Люди пробежали под ним со страшным топотом, фонарики непрерывно шарили по стенам, полу, иногда бросая цветные пятна по потолок. «Ребра зверя» и тот, кто на них прятался, оставались невидимы для противника. Он немного отпустил их вперед, но у перекрестка перегнал и показался, ровно настолько, чтобы они заметили окровавленную одежду, но не поняли, что кровь-то чужая. До «Пасти» оставалось всего ничего. Интересно, а там что? Как оно вообще работает?
Отряд прошел большую часть зала и направился к выходу с противоположной стороны, когда вокруг загудело. Кош ощутил, как встали волосы дыбом, а датчики залило красным – аудиофильтры не справлялись с нарастающей вибрацией и звуком. Он метнулся к выходу со всей возможной скоростью. Гул нарастал, к нему добавился еще один звук, на этот раз высокий, более всего напоминающий вой. Заныли разом мышцы, вибрация отозвалась в ткани костей. Кош прыжком, распластавшись в воздухе, выметнулся из опасного места, вскочил и бросился прочь, не обращая внимания на топот сзади, на полыхнувшее болью бедро. Плевать, потом починится. Сейчас главное – подальше от «Пасти».
Наконец звук затих, с ним ушла паника, животное желание мчаться прочь, подкрепленное командами процессора. Органическая и техническая часть киборга в очередной раз были полностью солидарны. Когда Кош остановился и запустил самодиагностику, то чуть не присвистнул, такое количество микротравм нанес загадочный звук. Да еще и сильный ушиб тазобедренного сустава. Видимо, на что-то налетел в прыжке, хотя на что? Пол был гладким… Или это звук так подействовал? Что стало с людьми… пожалуй, это было любопытно, но не сейчас. Сейчас он лучше сядет у стенки и включит ускоренную регенерацию. А еще… Кош провел рукой по лицу: темной полоской на ладони осталась текущая из носа кровь. Он даже не сразу сообразил пережать сосуды. Это заставило Bond'а встряхнуться и запустить уже диагностику процессора.
Снаряжение подвезли достаточно быстро, как и группу свеженазначенных добровольцев. Но тут уперся Бомани. Точнее, его интуиция, которая, хоть тресни, была за нарушение правил и против отправки вниз оперативников. А вот на его собственное желание спуститься она молчала. Поэтому, послав подальше все предписания, Томас собрался сам.
– Господин комиссар, разрешите обратиться? – Старший лейтенант Риччи вскинул было руку к голове, но оборвал жест на середине и уже неофициальным и каким-то тоскливым тоном добавил: – Может, все-таки мы? У нас и опыта больше…
– У меня его тоже немало. Марио, я войду и выйду, и не в таких переделках бывал.
– Ну хоть меня с собой возьмите! Или вон Игоря! У него отец был главным смотрителем соляных пещер, он под землей все детство провел!
Бомани взглянул за плечо старлея, на бойцов, и тяжко вздохнул. Подчиненные не отстанут, и формально они даже правы. Лучше пойти на компромисс. Из двух возможных вариантов Игорь все-таки поспокойнее. Риччи – более горячий и может натворить дел, просто проявив инициативу там, где она совсем не нужна.
– Ладно, давай Игоря! Присмотрю, так и быть!
Довольный Синичкин быстро снарядился, подошел к начальнику и вытянулся, вскинув высоко подбородок, демонстрируя военную осанку и готовность следовать хоть в ад.
– «Подчиненный должен перед лицом начальства иметь вид лихой и придурковатый», – процитировал Бомани. – Я оценил, можешь больше не стараться. А то вдруг это станет не только видом? Идем.
