала голос начальника станции.
- А разве они у нас не давно? - попыталась я неудачно пошутить.
В ответ недолгое молчание.
- Только что в медотсек с признаками лихорадки поступил первый унжирский студент, - сообщил Брэд Морриган, стараясь соблюдать спокойствие, - необходимо ваше присутствие.
Мне хотелось выругаться, но я сдержалась. Для меня все пациенты были равны, я не делила больных на расы, но все же понимала беспокойство господина Морригана. Такая новость поставит под сомнение компетентность всего руководства станции.
- Вы ведь заблокировали циркуляцию воздуха по всей станции, включив вентиляционную систему отсеков?
- Да.
- А поступление воды?
- Воды? - его голос дрогнул.
Я снова сдержалась, чтобы не высказать начальнику все, что я думаю по поводу занимаемой им должности.
- У нас несколько резервуаров, связанных между собой. Вода проходит сложный многоступенчатый этап очистки и дезинфекции, - словно оправдываясь, произнес господин Морриган.
- Как видно, это не очень помогло. Сделайте в ближайшее время все возможное, чтобы разделить резервуары. Я скоро буду, - ответила я и отключила коммуникатор, глядя на небольшой контейнер с водой. Мы использовали исключительно наши запасы, но насколько их хватит?
Дело принимало серьезный оборот. Возможно, мы имели дело с мутирующим вирусом, который смог сохранить свою жизнедеятельность в тяжелых для него условиях. Наша команда исследовала вирус и пока не дала ему определения, но важно было то, что он быстро приспосабливался, и скоро у нас будут новые поступления больных и новые жертвы.
Вирусология – не мой конек. Стас Наумов, что покинул Нитрикс за месяц до нашего отлета, намного лучше меня разбирался в этом разделе микробиологии. Как бы он сейчас пригодился!
Моя же стихия – это ботаника, пестики да тычинки. Любовь к растениям передалась мне от отца, известного ученого. Он верил, что когда-нибудь мы, земляне, обретем свою землю. И в тот день, когда я родилась, стало известно, что открыли первую планету, пригодную для жизни людей. Новую Землю назвали женским именем Анна, что означало "Благодать". Никого не удивило, что многих девочек, рожденных в тот день, назвали тем же именем. В их числе была и я.
С самого детства я обожала помогать отцу в искусственной оранжерее на одной из малых станций, построенной унжирцами, мечтая о том, что когда-нибудь увижу настоящую землю. До того, как обрести новый дом, мы, люди, долгое время жили на космических станциях, не чувствуя почвы под ногами, не вдыхая свежего воздуха и не видя яркого солнца над головой. Не все счастливчики могли попасть на единственную пригодную для жизни землян планету, но я верила, что моя мечта когда-нибудь осуществится, что однажды и я вступлю на новую землю и стану изучать ее. Я прилежно училась и прикладывала все усилия, чтобы поступить в высший учебный корпус станции. А вот там я поняла, что из-за своей привлекательной внешности моя мечта может так и остаться мечтой.
За мной стал ухаживать сын одного важного унжирского посла. Он не принимал отказа. Я не знала, куда деваться от его преследований. При нашей первой встрече он сообщил мне о моих идеальных генах и о том, что не против узнать меня поближе. Его маниакальная навязчивость пугала, и вскоре вся эта нелепая ситуация переросла в публичный скандал. Студента домой силой забрал папочка, прилюдно извинившись передо мной, а я с тех пор не придумала ничего лучшего, как сделать из себя пугало. Волосы стала собирать в гульку, на лицо, хоть и обладала хорошим зрением, нацепила старинные очки своей прабабушки, предварительно сменив линзы на обычное стекло, вместо обтягивающих брюк теперь носила длинную юбку и очень похоже, что той же самой своей родственницы. Удивительно, но жизнь стала намного проще. Единственное, кого такая внешность не отталкивала, а даже, скажем, привлекала, это нонарцев, но те учились на другом факультете и я практически с ними не сталкивалась.
С того времени я с головой ушла в учебу, закончила ее на отлично и вскоре получила хорошо оплачиваемую работу в исследовательском центре. Там я и познакомилась со Стасом.
