— Вот и все, — сказал он, наклоняя голову. — Иди сюда. Ты не убежишь!
Я улыбнулся ему и поманил ближе. А сам отступил к выходу, туда, откуда настойчиво тянуло свежим воздухом. С каждым движением меня охватывала непонятная лихорадочная радость, в груди словно затрепетала крыльями птица. Роли поменялись. Теперь не тварь охотилась на меня, а я на нее, выманивая на удобное мне место. Правда, мой противник еще о смене ролей не догадывался…
Вот и все… Мы стояли под лунным светом, среди подстриженных кустов, кажущихся притаившимися чудищами. Я ощупал землю босыми ступнями. А заодно незаметно, прикрывая и рукой, и своим телом, держал второй нож — он вроде попрочнее, да и рубить им сподручнее. Охотник движется не очень ровно — может, если повредить конечности, это замедлит его еще больше? Тварь неловко шагнула ко мне, протягивая руки. Нижняя челюсть отвисла, выпал раздутый язык. Я ждал, приноравливаясь. Монстр сделал еще одно движение ко мне. И тут сзади что-то шевельнулось. Я бросился на землю, и стрела, пройдя надо мной, вонзилась в чудовище. Оно выдернуло ее и продолжило движение, а я обернулся, чтобы увидеть направленный в меня арбалет. И Кери, держащего его в руках.
— Не дергайся, парень! — сказал он с неприятной усмешкой. — Лучше сдайся, тебе все равно не уйти!
— Кери, ты с ним? — Я не поверил собственным глазам.
Он опять усмехнулся:
— А почему бы и нет, раз платят? Или ты думаешь, что провести жизнь тут, среди вонючих бродяг, — предел моих мечтаний? Ладно, хватит бегать, я и так один раз промазал! Мне казалось, ты слабее!
— Жить захочешь — побежишь! — отозвался я, ускользая от подкравшейся сзади твари. И заодно разворачиваясь боком к очередному желающему поучаствовать, чтобы держать всех в поле зрения. Вислоусый санитар вышел из дверей больницы и направился к нам. В его руке тускло поблескивал короткий меч.
— Ну, вроде все в сборе, — недружелюбно подвел он итог. — Долго я вас ждал…
Кери неуверенно переводил взгляд с него на меня. Видимо, решал, в каком порядке нас следует убивать.
Вислоусый приказал мне:
— Постарайся уложить мертвяка, парень, или хоть задержать! Главное, не давай ему тебя укусить! Я пока разделаюсь с нашим красавчиком-целителем!
— Вали отсюда, пьянь, — зло посоветовал Кери. — Тебя это не касается!
— Еще как касается, маленький ублюдок! Ты же брата моего скормил своей твари!
— И не только его. — В голосе целителя не было и тени раскаяния. Кери кивнул мертвецу: — Заканчивай, Адал! Быстрей!
Тварь дернулась ко мне, я ударил ножом по протянутой руке, отрубив кисть. Не будь ткани так повреждены гниением, вряд ли бы получилось, но… Мертвец отпрянул, с недоумением глядя то на целителя, то на обрубок. А потом все-таки схватил меня оставшейся конечностью. Это было так… великолепно — не могу подобрать другое слово. Сперва окатило жаром, смывая усталость, безнадежность, страх и боль… Потом я вдруг услышал стрекотание кузнечиков, звон комаров, далекие крики какой-то ночной птицы, все запахи усилились, ночной ветерок так нежно прикоснулся к лицу, и… мой противник рухнул наземь.
Я наклонился и провел ему по горлу ножом, будто выполняя ритуал, — и вспомнил все. Кто я и как сюда попал. Почему не помнил свою семью — нельзя помнить то, чего не существует. А главное, понял, что делать дальше…
Кери, неверяще щурясь, смотрел на меня:
— Ты? Как ты смог убить Адала? Кто ты?
— Я Дракон Песка, — представился я вернувшимся именем. — Я — смерть.
