Солнечный свет лениво разгуливал над утренней росой, поджигая блеском каплю за каплей. Пестрая зеленая трава отсвечивалась своим цветом, насыщаясь прильнувшему теплу весны.
Ветер оставлял за собой тихий шорох где-то между корнями, над колышущейся травой, между ножками невозмутимых грибов. Над разноцветными шляпками грохотали крылья пчел, ветви дрожали от стука клюва дрозда.
В одно мгновение пчелы и дрозд затихли. Солнечный луч, гулявший по земле, резко начал терять форму. В отчаянии его кончик, обрывавшейся в тени дерева, лег на гладкий булыжник.
На свету виднелись два очерченных темных кружка. Несколько десятков волнообразных черных линий таились в неподвижных клубках. Они напоминали глаза. Камень, затаившись, глядел в одну сторону, где неслышно трепались ветви сосен.
С той стороны слышался скрип, плавно переходящий в гулкий шорох. Чья-то шершавая подошва лениво ерзала по грязи, а затем опускалась в гущу травы. Слышались чьи-то усмешки. Этот детский смешок мало чем отличался от грохота подошвы.
— Уилсо-он…
Тонкий, едва дрожащий мальчишеский голосок будто слышался за несколько милей отсюда. Два очерченных углевой сажей круга вглядывались в ту же сторону, где виднелась мелкая тень.
— Уилсо-он…
Голосок перестал дрожать. Этот фальцет будто смеялся над своими же словами. Маленький мальчишеский силуэт приблизился, спрятав за собой солнечный луч. Оба глаза смотрели на спрятанное в тени округленное лицо мальчика.
Макушка его головы тут же спряталась за ближайшее дерево. Вечно-скрипящие шаги сменились за шелестом травинок. Как только сотряслись цветы, скрывавшаяся в белоснежном бутоне пчела взмыла вверх.
Её полосатое тело очертилось мраком пробежавшего силуэта мальчика. Его голова теперь выглядывала из-под другой сосны. Снова издался шелест, мальчик перепрыгнул заросли лишайника. Его макушка оказалась за деревом, на которое опирался камень.
— Уилсон, а я тебя везде ищу. Чего же вам всем прятаться? — Заговорил голосок мальчика, не колеблясь, насмехаясь над невозмутимо лежащем камнем.
Его голова осторожно выглянула из-за ствола, впившись взглядом в обглаженный мхом и травой камень. Световой луч вновь пробился внутрь листвы на кронах сосен. Мрак поляны разрезали нараставшие световые полосы.
— Ха! — с усмешкой воскликнул мальчик. Камень оказался у него в руках, стоило ему сделать короткий прыжок.
С трудом приподняв его над своей грудью, мальчик довольно постукивал, ерошил мшистые клочки, прораставшие на поверхности. Глаза Уилсона потеряно смотрели в ту же сторону, не в состоянии отвести взгляд.
— Уилсон, Уилсон! — прокряхтел мальчик, руки подрагивали, но упрямо держали камень. — Знаешь загадку про орла и волчонка? Сынок из волчьей стаи отправился искать мудрости, силы, отваги для себя… А нашел орла, научивший его птичьим знаниям.
Глаза Уилсона стали вращаться вместе со всем телом. Мальчик аккуратно повертел его в своих ладонях, шагая навстречу протекающим лучам. Очерченные бездонные круги встретились с горящими широко раскрытыми карими глазами мальчика.
— Знаешь, что стало с этим волчонком? Стоило ему вернуться в стаю, стоило ему увидеться с отцом главарем своим, как он тут же станет трындеть о гнездах, где червяка надо доставать… Это проклятие, Уилсон, проклятие птичьих мозгов!
Кожаные сапоги мальчика выглядывали из-под низкой травы. Солнечный свет обрамлял веснушчатое мальчишеское лицо с выпуклыми щеками. Губы сплелись в узкую полосу, храня молчание. Уилсон сохранял покой, не отводя глаз от лица мальчика.
— Так зачем же ты прячешься, Уилсон? Я прямо перед тобой, — спросил мальчик, приподнимая камень еще выше. Очерченные круги растворились во марке тенистой листвы сосен.
Одно мгновение и камень потерял высоту, терял равновесие, скатываясь вниз по холмистому склону, терял приросший к поверхности мох, сбивая выпуклые древесные корни, терял очертания вокруг себя, стоило его черной саже растечься.
