например, с захватническими целями? Что, если бы военные не успели среагировать должным образом? Что бы ждало нас тогда – горы трупов среди каменных друнглей? Нет, я, безусловно, радовалась, что эти товарищи со звезд повели себя благоразумно и культурно, но…червячка сомнения никто не отменял. И с каждым днем он грыз меня все сильнее и сильнее.
Пришельцы изображали образцово–показательную пятерку добрых иностранных туристов. Да, из корабля их вывалилось полдесятка, они, словно наивные чукотские ребятишки, заозирались по сторонам, а потом крупным планом было показано их рукопожатие с нашими военными в камуфляже после того, как пример привели двое наших ученых. Мы с Денисом скривились одинаково. Интересно, долго этот душещипательный момент в PR-компании СПО придумывали? В этот момент некстати зазвонил телефон, но, увидев номер звонившей, я приняла вызов с радостью:
– Привет, моя радость. Ну как ты там без меня?
– Твоя радость скучает, – раздался из динамика капризный голос Наташки. Она всегда так делала, когда хотела, чтобы я встала на ее сторону или сделала что–то, что ей было необходимо. – Твоя радость ждет с тобой шопинга. Куда ты запропастилась? Совсем избудоражилась?
– Не–а, – лениво отозвалась я, включая громкую связь и махая рукой на вопросительный взгляд Дениса. – Я тут с обалденным мужчиной–программистом загораю под будоражинским солнцем и смотрю тягомотину про пришельцев.
– Правда, они классные? – восторженно выдохнула Наташка, и я поняла: поддалась общей эпидемии инопланетофилии. – Постой–ка, что за потрясный экземпляр, и почему я о нем ничего не знаю?
– Близкий друг детства, – с намеренной хрипотцой в голосе и подмигнув мне перед этим, зарекомендовал себя «обалденный мужчина–программист». На том конце раздалось недолгое молчание.
– Молодой человек, была бы я свободна! – уверенно сказала Наташка, отойдя. – Какой у вас очаровательный голос.
– А у вас гибкий ум, – похвалил ее друг детства.
– И уважительное отношение к женщине! – восхитилась подруга, но тут я решила напомнить о своем существовании:
– Фирма веников не вяжет, Натка. Я очень рада, что ты хоть на минуту вышла из состояния святой любви к новым обитателям планеты и обратила внимание на нас с Денисом.
– Обижаешь, дорогая! – я готова была биться об заклад, что Наташка притворно надула губы. – Они, конечно, совсем как люди, у одного я даже животик приличный рассмотрела, но ты для меня как семья! А уж с такими знакомыми и подавно!
– А вы не против, если я спрошу у Лей ваш номер, Натали? – Денис заулыбался еще шире, и подруга, кажется, впала в очередной ступор.
– Ну я…я даже не знаю…. – сделала вид, что смутилась, наконец–то пришедшая в себя дамочка из Ильинска. – Я вроде как не совсем свободна…
– А я по голосу слышу, что вы, скорее всего, только меня и ждали, – хитро переглянувшись со мной, продолжил умасливать мою блондинку друг.
– Ну, если только в далекой перспективе… – как бы нехотя согласилась она, но я–то понимала: Наташка теперь вытянет из меня любую информацию о Денисе! Так что поставила себе галочку насчет того, чтобы забрать с собой в Ильинск самые отвязные детские фото. Ну, так сказать, чтоб во всей красе некоторых увидеть.
– Считайте меня поручителем перспективы, – закатив глаза к небу, я решила исполнить роль связующего звена.
– Заметано! – слишком бодро для человека, вроде как сомневающегося в своих решениях, отозвалась Наташка.
Мы еще немного поговорили, она рассказала последние сплетни, не забыв упомянуть двух аполлонокрасавчиков Суперменыча и Артура, но на этом я уже спикерфон отключила, продолжив в режиме приватной беседы. Краем глаза наблюдая за пришельцами, только вздыхала. В самом деле, что могла одна простая я?