Они спустились по песчаному полу, оставляя свои следы поверх следов уже ушедших. Отряд и Пугало… Почему-то Томасу казалось, что отряд им встретить уже не грозит. Темнота вокруг давила, и все чаще накатывала паника, желание прекратить спуск, вернуться обратно… Чтобы отвлечься, Томас принялся считать шаги. Они прошли чуть больше тысячи, когда мягкий песок под ногами сменился твердым, черным, как ночь, камнем. Теперь к паническим атакам добавилось неприятное ощущение взгляда: словно невидимый исследователь разглядывал пойманное насекомое и размышлял, достойно ли оно быть умервщленным, высушенным и помещенным в коллекцию, или не стоит возиться и выкинуть добычу в окно – пусть летит, никудышное.
Томас оглянулся на напарника. Бледный, губы закушены, но держится. Правильный выбор. И все-таки безумно хотелось повернуть назад. И одновременно что-то внутри запрещало делать это, гнало вперед, подальше от оставшегося за спиной входа. Они прошли еще четыреста семьдесят шагов, когда предчувствия оправдались. Пещера дрогнула, по ней словно прошла волна. Сперва звуковая, заставив людей замереть в приступе непонятного, иррационального ужаса. А потом вполне ощутимая физически. Пол, стены, потолок содрогнулись, и позади медленно, перекрывая выход, обвалился потолок ведущего наверх коридора.
– Стоять! – Томас успел перехватить дернувшегося назад Игоря. – Куда под обвал!
– Посмотреть… или раскопать… – Парень потрясенно смотрел на каменные обломки, отрезавшие их от своих.
– Над нами почти пятьсот метров булыжника, там не копать, а взрывать надо! – Томас поспешно включил видеофон и вытащил карту коммуникаций. – Катакомбы я не знаю, но общее направление угадать можно. Вот тут канализация, тут метро… где-то наверняка есть лазы.
– Пойдем? – Игорь преданно взглянул на начальника. Он уже успел впасть в панику и про канализацию не подумал.
– Пойдем. – Томас прислушался к себе. Идти не хотелось, хотелось оставаться на месте и никуда не двигаться. По крайней мере, в ближайшее время. – Только, знаешь, сначала посидим, пусть успокоится… а то вдруг опять тряхнет!
То, что он не один выскочил из смертельного захвата «Пасти», Кош вспомнил не сразу. Слишком был загружен процессор, обрабатывая информацию о странных мелких разрывах мышц. Такого опыта ранений Bond до сих пор не имел и совершенно не рвался приобрести. Вроде не плазма, какой-то звук, но даже на костях остались микротрещины. Уж лучше бы одно крупное, чем так! Что произошло с оказавшимися в эпицентре людьми, он не знал и знать не хотел. Насколько дотягивались до «Пасти» сканеры, живых там не было. А тот, единственный сбежавший… так его поймать не сложно. Кош поднялся и, слегка прихрамывая, пошел назад, туда, где он последний раз засек человека. Противник далеко не убежал. Сидел на полу, шаря вокруг полуслепым желтым лучом фонарика, и пытался второй рукой оттереть льющуюся из носа и ушей кровь. Увидев Bond'а, поднялся, переложил фонарь в левую руку, а в правой тускло блеснул нож.
– Спятил? – искренне удивился Кош. – Киборга – ножом? Я тебе что, стейк?
– Так ты же не девка! – выдохнул, щурясь, бандит.
– С утра был нет, – согласился Кош. – Просто поиграть захотелось, вот и закосил. Кто вас послал-то?
Человек молча смотрел на него. Кош вспомнил, что не все люди способны мыслить логически, и пояснил:
– Лучше ответь. Ты все равно тут останешься, со своими. Вы живыми не нужны. Но если ты скажешь, то я дойду и до твоего хозяина. А иначе я все равно дойду, но это будет дольше, и он может спрятаться.
– Хорошо. Ты прав. – Человек достал видеофон из кармана. – Тут вся информация, только он сломался. Справишься, жестянка?
Кош шагнул к нему, протягивая руку. Люди самоуверенны, медлительны и даже не понимают насколько! Лезвие прошло мимо живота Bond'а, не нанеся повреждений, не зацепив даже одежду. А в следующую секунду его рука врезалась в горло противника, а потом в висок. Выпавший из пальцев человека видеофон Кош подхватил у земли, не дав ему разбиться.