Послышался грохот. Сойдя вниз с холма, его взгляд проходил по каменным осколкам, лежавшим возле Уилсона. От отломанного куска остались десятки мелких щепок.
Мальчик медленным шагом подошел к Уилсону, чьи глаза были зарыты в поджавшейся траве. Солнечный луч вновь выглянул из-под листвы, дотрагиваясь до плеча, а затем обрамляя помятую белую майку мальчика.
— Уилсон! Да мы здесь наткнулись на сокровище! Видишь? — с возбужденной радостью сказал мальчик, с легкостью переступив через камень.
Указательный палец его ладони осторожно дотронулся до отвердевшей шины. Внутри кольца виднелась почва с выглядывающими травинками и погнутыми ростками.
На шине лежал камень, на которым виднелись такие же два темных круга, из которых текли тонкие темные углевые струйки. Тем же указательным пальцем он провел по камню, прочертив над кругами изогнутую полоску из грязи.
— Бэн! Что же ты делаешь? Устраиваешь, знаете ли, представление прямо возле моей клумбы! А что там делает Элис? Ты посмел её уронить? — со злостью процедил мальчик, прильнув к лежащему под Бэну камню.
Такие же глазообразные овалы встретились с его горящими от волнения глазами. Мальчик резко вознес камень над грудью, осматривая его со всех сторон.
— Что за шрамы! Царапины? Ну уж нет, посидите-ка… — мальчик откинул Элис обратно на землю, отряхивая пыль с ладоней. Уверенными шагами он направился в сторону Бэн.
Глаза камня просили о пощаде, устремив всю жалобу, скопившуюся внутри. Мальчик хмыкнул и покачал головой. По всему телу пробежали мурашки, поворот головы был медленный, ленивый, как покачивающийся маятник.
— Ну уж нет, Бэн, такое непростительно. Ты попался прямо на месте своего самого горящего стыда. Поздно тебе рыдать, Бэн. За тебя прослезились и клумба наша, и Элис…
Камень смиренно наблюдал за каждым шагом мальчика. Широкие грохочущие шаги приближались к обездвиженному Бэну. Когда нога поднималась, виднелись лежащие Уилсон и Элис, с жалостью глядя вслед мальчику.
— Кому, ты думаешь, я доверяю? — спросил мальчик, грозно приставив руки в бока. — Я доверяю всем вам. Сотням… Сотням с половиной моих друзей! Эти прятки вы затянули на целую вечность. Сколько бы ты просидел в своем укрытии, Бэн? Ты и сейчас всем телом твердишь, что готов сидеть вечность!
Камень не отвечал, мальчик чуял, что за этим молчанием может крыться все, что угодно. Где-то между тонким свистом ветра и его пылким дыханием шепчутся его слова: «Да. Я жалок. Я весь жалкий из себя. Да, я весь прячусь. Я чего-то боюсь».
— Я не занимаюсь наказаниями. Ты меня уже понимаешь, а? Значит и для тебя найдется место… — вздохнув, сказал мальчик, поучительно покачивая головой.
Взгляд Бэна не менялся. Наблюдая за удалявшейся спиной мальчика, он пытался выманить у неё прощение. Но в ответ поступала такая же тишина и холод, пронизывавший камень.
Послышался грохот стали. Скрежет доносился из-под мрака между склонившимися друг другу соснами. Между ними возникла вернувшаяся тень мальчика. Сзади него виднелся другой силуэт. Низкий, едва движущийся в ногу за мальчиком.
Под светом лучей очертания тележки стали видны. Остановив её, мальчик потянулся к Элис и Уилсону. Разбитый булыжник приземлился с металлическим лязгом. Вслед за ним запрыгнул разрисованный темными линиями известняк, прижавшийся к краю.
Лицо мальчика вновь сменилось на угрюмое. Подойдя к Бэну, он опустился и обхватил его с обеих сторон. Камень едва удавалось поднять. Выдыхая обжигающий воздух, мальчик со скрипом колен поднимал его все выше и выше.
Подкашивавшиеся колени медленно подходили к тележке. Лицо мальчика прикрылось растерянным лицом Бэна. Оказавшись в пару сантиметрах от краев тележки, мальчик выдохнул и в один миг ослабил хватку.
