Конечно не знали, иначе были бы начеку. Они ему доверяли, на них не было индивидуальных средств защиты. Недооценили дюжие крепыши мелкого пацана. Как и я. Безошибочно продумано, можно убежденно заключить-безупречно.
Ни к чему теперь:
-Паш, а как же презумпция, объективность, моральность, оправданность?
Пустые слова, кои ничего не стоят, которые не стоит произносить даже самым уютно-располагающим тембром голоса и от которых уже ничего не зависит.
Всё. Курок взведен!
Как бы я поступила на его месте?
Да так же, если бы меня обложили, как зверя.
Раньше поступила бы по другому. А сейчас-нет.
Насколько он был загнан в ловушку, окружён и заперт, чем его так припёрли? Я еще не забыла и хорошо усвоила-кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. В решающую минуту, совести, благородству и великодушию здесь не место, им лучше убраться. Они должны отбыть далеко, закупориться и не высовываться.
Сегодня, беспристрастная Фемида сняв повязку с глаз, потупилась и отвернулась. Её меч опущен вниз, как и чаши весов правосудия. Они до сих пор на одной плоскости и больше не взвешивают ничьи деяния.
Из нынешних условий можно сделать свой рынок услуг-убирать хитрым образом неугодных, проштрафившихся людей. Идеальная среда для работы киллера. Похоже Павел с Семеном занимались прореживанием и укладыванием на лопатки нежелательных элементов. Неслабый промысел!
Или таки хобби?
С другой стороны, зачем братьям атмосферный замес? Ведь не ради денег. Они и так Крезы. У них есть всё по максимуму. Они могут взять себе многое, всё что пожелают и в неограниченном количестве.
Значит развлечение, пиромания своего рода?
А может мы не "случайные", а наоборот-"лишние"? Возможно по какой-то причине, нас специально сюда переносят, а два родственника-обыкновенные трудяги дворники, которые соскребают разный отработанный шлак, экскременты и утилизируют отходы.
Тогда, кто меня заказал? Кому я ненавистно мешаю?
Сколько много разных предположений и не одного достоверного, утвердительного. В настоящее время я наблюдатель в театре пантомимы, который пришел к концу остро-гремучей постановки почти под занавес и присел с краю на предпоследний ряд. По заключительным жестам всем все понятно. Всем, кроме меня.
Я не умею спрашивать, не научилась, так и осталась бессловесным и прилежным слушателем. Как говорил Сократ:
-Природа наделила нас двумя глазами, двумя ушами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили.
Всегда старалась придерживаться его изречению, даже в такой критический момент. Я не дипломат, не парламентёр, вести доверительные переговоры и урегулировать их в своих интересах не умею. Мне остается только ожидать.
Паша приблизился ко мне, показал нож:
-Красавец?
Я кивнула:
-Красавец, безусловно.
Узнала сразу. Это кинжал, больше похожий на стилет, из Лялиной коллекции. Тот самый, которым я сразила синеглазова. И правда редкой изящности. Примечательная резная рукоять с навершией в виде чернёного трилистника.
Павел смотрел на клинок, играючи перебирал его пальцами. Затем подбросил, ловко поймал и неожиданно ударил меня в грудь, в область сердца. Всадил почти до самого упора.
Бинго!
Полная зачистка!
Ахнуть не успела, только смогла судорожно и беззвучно втянуть в себя воздух. В голове пронеслось:
-Что бы мне сейчас сказал полицейский следак?
Наверное:
-Лови, незабвенная. Вот теперь самое ТО. Доброго пути.
Вижу, как Семен наотмашь бьет Павла по голове прикладом. Откуда взялся, подоспел? Не видела с какой стороны заявился. Мой убийца, наш неунывающий живчик, упал замертво и больше не поднялся, как и другие.
Распластаться на асфальте посередине побоища, среди трёх безгласных тел и четвёртого погибшего около дерева, тот ещё мазохистский балдёж. Я не умерла и даже в полном сознании, выиграв без торгов конкурс в непростом тендере на отсрочку смерти. А кому-то повезло меньше. Для некоторых, предзакатный аукцион оказался не самый подходящий для жизни.
Семен подложил мне под голову что-то твердое, поит жидкостью и безвкусное питье не вода. Я уже вовсю давлюсь, захлебываюсь, обливаюсь вся, а он продолжает насильно вплескивать его в рот.