– Совсем одичали в подземелье! Вот так сразу тыкать! Нет чтоб поговорить? – высказал он свою претензию покойнику. – Все-таки люди – слабая модель не только физически!
Находиться возле «Пасти» было невыносимо. Подземелье давило, и ощущение было таким, словно процессор тоже работает со сбоями. Хотя запущенная самодиагностика это не подтверждала. Кош подошел к стене и погладил ее рукой, вызвав слабое свечение. Но привычный отзыв не помог. Наверное, впервые за все время Кошу захотелось наверх, погулять среди зелени деревьев, ощущая над головой бесконечность неба, а не каменную толщу. Он вернется, но сначала отдохнет… Повинуясь команде процессора, имплантаты зафиксировали поврежденный сустав, и Bond побежал к выходу из пещеры, намереваясь заодно убедиться, что не проглядел какого-нибудь часового или следующий отряд.
Изменение в потоках движения воздуха он уловил даже раньше, чем человеческую речь. И без особого труда вычислил, что же произошло. Осталось только узнать, какие новые игрушки ему подарила судьба. Кош удвоил осторожность, приближаясь к людям, а когда понял, кто это, – утроил. Но подобрался поближе. Человек рассказывал о себе, о своем прошлом. А значит, узнав про него больше, можно было понять, как он стал опекуном DEX'а. Отказываться от идеи обзавестись другом Кош не собирался. В конце концов они с Линой договорились. То, что договаривался с полуотключенным DEX'ом он один, Кош предпочитал не вспоминать.
Едва уловимый сквозняк указывал, что выход из пещеры имеется. И можно, по идее, двигаться на его поиски, только вот не хотелось идти внутрь. До дрожи, до замершего на губах крика. Бомани твердо решил, что пока тревога не уйдет, он не сдвинется с места. Ну его! Посидит, не развалится. Да еще и парня надо успокоить… Игорь неосознанно подвинулся ближе к начальнику и сидел, тревожно оглядываясь. Фонарь они прикрутили ровно настолько, чтобы вместо яркого слепящего пятна получить рассеянный свет, слегка отодвигающий кромешную темноту подземелья. Человек с ярким фонарем – слеп. Он видит только то, что очерчивает свет. Бомани отлично помнил, как один раз, не успевая скрыться от противника, просто упал у тропы. И его не только не заметили, пройдя рядом с ярким фонарем, так еще и, оступившись, отдавили руку.
Идти все еще не хотелось. И, чтобы успокоиться и потянуть время, он принялся расспрашивать Синичкина о деле, заставляя того переключиться с обрушившейся на них неприятности на анализ ситуации.
Игорь и сам понимал, что просто так сидеть глупо. А идти… он не мог себя пересилить. Что-то там внутри произошло, отчего до сих пор вздрагивали стены и вместе с ними тряслись руки и ноги. Но все-таки он удивился, когда комиссар вдруг переменил тему и принялся рассказывать о своих приключениях.
Запах. Ни с чем не спутываемый запах успевшей свернуться крови. Металлический, неприятный. И такой знакомый. В темноте едва заметно блеснули красные огоньки. Слишком часто – и во время боевых действий, и в мирное время – Томас сталкивался с ночным зрением киборгов. В пещеру вошли отряд и Пугало… отряда не слышно, а Пугало, похоже, тут, рядом. Но не нападает. Закалка общением с ОЗК помогла Томасу не впасть в панику от близости сорванной машины-убийцы. Хочешь не хочешь, а контакт с киборгом придется налаживать. Речь они понимают отлично, поэтому Томас остановил подчиненного.
– Долго мы тут еще просидим, пока парни придумают, как нас вытащить, – вздохнул он. – Хочешь, расскажу, как воевал?
– О! С удовольствием. – Игорь развернулся к начальству лицом. То, что его шеф не просто воевал, а был, так сказать, «на острие борьбы со злом», сражаясь против пиратов и нелегальных работорговцев, Синичкин знал. Только не знал, как это выглядело. А слухи ходили довольно своеобразные.