И тут Кери совершил ошибку. Забыв на мгновение о замершем вислоусом, он полностью сосредоточился на мне, и санитар метнул меч. Целитель мог бы, наверное, увернуться, но вместо этого выстрелил в ответ. Тонкая стрела вонзилась точно в горло противника. И когда он с хрипом упал, то и Кери согнулся от боли и опустился на землю, прижимая руки к животу. Рукоять меча торчала из его тела. Он бросил на меня отчаянный взгляд и заговорил, властно и твердо:
— Подойди, монстр, не бойся! Мне нужны твои услуги, я заплачу!
Я подошел и сел рядом на землю.
— Кери… — Да, он хотел меня убить и убил многих, но все же… он нравился мне. — Потерпи, Кери, я позову лекарей.
— Бесполезно. Я тут лучший, остальные — пустышки. Слушай, монстр! В кармане возьмешь ключ, за больницей — сарай, там вещи. Тебе нужна шестая полка, узел в синей тряпке. Я готовил для Адала, тебе все подойдет… Уходи, или тебя повесят, нелюдь! Тех, с ищейками, я прогнал, но они еще вернутся. И найдут тебя. Обязательно. Беги. Там, под полкой, мешочек прицеплен — деньги, оплата за услугу. Понял?
Я кивнул. Он прикрыл глаза, отдыхая, но тут же заговорил опять:
— Вот что, сейчас ты не справишься, но потом… найди лэйна Полора. Родия Полора, запомнил? Его следует убить.
— За что?
— Найди мою сестру у него… Не оставляй меня, я умираю! — Лицо его побелело, и я сжал холодеющую руку своего врага-нанимателя. Проклятье, я хотел, чтобы он жил! Неважно, что он убийца, это не имело значения. Я просто хотел вернуть его!
— Кери, — шепнул я, — один вопрос: зачем?
— Я такой же, как и ты: монстр и убийца, — ответил он вдруг, жутко улыбаясь. — Тебя ищут. Беги! Прощай, сотворенный!
Целитель закрыл глаза, и последний вздох сорвался с посиневших губ… Мне стало одиноко и тоскливо. Надо было уходить. Он прав. Но как же больно-то… Я вытащил из его тела меч — плохонький, но лучше, чем никакой, — оставил парня лежать в огромной темной луже собственной крови… и пошел прочь.
Моя свежепробужденная память «радовала» меня отвратительными картинами из прошлого, но тоже какими-то невнятными. Во всяком случае, лица тех, кто отправил меня в больницу, я припомнил, а значит, смогу их найти. Но не сейчас. Кери прав — нас ищут, не могут не искать. Надо бежать, выжить, чтобы потом вернуться. Я вернусь. Я — сотворенный. Дракон Песка.
В глазах гасла древняя магия...
Сейчас нет смысла гадать, что было бы, не убеги мы в тот день в город. Может, погибли бы с остальными, а может, именно наших сил не хватило для победы. Этого мы не узнаем уже никогда.
***
Пламя еще плясало на остатках бревен, одно тело лежало у пожарища с неловко вытянутой рукой. Тень Лани. Лучший из мыслестранников. Он сумел позвать на помощь какого-то зверя, и тот вытащил своего друга. Скорее всего, волка — рука прокушена, но Тень Лани дышит. Остальным повезло меньше. Чьи-то обгорелые останки торчали на краю пепелища, насаженные на копье, словно на кол.
Мы оттащили мыслестранника подальше, он открыл глаза.Переглянулись: я, Стеклянный Волк и Стальная Птица.
— Нас тоже убьют, — произнес Волк. — Посмотри, Дракон Песка, без магии не обошлось?
— Да, — я обследовал пространство. — Следов магии тут достаточно, и было много нападавших, раз наши не справились. Кто пришел сюда, брат?
— Городская школа магии, — с трудом отозвался Тень Лани. — Они искали сотворенных. Это не случайность.
— Значит, искали нас. И будут искать дальше. Мы должны их опередить. — Стальная Птица передернул плечами, и его одежда отозвалась металлическим звоном кольчуги. В глазах брата полыхнуло безумие. Нам предстояло сделать то, что мы ненавидели больше всего на свете, — действовать вместе.
Мы оставили Тень Лани в лесу — он не пропадет. Любой зверь сдохнет от счастья, служа ему. А мы... Напуганные, потерявшие дом, объединившие силы и кипящие яростью — нам больше некуда было идти, возможно, это и повлияло на наше решение. Человек бы бежал, затаился. Но мы людьми не были.