Погоди! Постой! Дай немного отдышаться!
Сомкнув губы, стискиваю зубы. Он зажал мне нос и опять приходится с трудом глотать, снова и снова. Нож все еще внутри, я его ощущаю. Он подрагивает с небольшими интервалами в такт с сердцем. Мне совсем не больно, только очень хочется избавиться от неприятного инородного тела, но не могу пошевелиться.
Сколько я уже здесь лежу?
Мне кажется очень долго.
Семен начал манипуляции. Понемногу вытаскивал нож, далее я пила жидкость, затем небольшая передышка. Потом процедура повторялась вновь и так несколько раз. Иногда он раздвигал пальцами веки, внимательно осматривал фонариком глаза, промывал их этим же раствором. Говорил, чтобы я моргала почаще.
Уже наступила ночь, а мне совершенно не холодно.
Я ничего не испытываю.
Только под утро он перенес меня в свою машину.
Мой мозг начал вытворять чертовщину, напропалую химерить в режиме нон-стоп. Искаженные до неузнаваемости цветные картинки и зарисовки менялись со страшной быстротой. Вот появилась галерея иллюстраций незнакомых мест. Они проносились перед взглядом и я ничего толком не успевала рассмотреть.
-Заснеженные горы и белые двухэтажные здания в низине. Как там должно быть студено и свежо в молочной белизне. Морозн...
-Вж-ж-жик. Проехали.
-Высокий, сверкающий алмазными брызгами водопад, стремящийся почему-то вверх. Как странно. Необыч...
-Вж-ж-жик..
-Серый океан, неподвижно-зависнувшая прозрачная волна с шапкой воздушной пены. Красиво. Очен...
-Вж-ж-жик..
-Накренившаяся кокосовая пальма. Вот-вот растительная высотка со светло-зелеными орехами грохнется прямо на меня. Сейч...
-Вж-ж-жик..
-Много разного неба всех оттенков, особенно золотисто-вечернего, закатного. Нравится. Непередаваемое зрели...
-Вж-ж-жик..
-Чья-то торжественная свадьба. Народа мало. Влюбленные и радостные невеста с женихом. А свидетель утирает слезы. Чего сегодня то плакать, раньше надо было отбивать свою ненагл...
Черно-белые слайды сменили яркую палитру и ежесекундно мелькали на экране.
-Мужчина в котелке и галстуке. Высокий, подтянутый. Протягивает руку. Знаю? Определенно где-то виде...
-Вж-ж-жик..
-Безликая семейная фотография. Кто на ней? Не рассмотреть лиц. Женщина в подвенечном платье. Верх одеяния украшен жемчугом. Прошлое или будущее? Конечно будущее. Оно прекрасно и замечательн...
-Вж-ж-жик..
-Яблоневый сад с попадавшими, спелыми плодами. Бесцветный рай. Где Ева? Где...
-Вж-ж-жик..
-Здоровый тукан сидит на плече длинной тени. Это же...
-Вж-ж-жик..
-Хор поющих котов. Ну и ряшки с ротиками. Смехотищ...
-Вж-ж-жик..
-Опять веселые котики с бабочками на пушистых шейках. Что-то празднуют. Милоты много не быва...
-Вж-ж-жик. Вж-ж-жик. Вж-ж-жик...
А-аааааааа...
Всё вокруг стало беспорядочно крутиться и вращаться разрушительным тайфуном в бордовом синхротроне. Кинетоз раздухарился, мне подложила свинюшку вывихнутая вестибулярка. Она шкодила и агонизировала рафинированно, слащаво и ухищрённо. Хуже кашеобразного, ураганного хоровода не придумать, хуже не бывает. Лучше быть в забытьи в безумной перманентной центрифуге и казалось, что чокнутой энцефалограмме не будет конца. Очень тяжелый, затянувшийся конвульсивный трафик, усложненный моим состоянием. Церебральная пыточная камера с просмотром трейлера-анонса.
Схема переброски была новая. Такой мучительной дорогой возврата я никогда ещё не пользовалась и это чужая тропа.
Мы уже около больницы, знакомые места, привычный мой мир. Семен медленно извлек остаток лезвия. Теперь уже вынул его полностью. Как хорошо! Свобода! Попоил ещё раз напоследок, немного посидел, глядя на часы и выжидая минуты. Спустя некоторое время переодел меня. Снял испачканную и поврежденную одежду, протер место раны, мои руки, лицо, натянул чистую футболку и брюки. Это все вещи из моего автомобиля. Только потом побежал за помощью.
