И за три дня устроив все свои дела в Караганде, и оформив отпуск, Алёнушка отправилась смотреть океан. Ночь проспав в поезде, ранним утром, когда из-за вокзала только, лениво почёсываясь о крыши, высунулось заспанное солнце, ступила на перрон станции Смирново. На затенённой пока станции было прохладно и малолюдно. Только два железнодорожника в оранжевых жилетах, шли вдоль грузового состава, молотками на длинных ручках постукивая по осям вагонов. Тишину нарушали только крики приветствующих светило птиц, да голос из динамиков на столбах:
-Вагонники-ники-ки на седьмой-мой-ой - эхо забавно коверкало слова диспетчера о том, что надо принять полувагонник из Базарала.
Пока Алёнушка осматривалась по сторонам, поезд ушел, немногочисленные пассажиры разошлись, и она осталась одна. Никто её не встретил, хотя Чимбляу обещал. Подхватив чемоданчик, Алёнушка прошла к ближайшей скамье, присела и закурила. Странная вдруг мысль посетила её: что произошло? Почему она так легко поддалась на уговоры, она, взрослая женщина, женщина бальзаковского возраста... почти бальзаковского... помчалась в безлюдную степь вслед за поманившим её мальчишкой? А мальчишка-то и не думал её тут встречать! Жгучий стыд охватил Алёнушку при воспоминании о том, что ей там мечталось, в поезде.
-Боже мой! Боже мой! - забормотала она, бессмысленно ломая спички и, кроша сигарету - Чтоб меня черти задрали, дуру старую!
Но лукавит Алёнушка, не дура она вовсе, к тому же, молоденькая...
-Алёнушка! - раздалось за спиной.
Отчаяние, охватившее Алёнушку, исчезло молниеносно, как роса, обильно усеявшая рельсы под прямыми лучами стремительно помчавшегося к зениту Солнца. Одним движением Алёнушка была уже на ногах, и шла уже навстречу перепачканным и усталым своим кавалерам.
-Где вы пропали? Что случилось? У вас что-то произошло? - вопросы Алёнушка задавать любила и умела - Почему вы вдвоём, а Васа с Фесором где?
-Васа с Фесором технику сторожат, а задержались мы из-за поломок. - ответил Чимбляу, а Дрюня молча взял чемоданчик из рук Алёнушки.
-Ой, ребята, вы замучались наверное? - воскликнула Алёнушка с жалостью глядя на перепачканных парней.
-Ничего. Сейчас дёрнем до леса, там и отдохнём. А тебе чудно идёт твой костюм. - с удовольствием оглядев спутницу ответил Чимбляу. Дрюня ушёл, а они медленно шли по направлению к мотоциклам.
Через полчаса они уже мчались по дороге на запад, всё дальше удаляясь от станции Смирново. Серая лента асфальта разматываясь, вынесла маленькую колонну на мощный бок косогора. Слева, внизу, раскинулось брезентового цвета болотце, на месте высохшего озера, а справа, за вершиной, виднелись верхушки берёз.
-Туда! - указующий перст Фесора ткнул в сторону берёз. Следуя указке штурмана, Васа, ни секунды не раздумывая, свернул. Мотоцикл лихо спикировал в придорожную канаву, и прошуршав в густых камышах вздёрнулся вверх - к берёзам, к свету. Громче рёва мотора звучали проклятия Фесора и Дрюни, и мы с тобой, друг мой, читатель, можем им только посочувствовать, ибо не утруждая себя поисками лёгких путей, Васа рванул по густо поросшей полынью и удивительно липучими репьями прошлогодней пашне. Зубы несчастных попутчиков Васы ляскали, в животах болтались кишки, а в головах мозги превращались в кисель второй свежести, но бесчувственный Васа только газовал, чтоб заглушить угрозы в свой адрес, да от широты душевной орал:
-Банзайте, громадяне!!!!
И под разгульный японо-хохлятский клич, они перевалили через взлобок, и нырнули в бирюзовую прохладу берёзовой рощи. Смолк мотор, и сразу слышны стали крики пассажиров:
-Кишкомотатель проклятый!
А Васа, как будто и не слышал ничего, стал прохаживаться по полянке:
-А что, удобно! Пожалуй тут и остановимся, как думаете, инвалиды?