Две недели пролетели незаметно. Мы встречались с Денисом, когда он был свободен от командировочной работы, проводили вечера с баб Зоей, чем несказанно радовали ее, ну и, конечно, отслеживали деятельность лейнианцев относительно нашего государства. Они и правда были совершенно неотличимы от людей. Порой я даже ловила себя на мысли, что отождествляю их с землянами. И только вечно вежливое выражение лица и заготовленные улыбки селили холод в душе. Холод, которого я начинала бояться. Вспоминались слова Мая о чистом разуме. Я тревожилась, что смогу попасться одному из таких существ, которые не ведают мук совести.
А потом в субботу Денис отвез меня домой. Телефон Наташки я, конечно, оставила, а он загадочно улыбнулся и сказал, что, когда позвонит, она уже будет свободна. Тепло попрощавшись с ним и пожелав удачной последней недели в Будоражинске, я не спеша пошла к родному подъезду.
Квартира встретила меня тишиной и покоем. Пусть отпуск и прошел под аналогичным знаменем, оказаться именно дома было приятно по–особенному. Бросив рюкзак в прихожей, первым делом решила смыть с себя дневную пыль. Освежающий душ занял около сорока минут. Выключив воду, не стала спешить с одеванием, позволив себе слегка отжать волосы и убрать лишнюю влагу с тела. В голову пришла одна интересная мысль…
– Май?
Сосед откликнулся с неохотой.
«Что?»
– Ты все время говорил, что меня вычислят в любом случае. То есть, получается, Диорну ты необходим настолько, что без тебя он практически не сможет существовать. Еще ты говорил, что являешься биотехнологом – я имею в виду совокупность ваших сознаний, Майдиорна. А еще…я видела Диорна во время того недолгого видео с планеты Лей, которое показывали, я думаю, по всему миру и на всех доступных языках. Ты ничего не хочешь мне сказать?
«В данный момент – нет», – но сквозь железное спокойствие я все–таки страх оказаться обнаруженным почуяла. Так что перешла к тяжелой артиллерии.
– А если вот так? – с этими словами я отправилась из ванной в комнату, оборудованную под спальню. Ничего особенного: кровать, тумбочка с небольшим ночником, шкаф–купе во всю стену. И зеркало от потолка до пола на одной из его дверей. Мой небольшой каприз во время переезда от бабули…
Кто–то на заднем плане тяжело сглотнул.
«Это запрещенный прием, Лей…»
– Да ну? – делано удивилась я, искушающе улыбаясь, и запрокинула руки назад, скручивая волосы в тугой узел. Капли воды с длинных вьющихся локонов, освобождающих плечи, устремились к ключицам, а затем перешли на грудь.
«Прекрати меня провоцировать! Я начинаю плохо соображать…»
– Постой–ка, – словно не замечая протестов изнутри, прищурилась я, все также разглядывая собственное обнаженное отражение. – Ты ведь, считай, бестелесный дух – какое тебе дело до моих прелестей? Да и потом, посмотри, – я почти натурально расстроилась, – второй размер – это далеко не предел мужских мечтаний, – я пальцем указала на два высших образования. Волосы снова упали на плечи. – Тут и вовсе торчат ребра, – в то время как руки медленно опускались от груди к пупку, а я якобы задумчиво оценивала виды, злорадно слушала, как скулил внутри самоуверенный сосед, думающий, что ему в этом мире все нипочем. – Ну а тут…открою тебе страшную тайну, Май: ты очень вовремя вселился в мое тело, когда еще можно разглядеть интимную стрижку. Я иногда грешу и забываю о ней…
«Хватит!» – взмолился, кажется, совершенно взмокший, несмотря на отсутствие физических реакций, сосед.
– Что – хватит? – торжествующе улыбнулась я. – Ты ведь еще не все увидел, Майчик. У меня еще столько всего интересного…
«Я расскажу тебе все, что хочешь, только, пожалуйста, накинь что–нибудь, Лей!»