— Будет же тебе уроком, что я чудом тебя здесь не оставил… — проскрипел голосом мальчик. Его голос заглушился окатившим округу грохотом телеги. — Не столько благодари руки мои, сколько мой нрав, Бэн.
Трое булыжников прижались вплотную друг к другу, с ожиданием смотря на постоянно выдыхающего мальчика. Мигающие глаза осматривали округу, иногда останавливаясь на кустах и высокой траве.
— Да будет всем уроком! Брать не буду тех, кто слишком толст для моей доброты! Поняли? Выкатывайтесь сразу! — снова шла тишина, сама тишина молила его о прощении, затем свист ветра провелся вокруг его ушей, пытаясь затушить покрасневшее лицо мальчика.
Резко выдохнув, он хлопнул свои колени и обхватил петлю, привязанную к телеге. Узел оказался на его шее. Мальчик выпрямился, встав напротив телеги.
— Поездка обещает быть веселой! Нас четверых ждет скалистая тропинка. Побуду вашим скакуном и возчиком, никто из вас водить не умеет… В дорогу!
Сделав рывок, веревка сделалась неистово тугой. Телегу, будто прижимали трое скал. Мальчик недоуменно обернулся, увидев все те же лежащие в телеге камни.
— Спуск… Еще спустимся! — прохрипел мальчик, чувствуя, как затянувшийся узел прижимает его горло, оставляя на коже болезненные царапины.
Впереди виднелся спуск с холма. Колышущиеся подберезовики прятались за истоптанной травой, взбешенные сверчки начали вскакивать, запрыгивая на телегу, внутрь скрипучих о землю сапог.
Телега начала ускоряться. Колеса заскрипели и поехали быстрее, чем топчущиеся на месте сапоги мальчика. Край телеги уперся в бок мальчика. Тот обернулся, приподняв ногу. Другим колесом телега придавила стоящую ногу.
Болезненный вой мальчика взбесил выпрыгивавших сверчков еще сильнее. Спину мальчика потянуло вниз. Через пару мгновений ноги перестали чувствовать землю, телега не чувствовала преграды.
Едва ударяясь о землю, мальчик летел все ниже по склону. Руками он ухватывался за воздух, толчки ветра скользили сквозь пальцы, болезненный вой становился тише под градом из окружавшего грохота.
Приземлившись, мальчик отскочил в сторону от влетевшей в дерево тележки. Та въехала в дуб, затем со скрежетом упала. Уилсон покатился дальше, иногда выглядывая из-под земли.
Спину мальчика раздавливало что-то невидимое. Плечи разрывало, ладони подрагивали, разрывая листву в клочья.
— Холм… Холм! Этот холм наше проклятие! Ну, кто смеется? Смейтесь, черт подери! Смейтесь над своей же слабостью перед этим холмом!
Свист ветра отвечал за всех. Кряхтя и отплевывая траву, мальчику с трудом удалось встать. Обе ладони уперлись в спину. Выпрямляясь, мальчик с надзором глядел на неподвижные Бэна и Элис, лежащих возле опрокинутой телеги.
Выдыхая грязевую пыль, мальчик направился вслед за Уилсоном. В какой-то момент он остановился. Его лицо уткнулось в корягу. Взгляд мальчика поднялся с камня на протягивающееся впереди болото.
В нос ударил отвратный запах. Мальчик закрыл глаза, представляя кучи гнили, перемешанной с отходной водой и илом. Протяжное бултыхание воды нарастало, стоило лягушкам подать голос и проскочить с одной кувшинки на другую.
— Ну и находка, Уилсон, — пробурчал мальчик, ступая по мшистому берегу. Полукруглую поверхность воды покрывали выпуклые клочки зелени. — Теперь понятно, куда тебя нюх тянет…
Взгляд Уилсона устремлялся в дерево, увянувшее над устьем шумящей реки. Сквозь лиственные лианы виднелись выпуклые корни, протягивающиеся к кувшинкам.
— Уилсон, охотник! Нашел еще одного! Еще одного ведь нашел, Уилсон! — воскликнул мальчик. Угрюмое лицо тут же сменилось на вопиющее и ликующее.
Источенный тиной и болотной водой камень лениво покатывался на зеленом бугре из стороны в сторону. Снизу выпускались вонючие пузыри, исходившие с самого дна болотных вод.