- Зачем ты носишь этот пережиток древности, ведь у тебя отличное зрение? - поинтересовался однажды он, сидя на краю стола и наблюдая, как я поправляю очки, вдумчиво читая его записи о нашем последнем общем проекте.
- Как ты догадался? - спросила я, даже не подумав оправдаться.
- Обычная наблюдательность, - ответил Стас, с усмешкой коснувшись кончика моего носа. - И если бы оно было у тебя плохое, не лучше ли тогда сделать лазерную коррекцию?
Узнав историю об унжирце, он еще больше усмехнулся и произнес:
- Не была бы ты такой скучной и повернутой на своей работе – давно бы женился на тебе!
Мы тогда дружно посмеялись над его шуткой.
Наумов родился гением, ему все давалось легко, в то время как мне приходилось прилагать все усилия, чтобы добиться результатов.
А потом я узнала, что меня включили в экспедиционную команду. Я летела на Нитрикс! На вторую планету людей, открытую совсем недавно в созвездии Малого Пса.
Одеваясь, я вспоминала первые мгновения, проведенные на зеленой планете, то ощущение новизны и свободы, когда спускалась с трапа. Голова кружилась от насыщенного кислородом воздуха и отсутствия низких потолков. В первое время даже страшно было поднимать голову.
Феня выползла из-под кровати, жалостливо поглядывая на меня. И как туда только залезла?
- Знаю, что ты скучаешь, но тебе нельзя на опасную территорию, никто не знает, передается ли вирус животным.
Феня подошла ближе и, схватив лапкой за ткань комбинезона, потянула на себя. Так она просилась на руки, когда была маленькой, теперь же ее, прибавившую в весе, с трудом можно было поднять. Мы с ребятами менялись, чтобы кто-то постоянно находился в жилблоке, но это время все равно уделялось сну. Привыкшая к совместным играм, лирпа очень страдала от недостатка внимания, и я испытывала из-за этого угрызения совести. Как писал один древний писатель: "Мы в ответе за тех, кого приручили".
- Феня, обещаю вернуться через несколько часов. Мне нужно наведать одного больного и взять пробы воды.
Глядя на грустную мордочку лирпы, захотелось чем-то ее утешить. Я вспомнила про миамию, о которой совсем забыла. После набега лирпы на ней как раз должны были созреть новые плоды. Я быстро сходила в лабораторию и принесла один пахучий плод. Запах распространился по всему жилблоку, и приходилось зажимать нос, уж очень необычным и сильным запахом он обладал, но если забыть об этом, то можно в меру насладиться незабываемым, слегка приторным и вязким вкусом. Феня тут же переключилась на любимое дело – еду, и я с усыпленной совестью покинула наш сектор, прихватив чемоданчик с мензурками.
Унжирца уже перенесли в карантинную зону. Парень был еще так юн, но необычайно красив, впрочем, как и все унжирцы. Мне даже на секунду показалось, что его внешность знакома, но я отмахнулась от этой мысли.
- Доктор, а вы замужем?
И этот туда же.
- Нет, - ответила я спокойно, пытаясь через перчатки на руках нащупать увеличенные шейные лимфоузлы, а потом попросила: - Откройте рот! - Я подсветила и заглянула в горло больному.
- Жаль, - ответил он, когда смог говорить, - если вы меня вылечите, мне придется жениться на вас. - И заулыбался, негодник.
Он даже находил уместным шутить в своем положении. Представляю, какую страхолюдину он видел сейчас перед собой в мешковидном защитном костюме.
- Ири... - начал говорить унжирец. Изогнув идеальную светлую бровь, он скользнул взглядом по бейджу и продолжил: - ... Анна, я буду жить?!
Парень далеко пойдет, с первых минут налегке переходит на личное обращение. Я перевела взгляд на унжирца и внимательно пригляделась. За всей бравадой юнца мне показалось, что он понимает всю серьезность ситуации, но я решила поддержать его игру.
- Для вас, доктор Келл, - строго произнесла я, не выходя из образа врача. - Я вижу все начальные признаки болезни. Покраснение горла, легкий отёк гланд, а также увеличение лимфоузлов, что говорит о сопротивлении иммунной системы. Вы обладаете на редкость крепким здоровьем, ир... - Я вдруг замялась. Я так и не удосужилась узнать имя поступившего больного, что даже при чрезвычайных обстоятельствах выглядело некомпетентно с моей стороны.