Но инвалиды ничего не отвечали, и только душераздирающе стонали в ответ. Подрулил Чимбляу. Он не поленился проехать вперёд сто метров до просёлка, и не торопясь подкатил по поросшей мягкой травкой колее.
-Прошу, Алёнушка, здесь у нас будет первый бивуак. - галантно тараторил Васа, помогая ей выбраться из коляски.
-Что с ребятами? - спросила Алёнушка, глядя на трогательную сцену: Дрюня, положив ноги на бензобак, томно скорчился на сиденье, а Фесор, заботливо поддерживая его за голову, поил его из фляги.
-Этот зверь изуродовал меня до неузнаваемости! - страдальчески прохрипел Дрюня, и попытавшись принять ещё более душещипательную позу, сверзился на траву, увлекая за собой Фесора.
-Гляди-ка - обрадовался Васа - и, правда, погибли! Значит, всё мороженое мне!
-Обойдёшься! - ответили хором оба мигом воскресших страдальца.
Ах, как легко устроить походный лагерь, когда есть из чего! Ты просто надуваешь резиновые матрацы, и делаешь из них кресла. На четырёх колышках натягиваешь брезент, и получается превосходный столик. Правда, он слегка прогибается, но, зато, с него ничего не упадёт! А вот, на примусе запрыгал чайник, и бутерброды уже подогреты, и все неприятности далеко-далеко позади - до Караганды почти восемьсот километров, а впереди больше двухсот морских миль* океанской шири степи.
Вверх-вниз, вверх-вниз по волнам, на утлых лодочках, и только ветер свежий, чистый и бодрящий, сладкий от поспевающей земляники, и горький от зреющей полыни, мягкий, как ладонь любящей женщины, и жёсткий, как руки крестьянина взъерошит твои волосы. И выгорят они как трава, а лицо почернеет от загара, но зато глаза твои запомнят безбрежность твоей Родины, и соберут в закрома памяти всю синь неба. Вверх-вниз, вверх-вниз по степному океану...
Где та, первая стоянка? Далеко-далеко позади она, как и первая дорога. Сколько дорог сменили наши друзья - не счесть. Они мчались по асфальтированному шоссе, а потом, вдруг, сворачивали на просёлок, ехали по бездорожью, и наткнувшись на пшеничное поле, объезжали его. Несколько раз ребята попадали на гороховые поля... ах, что в мире слаще молочного зелёного горошка! Припекало солнышко, и рощицы, радостно смеясь, укрывали от зноя и дарили сладчайший дневной сон, а встречные озёра омывали разгорячённые лица.
Алёнушка широко раскрыв глаза, с изумлением глядела вокруг. Никогда и нигде не было ей так хорошо, и она не подозревала, что можно устроить себе праздник, не уезжая на курорты Крыма или Прибалтики. И не могло быть столько простора ни в пижонской Ялте, ни в насморочной Юрмале.
Не останавливаясь в сёлах, разве что, заскочить в магазин, они неторопливо катили всё вперёд и вперёд, и только Фесор знал, где находятся друзья, и задавал направление - на запад.
-Фесор, это что за дорога, нам по пути! - спрашивал Васа, выруливая на очередную асфальтовую дорогу.
-А шайтан его знает... - равнодушно отвечал Фесор, развалясь в коляске.
-Ну, так глянь в свою дацзыбао* - подсказывал Дрюня.
-С полчасика можно по ней. - скосив глаз на карту отвечал Фесор - Только не газуй сильно, видишь, голубки воркуют.
Васа оглянувшись увидел, что Алёнушка сидит уже не в коляске, а сбоку её, почти на колене Чимбляу, и лица их, сияющие, радостные, обращены друг на друга.
-Не свалилась бы... - проворчал Васа, сбросив скорость, поехал по дороге. Впереди, вдали кто-то сидел на обочине и, подъехав ближе, ребята увидели сержанта-десантника в парадной форме, сидящего на придорожном столбике.
-Здорово, военный! - приветствовал его Васа - Подвезти?
-Неплохо бы. - ответил сержант - Закурить не найдётся?