Мальчик потрепал волосы, вдохнув воздух. Лицо искривилось, ощутив резкий удар вони в нос. Уверенными шагами он устремился к в сторону дерева. Под сапогами шуршала упористая земля.
Иногда ноги проваливались в лужицы болотной воды, иногда земля вовсе таяла и пыталась затащить его ноги на глубину. В какой-то момент мальчик вспыхнул и подскочил.
Мальчик угодил прямиком в низовья дубового дерева. Корни уходили еще ниже, скрываясь в мутной воде. Между плавучими корнями виднелись темные бездонные нарисованные глаза, все остальное, что было у камня, понемногу уходило в глубину.
— Давай, Том, давай! — уверенно воскликнул мальчик, отползая в сторону от дерева. Между корнями виднелись лежащие смокшие ветви. — Вытащу!
Ладонь мальчика ловко ухватило самую длинную из кучи разбросанных под дубом. Мальчик закинул конец палки в воду, придерживая другой конец обеими руками.
Ткнув камень, мальчик пытался волной отвести его в свою сторону. Камень упрямо стоял, слегка подрагивая от толчков палки. Мальчик сердито вскинул брови, наблюдая за безмятежностью взгляда камня. Половину глаз смыло волной болотной воды.
— Куда ты? Ну же! — зарычал мальчик, подтолкнув камень сзади еще сильнее. Камень слегка сдвинулся места, понижаясь вглубь. — Нет, нет!
Камень погружался на дно, мальчик с испугом наблюдал за его уходящей под воду верхушкой, отточенной и острой. Зеленую воду закрыл наплывшая зелень. Камень не испустил и вздоха.
Задержав дыхание, мальчик погрузился вслед за ним. Руки чудом дотронулись до камня. Оттягивая его назад, мальчик оттаскивался назад. Уши заполнили вонючая вода и что-то слегка щекочущее.
Щекотка стала походить на укусы мелких рыб. Мальчик сделал рывок, вынырнув из воды. Потяжелевшие руки потянули на глубь. Незакрытые глаза стало жечь. Завертев головой, мальчик испускал пузыри. В раскрытый рот втянулась вонючая вода.
Через новый рывок, мальчик вновь вынырнул. Сделав еще несколько рывков, его спина приземлилась на иловый берег. Мальчик взглянул на свои ладони, оказавшиеся пустыми. Между пальцами вилась продолговатая тина, в ногтях застревали комки мха.
— Вот напастье на мою голову! — жалобно взвыл мальчик, отряхнув голову. Из ушей полилась сточная вода, из волос выпали пару ракушек и зелени. — Вот напастье же…
Мальчик поднял голову. Глаза стыдливо прищурились, как только белоснежный свет проглянул между затемненной листвой деревьев. Чумазыми ладонями мальчик закрыл лицо и приглушенно приговаривал:
— Том, бедный Том… — когда ладонь убралась с лица, мальчик попытался сделать вдох, но пришлось выплюнуть еще небольшую струйку болотной воды.
Мыльные силуэты округи понемногу обретали форму. Забираясь наверх по корням дуба, мальчик поглядывал на Уилсона. Оба темных широких глаза не сдвигали с него взгляда, наблюдали за каждым его движением.
— Он захотел остаться там… Все без толку. Время идти, Уилсон. Нас ждет еще один спуск… Вот напастье же!
Уилсон также не менял взгляда. Поднявшись повыше, мальчик едва не потерял равновесие. Сапоги заскользили над илом, ступни едва ли не с легкостью выпрыгнули из-под обуви.
Расставив руки вверх, мальчик подходил аккуратными маленькими шагами. Испуганные глаза глядели вниз, осматривая ходящие по горке иле ступни.
— Знаешь, Уилсон, а ведь этой палкой можно многое сделать, — заговорил мальчик, вновь таким же невозмутимым высоким голоском. — И спасать, и плыть, и прыгать. Были бы у вас руки, я бы каждому по одной дал на всю жизнь.
Мальчик подошел ближе к еще одному наклоненному дереву, протягиваясь к одной из тонких ветвей. С кротким хрустом она отломилась. Мальчик растерянно откинулся в сторону, сжимая палку в руках.