Я потрогала пальцами участок разреза и предполагаемого отверстия от ножа. Всё гладенько и ровненько, без прорех, заплаток и заклёпок. Теперь можно отрешиться, спровадив ломку чумовой горячки, закрыть глаза, расслабиться, даже поспать. Сознание постепенно тает, растекается и испаряется, словно прозрачная медуза в солярии. Мне очень комфортно от мягко-истомной сублимации.
Тепло и упоительно...
Я раскачиваюсь на громадных качелях, стоя на прочном, деревянном сидении. С силой приседаю, разгоняя тяжелую конструкцию, набираю нужную, темповую скорость.
Том с удивлением поглядывает на меня, наклоняя голову то на один бок, то на другой, словно обычная собака. Он никогда так раньше не делал и не смотрел. Почему я прежде не замечала: какой он миляга и какая у него потешная мордаха с умильной гримаской. Забавный, трогательный земной песик. Совершенно домашний, простой и доступный.
Ворона сидит на своём любимом месте, на вершине пушистого кедра. Свежий ветерок легонько перебирает Варины перышки, которые переливаются спектром радуги в заходящем солнце. Я чётко вижу каждое в отдельности.
Наступают сумерки. Моё любимое, но очень быстротечное время суток, когда убаюкивающая, чувственная, флеровая полудрёма всего живого готовится к отбою. Неуловимые мгновения вспорхнули, расправив надо мной немеркнущие, лучезарные крылышки, повисли в барражировании стоп-кадра и перешли в бессменную нетленность.
Неестественно яркие цвета янтарной вечерней зари, буйство красок. Великолепие неописуемое!
Кальмато!
Это она, та самая нежнятина. Музыкальный термин, который аттестовал и воспел бы сказочные чары, изведав их даже чуток.
В проходе открытой двери царственная и несговорчивая Алиса безмятежно вылизывает свою блестящую, холёную шерстку. Неимоверная чистюля. Она вышла почти на крыльцо и ничего больше не опасается. На нас кыса не обращает внимания, недотрога занята важным, ответственным делом.
Федюся стоит на подоконнике, передними лапками упёрся в стекло. Самый-пресамый добрый, покладистый и благодушный мой наблюдатель. Ему тоже хочется присоединиться к отдыхающей компании.
Я смеюсь искренне, непритворно, как тогда, когда ещё умела и могла радоваться.
Я счастлива!
Как же я сейчас счастлива!
Даже воздух несравненно-пленительный. Он орошен цветами дикого шиповника. Облачно невесомый, утонченный и изысканный аромат диффузором заполнил эфир моего чудесного, волшебно-роскошного местопребывания. Мне не хочется останавливаться. Я не буду, пусть состояние просветленной услады и полного растворения длится бесконечно.
Хочу, должна попробовать сделать полный оборот качели. Трюк "солнышко", который давно собиралась выполнить, но на который никак не решалась раньше. Я ускоряюсь, еще немного, еще чуть-чуть, захватывает дыхание. Сейчас важно удержаться на ногах, несмотря на то, что немного затекла одна рука и покалывает в плече. Амплитуда вибраций сердца максимальная, она предельно зашкаливает.
Ничего-ничего, всё нормально, моторчик справится с непривычным испытанием. Режим форсажа на грани возможного, впереди самый мощный, прорывной скачок напряжения. Всего пару присестов и я буду блаженствовать в ванильной, бело-розовой пастиле.
Внезапная, режущая, острая боль. Всё-таки перпетуум-мобиле взорвалось, рвануло во все стороны, раскололось на множество мелких острых кусочков. Оно не выдержало нагрузки. Сломались мои уникальные, штучные ходики. Постепенно исчезают все звуки, затихает главный, безотказный движок. Он перегрелся, уже не трепыхается и не тикает. Последний вздох, я разжимаю ладони.
Успела! Всё же головокружительный кульбит свершился, удался на славу. Наивысший пилотаж! И стремительный отрыв от всего суетно повседневного, скудельного, отвеснее, чем суфлешные зефирки в шоколадной глазури.
Взмываю вверх, только не к свету.
Лечу, минуя аэродинамику, в тёмно-лиловое ночное небо, к чёрным, с серебристым ореолом, звёздам.
