Я попытался избежать столкновения, уйти в сторону. К сожалению, у моего противника оказались иные планы и по лобовому стеклу размазалось огромное пятно. Пришлось включить омывание, а точнее отмывание в режиме повышенного загрязнения. А что делать? Планета такая. Мой бедный глиссер перевалил через очередную кочку и заскользил по темной, глубокой открытой воде. Тут живности поменьше, а значит можно отпустить руки со штурвала, выдохнуть, перестать сканировать местность глазами и всеми остальными чувствами. И наконец-то посмотреть рекомендации системы по подбору места для ночлега. Можно и так, посреди трясины. Но уж больно мерзко просыпаться по тревоге и обнаружить, что тебя вместе с транспортом уже наполовину затянули под тину и даже начали жевать.
Большой Васюг, он место такое – расслабляться нельзя. Сам видел, как всадник на аэроглиссере влетел в гостеприимно распахнутую пасть «мухолова». Поэтому я предпочитаю ездить, а не летать: болота тут большей частью мелководные, настолько крупных тварей, как в воздухе не водится.
Удивительная планета. Моря мелкие, земля большей частью болотистая, а меньшей – тоже поганая, потому что и там, и там ты — добыча. Животный мир разнообразен и класть хотел, что человек царь природы. У него человек – еда. Может потом подохнет, но сейчас обязательно сожрет. И пакость такая всюду… Не знаю, что заставило первопоселенцев избрать это место. Но точно знаю, что фантазии и желания знакомиться с аборигенами они были лишены. Поэтому животный мир носит по большей части земные названия по основному признаку: четыре ноги – значит лошадь или волк. Летает с распахнутой пастью — мухоловка. А что размером с катер – так это мелочи! А изнутри вообще все равно, как выглядит то, что тебя съело! Или вот крокодил – пасть длинная, а что ног избыточно, так кого такие детали волнуют? Я врубил пугалку и небольшое стадо рептилий поспешно ушло под воду. Не обязательно стрелять во все, что движется и дышит – можно и просто прогнать с дороги. Быть Стрелком и палить во все, что окружает это разные вещи. Даже можно сказать, противоположные. А я Стрелок со стажем. Уже пять лет тут обретаюсь и даже живой и не надкусанный.
Окружающая обстановка изменилась, появились островки плавающей зелени, похожие на растрепанные гнезда, торчащие из воды гнилые стволы – значит поблизости суша и надо удвоить осторожность.
Я обогнул чью-то темную тушку метров эдак пять длиной. Тушка тоже в контакт вступать не пожелала, только проводила печальным взглядом четырех глаз. Или сыта или травоядна. Я прикинул время, скорость наступления темноты и решительно направил глиссер к островку.
До поселения еще четыре часа, не меньше. Не успею. А на связь они не выходят, значит мне или провести ночь тут в болоте, или на прикормленном у всяких хищников месте, где раньше уже были люди…
Система не подвела. Островок нашелся и вполне уютный: метров десять диаметром, кустарник образующий естественное укрытие, даже есть пара деревьев – можно накинуть веревку, закрепив лодку. Я выбрался и слегка размял ноги. Спать конечно буду внутри, глиссер у меня как раз под эти места заточен, повышенной надежности. Но побродить пока можно, оглядеться. Живности не было. Остров окружал самый страшный из местных барьеров – природная ловушка. Быстрое ледяное течение, скрытое под тонким покрывалом разросшейся травы сплетенной достаточно плотно, чтоб вода не проступала, но слишком слабо, чтоб выдержать хоть сколько-то приличный вес. Широкая ярко-зеленая полоса, так похожая на твердую землю и под ней бездонная глубина. Затянет – не выплывешь.