Коротко усмехнувшись, я повернулась к зеркалу спиной и направилась к приготовленному заранее банному халату, лежащему на постели. Когда наклонялась, чтобы достать его, намеренно бросила взгляд в зеркало, чтобы позволить некоторым оценить другие мои ракурсы, и ожидаемо услышала сдавленное проклятие. Развеселившись окончательно, завернулась в махровое одеяние и уселась по–турецки на кровати:
– Так лучше?
«Гораздо!» – облегченно вздохнули где–то внутри.
– Итак, я жду объяснений, – напомнила я о цели своего небольшого демарша.
«Ну что ж, Лей, так и быть. Так вот, я – один из Двенадцати…»
– Двенадцати? – переспросила я. – Ты что, у них там вроде божества?
«Двенадцать – это число, ставшее символом нашего выживания. Двенадцать направлений науки, техники, политики и общественной жизни стали, в итоге, гарантом процветания нашей страдающей от солнечной активности планеты. Двенадцать ученых мужей занимают высшие посты нашей власти – они и приветствовали землян на том видео, что показывали в кинотеатре».
– Погоди–погоди! – сообразила я. – Получается, ты, биотехнолог, один из правящей верхушки?
«Да, – со вздохом признался Май. – Наше объединенное сознание – Майдиорн Ардрейн – является главой биотехнологического крыла. Наряду с этим существует еще одиннадцать ведущих направлений в развитии планеты: медицина, экономика, управление, космология, строительство, образование, энергетика, природопользование, юриспруденция, машиностроение и оборона. Тот мужчина, который говорил о нашем родстве, – представитель целительского крыла, его глава Август Лей. И, возможно, твой ближайший родственник».
– Возможно? – я уловила сомнение в голосе Мая.
«Я не обладаю всей полнотой сведений, но его дочерью ты никак не можешь быть».
– Никак?
«Это…сложно объяснить, но нет, Лей», – и чувствовалось ну очень большое нежелание общаться на эту тему.
– Ну, хорошо, – позволила я уйти от ответа сидящему внутри пройдохе. – Ты поэтому так долго мялся с ответами на вопросы? Не ожидал, что царственная часть сознания угодит в обыкновенную землянку? Думал, я шантажировать тебя начну?
«Да нет же, Лей… – мне показалось, Май даже обиделся немного. – Просто носить в себе сознание одного из Двенадцати – это…ответственность и обязанности, которых в итоге может оказаться намного больше, чем прав. И я очень боялся, что ты меня возненавидишь за это».
– Такое ощущение, что ты меня уже со счетов списал.
«Я…боюсь Диорна».
– Понятно, – вздохнула я тяжко. – Но влияние–то на него ты хоть небольшое способен оказать?
«Безусловно», – вот сейчас соседский голос звучал убедительно. Хоть что–то…
– Тогда договоримся так, дорогой: ты оказываешь это свое влияние на вторую половину, когда я окажусь в лапах ваших мясников. Нет, сейчас молчи, – я прервала поток готовых сорваться с языка Мая слов, – в таких вопросах меня еще не подводила интуиция. Я не буду чинить никаких препятствий нашему расставанию – естественно, когда попаду в поле их зрения, но никак не раньше (сама не пойду, и не проси) – но взамен мне нужна твоя защита. Обещай, что мне, по крайней мере, попытаются сохранить жизнь. И не сделают ничего такого, что бы шло вразрез с нашей конвенцией по правам человека. Ты знаешь, я не зверь и не настолько жестока, чтобы нарушать природу вашего сознания, так что всегда соглашусь на сотрудничество – но мне нужны гарантии, Май.
«Твои требования вполне обоснованны, Лей. Я сделаю все от меня зависящее».
– Все зависящее – это слишком мало, Май. Сделай все. Абсолютно все.