Всеволновой, экзотермический восторг!!!
Достигнув пика своего апогея, я воспарила и уношусь туда, где не существуют, где полностью отсутствуют и где не действуют ни один из всех общеизвестных законов наших лучших наук ...
У меня инфаркт средней тяжести.
Полностью осложнений избежать не удалось. Я ещё хорошо отделалась и как ни абсурдно- данный недуг самое лучшее, что можно было ожидать в драматической ситуации. Замечательный исход! Оптимальный и возможно единственный вариант остаться в живых.
Посещения ограничены, однако каждые два дня, вечером перед сном, приходит Семен. Он приносит своё живительное зелье в небольшом термосе. Это прозрачный, охлажденный, светло-розовый раствор, подобно слабо разведенной марганцовке. Он совершенно пресный, но лучше бы был любого другого вкуса, пусть даже отвратно горького или кислого. Я должна принять всё и сразу, на потом снадобье не оставляет. Выпиваю привозную жидкость в его присутствии и под неусыпным наблюдением. Не спрашиваю, что это такое, он всё равно не скажет.
У Семена непроницаемое, скорбное и угнетенное настроение. Моё не лучше. Все попытки поговорить с ним о пережитом мигом пресекаются и отклоняются, сводясь на "нет". Перестала бередить нежелательную тему.
Небывалая, обалденная эйфория прошла, чувства внутреннего удовлетворения и истинного воодушевления давно улетучились. Я вернулась к индексу своей бывшей, нейтральной психофизической установки.
После стационара еще две недели находилась в кардиологическом реабилитационном центре, затем на амбулаторном лечении. На больничном пробыла прилично, почти четыре месяца. Чувствую себя неплохо, настолько хорошо, что даже отпуск не стала брать, сразу вышла на службу. Работаю уже полтора месяца по пол дня, до обеда, с наименьшей нагрузкой, но с сохранением прежней, полной зарплаты, всеми её надбавками и доплатами.
Благоприятные условия и щадящий режим на неопределенное время мне изыскала и установила патронесса "СкорпиЛена". Сначала я побрыкалась, попробовала отказаться, ссылаясь на удовлетворительное состояние. Однако глава экономического ведомства отвергла мои неубедительные доводы, настояла в приказном порядке на своем и сделала так, как сама учредила и постановила.
Ни к чему теперь:
-Паш, а как же презумпция, объективность, моральность, оправданность?
Пустые слова, кои ничего не стоят, которые не стоит произносить даже самым уютно-располагающим тембром голоса и от которых уже ничего не зависит.
Всё. Курок взведен!
Как бы я поступила на его месте?
Да так же, если бы меня обложили, как зверя.
Раньше поступила бы по другому. А сейчас-нет.
Насколько он был загнан в ловушку, окружён и заперт, чем его так припёрли? Я еще не забыла и хорошо усвоила-кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. В решающую минуту, совести, благородству и великодушию здесь не место, им лучше убраться. Они должны отбыть далеко, закупориться и не высовываться.
Сегодня, беспристрастная Фемида сняв повязку с глаз, потупилась и отвернулась. Её меч опущен вниз, как и чаши весов правосудия. Они до сих пор на одной плоскости и больше не взвешивают ничьи деяния.
Из нынешних условий можно сделать свой рынок услуг-убирать хитрым образом неугодных, проштрафившихся людей. Идеальная среда для работы киллера. Похоже Павел с Семеном занимались прореживанием и укладыванием на лопатки нежелательных элементов. Неслабый промысел!
Или таки хобби?
С другой стороны, зачем братьям атмосферный замес? Ведь не ради денег. Они и так Крезы. У них есть всё по максимуму. Они могут взять себе многое, всё что пожелают и в неограниченном количестве.
Значит развлечение, пиромания своего рода?
А может мы не "случайные", а наоборот-"лишние"? Возможно по какой-то причине, нас специально сюда переносят, а два родственника-обыкновенные трудяги дворники, которые соскребают разный отработанный шлак, экскременты и утилизируют отходы.
Тогда, кто меня заказал? Кому я ненавистно мешаю?
Сколько много разных предположений и не одного достоверного, утвердительного. В настоящее время я наблюдатель в театре пантомимы, который пришел к концу остро-гремучей постановки почти под занавес и присел с краю на предпоследний ряд. По заключительным жестам всем все понятно. Всем, кроме меня.