– Это было на Манаусе, одной из трех планет системы Большой Реки. Неприятная ситуация, когда мы есть, но вроде бы как нас и нет, – начал Бомани. – А под нами несколько крепостей наркоторговцев. Сверху не достанешь, сбоку не подберешься, они просто уничтожат улики вместе с людьми. И задача — этих людей спасти, насколько возможно. В общем, висим мы в крейсере на орбите и думаем нехорошими словами всем боевым коллективом над ситуацией. План пиратских цитаделей с коммуникациями изучили так, что с завязанными глазами нарисуем. Но цель-то не нарисовать. Наблюдали за ними, наблюдали, и наконец родилась идея…
– Если бы не рабы, можно было взять прямой атакой. – Бомани показал трехмерную проекцию крепости противника. – Содержат их тут, тут и тут. А вот тут сам завод. Значит, прежде всего, надо всю электронику им отрубить, чтоб не взорвали, а уже потом штурмовать. И не подлетишь, тут вышки с пулеметами, зенитки, расстреляют раньше, чем сядем. Но мы с парнями слабое место нашли. Ворота. Там, конечно, полтора десятка бойцов, но их снимем, не проблема. Идейку придумали – просто конфетка!
Том добавил к плану крепости еще и виртуальную карту местности и принялся излагать мысли, не обращая внимания, как медленно поднимаются брови его собеседника, стремясь слиться с линией волос.
– Томас, тебя что, кокосом по башке приложило? – наконец обрел дар речи командир.
– При рождении, – согласился Бомани. – Я просто не вижу другого выхода. Это одна из ключевых точек, идеальный плацдарм! И возможность захватить его почти без потерь.
– Ты понимаешь, Том, – командир обошел вокруг него, хлопнув по спине, – что если вы попадетесь, то вас расстреляют пираты, а меня – свои?
– Так точно! – Бомани старательно выпучил глаза, это всегда производило впечатление. – Значит, надо, чтоб не поймали.
– А раны? Побои? Еб твою мать, капитан! Ты же понимаешь, как вы должны выглядеть?
– Театральный грим. Нам же только надо, чтоб в крепость пустили.
Думал командир недолго. Важно что? Результат! А как он достигнут… да не без разницы! Главное, потом никому не проболтаться, даже случайно.
– Ну хорошо! Действуйте! А я для пущего эффекта вам дядюшку Ху подгоню. Он в юности нищим стариком подрабатывал.
Операцию назначили через пять дней.
Все эти дни специально отобранные бойцы усиленно тренировались, передавая друг другу одежду, а участники операции еще и не мылись. Дядюшка Ху, немолодой китаец «на снабжении», от одного вида которого даже авшуры утрачивали свой еврейский акцент и переходили на русский мат, сам отобрал парней для операции. Двух цветных, включая Бомани, и одного белого, аргументируя свой выбор воздеванием рук, клятвами и ссылками на традиции чуждого ему народа. И еще пятерых, подошедших к описанию «мне такие выражения надо, чтоб авшур кошельком от одного вида поделился». И теперь он готовил декорации. Каждый день тщательно обнюхивал переходящую одежду и самих участников и отрицательно качал головой. На четвертый день китаец вздохнул, захватил помещение с самой мощной вытяжкой и, отняв многострадальные предметы гардероба у очередных спортсменов, принялся там химичить. Робы, вышедшие из-под его рук, были настоящим шедевром: при их приближении тестовая группа сперва попятилась, а потом добровольно надела противогазы.
Наконец настал час Х.
Китаец действительно превзошел сам себя. Грозные десантники после его сухоньких рук могли без всяких усилий попрошайничать на космических трассах или просто шантажировать владельцев кабаков – мол, сядем тут и будем сидеть, пока твои клиенты не разбегутся. А было от чего: покрытые язвами и шрамами тела едва скрывали изорванные, ветхие комбинезоны. На лице Тома протянулся уродливый шрам от удара прутом. Красавец Гарольд, предмет вожделения женщин и неприязни мужчин, приобрел лишаистое синеватое пятно на шее и груди и красивый яркий синяк под глазом. Смуглокожий индус Базант окрасился всеми цветами радуги.
