Арена предречённых

Однажды Боги решили проявить милосердие. Боги не спросили, нужна ли людям их доброта? У нас не осталось выбора. Их воля стала для нас губительна. Вот уже больше ста лет мы выходим на арену с нашими предречёнными, чтобы один из нас выжил. И нет конца и края печальной судьбы. Таково решение Богов, мы не имеем права их гневить. Любое несогласие, и живым не уйдёт никто. Так мы здесь и оказались, на этом началась и закончилась наша общая история.
       
       – Хочешь сбежим отсюда? На одну ночь, – он прищурил глаза, и мозаика маленьких морщинок окутала его лицо, его влекли приключения и луна в окне. Мне же казалось, если я прикоснусь к чему-нибудь за этой дверью, то я просто рассыплюсь. Я скрестила руки.
       
       – Это не отложит наш смертный час.
       
       – Свежий воздух всё же лучше, чем отсчитывать минуты до утра в четырёх стенах. Кто знает, удастся ли ещё раз его почувствовать?
       
       – Арена открытая, ветер проводит нас в последний путь.
       
       – Твоё упрямство не знает границ!
       
       Я пожала плечами. Я пыталась считать не минуты, а свои вдохи и выдохи. Я хотела почувствовать, что всё вокруг больше не движется в безумном танце. И мне было необходимо поспать. Мои реакции заметно становились медленнее, если у меня выдавалась тяжёлая ночь.
       
       – Тебе необязательно оставаться со мной, ты можешь и один насладиться городом, – он не был должен привязывать себя ко мне, теперь уже нет. Время вышло, жрецы сняли наши браслеты, больше ничто не расскажет о том, что мы чувствуем.
       
       – В одиночку смысла нет.
       
       – Я думала, что за прошедшие три месяца моя компания тебе надоела.
       
       – Твоя компания мне никогда не была чужда. Даже если у нас не получилось, это не значит, что я злюсь или ненавижу тебя. Мы не первые, мы не последние. Такие вещи просто происходят.
       
       Он прав. За сто лет мы не первый прецедент. Алтари и жрецы, лунные камни на тонких красных нитях на наших руках. Все давно знают, что это значит и куда это ведёт. Когда Боги заметят вас, они сделают выбор. Ожог от камня укажет, что теперь вы не одни в этом мире. Тогда-то впервые вы увидите друг друга. У вас будет всего три месяца, чтобы полюбить. И если ваше везение вас подведёт, то вы будете, как мы.
       
       – Думаешь, мы могли бы что-то сделать иначе? – мои сомнения не удержались у меня на языке, они всё ещё пытались прорваться в этот мир.
       
       – Нет смысла об этом думать. Это ничего не изменит.
       
       – Может это поможет выжившему не допускать ошибку в следующий раз.
       
       Он рассмеялся. Мелодия его смеха будто озарила комнату и попыталась дотронуться до самого сокровенного, что таилось у меня внутри. Я сильнее сжалась в кресло.
       
       – Интересно, как скоро будет назначен следующий предречённый. Я бы хотел иметь пару выходных, прежде чем вновь бросаться в этот омут.
       
       – Смотрю, ты уже решил, кто останется в живых.
       
       – Не решил, просто рассуждаю вслух.
       
       Я вздохнула, злость понемногу окрашивала мои слова. Я не верила в справедливость, но она всё равно заботила мой разум, он же ни в чём не был виноват. Нам просто не повезло.
       
       Когда-то Боги заключили сделку, что человек никогда не будет одинок. С тех пор они пристально наблюдали, чтобы их завет исполняли. Мы подвели их, за этим следовало наказание.
       
       – Из нас получились неплохие друзья.
       
       Я покачала головой.
       
       – Не в этом суть.
       
       – Да, но это то, что вышло.
       
       Таков результат. Жребий пал, мы стали предречёнными. Не то что бы мы ни старались. Но все потаённые секреты остались при нас, мы врали друг другу, притворяясь безупречными. Веря, что это сработает. Хорошего человека принять легче, до первой червоточины. И всё же невозможно заставить полюбить другого, даже если Боги приказывают тебе.
       
       – Хочешь открою секрет? – он произнёс это так тихо, что сначала мне показалось, что это был шорох мантий жрецов, которые стояли за нашей дверью.
       
       – Не боишься, что Боги узнают о нём?
       
       – Их глаза давно сомкнуты, сон идёт своим чередом.
       
       – Тогда говори, мне нужно знать твои слабые места.
       
       – Больное левое колено, целься туда.
       
       Я пристально посмотрела на его лицо. Голубые глаза, в которых давно потух свет, бледная кожа и тонкие губы. Соврал или нет? Он пытался мне помочь или сам хотел выйти живым? Я видела его родинки и многочисленные браслеты на руке, я знала, когда он рождён и кем он был до встречи со мной. Но этого недостаточно.
       
       – Это твой секрет?
       
       – Не тот, о котором я хотел рассказать.
       
       Я кивнула, чтобы он продолжал.
       
       – Когда мы впервые встретились, я подумал, что у нас всё получится.
       