Сверху слетела крупная «стрекоза», то есть местное животное с большим клювом и двумя хвостами, сходное с земным оригиналом только умением зависать над добычей. Вот и сейчас она застыла в воздухе трепеща всеми крыльями и явно примериваясь ко мне – не сожрет, размер не тот, но цапнут может пребольно. Но выстрелить в настырную тварь я не успел – из-под травы выпрыгнула рыба и сцапала хищную летунью. Только чуть качнулась вода и зеленый покров сомкнулся. Ни следа. Отличное место для отдыха…
Как ни странно ночь прошла настолько спокойно, насколько возможно в этих местах. А на утро я опять двинулся в путь. Других соседей у лагеря «Вилли-жми» все равно нет, и по местным диким законам проверять, почему они не отвечают, должны мы. Собственно, поэтому я и поехал один, что там делать-то? Не вышли на связь несколько дней, так только молитву, если вспомню, прочитать и отметку на карту нанести — есть хорошее пустое место для лагеря.
Мимо проскользила небольшая, всего с поднос размером, бурая мокрица. Я с удовольствием развернул глиссер, вдавив ее в грязь. Ненавижу этих тварей. К пострадавшей особи тут же устремились ее товарки, сожрать, пока не пришла в себя. А вот то, что их достаточно много и движутся они в одном направлении – показательно. Надо и мне туда добраться прежде, чем на земле останется только проколотая множеством жвал обтянувшая голый скелет шкура. Хорошо, если животное подраненное, а если человек? Система просчитала возможную точку их сбора. Недалеко. Я потянул штурвал, щелкнул переключателем скорости и устремился к намеченной цели прямо по блестящим, членистым панцирям многоногих хищниц.
Целью оказалось группа раскоряченных растений. Мокрицы уже сгрудились вокруг, подпирая друг друга снизу, взбираясь по гладким стволам наверх. Я заложил вираж, стремясь разглядеть, что же там прячется среди листвы и не надо ли ему помочь. Тут невидимая добыча решила помочь себе сама, хоть и не без меня – на крышу глиссера приземлился человек! Не знаю, как парень решился на этот прыжок, но гребанный акробат распластался, цепляясь за направляющие дуги и мрачно глядя на меня сквозь прозрачный пластик.
– Охренел? – вырвалось у меня.
Он, похоже, прочел по губам, потому что мотнул головой и что-то ответил. Ладно, доберусь до более или менее безопасного места – высажу пассажира, а пока надо драпать, а то не съедят, так надкусят.
Когда катишься по заболоченному лесу, надо смотреть во все стороны одновременно. В этом я завидую шоаррцам, у них глаз до фига. А у меня два своих и еще приборы,за которыми тоже надо следить. Сверху мирно парят теневики. Черт с ними, пусть. Им бы комарика или стрекозу. На людей эти воздушные одеяла нападают редко. Кто-то из наших говорил, что штука, похожая на кусок войлока, на самом деле воздушная рыба и в основном обитает в воде. Мол, выбираются в небо только ради охоты. Не знаю, мне лично все равно, кто они – жрать все равно невозможно, на вкус словно старая подошва.
Я дернул штурвал в сторону, уходя от удара – старый ползун заметил подвижную мишень и махнул веткой, целясь в моего пассажира. Парень с кошачьей ловкостью сполз в бок и уставился на меня сквозь стекло. Ну да, и оставлять так нельзя и внутрь пускать опасно. Те же ползуны догнать не могут, твари медленные, а вот смахнуть и придавить – запросто. Но все-таки откуда он вылез, такой интересный? Чуть младше меня, лет двадцати пяти, двадцати семи. Жилистый, стройный. Куртка явно с чужого плеча, рукава коротки, да еще и на голое тело. Замерз до синевы, но при этом выбрит чисто. Кому, мышь японская, придет в голову бриться в такой ситуации! Да первое, что делают пропаданцы – обрастают и пачкаются. А этот не только выбритый, но и относительно чистый. Хотя, может, попал под дождь? Пока я размышлял, сверху на лобовое стекло упала капля. Большая, как задница нашей поварихи. Парень посмотрел вверх и опять на меня. Взгляд у него стал спокойный, похоже, он уже смирился с любым будущим. Я тоже смирился. Ну, а что еще с ним делать? Да, он вооружен, но заряда бластера не хватит прожечь перегородку. Так что, или придется его спрятать, или он просто захлебнется в потоках воды, интеллигент хренов. Побрился он!