— Так и пойдем, Уилсон, согласен? Здесь палка — королева всех упрямых и вражина для всех холмиков! — мальчик уткнул конец ветки между корягой и прилипшему к нему камню.
Ветер оставлял за собой тихий шорох где-то между корнями, над колышущейся травой, между ножками невозмутимых грибов. Над разноцветными шляпками грохотали крылья пчел, ветви дрожали от стука клюва дрозда.
В одно мгновение пчелы и дрозд затихли. Солнечный луч, гулявший по земле, резко начал терять форму. В отчаянии его кончик, обрывавшейся в тени дерева, лег на гладкий булыжник.
На свету виднелись два очерченных темных кружка. Несколько десятков волнообразных черных линий таились в неподвижных клубках. Они напоминали глаза. Камень, затаившись, глядел в одну сторону, где неслышно трепались ветви сосен.
С той стороны слышался скрип, плавно переходящий в гулкий шорох. Чья-то шершавая подошва лениво ерзала по грязи, а затем опускалась в гущу травы. Слышались чьи-то усмешки. Этот детский смешок мало чем отличался от грохота подошвы.
— Уилсо-он…
Тонкий, едва дрожащий мальчишеский голосок будто слышался за несколько милей отсюда. Два очерченных углевой сажей круга вглядывались в ту же сторону, где виднелась мелкая тень.
— Уилсо-он…
Голосок перестал дрожать. Этот фальцет будто смеялся над своими же словами. Маленький мальчишеский силуэт приблизился, спрятав за собой солнечный луч. Оба глаза смотрели на спрятанное в тени округленное лицо мальчика.
Макушка его головы тут же спряталась за ближайшее дерево. Вечно-скрипящие шаги сменились за шелестом травинок. Как только сотряслись цветы, скрывавшаяся в белоснежном бутоне пчела взмыла вверх.
Её полосатое тело очертилось мраком пробежавшего силуэта мальчика. Его голова теперь выглядывала из-под другой сосны. Снова издался шелест, мальчик перепрыгнул заросли лишайника. Его макушка оказалась за деревом, на которое опирался камень.
— Уилсон, а я тебя везде ищу. Чего же вам всем прятаться? — Заговорил голосок мальчика, не колеблясь, насмехаясь над невозмутимо лежащем камнем.
Его голова осторожно выглянула из-за ствола, впившись взглядом в обглаженный мхом и травой камень. Световой луч вновь пробился внутрь листвы на кронах сосен. Мрак поляны разрезали нараставшие световые полосы.
— Ха! — с усмешкой воскликнул мальчик. Камень оказался у него в руках, стоило ему сделать короткий прыжок.
С трудом приподняв его над своей грудью, мальчик довольно постукивал, ерошил мшистые клочки, прораставшие на поверхности. Глаза Уилсона потеряно смотрели в ту же сторону, не в состоянии отвести взгляд.
— Уилсон, Уилсон! — прокряхтел мальчик, руки подрагивали, но упрямо держали камень. — Знаешь загадку про орла и волчонка? Сынок из волчьей стаи отправился искать мудрости, силы, отваги для себя… А нашел орла, научивший его птичьим знаниям.
Глаза Уилсона стали вращаться вместе со всем телом. Мальчик аккуратно повертел его в своих ладонях, шагая навстречу протекающим лучам. Очерченные бездонные круги встретились с горящими широко раскрытыми карими глазами мальчика.
— Знаешь, что стало с этим волчонком? Стоило ему вернуться в стаю, стоило ему увидеться с отцом главарем своим, как он тут же станет трындеть о гнездах, где червяка надо доставать… Это проклятие, Уилсон, проклятие птичьих мозгов!
Кожаные сапоги мальчика выглядывали из-под низкой травы. Солнечный свет обрамлял веснушчатое мальчишеское лицо с выпуклыми щеками. Губы сплелись в узкую полосу, храня молчание. Уилсон сохранял покой, не отводя глаз от лица мальчика.
— Так зачем же ты прячешься, Уилсон? Я прямо перед тобой, — спросил мальчик, приподнимая камень еще выше. Очерченные круги растворились во марке тенистой листвы сосен.
Одно мгновение и камень потерял высоту, терял равновесие, скатываясь вниз по холмистому склону, терял приросший к поверхности мох, сбивая выпуклые древесные корни, терял очертания вокруг себя, стоило его черной саже растечься.