-Имеется. - степенно ответил Васа, слез с мотоцикла, и принялся рыться по карманам - "Медео" устроит?
-Спасибо. - сказал сержант, и, закурив протянул руку - Валера...
-Василий. - ответил прожимая руку Васа - можно просто Васа.
Ребята церемонно пожали руку Валере и представились, а Васа, завладев инициативой, продолжил разговор:
-В отпуск добираешься?
-На дембель.
-Поздновато вроде бы?
-Три месяца переслужил.
-Далеко служил?
-В Монголии, под Чолбайсаном.
-Далеко ты, брат, забрался, почти в Манчжурию. А куда надо-то?
-В Ястребинку.
-Как туда проехать?
-А вы что, не знаете?
-Мы из Караганды, отдыхающие.
-А-а-а. Десять километров прямо, и направо километров восемь, по грейдеру.
-Ну поехали. Чимбляу, принимай пассажира.
Немногословный сержант, сунув свой чемоданчик в багажник, уселся позади Чимбляу.
-Держишься, Валера? - спросил Чимбляу.
-Угу.
-Ну, с Богом. - и они тронулись.
Вскоре свернули на грейдер - насыпную дорогу без покрытия, и через несколько минут оказались рядом с озером. Васа затормозил:
-Валера, слушай, не в обиду будь сказано, но домой тебе такому пыльному не стоит появляться.
-Не стоит. - согласился сержант - Но у меня даже щётки нет, всё посеял.
-Да ладно, у нас найдётся. Сворачиваем, Чимбляу!
Свернули, и остановились под сенью кустиков. Перво-наперво все дружно и весело выкупались, а потом занялись подготовкой Валеры. Алёнушка усадила его на складной стульчик, и принялась возиться с его причёской. Она вынула свою косметичку (внушительную сумочку, набитую всякой всячиной), и по её сосредоточенному виду было ясно, что пока половина химикалий не будет вылита на Валеру, Алёнушка не отступится. Тем временем, Фесор отполировал сержантские ботинки, а Васа с Дрюней взялись за китель и брюки. Брюки они вычистили щёткой, поместили их в длинный полиэтиленовый пакет, и принялись ездить по ним на мотоцикле. Через минуту брюки, потрясая остротой своих стрелок были разложены на солнцепёке. Втроём ребята взялись за китель. Сняв многочисленные значки, они надели китель на Васу, и яростно взялись чистить щётками.
-Алёнушка, дай лак для волос! - подбежал Дрюня.
-Возьми. - небрежно махнула рукой она, продолжая полировать ногти на руках Валеры. Дрюня схватил баллончик, и убежал. Он вылил почти всё содержимое баллончика на подкладку кителя, и при помощи Фесора натянул его на Васу. Васа напряг бицепсы, втянул живот, надул грудь, и в этом положении замер на минуту. Когда он расслабился, китель принял нужную форму: стал, на манер средневековой кирасы твёрдым и выпуклым.
-Ну вы даёте, мужики! - расслабленно бормотал Валера.
-Мы тебя как игрушку нарядим! - кричали ему - Дембель должен быть неотразим, как новый самовар!
-Нет, только у нас такое может быть. - бормотал Валера - Только в нашей стране!
-Так, слава Богу, не в Европах живём! - отвечали ему ребята.
Покончив с кителем, ребята взялись за голубой берет, и он принял вскоре измято-твердокаменную форму, которой не должно быть по уставу, но которая наличествовала на голове каждого дембеля ВДВ Советской Армии.
После трудов праведных перекусили, и двинулись дальше. Фесор переместился за спину Чимбляу, а сержанта, чтобы не помять и не запылить его великолепия, усадили в коляску.
-Ребята, может, у меня погостите? - растроганно приглашал он.
-Нет, никак не возможно, - отвечал ему Васа - мы торопимся. Вот тебя подбросим, и дальше двинемся: у нас маршрут! - и хотя ничего не объясняли слова Васы, Валера примолк, и, расцветая в улыбке всё шире, глядел на приближающееся село.
-Вон мой дом! - восторженно ткнул он рукой в сторону белёного дома с зелёными ставнями, в конце улицы.
-Ну, тогда пройдись пешком, чтобы тебя издали увидели, посоветовал Дрюня.