Я не умею спрашивать, не научилась, так и осталась бессловесным и прилежным слушателем. Как говорил Сократ:
-Природа наделила нас двумя глазами, двумя ушами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили.
Всегда старалась придерживаться его изречению, даже в такой критический момент. Я не дипломат, не парламентёр, вести доверительные переговоры и урегулировать их в своих интересах не умею. Мне остается только ожидать.
Паша приблизился ко мне, показал нож:
-Красавец?
Я кивнула:
-Красавец, безусловно.
Узнала сразу. Это кинжал, больше похожий на стилет, из Лялиной коллекции. Тот самый, которым я сразила синеглазова. И правда редкой изящности. Примечательная резная рукоять с навершией в виде чернёного трилистника.
Павел смотрел на клинок, играючи перебирал его пальцами. Затем подбросил, ловко поймал и неожиданно ударил меня в грудь, в область сердца. Всадил почти до самого упора.
Бинго!
Полная зачистка!
Ахнуть не успела, только смогла судорожно и беззвучно втянуть в себя воздух. В голове пронеслось:
-Что бы мне сейчас сказал полицейский следак?
Наверное:
-Лови, незабвенная. Вот теперь самое ТО. Доброго пути.
Вижу, как Семен наотмашь бьет Павла по голове прикладом. Откуда взялся, подоспел? Не видела с какой стороны заявился. Мой убийца, наш неунывающий живчик, упал замертво и больше не поднялся, как и другие.
Распластаться на асфальте посередине побоища, среди трёх безгласных тел и четвёртого погибшего около дерева, тот ещё мазохистский балдёж. Я не умерла и даже в полном сознании, выиграв без торгов конкурс в непростом тендере на отсрочку смерти. А кому-то повезло меньше. Для некоторых, предзакатный аукцион оказался не самый подходящий для жизни.
Семен подложил мне под голову что-то твердое, поит жидкостью и безвкусное питье не вода. Я уже вовсю давлюсь, захлебываюсь, обливаюсь вся, а он продолжает насильно вплескивать его в рот.
Погоди! Постой! Дай немного отдышаться!
Сомкнув губы, стискиваю зубы. Он зажал мне нос и опять приходится с трудом глотать, снова и снова. Нож все еще внутри, я его ощущаю. Он подрагивает с небольшими интервалами в такт с сердцем. Мне совсем не больно, только очень хочется избавиться от неприятного инородного тела, но не могу пошевелиться.
Сколько я уже здесь лежу?
Мне кажется очень долго.
Семен начал манипуляции. Понемногу вытаскивал нож, далее я пила жидкость, затем небольшая передышка. Потом процедура повторялась вновь и так несколько раз. Иногда он раздвигал пальцами веки, внимательно осматривал фонариком глаза, промывал их этим же раствором. Говорил, чтобы я моргала почаще.
Уже наступила ночь, а мне совершенно не холодно.
Я ничего не испытываю.
Только под утро он перенес меня в свою машину.
Мой мозг начал вытворять чертовщину, напропалую химерить в режиме нон-стоп. Искаженные до неузнаваемости цветные картинки и зарисовки менялись со страшной быстротой. Вот появилась галерея иллюстраций незнакомых мест. Они проносились перед взглядом и я ничего толком не успевала рассмотреть.
-Заснеженные горы и белые двухэтажные здания в низине. Как там должно быть студено и свежо в молочной белизне. Морозн...
-Вж-ж-жик. Проехали.
-Высокий, сверкающий алмазными брызгами водопад, стремящийся почему-то вверх. Как странно. Необыч...
-Вж-ж-жик..
-Серый океан, неподвижно-зависнувшая прозрачная волна с шапкой воздушной пены. Красиво. Очен...
-Вж-ж-жик..
-Накренившаяся кокосовая пальма. Вот-вот растительная высотка со светло-зелеными орехами грохнется прямо на меня. Сейч...
-Вж-ж-жик..
-Много разного неба всех оттенков, особенно золотисто-вечернего, закатного. Нравится. Непередаваемое зрели...
-Вж-ж-жик..
-Чья-то торжественная свадьба. Народа мало. Влюбленные и радостные невеста с женихом. А свидетель утирает слезы. Чего сегодня то плакать, раньше надо было отбивать свою ненагл...
Черно-белые слайды сменили яркую палитру и ежесекундно мелькали на экране.