Послышался грохот. Сойдя вниз с холма, его взгляд проходил по каменным осколкам, лежавшим возле Уилсона. От отломанного куска остались десятки мелких щепок.
Мальчик медленным шагом подошел к Уилсону, чьи глаза были зарыты в поджавшейся траве. Солнечный луч вновь выглянул из-под листвы, дотрагиваясь до плеча, а затем обрамляя помятую белую майку мальчика.
— Уилсон! Да мы здесь наткнулись на сокровище! Видишь? — с возбужденной радостью сказал мальчик, с легкостью переступив через камень.
Указательный палец его ладони осторожно дотронулся до отвердевшей шины. Внутри кольца виднелась почва с выглядывающими травинками и погнутыми ростками.
На шине лежал камень, на которым виднелись такие же два темных круга, из которых текли тонкие темные углевые струйки. Тем же указательным пальцем он провел по камню, прочертив над кругами изогнутую полоску из грязи.
— Бэн! Что же ты делаешь? Устраиваешь, знаете ли, представление прямо возле моей клумбы! А что там делает Элис? Ты посмел её уронить? — со злостью процедил мальчик, прильнув к лежащему под Бэну камню.
Такие же глазообразные овалы встретились с его горящими от волнения глазами. Мальчик резко вознес камень над грудью, осматривая его со всех сторон.
— Что за шрамы! Царапины? Ну уж нет, посидите-ка… — мальчик откинул Элис обратно на землю, отряхивая пыль с ладоней. Уверенными шагами он направился в сторону Бэн.
Глаза камня просили о пощаде, устремив всю жалобу, скопившуюся внутри. Мальчик хмыкнул и покачал головой. По всему телу пробежали мурашки, поворот головы был медленный, ленивый, как покачивающийся маятник.
— Ну уж нет, Бэн, такое непростительно. Ты попался прямо на месте своего самого горящего стыда. Поздно тебе рыдать, Бэн. За тебя прослезились и клумба наша, и Элис…
Камень смиренно наблюдал за каждым шагом мальчика. Широкие грохочущие шаги приближались к обездвиженному Бэну. Когда нога поднималась, виднелись лежащие Уилсон и Элис, с жалостью глядя вслед мальчику.
— Кому, ты думаешь, я доверяю? — спросил мальчик, грозно приставив руки в бока. — Я доверяю всем вам. Сотням… Сотням с половиной моих друзей! Эти прятки вы затянули на целую вечность. Сколько бы ты просидел в своем укрытии, Бэн? Ты и сейчас всем телом твердишь, что готов сидеть вечность!
Камень не отвечал, мальчик чуял, что за этим молчанием может крыться все, что угодно. Где-то между тонким свистом ветра и его пылким дыханием шепчутся его слова: «Да. Я жалок. Я весь жалкий из себя. Да, я весь прячусь. Я чего-то боюсь».
— Я не занимаюсь наказаниями. Ты меня уже понимаешь, а? Значит и для тебя найдется место… — вздохнув, сказал мальчик, поучительно покачивая головой.
Взгляд Бэна не менялся. Наблюдая за удалявшейся спиной мальчика, он пытался выманить у неё прощение. Но в ответ поступала такая же тишина и холод, пронизывавший камень.
Послышался грохот стали. Скрежет доносился из-под мрака между склонившимися друг другу соснами. Между ними возникла вернувшаяся тень мальчика. Сзади него виднелся другой силуэт. Низкий, едва движущийся в ногу за мальчиком.
Под светом лучей очертания тележки стали видны. Остановив её, мальчик потянулся к Элис и Уилсону. Разбитый булыжник приземлился с металлическим лязгом. Вслед за ним запрыгнул разрисованный темными линиями известняк, прижавшийся к краю.
Лицо мальчика вновь сменилось на угрюмое. Подойдя к Бэну, он опустился и обхватил его с обеих сторон. Камень едва удавалось поднять. Выдыхая обжигающий воздух, мальчик со скрипом колен поднимал его все выше и выше.
Подкашивавшиеся колени медленно подходили к тележке. Лицо мальчика прикрылось растерянным лицом Бэна. Оказавшись в пару сантиметрах от краев тележки, мальчик выдохнул и в один миг ослабил хватку.