-Точно!!! - радостно гаркнул Валера, и легко выскочил из коляски, Васа еле успел притормозить. Он пожал руки всем, бормоча благодарности, а потом развернулся, и упруго зашагал к дому.
-Валера, дипломат забыл! - крикнул ему вслед Фесор. Сержант вернулся, взял свой чемоданчик, и снова повернулся к родному дому. Уже отъезжая, ребята видели, как из дома, подолом отирая руки, выскочила маленькая полненькая женщина, а из крытого двора, высокий, жилистый мужчина. К ним навстречу, протягивая руки, бежал сержант Валера.
И снова вверх-вниз, вверх-вниз на лёгких лодочках по океанским волнам. И снова день делился на два дневным сладчайшим сном, а ранними утрами, когда солнце выпрыгивало из зелёной своей перины, просыпались и наши друзья, Алёнушка познала сладость купания в утренней росе. Сначала поёживаясь, но побегав и разгорячась, уже с удовольствием, ныряли ребята в траву, покрытую густой пеленой жемчужной росы, а дежурный, кутаясь в ватник, уже разливал по кружкам золотой дымящийся чай, и на длинных шпажках подавал шипящие куски мяса. А позавтракав, компания снова садилась на мотоциклы, и мчались вперёд, с чисто прибранной полянки к очередной - что на сердце глянется. А иногда, если место приглянулось, или дождь с утра мешал, они останавливались, и день, а то и два, жили в палатках, в роще.
-Сегодня твой день ангела. - обратился к Алёнушке Чимбляу как-то с утра.
-Что значит "день ангела"?
-День святой, твоей покровительницы. - серьёзно объяснил примерный комсомолец, будущий замполит, Чимбляу - и в такие дни положено получать подарки.
-Вот здорово! - обрадовалась Алёнушка - А я и не знала! А что ты мне подаришь?
-Вечером увидишь. - таинственно ответил Чимбляу. Что при этом подумала Алёнушка неизвестно, но она слегка покраснела и задышала чаще.
-Да, кстати о вечере - заявил подходя Дрюня - не забудь, Чимбляу, где стоянка, не дай божок, заблудишься.
-А штурман как же? - засмеялась Алёнушка - Штурмана не будет?
-Естественно. - важно кивнул Дрюня - Мы поедем поросёнка покупать, и вернёмся только завтра к обеду.
-Как же так, вас не будет... А как же мой день ангела?
-Это всё к нему - кивнул на Чимбляу Дрюня - наш общий подарок он вручит. Мы, извини конечно, остаться не можем.
-Тогда напиши мне стихотворение. - попросила Алёнушка.
Дрюня присел на пенёк, задумался, и начал быстро-быстро писать в блокноте. Написал, перечитал, хмыкнул, вырвал лист из блокнота и протянул Алёнушке со словами:
-Это, естественно, от имени Оттыча. И тут я пару строк у Волошина свинтил.
Алёнушка взяла листок и прочла:
Обманите меня. Насовсем, навсегда
Чтоб не думать - зачем, чтоб не помнить - когда
Чтоб Вы были со мной все короткие дни
Чтобы птицей ночной исчезали они
Чтобы зрела и билась во мне мысль одна:
Обманите меня, обманите меня!
Обманите меня! И я в тысячный раз
Растворюсь, утону в глубине Ваших глаз
Я как в омуты в них окунусь с головой
Лишь ресницы-камыш прошуршат надо мной
И опять в глубине, в кромке мрака и дня
Губы шепчут мои:
- Обманите меня!
Чтоб пьянили слова как вино дальних стран
Чтобы я никогда не увидел обман!
Перечитав несколько раз, Алёнушка подняла глаза. Дрюни уже не было.
-Как хорошо. - просто сказала она.
-Правда? - спросил Чимбляу.
-Правда. - ответила Алёнушка, и прочла стихотворение уже вслух.
-Он мои мысли выразил. - глухим голосом сказал Чимбляу.
Ничего не ответила Алёнушка, а просто взяла за руку Чимбляу, и пошли они гулять.
Они гуляли и молчали, и было им хорошо, а до вечера оставалось ещё бездна времени и пятнадцать вёрст степной дороги.