-Мужчина в котелке и галстуке. Высокий, подтянутый. Протягивает руку. Знаю? Определенно где-то виде...
-Вж-ж-жик..
-Безликая семейная фотография. Кто на ней? Не рассмотреть лиц. Женщина в подвенечном платье. Верх одеяния украшен жемчугом. Прошлое или будущее? Конечно будущее. Оно прекрасно и замечательн...
-Вж-ж-жик..
-Яблоневый сад с попадавшими, спелыми плодами. Бесцветный рай. Где Ева? Где...
-Вж-ж-жик..
-Здоровый тукан сидит на плече длинной тени. Это же...
-Вж-ж-жик..
-Хор поющих котов. Ну и ряшки с ротиками. Смехотищ...
-Вж-ж-жик..
-Опять веселые котики с бабочками на пушистых шейках. Что-то празднуют. Милоты много не быва...
-Вж-ж-жик. Вж-ж-жик. Вж-ж-жик...
А-аааааааа...
Всё вокруг стало беспорядочно крутиться и вращаться разрушительным тайфуном в бордовом синхротроне. Кинетоз раздухарился, мне подложила свинюшку вывихнутая вестибулярка. Она шкодила и агонизировала рафинированно, слащаво и ухищрённо. Хуже кашеобразного, ураганного хоровода не придумать, хуже не бывает. Лучше быть в забытьи в безумной перманентной центрифуге и казалось, что чокнутой энцефалограмме не будет конца. Очень тяжелый, затянувшийся конвульсивный трафик, усложненный моим состоянием. Церебральная пыточная камера с просмотром трейлера-анонса.
Схема переброски была новая. Такой мучительной дорогой возврата я никогда ещё не пользовалась и это чужая тропа.
Мы уже около больницы, знакомые места, привычный мой мир. Семен медленно извлек остаток лезвия. Теперь уже вынул его полностью. Как хорошо! Свобода! Попоил ещё раз напоследок, немного посидел, глядя на часы и выжидая минуты. Спустя некоторое время переодел меня. Снял испачканную и поврежденную одежду, протер место раны, мои руки, лицо, натянул чистую футболку и брюки. Это все вещи из моего автомобиля. Только потом побежал за помощью.
Я потрогала пальцами участок разреза и предполагаемого отверстия от ножа. Всё гладенько и ровненько, без прорех, заплаток и заклёпок. Теперь можно отрешиться, спровадив ломку чумовой горячки, закрыть глаза, расслабиться, даже поспать. Сознание постепенно тает, растекается и испаряется, словно прозрачная медуза в солярии. Мне очень комфортно от мягко-истомной сублимации.
Тепло и упоительно...
Глава 35: В самое сердце
Я раскачиваюсь на громадных качелях, стоя на прочном, деревянном сидении. С силой приседаю, разгоняя тяжелую конструкцию, набираю нужную, темповую скорость.
Том с удивлением поглядывает на меня, наклоняя голову то на один бок, то на другой, словно обычная собака. Он никогда так раньше не делал и не смотрел. Почему я прежде не замечала: какой он миляга и какая у него потешная мордаха с умильной гримаской. Забавный, трогательный земной песик. Совершенно домашний, простой и доступный.
Ворона сидит на своём любимом месте, на вершине пушистого кедра. Свежий ветерок легонько перебирает Варины перышки, которые переливаются спектром радуги в заходящем солнце. Я чётко вижу каждое в отдельности.
Наступают сумерки. Моё любимое, но очень быстротечное время суток, когда убаюкивающая, чувственная, флеровая полудрёма всего живого готовится к отбою. Неуловимые мгновения вспорхнули, расправив надо мной немеркнущие, лучезарные крылышки, повисли в барражировании стоп-кадра и перешли в бессменную нетленность.
Неестественно яркие цвета янтарной вечерней зари, буйство красок. Великолепие неописуемое!
Кальмато!
Это она, та самая нежнятина. Музыкальный термин, который аттестовал и воспел бы сказочные чары, изведав их даже чуток.
В проходе открытой двери царственная и несговорчивая Алиса безмятежно вылизывает свою блестящую, холёную шерстку. Неимоверная чистюля. Она вышла почти на крыльцо и ничего больше не опасается. На нас кыса не обращает внимания, недотрога занята важным, ответственным делом.