Школу окружала высокая стена. Можно подумать, она кого-то остановит, кроме пьяных бродяг и недоучек. Тоже мне, защита... Я положил руки на стену, прикоснулся к ее магии, впитывая и разрушая защитные заклятия. Школа была не так стара — скорее всего, стояла на фундаменте каких-то древних руин. Впрочем, старые чары уничтожать было необязательно. Хватило и школьных заклинаний охраны. Никогда еще я не поглощал столько магии за раз. И когда я обернулся, мои товарищи отшатнулись.
— Ты в порядке, брат? — спросил Стальная Птица. — Твои глаза? У тебя они совсем черные, как два колодца!
— Вперед. — Губы шевельнулись, но голос отказывался звучать.
Мне повиновались.
Дважды мы натыкались на комнаты учеников, но они нас не интересовали — только преподаватели. Те оказались в другом корпусе. Мы заходили в каждую комнату, не разбирая. Маги — одиночки. И три тощих чумазых подростка не казались им опасными, одно заклинание — и все. Все — потому что под это заклинание делал шаг я, тот, кому не могло причинить вреда колдовство. Их глаза тускнели, и Стеклянный Волк наносил удар ножом — удар милосердия. Лучше умереть, чем жить тем, что от них оставалось. Последним был старик.
— Сотворенные! — выдохнул он, увидев нас.
Он был лучшим из всех, поэтому воспользовался не магией. Арбалетный болт лязгнул о рубашку на груди Стальной Птицы. Милое свойство моего товарища превращать в броню все, что захочется, сохранило ему жизнь. Я метнул нож в старика, он отразил заклинанием, а потом все-таки хлестнул огнем... Я видел, как гаснет разум в глазах мага, как сбегает по бороде струйка слюны со скривленных губ. А потом Волк добил и его. Надеюсь, это воспоминание не будет преследовать меня всю жизнь...
Мы ушли, оставив разоренную школу. Ушли, разминувшись на минуты с возвращающимися с пьянки старшекурсниками. И разошлись в стороны. Искать будут троих. И, надеюсь, все-таки людей. Мы не такие, как они, мы — сотворенные.
Денег оказалось немного, поэтому лошадь пришлось украсть. Кляча, которая не попала на бойню только потому, что хозяину было лень ее туда отвести, шла ленивым шагом, иногда спотыкаясь. К вечеру я уяснил, что это не хромота или слабость, а ее личный стиль движения. А также — что кобыла умеет бегать отвратительной тряской рысью и еще более отвратительным галопом. Причем не переставая спотыкаться. Впрочем, скорее всего, ей было у меня лучше, чем у предыдущего владельца, и удрать она не пыталась, хотя в первый же день я не привязал ее. Разболелась рана, и меня хватило только на то, чтобы съехать с дороги и упасть в траву, теряя сознание.
Утром меня привел в чувство тычок слюнявой усатой мордой в лицо. Моя кляча стояла и старательно облизывала меня — мерзейшее ощущение. Сделанный из веревки недоуздок валялся на траве — может, я сам снял его, или она сумела освободиться…. В любом случае, сбежать она не пыталась, и на том спасибо. В ближайшей деревне я приобрел седло, мешок овса и перековал Чудо — так я назвал лошадь, — отдав за все две серебрухи. К кобыле было приценился местный шкурник, но я его отогнал, несмотря на щедрую плату в целых семь медяков за моего одра. Нет уж — неизвестно, получится ли украсть новую, а с этой мы уже сработались.
Ночь я решил провести в деревенском трактире, хотя какое-то беспокойство гнало дальше, прочь. Но я соблазнился горячим обедом и чистой постелью, а зря…
Проснулся… Голова трещала, тело не повиновалось, и потребовалось не так много времени, чтобы осознать — я связан. Крепко, надежно. Кто бы ни сделал это, фиксировать пленников он умел. Меня захлестнула паника, заставив бестолково задергаться, пытаясь выбраться, и даже заорать. Вернее, попытаться — рот тоже оказался закрыт повязкой. Некоторое время я бился, пытаясь освободиться, потом смирился и задумался.