Чимбляу не заблудился. Как заблудиться, когда дорога не имеет даже намёка на развилки или перекрёстки - струится она между пшеничными и кукурузными полями, и приводит в волшебное место, найденное когда-то Фесором, предназначенное сейчас в подарок Алёнушке.
-Вагонники-ники-ки на седьмой-мой-ой - эхо забавно коверкало слова диспетчера о том, что надо принять полувагонник из Базарала.
Пока Алёнушка осматривалась по сторонам, поезд ушел, немногочисленные пассажиры разошлись, и она осталась одна. Никто её не встретил, хотя Чимбляу обещал. Подхватив чемоданчик, Алёнушка прошла к ближайшей скамье, присела и закурила. Странная вдруг мысль посетила её: что произошло? Почему она так легко поддалась на уговоры, она, взрослая женщина, женщина бальзаковского возраста... почти бальзаковского... помчалась в безлюдную степь вслед за поманившим её мальчишкой? А мальчишка-то и не думал её тут встречать! Жгучий стыд охватил Алёнушку при воспоминании о том, что ей там мечталось, в поезде.
-Боже мой! Боже мой! - забормотала она, бессмысленно ломая спички и, кроша сигарету - Чтоб меня черти задрали, дуру старую!
Но лукавит Алёнушка, не дура она вовсе, к тому же, молоденькая...
-Алёнушка! - раздалось за спиной.
Отчаяние, охватившее Алёнушку, исчезло молниеносно, как роса, обильно усеявшая рельсы под прямыми лучами стремительно помчавшегося к зениту Солнца. Одним движением Алёнушка была уже на ногах, и шла уже навстречу перепачканным и усталым своим кавалерам.
-Где вы пропали? Что случилось? У вас что-то произошло? - вопросы Алёнушка задавать любила и умела - Почему вы вдвоём, а Васа с Фесором где?
-Васа с Фесором технику сторожат, а задержались мы из-за поломок. - ответил Чимбляу, а Дрюня молча взял чемоданчик из рук Алёнушки.
-Ой, ребята, вы замучались наверное? - воскликнула Алёнушка с жалостью глядя на перепачканных парней.
-Ничего. Сейчас дёрнем до леса, там и отдохнём. А тебе чудно идёт твой костюм. - с удовольствием оглядев спутницу ответил Чимбляу. Дрюня ушёл, а они медленно шли по направлению к мотоциклам.
Через полчаса они уже мчались по дороге на запад, всё дальше удаляясь от станции Смирново. Серая лента асфальта разматываясь, вынесла маленькую колонну на мощный бок косогора. Слева, внизу, раскинулось брезентового цвета болотце, на месте высохшего озера, а справа, за вершиной, виднелись верхушки берёз.
-Туда! - указующий перст Фесора ткнул в сторону берёз. Следуя указке штурмана, Васа, ни секунды не раздумывая, свернул. Мотоцикл лихо спикировал в придорожную канаву, и прошуршав в густых камышах вздёрнулся вверх - к берёзам, к свету. Громче рёва мотора звучали проклятия Фесора и Дрюни, и мы с тобой, друг мой, читатель, можем им только посочувствовать, ибо не утруждая себя поисками лёгких путей, Васа рванул по густо поросшей полынью и удивительно липучими репьями прошлогодней пашне. Зубы несчастных попутчиков Васы ляскали, в животах болтались кишки, а в головах мозги превращались в кисель второй свежести, но бесчувственный Васа только газовал, чтоб заглушить угрозы в свой адрес, да от широты душевной орал:
-Банзайте, громадяне!!!!
И под разгульный японо-хохлятский клич, они перевалили через взлобок, и нырнули в бирюзовую прохладу берёзовой рощи. Смолк мотор, и сразу слышны стали крики пассажиров:
-Кишкомотатель проклятый!
А Васа, как будто и не слышал ничего, стал прохаживаться по полянке:
-А что, удобно! Пожалуй тут и остановимся, как думаете, инвалиды?
Но инвалиды ничего не отвечали, и только душераздирающе стонали в ответ. Подрулил Чимбляу. Он не поленился проехать вперёд сто метров до просёлка, и не торопясь подкатил по поросшей мягкой травкой колее.