— Будет же тебе уроком, что я чудом тебя здесь не оставил… — проскрипел голосом мальчик. Его голос заглушился окатившим округу грохотом телеги. — Не столько благодари руки мои, сколько мой нрав, Бэн.
Трое булыжников прижались вплотную друг к другу, с ожиданием смотря на постоянно выдыхающего мальчика. Мигающие глаза осматривали округу, иногда останавливаясь на кустах и высокой траве.
— Да будет всем уроком! Брать не буду тех, кто слишком толст для моей доброты! Поняли? Выкатывайтесь сразу! — снова шла тишина, сама тишина молила его о прощении, затем свист ветра провелся вокруг его ушей, пытаясь затушить покрасневшее лицо мальчика.
Резко выдохнув, он хлопнул свои колени и обхватил петлю, привязанную к телеге. Узел оказался на его шее. Мальчик выпрямился, встав напротив телеги.
— Поездка обещает быть веселой! Нас четверых ждет скалистая тропинка. Побуду вашим скакуном и возчиком, никто из вас водить не умеет… В дорогу!
Сделав рывок, веревка сделалась неистово тугой. Телегу, будто прижимали трое скал. Мальчик недоуменно обернулся, увидев все те же лежащие в телеге камни.
— Спуск… Еще спустимся! — прохрипел мальчик, чувствуя, как затянувшийся узел прижимает его горло, оставляя на коже болезненные царапины.
Впереди виднелся спуск с холма. Колышущиеся подберезовики прятались за истоптанной травой, взбешенные сверчки начали вскакивать, запрыгивая на телегу, внутрь скрипучих о землю сапог.
Телега начала ускоряться. Колеса заскрипели и поехали быстрее, чем топчущиеся на месте сапоги мальчика. Край телеги уперся в бок мальчика. Тот обернулся, приподняв ногу. Другим колесом телега придавила стоящую ногу.
Болезненный вой мальчика взбесил выпрыгивавших сверчков еще сильнее. Спину мальчика потянуло вниз. Через пару мгновений ноги перестали чувствовать землю, телега не чувствовала преграды.
Едва ударяясь о землю, мальчик летел все ниже по склону. Руками он ухватывался за воздух, толчки ветра скользили сквозь пальцы, болезненный вой становился тише под градом из окружавшего грохота.
Приземлившись, мальчик отскочил в сторону от влетевшей в дерево тележки. Та въехала в дуб, затем со скрежетом упала. Уилсон покатился дальше, иногда выглядывая из-под земли.
Спину мальчика раздавливало что-то невидимое. Плечи разрывало, ладони подрагивали, разрывая листву в клочья.
— Холм… Холм! Этот холм наше проклятие! Ну, кто смеется? Смейтесь, черт подери! Смейтесь над своей же слабостью перед этим холмом!
Свист ветра отвечал за всех. Кряхтя и отплевывая траву, мальчику с трудом удалось встать. Обе ладони уперлись в спину. Выпрямляясь, мальчик с надзором глядел на неподвижные Бэна и Элис, лежащих возле опрокинутой телеги.
Выдыхая грязевую пыль, мальчик направился вслед за Уилсоном. В какой-то момент он остановился. Его лицо уткнулось в корягу. Взгляд мальчика поднялся с камня на протягивающееся впереди болото.
В нос ударил отвратный запах. Мальчик закрыл глаза, представляя кучи гнили, перемешанной с отходной водой и илом. Протяжное бултыхание воды нарастало, стоило лягушкам подать голос и проскочить с одной кувшинки на другую.
— Ну и находка, Уилсон, — пробурчал мальчик, ступая по мшистому берегу. Полукруглую поверхность воды покрывали выпуклые клочки зелени. — Теперь понятно, куда тебя нюх тянет…
Взгляд Уилсона устремлялся в дерево, увянувшее над устьем шумящей реки. Сквозь лиственные лианы виднелись выпуклые корни, протягивающиеся к кувшинкам.
— Уилсон, охотник! Нашел еще одного! Еще одного ведь нашел, Уилсон! — воскликнул мальчик. Угрюмое лицо тут же сменилось на вопиющее и ликующее.
Источенный тиной и болотной водой камень лениво покатывался на зеленом бугре из стороны в сторону. Снизу выпускались вонючие пузыри, исходившие с самого дна болотных вод.