Туча уронила еще несколько капель, скоро они станут сплошной стеной воды. Тут такая погода – после каждого дождя трупы всякой живности приносит. Команда искину и крышка заднего багажника сдвинулась, открывая пустой короб. Я указал назад, мол, прыгай. Хватит ползти, как синий слизень, прячься, и поехали. Он понял, кивнул, то ли благодаря, то ли соглашаясь, и легко запрыгнул внутрь. Крышка встала на место, и я включил обзор и вентиляцию. В конце концов, раз уж подобрал, надо куда-то отвезти. Хотя бы в безопасное место.
Пока я размышлял, гость зачем-то постучал костяшками пальцев по разделяющий нас стене, сел, поерзал, устраиваясь удобнее и закрыл глаза. Ничего себе у парня нервы! Вот так, в металлопластиковом гробу, полностью во власти незнакомца и завалиться спать?! А если я работорговец? Или ему просто все равно?
Лесная чаща сменилась высокими осокоподобными растениями всех оттенков — от нежно зеленого до серо-желтого. Глиссер шел мягче, воздушная подушка отключилась и под днищем зажурчала вода. Живность тоже изменилась, перестала разбегаться и пошла на контакт – впереди открылась гостеприимная крокодилья пасть. Тупая тварь решила подзакусить моим корытом! Это зря – веса глиссера как раз хватит снести половину пустой крокодильей башки. В багажнике что-то изменилось, пришлось посмотреть, что делает мой гость. Он, не открывая глаз, потянулся к кобуре, вытащил... Интересно, он, правда, думает что эта его пукалка поможет? На такой размер зверя надо раза в три мощнее. Ладно, и так неплохо… Я направил свое плавсредство прямо на земноводную пакость. Под днищем что-то хрустнуло, и тут же рядом задумчиво и неотвратимо всплыла жаба. Я поспешил убраться от поверженного противника, уступая территорию. Есть те, с кем соперничать ну совсем не хочется. Например, с жабами, не смотря на их прекрасное отношение, почти симбиоз. Никто и никогда не видел, чтоб они нападали на людей. Только подбирают то, что мы подстрелили и уходят под воду. С другой стороны у нее вес под тонну, умение полностью мимикрировать, несколько сердец и минимум уязвимых мест. Если нападет — то ничего уже не увидишь и не расскажешь… Так что, может быть, случаи и бывали. Мой гость немного посидел, вцепившись в оружие, понял, что тревога напрасна, и опять устроился спать… С такими нервами парню прямая дорога в Стрелки. Нам нужны хладнокровные ребята.