-Прошу, Алёнушка, здесь у нас будет первый бивуак. - галантно тараторил Васа, помогая ей выбраться из коляски.
-Что с ребятами? - спросила Алёнушка, глядя на трогательную сцену: Дрюня, положив ноги на бензобак, томно скорчился на сиденье, а Фесор, заботливо поддерживая его за голову, поил его из фляги.
-Этот зверь изуродовал меня до неузнаваемости! - страдальчески прохрипел Дрюня, и попытавшись принять ещё более душещипательную позу, сверзился на траву, увлекая за собой Фесора.
-Гляди-ка - обрадовался Васа - и, правда, погибли! Значит, всё мороженое мне!
-Обойдёшься! - ответили хором оба мигом воскресших страдальца.
Ах, как легко устроить походный лагерь, когда есть из чего! Ты просто надуваешь резиновые матрацы, и делаешь из них кресла. На четырёх колышках натягиваешь брезент, и получается превосходный столик. Правда, он слегка прогибается, но, зато, с него ничего не упадёт! А вот, на примусе запрыгал чайник, и бутерброды уже подогреты, и все неприятности далеко-далеко позади - до Караганды почти восемьсот километров, а впереди больше двухсот морских миль* океанской шири степи.
Вверх-вниз, вверх-вниз по волнам, на утлых лодочках, и только ветер свежий, чистый и бодрящий, сладкий от поспевающей земляники, и горький от зреющей полыни, мягкий, как ладонь любящей женщины, и жёсткий, как руки крестьянина взъерошит твои волосы. И выгорят они как трава, а лицо почернеет от загара, но зато глаза твои запомнят безбрежность твоей Родины, и соберут в закрома памяти всю синь неба. Вверх-вниз, вверх-вниз по степному океану...
Где та, первая стоянка? Далеко-далеко позади она, как и первая дорога. Сколько дорог сменили наши друзья - не счесть. Они мчались по асфальтированному шоссе, а потом, вдруг, сворачивали на просёлок, ехали по бездорожью, и наткнувшись на пшеничное поле, объезжали его. Несколько раз ребята попадали на гороховые поля... ах, что в мире слаще молочного зелёного горошка! Припекало солнышко, и рощицы, радостно смеясь, укрывали от зноя и дарили сладчайший дневной сон, а встречные озёра омывали разгорячённые лица.
Алёнушка широко раскрыв глаза, с изумлением глядела вокруг. Никогда и нигде не было ей так хорошо, и она не подозревала, что можно устроить себе праздник, не уезжая на курорты Крыма или Прибалтики. И не могло быть столько простора ни в пижонской Ялте, ни в насморочной Юрмале.
Не останавливаясь в сёлах, разве что, заскочить в магазин, они неторопливо катили всё вперёд и вперёд, и только Фесор знал, где находятся друзья, и задавал направление - на запад.
-Фесор, это что за дорога, нам по пути! - спрашивал Васа, выруливая на очередную асфальтовую дорогу.
-А шайтан его знает... - равнодушно отвечал Фесор, развалясь в коляске.
-Ну, так глянь в свою дацзыбао* - подсказывал Дрюня.
-С полчасика можно по ней. - скосив глаз на карту отвечал Фесор - Только не газуй сильно, видишь, голубки воркуют.
Васа оглянувшись увидел, что Алёнушка сидит уже не в коляске, а сбоку её, почти на колене Чимбляу, и лица их, сияющие, радостные, обращены друг на друга.
-Не свалилась бы... - проворчал Васа, сбросив скорость, поехал по дороге. Впереди, вдали кто-то сидел на обочине и, подъехав ближе, ребята увидели сержанта-десантника в парадной форме, сидящего на придорожном столбике.
-Здорово, военный! - приветствовал его Васа - Подвезти?
-Неплохо бы. - ответил сержант - Закурить не найдётся?
-Имеется. - степенно ответил Васа, слез с мотоцикла, и принялся рыться по карманам - "Медео" устроит?
-Спасибо. - сказал сержант, и, закурив протянул руку - Валера...
-Василий. - ответил прожимая руку Васа - можно просто Васа.