Отряд прошел большую часть зала и направился к выходу с противоположной стороны, когда вокруг загудело. Кош ощутил, как встали волосы дыбом, а датчики залило красным – аудиофильтры не справлялись с нарастающей вибрацией и звуком. Он метнулся к выходу со всей возможной скоростью. Гул нарастал, к нему добавился еще один звук, на этот раз высокий, более всего напоминающий вой. Заныли разом мышцы, вибрация отозвалась в ткани костей. Кош прыжком, распластавшись в воздухе, выметнулся из опасного места, вскочил и бросился прочь, не обращая внимания на топот сзади, на полыхнувшее болью бедро. Плевать, потом починится. Сейчас главное – подальше от «Пасти».
Наконец звук затих, с ним ушла паника, животное желание мчаться прочь, подкрепленное командами процессора. Органическая и техническая часть киборга в очередной раз были полностью солидарны. Когда Кош остановился и запустил самодиагностику, то чуть не присвистнул, такое количество микротравм нанес загадочный звук. Да еще и сильный ушиб тазобедренного сустава. Видимо, на что-то налетел в прыжке, хотя на что? Пол был гладким… Или это звук так подействовал? Что стало с людьми… пожалуй, это было любопытно, но не сейчас. Сейчас он лучше сядет у стенки и включит ускоренную регенерацию. А еще… Кош провел рукой по лицу: темной полоской на ладони осталась текущая из носа кровь. Он даже не сразу сообразил пережать сосуды. Это заставило Bond'а встряхнуться и запустить уже диагностику процессора.
***
Снаряжение подвезли достаточно быстро, как и группу свеженазначенных добровольцев. Но тут уперся Бомани. Точнее, его интуиция, которая, хоть тресни, была за нарушение правил и против отправки вниз оперативников. А вот на его собственное желание спуститься она молчала. Поэтому, послав подальше все предписания, Томас собрался сам.
– Господин комиссар, разрешите обратиться? – Старший лейтенант Риччи вскинул было руку к голове, но оборвал жест на середине и уже неофициальным и каким-то тоскливым тоном добавил: – Может, все-таки мы? У нас и опыта больше…
– У меня его тоже немало. Марио, я войду и выйду, и не в таких переделках бывал.
– Ну хоть меня с собой возьмите! Или вон Игоря! У него отец был главным смотрителем соляных пещер, он под землей все детство провел!
Бомани взглянул за плечо старлея, на бойцов, и тяжко вздохнул. Подчиненные не отстанут, и формально они даже правы. Лучше пойти на компромисс. Из двух возможных вариантов Игорь все-таки поспокойнее. Риччи – более горячий и может натворить дел, просто проявив инициативу там, где она совсем не нужна.
– Ладно, давай Игоря! Присмотрю, так и быть!
Довольный Синичкин быстро снарядился, подошел к начальнику и вытянулся, вскинув высоко подбородок, демонстрируя военную осанку и готовность следовать хоть в ад.
– «Подчиненный должен перед лицом начальства иметь вид лихой и придурковатый», – процитировал Бомани. – Я оценил, можешь больше не стараться. А то вдруг это станет не только видом? Идем.
Они спустились по песчаному полу, оставляя свои следы поверх следов уже ушедших. Отряд и Пугало… Почему-то Томасу казалось, что отряд им встретить уже не грозит. Темнота вокруг давила, и все чаще накатывала паника, желание прекратить спуск, вернуться обратно… Чтобы отвлечься, Томас принялся считать шаги. Они прошли чуть больше тысячи, когда мягкий песок под ногами сменился твердым, черным, как ночь, камнем. Теперь к паническим атакам добавилось неприятное ощущение взгляда: словно невидимый исследователь разглядывал пойманное насекомое и размышлял, достойно ли оно быть умервщленным, высушенным и помещенным в коллекцию, или не стоит возиться и выкинуть добычу в окно – пусть летит, никудышное.