В воскресенье зашла Наташка. Главной причиной, конечно, было мое возвращение: она притащила бутылку шампанского и целый мешок закуски, половину из которой мы в процессе оприходовали. Второй причиной был доверительный разговор о начинающихся отношениях с «Артурчиком». Оказывается, Наташку теперь утром и вечером отвозили домой на «мечте каждой женщины», как она называла какой–то большой черный внедорожник, названия которого я, как ни пыталась, так и не смогла запомнить. Несмотря на обходительность кавалера, Наталью как девушку образованную и воспитанную смущало то обстоятельство, что безопасник, не извинившись и не сообщив причины, мог внезапно сорваться с места и покинуть ее. Если дело происходило в ресторане, оплату, конечно, он успевал оставить, и на следующее утро даже рассыпался в извинениях и просьбах о прощении, но… Некоторая безалаберность, которой, на мой взгляд, Наташка пыталась завуалировано объяснить откровенное пренебрежение потенциальной дамой сердца, останавливало ее, не давая каким–нибудь вечером пригласить мужчину на чашечку, например, утреннего чая. Так что две недели активных встреч оборачивались для Артурчика полным динамо в постели. Нет, судя по тому, что говорила об этом «маче» Натка, у меня возникла одна мысль, где, как и с кем тот может спустить накопившееся напряжение, но подругу расстраивать не хотелось, тем более что я должна была, подобно ей, верить в лучшие человеческие качества. Но тут я, к своему прискорбию, отличалась удивительным снобизмом: безопасник – он и в Африке безопасник, что с него возьмешь? А Натка пусть пока полетает на крыльях любви. Ей очень идет счастье.
Третьей причиной, которой я, надо сказать, не удивилась, оказался знакомый нам, теперь уже обеим, Денис Андреевич Новиков. И пусть Наташка открытого любопытства не проявляла, но фото его заценила, особенно остановившись на той, что мы делали специально для выпускного альбома. Помнится, Нина Борисовна, наша классная руководительница, тогда сказала «сделать такой портрет, на котором была бы видна душа каждого ученика». Денис тогда еще так посмотрел на меня, что я поняла: его душу точно увидит каждый. А потом он приперся к нам домой и заставил красить его под гота. Распустил волосы, велев долго расчесывать их, пока не получились романтические волны, и не давал мне передышки до тех пор, пока я не сделала фото в три четверти, на котором задумчиво–меланхоличный одноклассник смотрел куда–то вдаль. Динька имел огромный успех у девчонок! После выпускного даже признался, что с Машкой Герасимовой из–за одной этой фотки пошел до самого логического конца, смущенно добавив, что наконец–то «стал мужчиной». Я тогда хохотала до слез, и он вместе со мной, потому что образ готичного и отстраненного товарища Новиков сохранил до конца своего первого секса, и Герасимова, для которой этот опыт, в отличие от некоторых, был очередным, уходила в состоянии переполнения мрачной атмосферой кладбища и замогильных стихов. Как честный человек, Денис даже провстречался с ней еще некоторое время. Ровно до того момента, пока не уехал поступать. И не вернулся.
Наташка слушала и однозначно офигевала. Я по глазам видела намечающийся интерес, но дипломатично молчала. Если все и правда так, как говорил Денис, и им суждено по крайней мере встретиться, я точно не буду форсировать события. В кои–то веки понаблюдать за ухищрениями давнего друга – это моя святая обязанность!
Наташка уходила поздно вечером. На вопрос, почему воскресенье проходит без ненаглядного, махнула рукой и сказала, что он не отчитывался. Шансы Дениса в моих глазах росли практически в геометрической прогрессии…
Ну а утро понедельника встретило меня ясным ильинским солнцем. На работу одевалась, как на праздник, хотя и не забыла, что юбки – ни–ни! – ни в коем случае в гардеробе допускать пока не буду. Сорок минут в троллейбусе для меня, облаченной в легкий вариант офисной рубашки и джинсы по фигуре, пролетели незаметно, еще пятнадцать бодрым шагом до здания конторы вообще показались прогулкой. Охранник Иван Васильевич с улыбкой протянул ключи от отдела, как делал всегда, пока я расписывалась на проходной в том, что прихожу на работу одной из первых. А потом я вспорхнула на лестницу, чтобы подняться на третий этаж – именно там располагался отдел информационных технологий.