       Я рассмеялась. Мой смех напоминал скрип старой оконной рамы, я стеснялась его всю свою жизнь, но какой в этом толк сейчас?
       
       – Интуиция у тебя не очень.
       
       – Сам знаю, – он замялся, – но я, правда, был рад узнать тебя.
       
       Мы упрямо верили до этого дня, что всё получится. Старались принять друг друга, быть понимающими и податливыми. Нас поглотило отчаяние, когда свет так и не тронул наших камней, тогда мы наконец и начали быть ближе друг другу. Через крики и слёзы мы осознали, каков наш путь теперь. И будто наконец увидели человека, стоявшего перед нами. Настоящего человека, а не ту обёртку, в которую мы укутались с надеждой, что другой скорее полюбит его. Стоило начать с собственных демонов.
       
       – Я думала, что жрец нас просто выбросит из храма, – пунцовое лицо жреца, и как он тараторил, что это у него впервые – сделало ситуацию смешной и немного наивной.
       
       – Я тоже! Он так посмотрел на наши лунные камни. Ещё немного и он бы постучал по ним в попытке заставить их светиться!
       
       – Но чуда бы не произошло.
       
       – Кто знает? Может это была просто шутка Богов?
       
       – Я иногда думаю, что Богов больше нет. Они давно покинули наши миры, а всё это лишь остаток нашей веры.
       
       – Может быть, может быть это перестало иметь значение давным-давно.
       
       Иногда он будто чувствовал, что я хочу сказать, хотя слова вырывались у меня совершенно иные.
       
       «Мне страшно. Я не хочу завтра слышать всех тех людей на арене. Я не знаю, кто из нас выживет. И я не знаю, как жить, если это буду я.»
       
       Уже через два часа в нашу дверь постучат. Омоют нас водами и выдадут мечи. Разведут к разным воротам, и заиграют трубы, загалдят люди, и мы выйдем под солнце вдвоём. Друг напротив друга в последний раз.
       
       – Думаешь, одиночество действительно настолько страшно? – он часто поднимал эту тему, но я всегда отмахивалась. Это не важно, не сейчас, только не это. В этот раз я решила всё же ответить.
       
       – Оно съедает изнутри.
       
       – Тебе приходилось быть съеденной?
       
       – Нет, но я слышала от отца. Он перестал спать и почти не ел, он постоянно избегал чужих взглядов. Он твердил будто в бреду, что внутри лишь пустота, которая пробиралась всё глубже и глубже. Он пережил две арены.
       
       – Арена или одиночество? Будто бы и выбора нет.
       
       Я пожала плечами.
       
       – Боги приняли решение.
       
       – Мы ему подчинились.
       
       Тишина оглушила нас. Слова испарились, и в комнате кроме наших глаз и тревожных рук ничего не было. Ничего не двигалось, значит не существовало. Почувствовать одиночество в этот момент было бы отрезвляюще, но я знала, что рядом со мной всё ещё живёт тепло, которое было предназначено мне Богами. Я чувствовала только усталость.
       
       – Нам стоит поспать.
       
       – Ты права, не хочется давать тебе фору, – он взял плед с кровати и устроился на соседнем диване.
       
       Я дотронулась бережно до его руки. Это было последнее физическое проявление моей любви к нему, что не будет нести разрушения. Я произнесла так, будто миллион игл прошли сквозь мои руки, мне не хватило воздуха и слово будто растаяло между нами, не успев появиться на свет.
       
       – Спасибо.
       
       На утро всё произошло слишком быстро. Мне хотелось замедлить каждый свой шаг, каждый свой взгляд. Лишь бы время перестало идти. Я впивалась ногтями себе в руку, чтобы помнить, почему я здесь, почему я стою перед воротами и у меня в руках меч. Я сделала шаг вперёд.
       
       Палящее солнце и беспрестанный шум не давал сосредоточиться, мне казалось, что я ослепла, что мир вокруг - это вспышка света. Но человек ко всему привыкает, и я уже могла разглядеть знакомую фигуру. Внутри всё сжалось. Как сделать ещё один шаг? Как поднять меч? Как заставить себя выжить?
       
       Он стоял на другом конце арены, его меч блестел на солнце. Он перекладывал его из руки в руку, пытаясь приноровиться, будто бы нервы не сжимали всё его тело. Он заметил, как я на него смотрю. Он улыбнулся. Я никогда не говорила, что люблю его улыбку. Но она всегда была путеводной звездой для меня. Я знала, что ей можно доверять. Даже сейчас я полностью верила именно в его улыбку, а не в волю Богов. Но вдруг улыбка сменилась совсем другим. Он показал мне язык. Я, не удержавшись, рассмеялась. Мы готовились убить друг друга, а он всё ещё был тем самым забавным парнем, которого я повстречала всего три месяца назад.
       
       В тот миг внутри меня мелькнуло что-то совсем невесомое и волнующее. Впервые за всю мою жизнь. Я сильнее сжала рукоять меча, мне подумалось: «Из этого могло получиться что-то стоящее, будь у нас чуть больше времени.»
       
       И тогда наш бой начался.