Федюся стоит на подоконнике, передними лапками упёрся в стекло. Самый-пресамый добрый, покладистый и благодушный мой наблюдатель. Ему тоже хочется присоединиться к отдыхающей компании.
Я смеюсь искренне, непритворно, как тогда, когда ещё умела и могла радоваться.
Я счастлива!
Как же я сейчас счастлива!
Даже воздух несравненно-пленительный. Он орошен цветами дикого шиповника. Облачно невесомый, утонченный и изысканный аромат диффузором заполнил эфир моего чудесного, волшебно-роскошного местопребывания. Мне не хочется останавливаться. Я не буду, пусть состояние просветленной услады и полного растворения длится бесконечно.
Хочу, должна попробовать сделать полный оборот качели. Трюк "солнышко", который давно собиралась выполнить, но на который никак не решалась раньше. Я ускоряюсь, еще немного, еще чуть-чуть, захватывает дыхание. Сейчас важно удержаться на ногах, несмотря на то, что немного затекла одна рука и покалывает в плече. Амплитуда вибраций сердца максимальная, она предельно зашкаливает.
Ничего-ничего, всё нормально, моторчик справится с непривычным испытанием. Режим форсажа на грани возможного, впереди самый мощный, прорывной скачок напряжения. Всего пару присестов и я буду блаженствовать в ванильной, бело-розовой пастиле.
Внезапная, режущая, острая боль. Всё-таки перпетуум-мобиле взорвалось, рвануло во все стороны, раскололось на множество мелких острых кусочков. Оно не выдержало нагрузки. Сломались мои уникальные, штучные ходики. Постепенно исчезают все звуки, затихает главный, безотказный движок. Он перегрелся, уже не трепыхается и не тикает. Последний вздох, я разжимаю ладони.
Успела! Всё же головокружительный кульбит свершился, удался на славу. Наивысший пилотаж! И стремительный отрыв от всего суетно повседневного, скудельного, отвеснее, чем суфлешные зефирки в шоколадной глазури.
Взмываю вверх, только не к свету.
Лечу, минуя аэродинамику, в тёмно-лиловое ночное небо, к чёрным, с серебристым ореолом, звёздам.
Всеволновой, экзотермический восторг!!!
Достигнув пика своего апогея, я воспарила и уношусь туда, где не существуют, где полностью отсутствуют и где не действуют ни один из всех общеизвестных законов наших лучших наук ...
У меня инфаркт средней тяжести.
Полностью осложнений избежать не удалось. Я ещё хорошо отделалась и как ни абсурдно- данный недуг самое лучшее, что можно было ожидать в драматической ситуации. Замечательный исход! Оптимальный и возможно единственный вариант остаться в живых.
Посещения ограничены, однако каждые два дня, вечером перед сном, приходит Семен. Он приносит своё живительное зелье в небольшом термосе. Это прозрачный, охлажденный, светло-розовый раствор, подобно слабо разведенной марганцовке. Он совершенно пресный, но лучше бы был любого другого вкуса, пусть даже отвратно горького или кислого. Я должна принять всё и сразу, на потом снадобье не оставляет. Выпиваю привозную жидкость в его присутствии и под неусыпным наблюдением. Не спрашиваю, что это такое, он всё равно не скажет.
У Семена непроницаемое, скорбное и угнетенное настроение. Моё не лучше. Все попытки поговорить с ним о пережитом мигом пресекаются и отклоняются, сводясь на "нет". Перестала бередить нежелательную тему.
Небывалая, обалденная эйфория прошла, чувства внутреннего удовлетворения и истинного воодушевления давно улетучились. Я вернулась к индексу своей бывшей, нейтральной психофизической установки.
После стационара еще две недели находилась в кардиологическом реабилитационном центре, затем на амбулаторном лечении. На больничном пробыла прилично, почти четыре месяца. Чувствую себя неплохо, настолько хорошо, что даже отпуск не стала брать, сразу вышла на службу. Работаю уже полтора месяца по пол дня, до обеда, с наименьшей нагрузкой, но с сохранением прежней, полной зарплаты, всеми её надбавками и доплатами.
Благоприятные условия и щадящий режим на неопределенное время мне изыскала и установила патронесса "СкорпиЛена". Сначала я побрыкалась, попробовала отказаться, ссылаясь на удовлетворительное состояние. Однако глава экономического ведомства отвергла мои неубедительные доводы, настояла в приказном порядке на своем и сделала так, как сама учредила и постановила.