Итак, надо выбираться… Что нам известно? Что связали крепко, но именно веревками, значит, это не стражники — у тех колодки и железо. Я не богат, значит, сперли не из-за выкупа. Ошибка? Или работорговцы? Пока не знаю… А еще холодно и душно — скорее всего, подвал. Меня похитили, связали, раздели и заперли в подвале подальше от людей. Но зачем? Зачем?..
Ждать пришлось долго. Не знаю, сколько я так провалялся, но замерз так, что зубы стучали. Очнулся от пинка. Инстинкт подсказал лежать и не двигаться. Пришедший постоял надо мной, бросил что-то на пол, освободил мне рот и ушел. Я потерял сознание еще раз. А когда очнулся, руки были свободны, перед лицом стояла миска с водой. Рана болела зверски, знобило, да еще ноги были связаны. Я дотянулся до миски и сделал несколько глотков. Полегчало, но не слишком, и я опять то ли отрубился, то ли заснул. На этот раз мой враг пришел, когда я был без сознания, опять связал меня и на шею надел железное кольцо с тяжелым замком. Почему-то он всегда приходил без свечей или еще каких-то осветительных предметов. Приносил воду и еду, связывал, развязывал… Я никак не мог понять, чего он добивается. Пока он сам мне не сказал.
В тот раз я очнулся от ощущения взгляда. Вокруг было привычно темно, и до меня не сразу дошло, что глаза для разнообразия завязаны.
— Ты понял, кто я?
Я отрицательно качнул головой. И тут же спину обжег удар. Я вскрикнул. Он нанес еще несколько ударов, потом распорядился:
— Ты будешь называть меня «хозяин»!
Я кивнул. А что спорить-то?
Он, кажется, был обескуражен. Потому что опять заговорил:
— Ты думаешь, что такой хитрый? Хочешь притвориться покорным, а потом сбежать? Думаешь, ты первый такой?
Я отрицательно покачал головой. Он подошел совсем близко, я чувствовал это.
— Ты не представляешь, сколько вас таких было! Все гордые, думали обмануть меня! Я и тебя сломаю! Я знаток дрессировки! А ты еще мальчик — на тебя найдется покупатель!
Я кивнул, соглашаясь. Да какая разница, что он говорит? Болтает — и пусть болтает. Я не «мальчик», я — сотворенный. Поэтому задача — выздороветь и убить его. В груди разлилось успокаивающее тепло «все в порядке, все хорошо, я выберусь…»
— С этого дня будешь называть меня «хозяин» и разговаривать, стоя на коленях! — повторил он приказ.
Я встал на колени и попросил поесть. Он растерялся. Не понимаю, в чем проблема, но ждал мой враг явно другого. Ничего, дождешься еще! Дай мне выздороветь, скотина! Только дай мне выздороветь!
С этого дня проблема с едой решилась. Он даже принес мне одеяло и матрас. Тонкие, но лучше, чем ничего. Один раз устроил мне какую-то странную дрессировку. Нанес несколько ударов плетью, заставляя целовать ее после каждого удара. Мне несложно, хотя смысла действа я так и не постиг, ну, кроме того, что он идиот и что-то у него не срабатывает. Или у меня. Интересно, сколько я тут сижу? Судя по самочувствию, недолго — раны еще не зажили, и меня лихорадило.
Мой тюремщик любил поговорить. Он мне рассказывал, как мир несправедлив, как его бросила невеста, уйдя к другому, как его односельчане уважают, только когда у него есть деньги. Мне было безразлично, но я это не демонстрировал. Про свою семью я рассказать не мог, поэтому прикрылся потерей памяти и тем, что сбежал из лечебницы. Он слушал внимательно, даже сочувственно.
И в один прекрасный миг он все-таки совершил ошибку — отстегнул цепь от стены и велел идти наверх. Ха! Этот «знаток дрессировки» так и не понял, что я такое. Конечно, меня еще лихорадило, я и не скрывал. Даже чуть не упал с лестницы. Он поддержал меня под локоть — сильный противник, ничего сказать не могу, в открытой схватке у меня шансов нет.