Ребята церемонно пожали руку Валере и представились, а Васа, завладев инициативой, продолжил разговор:
-В отпуск добираешься?
-На дембель.
-Поздновато вроде бы?
-Три месяца переслужил.
-Далеко служил?
-В Монголии, под Чолбайсаном.
-Далеко ты, брат, забрался, почти в Манчжурию. А куда надо-то?
-В Ястребинку.
-Как туда проехать?
-А вы что, не знаете?
-Мы из Караганды, отдыхающие.
-А-а-а. Десять километров прямо, и направо километров восемь, по грейдеру.
-Ну поехали. Чимбляу, принимай пассажира.
Немногословный сержант, сунув свой чемоданчик в багажник, уселся позади Чимбляу.
-Держишься, Валера? - спросил Чимбляу.
-Угу.
-Ну, с Богом. - и они тронулись.
Вскоре свернули на грейдер - насыпную дорогу без покрытия, и через несколько минут оказались рядом с озером. Васа затормозил:
-Валера, слушай, не в обиду будь сказано, но домой тебе такому пыльному не стоит появляться.
-Не стоит. - согласился сержант - Но у меня даже щётки нет, всё посеял.
-Да ладно, у нас найдётся. Сворачиваем, Чимбляу!
Свернули, и остановились под сенью кустиков. Перво-наперво все дружно и весело выкупались, а потом занялись подготовкой Валеры. Алёнушка усадила его на складной стульчик, и принялась возиться с его причёской. Она вынула свою косметичку (внушительную сумочку, набитую всякой всячиной), и по её сосредоточенному виду было ясно, что пока половина химикалий не будет вылита на Валеру, Алёнушка не отступится. Тем временем, Фесор отполировал сержантские ботинки, а Васа с Дрюней взялись за китель и брюки. Брюки они вычистили щёткой, поместили их в длинный полиэтиленовый пакет, и принялись ездить по ним на мотоцикле. Через минуту брюки, потрясая остротой своих стрелок были разложены на солнцепёке. Втроём ребята взялись за китель. Сняв многочисленные значки, они надели китель на Васу, и яростно взялись чистить щётками.
-Алёнушка, дай лак для волос! - подбежал Дрюня.
-Возьми. - небрежно махнула рукой она, продолжая полировать ногти на руках Валеры. Дрюня схватил баллончик, и убежал. Он вылил почти всё содержимое баллончика на подкладку кителя, и при помощи Фесора натянул его на Васу. Васа напряг бицепсы, втянул живот, надул грудь, и в этом положении замер на минуту. Когда он расслабился, китель принял нужную форму: стал, на манер средневековой кирасы твёрдым и выпуклым.
-Ну вы даёте, мужики! - расслабленно бормотал Валера.
-Мы тебя как игрушку нарядим! - кричали ему - Дембель должен быть неотразим, как новый самовар!
-Нет, только у нас такое может быть. - бормотал Валера - Только в нашей стране!
-Так, слава Богу, не в Европах живём! - отвечали ему ребята.
Покончив с кителем, ребята взялись за голубой берет, и он принял вскоре измято-твердокаменную форму, которой не должно быть по уставу, но которая наличествовала на голове каждого дембеля ВДВ Советской Армии.
После трудов праведных перекусили, и двинулись дальше. Фесор переместился за спину Чимбляу, а сержанта, чтобы не помять и не запылить его великолепия, усадили в коляску.
-Ребята, может, у меня погостите? - растроганно приглашал он.
-Нет, никак не возможно, - отвечал ему Васа - мы торопимся. Вот тебя подбросим, и дальше двинемся: у нас маршрут! - и хотя ничего не объясняли слова Васы, Валера примолк, и, расцветая в улыбке всё шире, глядел на приближающееся село.
-Вон мой дом! - восторженно ткнул он рукой в сторону белёного дома с зелёными ставнями, в конце улицы.
-Ну, тогда пройдись пешком, чтобы тебя издали увидели, посоветовал Дрюня.
-Точно!!! - радостно гаркнул Валера, и легко выскочил из коляски, Васа еле успел притормозить. Он пожал руки всем, бормоча благодарности, а потом развернулся, и упруго зашагал к дому.