Томас оглянулся на напарника. Бледный, губы закушены, но держится. Правильный выбор. И все-таки безумно хотелось повернуть назад. И одновременно что-то внутри запрещало делать это, гнало вперед, подальше от оставшегося за спиной входа. Они прошли еще четыреста семьдесят шагов, когда предчувствия оправдались. Пещера дрогнула, по ней словно прошла волна. Сперва звуковая, заставив людей замереть в приступе непонятного, иррационального ужаса. А потом вполне ощутимая физически. Пол, стены, потолок содрогнулись, и позади медленно, перекрывая выход, обвалился потолок ведущего наверх коридора.
– Стоять! – Томас успел перехватить дернувшегося назад Игоря. – Куда под обвал!
– Посмотреть… или раскопать… – Парень потрясенно смотрел на каменные обломки, отрезавшие их от своих.
– Над нами почти пятьсот метров булыжника, там не копать, а взрывать надо! – Томас поспешно включил видеофон и вытащил карту коммуникаций. – Катакомбы я не знаю, но общее направление угадать можно. Вот тут канализация, тут метро… где-то наверняка есть лазы.
– Пойдем? – Игорь преданно взглянул на начальника. Он уже успел впасть в панику и про канализацию не подумал.
– Пойдем. – Томас прислушался к себе. Идти не хотелось, хотелось оставаться на месте и никуда не двигаться. По крайней мере, в ближайшее время. – Только, знаешь, сначала посидим, пусть успокоится… а то вдруг опять тряхнет!
***
То, что он не один выскочил из смертельного захвата «Пасти», Кош вспомнил не сразу. Слишком был загружен процессор, обрабатывая информацию о странных мелких разрывах мышц. Такого опыта ранений Bond до сих пор не имел и совершенно не рвался приобрести. Вроде не плазма, какой-то звук, но даже на костях остались микротрещины. Уж лучше бы одно крупное, чем так! Что произошло с оказавшимися в эпицентре людьми, он не знал и знать не хотел. Насколько дотягивались до «Пасти» сканеры, живых там не было. А тот, единственный сбежавший… так его поймать не сложно. Кош поднялся и, слегка прихрамывая, пошел назад, туда, где он последний раз засек человека. Противник далеко не убежал. Сидел на полу, шаря вокруг полуслепым желтым лучом фонарика, и пытался второй рукой оттереть льющуюся из носа и ушей кровь. Увидев Bond'а, поднялся, переложил фонарь в левую руку, а в правой тускло блеснул нож.
– Спятил? – искренне удивился Кош. – Киборга – ножом? Я тебе что, стейк?
– Так ты же не девка! – выдохнул, щурясь, бандит.
– С утра был нет, – согласился Кош. – Просто поиграть захотелось, вот и закосил. Кто вас послал-то?
Человек молча смотрел на него. Кош вспомнил, что не все люди способны мыслить логически, и пояснил:
– Лучше ответь. Ты все равно тут останешься, со своими. Вы живыми не нужны. Но если ты скажешь, то я дойду и до твоего хозяина. А иначе я все равно дойду, но это будет дольше, и он может спрятаться.
– Хорошо. Ты прав. – Человек достал видеофон из кармана. – Тут вся информация, только он сломался. Справишься, жестянка?
Кош шагнул к нему, протягивая руку. Люди самоуверенны, медлительны и даже не понимают насколько! Лезвие прошло мимо живота Bond'а, не нанеся повреждений, не зацепив даже одежду. А в следующую секунду его рука врезалась в горло противника, а потом в висок. Выпавший из пальцев человека видеофон Кош подхватил у земли, не дав ему разбиться.
– Совсем одичали в подземелье! Вот так сразу тыкать! Нет чтоб поговорить? – высказал он свою претензию покойнику. – Все-таки люди – слабая модель не только физически!