Я улыбнулся ему и поманил ближе. А сам отступил к выходу, туда, откуда настойчиво тянуло свежим воздухом. С каждым движением меня охватывала непонятная лихорадочная радость, в груди словно затрепетала крыльями птица. Роли поменялись. Теперь не тварь охотилась на меня, а я на нее, выманивая на удобное мне место. Правда, мой противник еще о смене ролей не догадывался…
Вот и все… Мы стояли под лунным светом, среди подстриженных кустов, кажущихся притаившимися чудищами. Я ощупал землю босыми ступнями. А заодно незаметно, прикрывая и рукой, и своим телом, держал второй нож — он вроде попрочнее, да и рубить им сподручнее. Охотник движется не очень ровно — может, если повредить конечности, это замедлит его еще больше? Тварь неловко шагнула ко мне, протягивая руки. Нижняя челюсть отвисла, выпал раздутый язык. Я ждал, приноравливаясь. Монстр сделал еще одно движение ко мне. И тут сзади что-то шевельнулось. Я бросился на землю, и стрела, пройдя надо мной, вонзилась в чудовище. Оно выдернуло ее и продолжило движение, а я обернулся, чтобы увидеть направленный в меня арбалет. И Кери, держащего его в руках.
— Не дергайся, парень! — сказал он с неприятной усмешкой. — Лучше сдайся, тебе все равно не уйти!
— Кери, ты с ним? — Я не поверил собственным глазам.
Он опять усмехнулся:
— А почему бы и нет, раз платят? Или ты думаешь, что провести жизнь тут, среди вонючих бродяг, — предел моих мечтаний? Ладно, хватит бегать, я и так один раз промазал! Мне казалось, ты слабее!
— Жить захочешь — побежишь! — отозвался я, ускользая от подкравшейся сзади твари. И заодно разворачиваясь боком к очередному желающему поучаствовать, чтобы держать всех в поле зрения. Вислоусый санитар вышел из дверей больницы и направился к нам. В его руке тускло поблескивал короткий меч.
— Ну, вроде все в сборе, — недружелюбно подвел он итог. — Долго я вас ждал…
Кери неуверенно переводил взгляд с него на меня. Видимо, решал, в каком порядке нас следует убивать.
Вислоусый приказал мне:
— Постарайся уложить мертвяка, парень, или хоть задержать! Главное, не давай ему тебя укусить! Я пока разделаюсь с нашим красавчиком-целителем!
— Вали отсюда, пьянь, — зло посоветовал Кери. — Тебя это не касается!
— Еще как касается, маленький ублюдок! Ты же брата моего скормил своей твари!
— И не только его. — В голосе целителя не было и тени раскаяния. Кери кивнул мертвецу: — Заканчивай, Адал! Быстрей!
Тварь дернулась ко мне, я ударил ножом по протянутой руке, отрубив кисть. Не будь ткани так повреждены гниением, вряд ли бы получилось, но… Мертвец отпрянул, с недоумением глядя то на целителя, то на обрубок. А потом все-таки схватил меня оставшейся конечностью. Это было так… великолепно — не могу подобрать другое слово. Сперва окатило жаром, смывая усталость, безнадежность, страх и боль… Потом я вдруг услышал стрекотание кузнечиков, звон комаров, далекие крики какой-то ночной птицы, все запахи усилились, ночной ветерок так нежно прикоснулся к лицу, и… мой противник рухнул наземь.
Я наклонился и провел ему по горлу ножом, будто выполняя ритуал, — и вспомнил все. Кто я и как сюда попал. Почему не помнил свою семью — нельзя помнить то, чего не существует. А главное, понял, что делать дальше…
Кери, неверяще щурясь, смотрел на меня:
— Ты? Как ты смог убить Адала? Кто ты?
— Я Дракон Песка, — представился я вернувшимся именем. — Я — смерть.