Мальчик потрепал волосы, вдохнув воздух. Лицо искривилось, ощутив резкий удар вони в нос. Уверенными шагами он устремился к в сторону дерева. Под сапогами шуршала упористая земля.
Иногда ноги проваливались в лужицы болотной воды, иногда земля вовсе таяла и пыталась затащить его ноги на глубину. В какой-то момент мальчик вспыхнул и подскочил.
Мальчик угодил прямиком в низовья дубового дерева. Корни уходили еще ниже, скрываясь в мутной воде. Между плавучими корнями виднелись темные бездонные нарисованные глаза, все остальное, что было у камня, понемногу уходило в глубину.
— Давай, Том, давай! — уверенно воскликнул мальчик, отползая в сторону от дерева. Между корнями виднелись лежащие смокшие ветви. — Вытащу!
Ладонь мальчика ловко ухватило самую длинную из кучи разбросанных под дубом. Мальчик закинул конец палки в воду, придерживая другой конец обеими руками.
Ткнув камень, мальчик пытался волной отвести его в свою сторону. Камень упрямо стоял, слегка подрагивая от толчков палки. Мальчик сердито вскинул брови, наблюдая за безмятежностью взгляда камня. Половину глаз смыло волной болотной воды.
— Куда ты? Ну же! — зарычал мальчик, подтолкнув камень сзади еще сильнее. Камень слегка сдвинулся места, понижаясь вглубь. — Нет, нет!
Камень погружался на дно, мальчик с испугом наблюдал за его уходящей под воду верхушкой, отточенной и острой. Зеленую воду закрыл наплывшая зелень. Камень не испустил и вздоха.
Задержав дыхание, мальчик погрузился вслед за ним. Руки чудом дотронулись до камня. Оттягивая его назад, мальчик оттаскивался назад. Уши заполнили вонючая вода и что-то слегка щекочущее.
Щекотка стала походить на укусы мелких рыб. Мальчик сделал рывок, вынырнув из воды. Потяжелевшие руки потянули на глубь. Незакрытые глаза стало жечь. Завертев головой, мальчик испускал пузыри. В раскрытый рот втянулась вонючая вода.
Через новый рывок, мальчик вновь вынырнул. Сделав еще несколько рывков, его спина приземлилась на иловый берег. Мальчик взглянул на свои ладони, оказавшиеся пустыми. Между пальцами вилась продолговатая тина, в ногтях застревали комки мха.
— Вот напастье на мою голову! — жалобно взвыл мальчик, отряхнув голову. Из ушей полилась сточная вода, из волос выпали пару ракушек и зелени. — Вот напастье же…
Мальчик поднял голову. Глаза стыдливо прищурились, как только белоснежный свет проглянул между затемненной листвой деревьев. Чумазыми ладонями мальчик закрыл лицо и приглушенно приговаривал:
— Том, бедный Том… — когда ладонь убралась с лица, мальчик попытался сделать вдох, но пришлось выплюнуть еще небольшую струйку болотной воды.
Мыльные силуэты округи понемногу обретали форму. Забираясь наверх по корням дуба, мальчик поглядывал на Уилсона. Оба темных широких глаза не сдвигали с него взгляда, наблюдали за каждым его движением.
— Он захотел остаться там… Все без толку. Время идти, Уилсон. Нас ждет еще один спуск… Вот напастье же!
Уилсон также не менял взгляда. Поднявшись повыше, мальчик едва не потерял равновесие. Сапоги заскользили над илом, ступни едва ли не с легкостью выпрыгнули из-под обуви.
Расставив руки вверх, мальчик подходил аккуратными маленькими шагами. Испуганные глаза глядели вниз, осматривая ходящие по горке иле ступни.
— Знаешь, Уилсон, а ведь этой палкой можно многое сделать, — заговорил мальчик, вновь таким же невозмутимым высоким голоском. — И спасать, и плыть, и прыгать. Были бы у вас руки, я бы каждому по одной дал на всю жизнь.
Мальчик подошел ближе к еще одному наклоненному дереву, протягиваясь к одной из тонких ветвей. С кротким хрустом она отломилась. Мальчик растерянно откинулся в сторону, сжимая палку в руках.
— Так и пойдем, Уилсон, согласен? Здесь палка — королева всех упрямых и вражина для всех холмиков! — мальчик уткнул конец ветки между корягой и прилипшему к нему камню.