-Валера, дипломат забыл! - крикнул ему вслед Фесор. Сержант вернулся, взял свой чемоданчик, и снова повернулся к родному дому. Уже отъезжая, ребята видели, как из дома, подолом отирая руки, выскочила маленькая полненькая женщина, а из крытого двора, высокий, жилистый мужчина. К ним навстречу, протягивая руки, бежал сержант Валера.
И снова вверх-вниз, вверх-вниз на лёгких лодочках по океанским волнам. И снова день делился на два дневным сладчайшим сном, а ранними утрами, когда солнце выпрыгивало из зелёной своей перины, просыпались и наши друзья, Алёнушка познала сладость купания в утренней росе. Сначала поёживаясь, но побегав и разгорячась, уже с удовольствием, ныряли ребята в траву, покрытую густой пеленой жемчужной росы, а дежурный, кутаясь в ватник, уже разливал по кружкам золотой дымящийся чай, и на длинных шпажках подавал шипящие куски мяса. А позавтракав, компания снова садилась на мотоциклы, и мчались вперёд, с чисто прибранной полянки к очередной - что на сердце глянется. А иногда, если место приглянулось, или дождь с утра мешал, они останавливались, и день, а то и два, жили в палатках, в роще.
-Сегодня твой день ангела. - обратился к Алёнушке Чимбляу как-то с утра.
-Что значит "день ангела"?
-День святой, твоей покровительницы. - серьёзно объяснил примерный комсомолец, будущий замполит, Чимбляу - и в такие дни положено получать подарки.
-Вот здорово! - обрадовалась Алёнушка - А я и не знала! А что ты мне подаришь?
-Вечером увидишь. - таинственно ответил Чимбляу. Что при этом подумала Алёнушка неизвестно, но она слегка покраснела и задышала чаще.
-Да, кстати о вечере - заявил подходя Дрюня - не забудь, Чимбляу, где стоянка, не дай божок, заблудишься.
-А штурман как же? - засмеялась Алёнушка - Штурмана не будет?
-Естественно. - важно кивнул Дрюня - Мы поедем поросёнка покупать, и вернёмся только завтра к обеду.
-Как же так, вас не будет... А как же мой день ангела?
-Это всё к нему - кивнул на Чимбляу Дрюня - наш общий подарок он вручит. Мы, извини конечно, остаться не можем.
-Тогда напиши мне стихотворение. - попросила Алёнушка.
Дрюня присел на пенёк, задумался, и начал быстро-быстро писать в блокноте. Написал, перечитал, хмыкнул, вырвал лист из блокнота и протянул Алёнушке со словами:
-Это, естественно, от имени Оттыча. И тут я пару строк у Волошина свинтил.
Алёнушка взяла листок и прочла:
Обманите меня. Насовсем, навсегда
Чтоб не думать - зачем, чтоб не помнить - когда
Чтоб Вы были со мной все короткие дни
Чтобы птицей ночной исчезали они
Чтобы зрела и билась во мне мысль одна:
Обманите меня, обманите меня!
Обманите меня! И я в тысячный раз
Растворюсь, утону в глубине Ваших глаз
Я как в омуты в них окунусь с головой
Лишь ресницы-камыш прошуршат надо мной
И опять в глубине, в кромке мрака и дня
Губы шепчут мои:
- Обманите меня!
Чтоб пьянили слова как вино дальних стран
Чтобы я никогда не увидел обман!
Перечитав несколько раз, Алёнушка подняла глаза. Дрюни уже не было.
-Как хорошо. - просто сказала она.
-Правда? - спросил Чимбляу.
-Правда. - ответила Алёнушка, и прочла стихотворение уже вслух.
-Он мои мысли выразил. - глухим голосом сказал Чимбляу.
Ничего не ответила Алёнушка, а просто взяла за руку Чимбляу, и пошли они гулять.
Они гуляли и молчали, и было им хорошо, а до вечера оставалось ещё бездна времени и пятнадцать вёрст степной дороги.
Чимбляу не заблудился. Как заблудиться, когда дорога не имеет даже намёка на развилки или перекрёстки - струится она между пшеничными и кукурузными полями, и приводит в волшебное место, найденное когда-то Фесором, предназначенное сейчас в подарок Алёнушке.