И тут Кери совершил ошибку. Забыв на мгновение о замершем вислоусом, он полностью сосредоточился на мне, и санитар метнул меч. Целитель мог бы, наверное, увернуться, но вместо этого выстрелил в ответ. Тонкая стрела вонзилась точно в горло противника. И когда он с хрипом упал, то и Кери согнулся от боли и опустился на землю, прижимая руки к животу. Рукоять меча торчала из его тела. Он бросил на меня отчаянный взгляд и заговорил, властно и твердо:
— Подойди, монстр, не бойся! Мне нужны твои услуги, я заплачу!
Я подошел и сел рядом на землю.
— Кери… — Да, он хотел меня убить и убил многих, но все же… он нравился мне. — Потерпи, Кери, я позову лекарей.
— Бесполезно. Я тут лучший, остальные — пустышки. Слушай, монстр! В кармане возьмешь ключ, за больницей — сарай, там вещи. Тебе нужна шестая полка, узел в синей тряпке. Я готовил для Адала, тебе все подойдет… Уходи, или тебя повесят, нелюдь! Тех, с ищейками, я прогнал, но они еще вернутся. И найдут тебя. Обязательно. Беги. Там, под полкой, мешочек прицеплен — деньги, оплата за услугу. Понял?
Я кивнул. Он прикрыл глаза, отдыхая, но тут же заговорил опять:
— Вот что, сейчас ты не справишься, но потом… найди лэйна Полора. Родия Полора, запомнил? Его следует убить.
— За что?
— Найди мою сестру у него… Не оставляй меня, я умираю! — Лицо его побелело, и я сжал холодеющую руку своего врага-нанимателя. Проклятье, я хотел, чтобы он жил! Неважно, что он убийца, это не имело значения. Я просто хотел вернуть его!
— Кери, — шепнул я, — один вопрос: зачем?
— Я такой же, как и ты: монстр и убийца, — ответил он вдруг, жутко улыбаясь. — Тебя ищут. Беги! Прощай, сотворенный!
Целитель закрыл глаза, и последний вздох сорвался с посиневших губ… Мне стало одиноко и тоскливо. Надо было уходить. Он прав. Но как же больно-то… Я вытащил из его тела меч — плохонький, но лучше, чем никакой, — оставил парня лежать в огромной темной луже собственной крови… и пошел прочь.
Моя свежепробужденная память «радовала» меня отвратительными картинами из прошлого, но тоже какими-то невнятными. Во всяком случае, лица тех, кто отправил меня в больницу, я припомнил, а значит, смогу их найти. Но не сейчас. Кери прав — нас ищут, не могут не искать. Надо бежать, выжить, чтобы потом вернуться. Я вернусь. Я — сотворенный. Дракон Песка.
Глава 4
В глазах гасла древняя магия...
Сейчас нет смысла гадать, что было бы, не убеги мы в тот день в город. Может, погибли бы с остальными, а может, именно наших сил не хватило для победы. Этого мы не узнаем уже никогда.
***
Пламя еще плясало на остатках бревен, одно тело лежало у пожарища с неловко вытянутой рукой. Тень Лани. Лучший из мыслестранников. Он сумел позвать на помощь какого-то зверя, и тот вытащил своего друга. Скорее всего, волка — рука прокушена, но Тень Лани дышит. Остальным повезло меньше. Чьи-то обгорелые останки торчали на краю пепелища, насаженные на копье, словно на кол.
Мы оттащили мыслестранника подальше, он открыл глаза.Переглянулись: я, Стеклянный Волк и Стальная Птица.
— Нас тоже убьют, — произнес Волк. — Посмотри, Дракон Песка, без магии не обошлось?
— Да, — я обследовал пространство. — Следов магии тут достаточно, и было много нападавших, раз наши не справились. Кто пришел сюда, брат?
— Городская школа магии, — с трудом отозвался Тень Лани. — Они искали сотворенных. Это не случайность.
— Значит, искали нас. И будут искать дальше. Мы должны их опередить. — Стальная Птица передернул плечами, и его одежда отозвалась металлическим звоном кольчуги. В глазах брата полыхнуло безумие. Нам предстояло сделать то, что мы ненавидели больше всего на свете, — действовать вместе.
Мы оставили Тень Лани в лесу — он не пропадет. Любой зверь сдохнет от счастья, служа ему. А мы... Напуганные, потерявшие дом, объединившие силы и кипящие яростью — нам больше некуда было идти, возможно, это и повлияло на наше решение. Человек бы бежал, затаился. Но мы людьми не были.