Всю оставшуюся дорогу гость просидел с закрытыми глазами. Похоже, все-таки два в одном: и умотался до потери пульса, и привык. Интересно, откуда он, такой нетипичный. Неужели полиция не всех рабов с пиратского корабля подобрала? Ну, ладно, потом разберусь, и без него есть чем заняться – некрупный глиссер слишком многим аборигенам кажется доступной и вкусной добычей. К сожалению, небольшой по сравнению с телом мозг местных хищников никак не усваивал мысль – «добыча» опасна для жизни. Большая тупомордая рыба синего цвета, подпрыгнув, влетела в лобовуху, видимо приняв её за вертикальное продолжение моря. Повисела на присоске и сползла вниз, оставив пятно слизи, быстро смытое проливным дождем. Поинтересовался "чего дают" рыборак — неприятная штука сантиметров 70 длиной, которую природа снабдила и плавниками и большими рачьими клешнями и маленькими ножками. Ему дважды удалось подняться до середины кабины, помогая себе всеми конечностями. Мелькнула мысль поймать эту штуку себе на ужин, но девать её в кабине некуда, а багажник занят. Вряд ли парень обрадуется такому соседству в тесном помещении. А жаль, рыбораки штука вкусная и готовится просто – запекается прямо в собственном панцире. Стайка «парусников» пристроилась рядом, играя, и иногда невежливо кусая мой транспорт за бока. Я сбросил скорость, чтоб не повредить любопытным моллюскам. Стрелять по ним не имеет смысла, эти ребята внутри похожи на губку, легко восстанавливают свою целостность и совершенно не съедобны. Своё имя они получили за торчащие вверх большие щупальца, которые они могут по желанию ставить вертикально и слеплять в единую стену для ловли ветра, ну или разделять для хватания добычи и транспортировки ее к входному отверстию. Пасть находится сбоку и чуть снизу, тоже скрытая в бороде из коротких, но толстых щупалец, которыми парусник удерживает добычу передо ртом, пока ест. Существо не очень симпатичное, но дружелюбное, умное и очень контактное. Болтают, что живущие в море колонисты успешно приручают любопытных тварей и даже ухитряются на них плавать, вместо лодок. Если это правда, то мореманы —отчаянные люди. Страшно представить размеры парусника, способного нести на себе человека или несколько. Но тут у побережья мне больше трех квадратов не попадались. Да и цепляются они к катеру просто так, пообщаться с диковинным существом. Два парусника помоложе, всего-то около метра каждый, выстрелили щупальцами и прилипли к глиссеру. Теперь они тащились за ним на приличной скорости, избавленные от необходимости работать парусами и ложноножками. Еще раз осознал, как умны эти животные – убедившись, что игрушка не возражает против катаний, они протянули щупальца назад, помогая зацепиться остальным. Через несколько минут за мной волоклась уже целая гирлянда парусной молодежи. Да еще и подсветку включили, мигая на разные цвета. Ночью, наверное, очень красиво, но и днем ничего смотрится, даже сквозь потоки льющей с неба воды. К нам больше никто не приставал: остальные обитатели моря решили, что меня уже едят и при такой большой стае парусников им ничего не светит. Поэтому до цели я добрался, так ни разу и не расчехлив пулеметов.
Впереди темной массой проступили камыши. Глиссер притормозил и парусники отцепились – острые стрежни травы могли ранить их мягкие тела. Я медленно двинул катер вперед, но не удержался. Помигал ребятам сигнальными огнями. Они пригасли, будто размышляя, и я уже решил, что намигал им что-то нецензурное, но тут они ответили: словно рядом со мной кто-то включил яростную, бешеную цветомузыку, слышную только им самим, но хорошо видимую. Огни плясали позади катера разноцветными пятнами, щупальца дружно поднялись вверх, качаясь и приглашая вернуться, продолжить игру.
– Может, еще увидимся, малыши! – помахал я им рукой, хоть они и не могли это видеть. Повторил их сигнал светом и покатил дальше. Интересно, узнают они меня или нет при следующей встрече? Для них, наверное, все люди и лодки одинаковы, как и они для нас.
– Что это? Почему ты не предпринял ничего для защиты?
Я едва не подскочил. Забыл о пассажире за этими играми.
– Тьфу, твою мать! Парень, да на кой… – Я сообразил, что он просто не сталкивался с морской природой и пояснил уже спокойно: – Это парусники, моллюски такие. Они не опасны.
Он кивнул, принимая информацию. Некоторое время молча смотрел перед собой на стену, потом все-таки произнес, словно из справочника зачитывал:
– Взрослые особи достигают более пятидесяти квадратных метров площади. Являются всеядными хищниками.
Резко замолк и, когда я уже решил, что он опять заснет, все-таки продолжил: — Когда они… прицепились стаей, я ожидал, ты будешь отстреливаться. Был... шанс погружения глиссера.
– Это просто парусные детишки. Они на людей не нападают. Труп наверно съедят, но живой человек может даже опереться на них и доплыть до берега.
Он подумал и задал еще один вопрос.
– Ты сам так делал?