Пришельцы изображали образцово–показательную пятерку добрых иностранных туристов. Да, из корабля их вывалилось полдесятка, они, словно наивные чукотские ребятишки, заозирались по сторонам, а потом крупным планом было показано их рукопожатие с нашими военными в камуфляже после того, как пример привели двое наших ученых. Мы с Денисом скривились одинаково. Интересно, долго этот душещипательный момент в PR-компании СПО придумывали? В этот момент некстати зазвонил телефон, но, увидев номер звонившей, я приняла вызов с радостью:
– Привет, моя радость. Ну как ты там без меня?
– Твоя радость скучает, – раздался из динамика капризный голос Наташки. Она всегда так делала, когда хотела, чтобы я встала на ее сторону или сделала что–то, что ей было необходимо. – Твоя радость ждет с тобой шопинга. Куда ты запропастилась? Совсем избудоражилась?
– Не–а, – лениво отозвалась я, включая громкую связь и махая рукой на вопросительный взгляд Дениса. – Я тут с обалденным мужчиной–программистом загораю под будоражинским солнцем и смотрю тягомотину про пришельцев.
– Правда, они классные? – восторженно выдохнула Наташка, и я поняла: поддалась общей эпидемии инопланетофилии. – Постой–ка, что за потрясный экземпляр, и почему я о нем ничего не знаю?
– Близкий друг детства, – с намеренной хрипотцой в голосе и подмигнув мне перед этим, зарекомендовал себя «обалденный мужчина–программист». На том конце раздалось недолгое молчание.
– Молодой человек, была бы я свободна! – уверенно сказала Наташка, отойдя. – Какой у вас очаровательный голос.
– А у вас гибкий ум, – похвалил ее друг детства.
– И уважительное отношение к женщине! – восхитилась подруга, но тут я решила напомнить о своем существовании:
– Фирма веников не вяжет, Натка. Я очень рада, что ты хоть на минуту вышла из состояния святой любви к новым обитателям планеты и обратила внимание на нас с Денисом.
– Обижаешь, дорогая! – я готова была биться об заклад, что Наташка притворно надула губы. – Они, конечно, совсем как люди, у одного я даже животик приличный рассмотрела, но ты для меня как семья! А уж с такими знакомыми и подавно!
– А вы не против, если я спрошу у Лей ваш номер, Натали? – Денис заулыбался еще шире, и подруга, кажется, впала в очередной ступор.
– Ну я…я даже не знаю…. – сделала вид, что смутилась, наконец–то пришедшая в себя дамочка из Ильинска. – Я вроде как не совсем свободна…
– А я по голосу слышу, что вы, скорее всего, только меня и ждали, – хитро переглянувшись со мной, продолжил умасливать мою блондинку друг.
– Ну, если только в далекой перспективе… – как бы нехотя согласилась она, но я–то понимала: Наташка теперь вытянет из меня любую информацию о Денисе! Так что поставила себе галочку насчет того, чтобы забрать с собой в Ильинск самые отвязные детские фото. Ну, так сказать, чтоб во всей красе некоторых увидеть.
– Считайте меня поручителем перспективы, – закатив глаза к небу, я решила исполнить роль связующего звена.
– Заметано! – слишком бодро для человека, вроде как сомневающегося в своих решениях, отозвалась Наташка.
Мы еще немного поговорили, она рассказала последние сплетни, не забыв упомянуть двух аполлонокрасавчиков Суперменыча и Артура, но на этом я уже спикерфон отключила, продолжив в режиме приватной беседы. Краем глаза наблюдая за пришельцами, только вздыхала. В самом деле, что могла одна простая я?