Школу окружала высокая стена. Можно подумать, она кого-то остановит, кроме пьяных бродяг и недоучек. Тоже мне, защита... Я положил руки на стену, прикоснулся к ее магии, впитывая и разрушая защитные заклятия. Школа была не так стара — скорее всего, стояла на фундаменте каких-то древних руин. Впрочем, старые чары уничтожать было необязательно. Хватило и школьных заклинаний охраны. Никогда еще я не поглощал столько магии за раз. И когда я обернулся, мои товарищи отшатнулись.
— Ты в порядке, брат? — спросил Стальная Птица. — Твои глаза? У тебя они совсем черные, как два колодца!
— Вперед. — Губы шевельнулись, но голос отказывался звучать.
Мне повиновались.
Дважды мы натыкались на комнаты учеников, но они нас не интересовали — только преподаватели. Те оказались в другом корпусе. Мы заходили в каждую комнату, не разбирая. Маги — одиночки. И три тощих чумазых подростка не казались им опасными, одно заклинание — и все. Все — потому что под это заклинание делал шаг я, тот, кому не могло причинить вреда колдовство. Их глаза тускнели, и Стеклянный Волк наносил удар ножом — удар милосердия. Лучше умереть, чем жить тем, что от них оставалось. Последним был старик.
— Сотворенные! — выдохнул он, увидев нас.
Он был лучшим из всех, поэтому воспользовался не магией. Арбалетный болт лязгнул о рубашку на груди Стальной Птицы. Милое свойство моего товарища превращать в броню все, что захочется, сохранило ему жизнь. Я метнул нож в старика, он отразил заклинанием, а потом все-таки хлестнул огнем... Я видел, как гаснет разум в глазах мага, как сбегает по бороде струйка слюны со скривленных губ. А потом Волк добил и его. Надеюсь, это воспоминание не будет преследовать меня всю жизнь...
Мы ушли, оставив разоренную школу. Ушли, разминувшись на минуты с возвращающимися с пьянки старшекурсниками. И разошлись в стороны. Искать будут троих. И, надеюсь, все-таки людей. Мы не такие, как они, мы — сотворенные.
Глава 5
Денег оказалось немного, поэтому лошадь пришлось украсть. Кляча, которая не попала на бойню только потому, что хозяину было лень ее туда отвести, шла ленивым шагом, иногда спотыкаясь. К вечеру я уяснил, что это не хромота или слабость, а ее личный стиль движения. А также — что кобыла умеет бегать отвратительной тряской рысью и еще более отвратительным галопом. Причем не переставая спотыкаться. Впрочем, скорее всего, ей было у меня лучше, чем у предыдущего владельца, и удрать она не пыталась, хотя в первый же день я не привязал ее. Разболелась рана, и меня хватило только на то, чтобы съехать с дороги и упасть в траву, теряя сознание.
Утром меня привел в чувство тычок слюнявой усатой мордой в лицо. Моя кляча стояла и старательно облизывала меня — мерзейшее ощущение. Сделанный из веревки недоуздок валялся на траве — может, я сам снял его, или она сумела освободиться…. В любом случае, сбежать она не пыталась, и на том спасибо. В ближайшей деревне я приобрел седло, мешок овса и перековал Чудо — так я назвал лошадь, — отдав за все две серебрухи. К кобыле было приценился местный шкурник, но я его отогнал, несмотря на щедрую плату в целых семь медяков за моего одра. Нет уж — неизвестно, получится ли украсть новую, а с этой мы уже сработались.
Ночь я решил провести в деревенском трактире, хотя какое-то беспокойство гнало дальше, прочь. Но я соблазнился горячим обедом и чистой постелью, а зря…
Проснулся… Голова трещала, тело не повиновалось, и потребовалось не так много времени, чтобы осознать — я связан. Крепко, надежно. Кто бы ни сделал это, фиксировать пленников он умел. Меня захлестнула паника, заставив бестолково задергаться, пытаясь выбраться, и даже заорать. Вернее, попытаться — рот тоже оказался закрыт повязкой. Некоторое время я бился, пытаясь освободиться, потом смирился и задумался.