Находиться возле «Пасти» было невыносимо. Подземелье давило, и ощущение было таким, словно процессор тоже работает со сбоями. Хотя запущенная самодиагностика это не подтверждала. Кош подошел к стене и погладил ее рукой, вызвав слабое свечение. Но привычный отзыв не помог. Наверное, впервые за все время Кошу захотелось наверх, погулять среди зелени деревьев, ощущая над головой бесконечность неба, а не каменную толщу. Он вернется, но сначала отдохнет… Повинуясь команде процессора, имплантаты зафиксировали поврежденный сустав, и Bond побежал к выходу из пещеры, намереваясь заодно убедиться, что не проглядел какого-нибудь часового или следующий отряд.
Изменение в потоках движения воздуха он уловил даже раньше, чем человеческую речь. И без особого труда вычислил, что же произошло. Осталось только узнать, какие новые игрушки ему подарила судьба. Кош удвоил осторожность, приближаясь к людям, а когда понял, кто это, – утроил. Но подобрался поближе. Человек рассказывал о себе, о своем прошлом. А значит, узнав про него больше, можно было понять, как он стал опекуном DEX'а. Отказываться от идеи обзавестись другом Кош не собирался. В конце концов они с Линой договорились. То, что договаривался с полуотключенным DEX'ом он один, Кош предпочитал не вспоминать.
***
Едва уловимый сквозняк указывал, что выход из пещеры имеется. И можно, по идее, двигаться на его поиски, только вот не хотелось идти внутрь. До дрожи, до замершего на губах крика. Бомани твердо решил, что пока тревога не уйдет, он не сдвинется с места. Ну его! Посидит, не развалится. Да еще и парня надо успокоить… Игорь неосознанно подвинулся ближе к начальнику и сидел, тревожно оглядываясь. Фонарь они прикрутили ровно настолько, чтобы вместо яркого слепящего пятна получить рассеянный свет, слегка отодвигающий кромешную темноту подземелья. Человек с ярким фонарем – слеп. Он видит только то, что очерчивает свет. Бомани отлично помнил, как один раз, не успевая скрыться от противника, просто упал у тропы. И его не только не заметили, пройдя рядом с ярким фонарем, так еще и, оступившись, отдавили руку.
Идти все еще не хотелось. И, чтобы успокоиться и потянуть время, он принялся расспрашивать Синичкина о деле, заставляя того переключиться с обрушившейся на них неприятности на анализ ситуации.
Игорь и сам понимал, что просто так сидеть глупо. А идти… он не мог себя пересилить. Что-то там внутри произошло, отчего до сих пор вздрагивали стены и вместе с ними тряслись руки и ноги. Но все-таки он удивился, когда комиссар вдруг переменил тему и принялся рассказывать о своих приключениях.
Запах. Ни с чем не спутываемый запах успевшей свернуться крови. Металлический, неприятный. И такой знакомый. В темноте едва заметно блеснули красные огоньки. Слишком часто – и во время боевых действий, и в мирное время – Томас сталкивался с ночным зрением киборгов. В пещеру вошли отряд и Пугало… отряда не слышно, а Пугало, похоже, тут, рядом. Но не нападает. Закалка общением с ОЗК помогла Томасу не впасть в панику от близости сорванной машины-убийцы. Хочешь не хочешь, а контакт с киборгом придется налаживать. Речь они понимают отлично, поэтому Томас остановил подчиненного.
– Долго мы тут еще просидим, пока парни придумают, как нас вытащить, – вздохнул он. – Хочешь, расскажу, как воевал?
– О! С удовольствием. – Игорь развернулся к начальству лицом. То, что его шеф не просто воевал, а был, так сказать, «на острие борьбы со злом», сражаясь против пиратов и нелегальных работорговцев, Синичкин знал. Только не знал, как это выглядело. А слухи ходили довольно своеобразные.