- Ир Леран, - подсказал голубоглазый парень, представляясь с аристократическим достоинством, и мне опять показалось знакомым его выражение лица. - Отец говорил, что мне от матери передались лучшие гены.
Ничего удивительного, унжирцы помешаны на скрещивании рас и получении лучшей ДНК.
- Другие в вашем положении уже находились в тяжелой стадии лихорадки, но вам повезло. Будем надеяться, что ваш организм сможет перебороть болезнь.
Я собралась уходить.
- Ири Анна, - игнорируя мое замечание по поводу обращения, произнес унжирец, - а вы будете хоть немного переживать за меня?
Я чуть не улыбнулась. Взгляд унжирца сейчас так напоминал взгляд Фени, когда ее оставляли одну.
- Скажем так, я буду рада, как доктор за своего пациента, если вы поправитесь.
Распорядившись об уходе за студентом и за остальными больными, я вместе с начальником станции посетила все отсеки с водой.
Белошерстная лирпа из класса млекопитающих, обладая хитростью и известной слабостью к плодам миамии, наотрез отказывалась показываться на глаза. Она действительно чем-то напоминала козу, только трехпалую и отлично лазающую по деревьям. С одним рогом на лбу и тремя небольшими костяными отростками, расположенными в ряд от носа до макушки. Феня прекрасно знала, что если хозяйка зовет ее козой, а еще хуже – обезьяной, то хорошего ничего не жди. Явно уже пробралась в оранжерею и, забравшись на верхушку пальмовидной дрены, изображала из себя неподвижно висящий орех.
Несколько галактических суток назад я высадила споры миамии, наблюдая под действием лучей ускорителя за развитием ростка в нехарактерных для него жестких условиях. И что примечательно, растение быстро приспособилось к жаре и отсутствию влаги.
Вытянув усики, миамия стала конденсировать влагу на чувствительных сенсорах и этим восполнять себе недостаток воды. И вот в тот момент, когда она вовсю цвела и пахла, мне пришлось экстренно покинуть лабораторию, забыв в спешке ее закрыть. Начальник экспедиции срочно вызывал к себе всю нашу небольшую команду. Наверное, тогда эта коза и проникла в "святая святых", учуяв запах заветной миамии.
В мое отсутствие растение начало плодоносить, и чтобы получить любимый десерт эта наглая зверюга опрокинула дорогую аппаратуру, разворотила все вокруг и уничтожила записи моих трудов за последние несколько суток. А ведь именно такая реакция миамии доказывала, что у растения присутствуют зачатки интеллекта!
Группа биологов, в которой я состояла, прибыла на Нитрикс с научной целью год назад. Именно малышка Феня, спасенная мною от голлонозавра в первые дни пребывания на зеленой планете, потом помогла обнаружить редкое растение, названное мною за удивительную красоту цветения "миа мией", что в переводе с общеземного означало "моя прелесть". Именно так можно было назвать и то выражение восторга, что пребывало на мордашке Фени, когда она добралась до сладких плодов.
Феню полюбила вся команда, и она стала нашим талисманом и всеобщей любимицей, но именно меня она признала своей хозяйкой. Это было невероятно волнительно! Животное, никогда не встречавшее людей, признало в человеке друга. Уже не раз она отплатила за свое спасение, предупреждая нас заранее о надвигающейся буре или землетрясении своим беспокойным поведением.
Вспомнив об этом, я немного поостыла, в конце концов, сама виновата, что не закрыла двери на замок. А опыт... Опыт можно повторить, к тому же сейчас, после услышанной новости от Михаила Степановича о том, что мы меняем курс и летим на предельной скорости к станции "Астрея", мне стало совсем не до наблюдения и экспериментов.
На космической станции разгорелась настоящая эпидемия. Медблок на карантине, жители и гости "Астреи" в панике от того, что неизвестная болезнь каждые сутки уносит чьи-то жизни и от этого неожиданного бедствия, вспыхнувшего как пожар, пока не найдено было никакого эффективного лечения. Чем могла помочь скромная группа биологов, состоящая из четырех человек – неизвестно, но приказ не обсуждался, и мы все готовились к схождению на станцию, иронизируя по поводу решения начальства.