Две недели пролетели незаметно. Мы встречались с Денисом, когда он был свободен от командировочной работы, проводили вечера с баб Зоей, чем несказанно радовали ее, ну и, конечно, отслеживали деятельность лейнианцев относительно нашего государства. Они и правда были совершенно неотличимы от людей. Порой я даже ловила себя на мысли, что отождествляю их с землянами. И только вечно вежливое выражение лица и заготовленные улыбки селили холод в душе. Холод, которого я начинала бояться. Вспоминались слова Мая о чистом разуме. Я тревожилась, что смогу попасться одному из таких существ, которые не ведают мук совести.
А потом в субботу Денис отвез меня домой. Телефон Наташки я, конечно, оставила, а он загадочно улыбнулся и сказал, что, когда позвонит, она уже будет свободна. Тепло попрощавшись с ним и пожелав удачной последней недели в Будоражинске, я не спеша пошла к родному подъезду.
Квартира встретила меня тишиной и покоем. Пусть отпуск и прошел под аналогичным знаменем, оказаться именно дома было приятно по–особенному. Бросив рюкзак в прихожей, первым делом решила смыть с себя дневную пыль. Освежающий душ занял около сорока минут. Выключив воду, не стала спешить с одеванием, позволив себе слегка отжать волосы и убрать лишнюю влагу с тела. В голову пришла одна интересная мысль…
– Май?
Сосед откликнулся с неохотой.
«Что?»
– Ты все время говорил, что меня вычислят в любом случае. То есть, получается, Диорну ты необходим настолько, что без тебя он практически не сможет существовать. Еще ты говорил, что являешься биотехнологом – я имею в виду совокупность ваших сознаний, Майдиорна. А еще…я видела Диорна во время того недолгого видео с планеты Лей, которое показывали, я думаю, по всему миру и на всех доступных языках. Ты ничего не хочешь мне сказать?
«В данный момент – нет», – но сквозь железное спокойствие я все–таки страх оказаться обнаруженным почуяла. Так что перешла к тяжелой артиллерии.
– А если вот так? – с этими словами я отправилась из ванной в комнату, оборудованную под спальню. Ничего особенного: кровать, тумбочка с небольшим ночником, шкаф–купе во всю стену. И зеркало от потолка до пола на одной из его дверей. Мой небольшой каприз во время переезда от бабули…
Кто–то на заднем плане тяжело сглотнул.
«Это запрещенный прием, Лей…»
– Да ну? – делано удивилась я, искушающе улыбаясь, и запрокинула руки назад, скручивая волосы в тугой узел. Капли воды с длинных вьющихся локонов, освобождающих плечи, устремились к ключицам, а затем перешли на грудь.
«Прекрати меня провоцировать! Я начинаю плохо соображать…»
– Постой–ка, – словно не замечая протестов изнутри, прищурилась я, все также разглядывая собственное обнаженное отражение. – Ты ведь, считай, бестелесный дух – какое тебе дело до моих прелестей? Да и потом, посмотри, – я почти натурально расстроилась, – второй размер – это далеко не предел мужских мечтаний, – я пальцем указала на два высших образования. Волосы снова упали на плечи. – Тут и вовсе торчат ребра, – в то время как руки медленно опускались от груди к пупку, а я якобы задумчиво оценивала виды, злорадно слушала, как скулил внутри самоуверенный сосед, думающий, что ему в этом мире все нипочем. – Ну а тут…открою тебе страшную тайну, Май: ты очень вовремя вселился в мое тело, когда еще можно разглядеть интимную стрижку. Я иногда грешу и забываю о ней…
«Хватит!» – взмолился, кажется, совершенно взмокший, несмотря на отсутствие физических реакций, сосед.
– Что – хватит? – торжествующе улыбнулась я. – Ты ведь еще не все увидел, Майчик. У меня еще столько всего интересного…
«Я расскажу тебе все, что хочешь, только, пожалуйста, накинь что–нибудь, Лей!»