Итак, надо выбираться… Что нам известно? Что связали крепко, но именно веревками, значит, это не стражники — у тех колодки и железо. Я не богат, значит, сперли не из-за выкупа. Ошибка? Или работорговцы? Пока не знаю… А еще холодно и душно — скорее всего, подвал. Меня похитили, связали, раздели и заперли в подвале подальше от людей. Но зачем? Зачем?..
Ждать пришлось долго. Не знаю, сколько я так провалялся, но замерз так, что зубы стучали. Очнулся от пинка. Инстинкт подсказал лежать и не двигаться. Пришедший постоял надо мной, бросил что-то на пол, освободил мне рот и ушел. Я потерял сознание еще раз. А когда очнулся, руки были свободны, перед лицом стояла миска с водой. Рана болела зверски, знобило, да еще ноги были связаны. Я дотянулся до миски и сделал несколько глотков. Полегчало, но не слишком, и я опять то ли отрубился, то ли заснул. На этот раз мой враг пришел, когда я был без сознания, опять связал меня и на шею надел железное кольцо с тяжелым замком. Почему-то он всегда приходил без свечей или еще каких-то осветительных предметов. Приносил воду и еду, связывал, развязывал… Я никак не мог понять, чего он добивается. Пока он сам мне не сказал.
В тот раз я очнулся от ощущения взгляда. Вокруг было привычно темно, и до меня не сразу дошло, что глаза для разнообразия завязаны.
— Ты понял, кто я?
Я отрицательно качнул головой. И тут же спину обжег удар. Я вскрикнул. Он нанес еще несколько ударов, потом распорядился:
— Ты будешь называть меня «хозяин»!
Я кивнул. А что спорить-то?
Он, кажется, был обескуражен. Потому что опять заговорил:
— Ты думаешь, что такой хитрый? Хочешь притвориться покорным, а потом сбежать? Думаешь, ты первый такой?
Я отрицательно покачал головой. Он подошел совсем близко, я чувствовал это.
— Ты не представляешь, сколько вас таких было! Все гордые, думали обмануть меня! Я и тебя сломаю! Я знаток дрессировки! А ты еще мальчик — на тебя найдется покупатель!
Я кивнул, соглашаясь. Да какая разница, что он говорит? Болтает — и пусть болтает. Я не «мальчик», я — сотворенный. Поэтому задача — выздороветь и убить его. В груди разлилось успокаивающее тепло «все в порядке, все хорошо, я выберусь…»
— С этого дня будешь называть меня «хозяин» и разговаривать, стоя на коленях! — повторил он приказ.
Я встал на колени и попросил поесть. Он растерялся. Не понимаю, в чем проблема, но ждал мой враг явно другого. Ничего, дождешься еще! Дай мне выздороветь, скотина! Только дай мне выздороветь!
С этого дня проблема с едой решилась. Он даже принес мне одеяло и матрас. Тонкие, но лучше, чем ничего. Один раз устроил мне какую-то странную дрессировку. Нанес несколько ударов плетью, заставляя целовать ее после каждого удара. Мне несложно, хотя смысла действа я так и не постиг, ну, кроме того, что он идиот и что-то у него не срабатывает. Или у меня. Интересно, сколько я тут сижу? Судя по самочувствию, недолго — раны еще не зажили, и меня лихорадило.
Мой тюремщик любил поговорить. Он мне рассказывал, как мир несправедлив, как его бросила невеста, уйдя к другому, как его односельчане уважают, только когда у него есть деньги. Мне было безразлично, но я это не демонстрировал. Про свою семью я рассказать не мог, поэтому прикрылся потерей памяти и тем, что сбежал из лечебницы. Он слушал внимательно, даже сочувственно.
И в один прекрасный миг он все-таки совершил ошибку — отстегнул цепь от стены и велел идти наверх. Ха! Этот «знаток дрессировки» так и не понял, что я такое. Конечно, меня еще лихорадило, я и не скрывал. Даже чуть не упал с лестницы. Он поддержал меня под локоть — сильный противник, ничего сказать не могу, в открытой схватке у меня шансов нет.