Прибыв на место и узнав об истинном положении дел, всем стало уже не до шуток. Судя по скорости распространения эпидемии, вирус передавался воздушно-капельным путем, и теперь защитные костюмы станут нашей повседневной одеждой.
Отсек лаборатории с жилой частью уже отсоединили и пристыковали к станции. Радовало то, что воздух в нем не соединялся с воздушной системой станции, и после проведенных суток в закрытом скафандре его можно было снять с себя, вернувшись в родной жилблок. Руки едва слушались после долгих часов работы. Больных было так много, что в первый момент мы даже растерялись, и им всем требовался немедленный уход. Ближайшая помощь прибудет только через две недели, а до этого часа нам предстояло как-то продержаться. Один только Костя не унывал и пытался всех морально поддержать.
- Я сейчас умру, если не поем и не упаду на чью-либо постель, - причитала пухленькая Лиза, хватаясь с жалобным стоном за живот.
Наш руководитель, мужчина пятидесяти двух лет, худощавый и невысокого роста, мрачно молчал. Михаил Степанович, или как мы все его ласково называли за глаза – Степаныч, чувствовал ответственность за всех нас, и я могла только предполагать, о чем он думал в этот момент. Я же мечтала только о душе, чтобы хоть немного взбодриться, и о пластыре, снимающем боль в пояснице. Через несколько часов нам снова заступать на смену.
***
Манаукский военный корабль совершал свой обычный рейд, когда был принят сигнал о помощи.
- Офицер Эрган, проложи курс до станции "Астрея". - Тот с удивлением бросил взгляд на капитана, который вышел из задумчивости. Командир же корабля, глядя в глаза помощнику, продолжил: - И сообщи на Новоман, что мы задерживаемся.
- Разве мы должны вмешиваться? Это проблемы землян.
- Я не припомню, чтобы "Астрея" когда-либо просила о помощи, там явно непростая ситуация. Будет лучше, если мы все проверим. К тому же на станции живут не только земляне.
- Как скажешь, Риай, ты ведь у нас капитан! - Эрган усмехнулся, наблюдая за тем, как хмурое лицо капитана Хакэна постепенно разглаживается.
- Вот именно, так что поторапливайся! - прикрикнул тот на друга намеренно строгим голосом, скрывая на лице улыбку.
***
Громкий звук будильника вывел меня из тяжелого забытья. За четверо суток мне удалось поспать едва ли пять часов и сейчас, с трудом разлепив глаза, я пыталась понять, почему никак не могу отключить противную штуковину. После нескольких неудачных попыток я, наконец, сообразила, что это вызов по коммуникатору и приняла его.
- Алло!... - прохрипела я в маленький переговорник.
- Доктор Келл, простите, что отрываю от отдыха, но у нас проблемы.
Я узнала голос начальника станции.
- А разве они у нас не давно? - попыталась я неудачно пошутить.
В ответ недолгое молчание.
- Только что в медотсек с признаками лихорадки поступил первый унжирский студент, - сообщил Брэд Морриган, стараясь соблюдать спокойствие, - необходимо ваше присутствие.
Мне хотелось выругаться, но я сдержалась. Для меня все пациенты были равны, я не делила больных на расы, но все же понимала беспокойство господина Морригана. Такая новость поставит под сомнение компетентность всего руководства станции.
- Вы ведь заблокировали циркуляцию воздуха по всей станции, включив вентиляционную систему отсеков?
- Да.
- А поступление воды?
- Воды? - его голос дрогнул.
Я снова сдержалась, чтобы не высказать начальнику все, что я думаю по поводу занимаемой им должности.
- У нас несколько резервуаров, связанных между собой. Вода проходит сложный многоступенчатый этап очистки и дезинфекции, - словно оправдываясь, произнес господин Морриган.
- Как видно, это не очень помогло. Сделайте в ближайшее время все возможное, чтобы разделить резервуары. Я скоро буду, - ответила я и отключила коммуникатор, глядя на небольшой контейнер с водой. Мы использовали исключительно наши запасы, но насколько их хватит?