Коротко усмехнувшись, я повернулась к зеркалу спиной и направилась к приготовленному заранее банному халату, лежащему на постели. Когда наклонялась, чтобы достать его, намеренно бросила взгляд в зеркало, чтобы позволить некоторым оценить другие мои ракурсы, и ожидаемо услышала сдавленное проклятие. Развеселившись окончательно, завернулась в махровое одеяние и уселась по–турецки на кровати:
– Так лучше?
«Гораздо!» – облегченно вздохнули где–то внутри.
– Итак, я жду объяснений, – напомнила я о цели своего небольшого демарша.
«Ну что ж, Лей, так и быть. Так вот, я – один из Двенадцати…»
– Двенадцати? – переспросила я. – Ты что, у них там вроде божества?
«Двенадцать – это число, ставшее символом нашего выживания. Двенадцать направлений науки, техники, политики и общественной жизни стали, в итоге, гарантом процветания нашей страдающей от солнечной активности планеты. Двенадцать ученых мужей занимают высшие посты нашей власти – они и приветствовали землян на том видео, что показывали в кинотеатре».
– Погоди–погоди! – сообразила я. – Получается, ты, биотехнолог, один из правящей верхушки?
«Да, – со вздохом признался Май. – Наше объединенное сознание – Майдиорн Ардрейн – является главой биотехнологического крыла. Наряду с этим существует еще одиннадцать ведущих направлений в развитии планеты: медицина, экономика, управление, космология, строительство, образование, энергетика, природопользование, юриспруденция, машиностроение и оборона. Тот мужчина, который говорил о нашем родстве, – представитель целительского крыла, его глава Август Лей. И, возможно, твой ближайший родственник».
– Возможно? – я уловила сомнение в голосе Мая.
«Я не обладаю всей полнотой сведений, но его дочерью ты никак не можешь быть».
– Никак?
«Это…сложно объяснить, но нет, Лей», – и чувствовалось ну очень большое нежелание общаться на эту тему.
– Ну, хорошо, – позволила я уйти от ответа сидящему внутри пройдохе. – Ты поэтому так долго мялся с ответами на вопросы? Не ожидал, что царственная часть сознания угодит в обыкновенную землянку? Думал, я шантажировать тебя начну?
«Да нет же, Лей… – мне показалось, Май даже обиделся немного. – Просто носить в себе сознание одного из Двенадцати – это…ответственность и обязанности, которых в итоге может оказаться намного больше, чем прав. И я очень боялся, что ты меня возненавидишь за это».
– Такое ощущение, что ты меня уже со счетов списал.
«Я…боюсь Диорна».
– Понятно, – вздохнула я тяжко. – Но влияние–то на него ты хоть небольшое способен оказать?
«Безусловно», – вот сейчас соседский голос звучал убедительно. Хоть что–то…
– Тогда договоримся так, дорогой: ты оказываешь это свое влияние на вторую половину, когда я окажусь в лапах ваших мясников. Нет, сейчас молчи, – я прервала поток готовых сорваться с языка Мая слов, – в таких вопросах меня еще не подводила интуиция. Я не буду чинить никаких препятствий нашему расставанию – естественно, когда попаду в поле их зрения, но никак не раньше (сама не пойду, и не проси) – но взамен мне нужна твоя защита. Обещай, что мне, по крайней мере, попытаются сохранить жизнь. И не сделают ничего такого, что бы шло вразрез с нашей конвенцией по правам человека. Ты знаешь, я не зверь и не настолько жестока, чтобы нарушать природу вашего сознания, так что всегда соглашусь на сотрудничество – но мне нужны гарантии, Май.
«Твои требования вполне обоснованны, Лей. Я сделаю все от меня зависящее».
– Все зависящее – это слишком мало, Май. Сделай все. Абсолютно все.