– Это было на Манаусе, одной из трех планет системы Большой Реки. Неприятная ситуация, когда мы есть, но вроде бы как нас и нет, – начал Бомани. – А под нами несколько крепостей наркоторговцев. Сверху не достанешь, сбоку не подберешься, они просто уничтожат улики вместе с людьми. И задача — этих людей спасти, насколько возможно. В общем, висим мы в крейсере на орбите и думаем нехорошими словами всем боевым коллективом над ситуацией. План пиратских цитаделей с коммуникациями изучили так, что с завязанными глазами нарисуем. Но цель-то не нарисовать. Наблюдали за ними, наблюдали, и наконец родилась идея…
– Если бы не рабы, можно было взять прямой атакой. – Бомани показал трехмерную проекцию крепости противника. – Содержат их тут, тут и тут. А вот тут сам завод. Значит, прежде всего, надо всю электронику им отрубить, чтоб не взорвали, а уже потом штурмовать. И не подлетишь, тут вышки с пулеметами, зенитки, расстреляют раньше, чем сядем. Но мы с парнями слабое место нашли. Ворота. Там, конечно, полтора десятка бойцов, но их снимем, не проблема. Идейку придумали – просто конфетка!
Том добавил к плану крепости еще и виртуальную карту местности и принялся излагать мысли, не обращая внимания, как медленно поднимаются брови его собеседника, стремясь слиться с линией волос.
– Томас, тебя что, кокосом по башке приложило? – наконец обрел дар речи командир.
– При рождении, – согласился Бомани. – Я просто не вижу другого выхода. Это одна из ключевых точек, идеальный плацдарм! И возможность захватить его почти без потерь.
– Ты понимаешь, Том, – командир обошел вокруг него, хлопнув по спине, – что если вы попадетесь, то вас расстреляют пираты, а меня – свои?
– Так точно! – Бомани старательно выпучил глаза, это всегда производило впечатление. – Значит, надо, чтоб не поймали.
– А раны? Побои? Еб твою мать, капитан! Ты же понимаешь, как вы должны выглядеть?
– Театральный грим. Нам же только надо, чтоб в крепость пустили.
Думал командир недолго. Важно что? Результат! А как он достигнут… да не без разницы! Главное, потом никому не проболтаться, даже случайно.
– Ну хорошо! Действуйте! А я для пущего эффекта вам дядюшку Ху подгоню. Он в юности нищим стариком подрабатывал.
Операцию назначили через пять дней.
Все эти дни специально отобранные бойцы усиленно тренировались, передавая друг другу одежду, а участники операции еще и не мылись. Дядюшка Ху, немолодой китаец «на снабжении», от одного вида которого даже авшуры утрачивали свой еврейский акцент и переходили на русский мат, сам отобрал парней для операции. Двух цветных, включая Бомани, и одного белого, аргументируя свой выбор воздеванием рук, клятвами и ссылками на традиции чуждого ему народа. И еще пятерых, подошедших к описанию «мне такие выражения надо, чтоб авшур кошельком от одного вида поделился». И теперь он готовил декорации. Каждый день тщательно обнюхивал переходящую одежду и самих участников и отрицательно качал головой. На четвертый день китаец вздохнул, захватил помещение с самой мощной вытяжкой и, отняв многострадальные предметы гардероба у очередных спортсменов, принялся там химичить. Робы, вышедшие из-под его рук, были настоящим шедевром: при их приближении тестовая группа сперва попятилась, а потом добровольно надела противогазы.
Наконец настал час Х.
Китаец действительно превзошел сам себя. Грозные десантники после его сухоньких рук могли без всяких усилий попрошайничать на космических трассах или просто шантажировать владельцев кабаков – мол, сядем тут и будем сидеть, пока твои клиенты не разбегутся. А было от чего: покрытые язвами и шрамами тела едва скрывали изорванные, ветхие комбинезоны. На лице Тома протянулся уродливый шрам от удара прутом. Красавец Гарольд, предмет вожделения женщин и неприязни мужчин, приобрел лишаистое синеватое пятно на шее и груди и красивый яркий синяк под глазом. Смуглокожий индус Базант окрасился всеми цветами радуги.