Дело принимало серьезный оборот. Возможно, мы имели дело с мутирующим вирусом, который смог сохранить свою жизнедеятельность в тяжелых для него условиях. Наша команда исследовала вирус и пока не дала ему определения, но важно было то, что он быстро приспосабливался, и скоро у нас будут новые поступления больных и новые жертвы.
Вирусология – не мой конек. Стас Наумов, что покинул Нитрикс за месяц до нашего отлета, намного лучше меня разбирался в этом разделе микробиологии. Как бы он сейчас пригодился!
Моя же стихия – это ботаника, пестики да тычинки. Любовь к растениям передалась мне от отца, известного ученого. Он верил, что когда-нибудь мы, земляне, обретем свою землю. И в тот день, когда я родилась, стало известно, что открыли первую планету, пригодную для жизни людей. Новую Землю назвали женским именем Анна, что означало "Благодать". Никого не удивило, что многих девочек, рожденных в тот день, назвали тем же именем. В их числе была и я.
С самого детства я обожала помогать отцу в искусственной оранжерее на одной из малых станций, построенной унжирцами, мечтая о том, что когда-нибудь увижу настоящую землю. До того, как обрести новый дом, мы, люди, долгое время жили на космических станциях, не чувствуя почвы под ногами, не вдыхая свежего воздуха и не видя яркого солнца над головой. Не все счастливчики могли попасть на единственную пригодную для жизни землян планету, но я верила, что моя мечта когда-нибудь осуществится, что однажды и я вступлю на новую землю и стану изучать ее. Я прилежно училась и прикладывала все усилия, чтобы поступить в высший учебный корпус станции. А вот там я поняла, что из-за своей привлекательной внешности моя мечта может так и остаться мечтой.
За мной стал ухаживать сын одного важного унжирского посла. Он не принимал отказа. Я не знала, куда деваться от его преследований. При нашей первой встрече он сообщил мне о моих идеальных генах и о том, что не против узнать меня поближе. Его маниакальная навязчивость пугала, и вскоре вся эта нелепая ситуация переросла в публичный скандал. Студента домой силой забрал папочка, прилюдно извинившись передо мной, а я с тех пор не придумала ничего лучшего, как сделать из себя пугало. Волосы стала собирать в гульку, на лицо, хоть и обладала хорошим зрением, нацепила старинные очки своей прабабушки, предварительно сменив линзы на обычное стекло, вместо обтягивающих брюк теперь носила длинную юбку и очень похоже, что той же самой своей родственницы. Удивительно, но жизнь стала намного проще. Единственное, кого такая внешность не отталкивала, а даже, скажем, привлекала, это нонарцев, но те учились на другом факультете и я практически с ними не сталкивалась.
С того времени я с головой ушла в учебу, закончила ее на отлично и вскоре получила хорошо оплачиваемую работу в исследовательском центре. Там я и познакомилась со Стасом.
- Зачем ты носишь этот пережиток древности, ведь у тебя отличное зрение? - поинтересовался однажды он, сидя на краю стола и наблюдая, как я поправляю очки, вдумчиво читая его записи о нашем последнем общем проекте.
- Как ты догадался? - спросила я, даже не подумав оправдаться.
- Обычная наблюдательность, - ответил Стас, с усмешкой коснувшись кончика моего носа. - И если бы оно было у тебя плохое, не лучше ли тогда сделать лазерную коррекцию?
Узнав историю об унжирце, он еще больше усмехнулся и произнес:
- Не была бы ты такой скучной и повернутой на своей работе – давно бы женился на тебе!
Мы тогда дружно посмеялись над его шуткой.
Наумов родился гением, ему все давалось легко, в то время как мне приходилось прилагать все усилия, чтобы добиться результатов.
А потом я узнала, что меня включили в экспедиционную команду. Я летела на Нитрикс! На вторую планету людей, открытую совсем недавно в созвездии Малого Пса.
Одеваясь, я вспоминала первые мгновения, проведенные на зеленой планете, то ощущение новизны и свободы, когда спускалась с трапа. Голова кружилась от насыщенного кислородом воздуха и отсутствия низких потолков. В первое время даже страшно было поднимать голову.