***
В воскресенье зашла Наташка. Главной причиной, конечно, было мое возвращение: она притащила бутылку шампанского и целый мешок закуски, половину из которой мы в процессе оприходовали. Второй причиной был доверительный разговор о начинающихся отношениях с «Артурчиком». Оказывается, Наташку теперь утром и вечером отвозили домой на «мечте каждой женщины», как она называла какой–то большой черный внедорожник, названия которого я, как ни пыталась, так и не смогла запомнить. Несмотря на обходительность кавалера, Наталью как девушку образованную и воспитанную смущало то обстоятельство, что безопасник, не извинившись и не сообщив причины, мог внезапно сорваться с места и покинуть ее. Если дело происходило в ресторане, оплату, конечно, он успевал оставить, и на следующее утро даже рассыпался в извинениях и просьбах о прощении, но… Некоторая безалаберность, которой, на мой взгляд, Наташка пыталась завуалировано объяснить откровенное пренебрежение потенциальной дамой сердца, останавливало ее, не давая каким–нибудь вечером пригласить мужчину на чашечку, например, утреннего чая. Так что две недели активных встреч оборачивались для Артурчика полным динамо в постели. Нет, судя по тому, что говорила об этом «маче» Натка, у меня возникла одна мысль, где, как и с кем тот может спустить накопившееся напряжение, но подругу расстраивать не хотелось, тем более что я должна была, подобно ей, верить в лучшие человеческие качества. Но тут я, к своему прискорбию, отличалась удивительным снобизмом: безопасник – он и в Африке безопасник, что с него возьмешь? А Натка пусть пока полетает на крыльях любви. Ей очень идет счастье.
Третьей причиной, которой я, надо сказать, не удивилась, оказался знакомый нам, теперь уже обеим, Денис Андреевич Новиков. И пусть Наташка открытого любопытства не проявляла, но фото его заценила, особенно остановившись на той, что мы делали специально для выпускного альбома. Помнится, Нина Борисовна, наша классная руководительница, тогда сказала «сделать такой портрет, на котором была бы видна душа каждого ученика». Денис тогда еще так посмотрел на меня, что я поняла: его душу точно увидит каждый. А потом он приперся к нам домой и заставил красить его под гота. Распустил волосы, велев долго расчесывать их, пока не получились романтические волны, и не давал мне передышки до тех пор, пока я не сделала фото в три четверти, на котором задумчиво–меланхоличный одноклассник смотрел куда–то вдаль. Динька имел огромный успех у девчонок! После выпускного даже признался, что с Машкой Герасимовой из–за одной этой фотки пошел до самого логического конца, смущенно добавив, что наконец–то «стал мужчиной». Я тогда хохотала до слез, и он вместе со мной, потому что образ готичного и отстраненного товарища Новиков сохранил до конца своего первого секса, и Герасимова, для которой этот опыт, в отличие от некоторых, был очередным, уходила в состоянии переполнения мрачной атмосферой кладбища и замогильных стихов. Как честный человек, Денис даже провстречался с ней еще некоторое время. Ровно до того момента, пока не уехал поступать. И не вернулся.
Наташка слушала и однозначно офигевала. Я по глазам видела намечающийся интерес, но дипломатично молчала. Если все и правда так, как говорил Денис, и им суждено по крайней мере встретиться, я точно не буду форсировать события. В кои–то веки понаблюдать за ухищрениями давнего друга – это моя святая обязанность!
Наташка уходила поздно вечером. На вопрос, почему воскресенье проходит без ненаглядного, махнула рукой и сказала, что он не отчитывался. Шансы Дениса в моих глазах росли практически в геометрической прогрессии…
Ну а утро понедельника встретило меня ясным ильинским солнцем. На работу одевалась, как на праздник, хотя и не забыла, что юбки – ни–ни! – ни в коем случае в гардеробе допускать пока не буду. Сорок минут в троллейбусе для меня, облаченной в легкий вариант офисной рубашки и джинсы по фигуре, пролетели незаметно, еще пятнадцать бодрым шагом до здания конторы вообще показались прогулкой. Охранник Иван Васильевич с улыбкой протянул ключи от отдела, как делал всегда, пока я расписывалась на проходной в том, что прихожу на работу одной из первых. А потом я вспорхнула на лестницу, чтобы подняться на третий этаж – именно там располагался отдел информационных технологий.