Феня выползла из-под кровати, жалостливо поглядывая на меня. И как туда только залезла?
- Знаю, что ты скучаешь, но тебе нельзя на опасную территорию, никто не знает, передается ли вирус животным.
Феня подошла ближе и, схватив лапкой за ткань комбинезона, потянула на себя. Так она просилась на руки, когда была маленькой, теперь же ее, прибавившую в весе, с трудом можно было поднять. Мы с ребятами менялись, чтобы кто-то постоянно находился в жилблоке, но это время все равно уделялось сну. Привыкшая к совместным играм, лирпа очень страдала от недостатка внимания, и я испытывала из-за этого угрызения совести. Как писал один древний писатель: "Мы в ответе за тех, кого приручили".
- Феня, обещаю вернуться через несколько часов. Мне нужно наведать одного больного и взять пробы воды.
Глядя на грустную мордочку лирпы, захотелось чем-то ее утешить. Я вспомнила про миамию, о которой совсем забыла. После набега лирпы на ней как раз должны были созреть новые плоды. Я быстро сходила в лабораторию и принесла один пахучий плод. Запах распространился по всему жилблоку, и приходилось зажимать нос, уж очень необычным и сильным запахом он обладал, но если забыть об этом, то можно в меру насладиться незабываемым, слегка приторным и вязким вкусом. Феня тут же переключилась на любимое дело – еду, и я с усыпленной совестью покинула наш сектор, прихватив чемоданчик с мензурками.
Унжирца уже перенесли в карантинную зону. Парень был еще так юн, но необычайно красив, впрочем, как и все унжирцы. Мне даже на секунду показалось, что его внешность знакома, но я отмахнулась от этой мысли.
- Доктор, а вы замужем?
И этот туда же.
- Нет, - ответила я спокойно, пытаясь через перчатки на руках нащупать увеличенные шейные лимфоузлы, а потом попросила: - Откройте рот! - Я подсветила и заглянула в горло больному.
- Жаль, - ответил он, когда смог говорить, - если вы меня вылечите, мне придется жениться на вас. - И заулыбался, негодник.
Он даже находил уместным шутить в своем положении. Представляю, какую страхолюдину он видел сейчас перед собой в мешковидном защитном костюме.
- Ири... - начал говорить унжирец. Изогнув идеальную светлую бровь, он скользнул взглядом по бейджу и продолжил: - ... Анна, я буду жить?!
Парень далеко пойдет, с первых минут налегке переходит на личное обращение. Я перевела взгляд на унжирца и внимательно пригляделась. За всей бравадой юнца мне показалось, что он понимает всю серьезность ситуации, но я решила поддержать его игру.
- Для вас, доктор Келл, - строго произнесла я, не выходя из образа врача. - Я вижу все начальные признаки болезни. Покраснение горла, легкий отёк гланд, а также увеличение лимфоузлов, что говорит о сопротивлении иммунной системы. Вы обладаете на редкость крепким здоровьем, ир... - Я вдруг замялась. Я так и не удосужилась узнать имя поступившего больного, что даже при чрезвычайных обстоятельствах выглядело некомпетентно с моей стороны.
- Ир Леран, - подсказал голубоглазый парень, представляясь с аристократическим достоинством, и мне опять показалось знакомым его выражение лица. - Отец говорил, что мне от матери передались лучшие гены.
Ничего удивительного, унжирцы помешаны на скрещивании рас и получении лучшей ДНК.
- Другие в вашем положении уже находились в тяжелой стадии лихорадки, но вам повезло. Будем надеяться, что ваш организм сможет перебороть болезнь.
Я собралась уходить.
- Ири Анна, - игнорируя мое замечание по поводу обращения, произнес унжирец, - а вы будете хоть немного переживать за меня?
Я чуть не улыбнулась. Взгляд унжирца сейчас так напоминал взгляд Фени, когда ее оставляли одну.
- Скажем так, я буду рада, как доктор за своего пациента, если вы поправитесь.
Распорядившись об уходе за студентом и за остальными больными, я вместе с начальником станции посетила все отсеки с водой.