– Да. Один раз пришлось спасаться вплавь. Поэтому я не убиваю парусников. Кстати, меня зовут Ален.
Большой Васюг, он место такое – расслабляться нельзя. Сам видел, как всадник на аэроглиссере влетел в гостеприимно распахнутую пасть «мухолова». Поэтому я предпочитаю ездить, а не летать: болота тут большей частью мелководные, настолько крупных тварей, как в воздухе не водится.
Удивительная планета. Моря мелкие, земля большей частью болотистая, а меньшей – тоже поганая, потому что и там, и там ты — добыча. Животный мир разнообразен и класть хотел, что человек царь природы. У него человек – еда. Может потом подохнет, но сейчас обязательно сожрет. И пакость такая всюду… Не знаю, что заставило первопоселенцев избрать это место. Но точно знаю, что фантазии и желания знакомиться с аборигенами они были лишены. Поэтому животный мир носит по большей части земные названия по основному признаку: четыре ноги – значит лошадь или волк. Летает с распахнутой пастью — мухоловка. А что размером с катер – так это мелочи! А изнутри вообще все равно, как выглядит то, что тебя съело! Или вот крокодил – пасть длинная, а что ног избыточно, так кого такие детали волнуют? Я врубил пугалку и небольшое стадо рептилий поспешно ушло под воду. Не обязательно стрелять во все, что движется и дышит – можно и просто прогнать с дороги. Быть Стрелком и палить во все, что окружает это разные вещи. Даже можно сказать, противоположные. А я Стрелок со стажем. Уже пять лет тут обретаюсь и даже живой и не надкусанный.
Окружающая обстановка изменилась, появились островки плавающей зелени, похожие на растрепанные гнезда, торчащие из воды гнилые стволы – значит поблизости суша и надо удвоить осторожность.
Я обогнул чью-то темную тушку метров эдак пять длиной. Тушка тоже в контакт вступать не пожелала, только проводила печальным взглядом четырех глаз. Или сыта или травоядна. Я прикинул время, скорость наступления темноты и решительно направил глиссер к островку.
До поселения еще четыре часа, не меньше. Не успею. А на связь они не выходят, значит мне или провести ночь тут в болоте, или на прикормленном у всяких хищников месте, где раньше уже были люди…
Система не подвела. Островок нашелся и вполне уютный: метров десять диаметром, кустарник образующий естественное укрытие, даже есть пара деревьев – можно накинуть веревку, закрепив лодку. Я выбрался и слегка размял ноги. Спать конечно буду внутри, глиссер у меня как раз под эти места заточен, повышенной надежности. Но побродить пока можно, оглядеться. Живности не было. Остров окружал самый страшный из местных барьеров – природная ловушка. Быстрое ледяное течение, скрытое под тонким покрывалом разросшейся травы сплетенной достаточно плотно, чтоб вода не проступала, но слишком слабо, чтоб выдержать хоть сколько-то приличный вес. Широкая ярко-зеленая полоса, так похожая на твердую землю и под ней бездонная глубина. Затянет – не выплывешь.
Сверху слетела крупная «стрекоза», то есть местное животное с большим клювом и двумя хвостами, сходное с земным оригиналом только умением зависать над добычей. Вот и сейчас она застыла в воздухе трепеща всеми крыльями и явно примериваясь ко мне – не сожрет, размер не тот, но цапнут может пребольно. Но выстрелить в настырную тварь я не успел – из-под травы выпрыгнула рыба и сцапала хищную летунью. Только чуть качнулась вода и зеленый покров сомкнулся. Ни следа. Отличное место для отдыха…
Как ни странно ночь прошла настолько спокойно, насколько возможно в этих местах. А на утро я опять двинулся в путь. Других соседей у лагеря «Вилли-жми» все равно нет, и по местным диким законам проверять, почему они не отвечают, должны мы. Собственно, поэтому я и поехал один, что там делать-то? Не вышли на связь несколько дней, так только молитву, если вспомню, прочитать и отметку на карту нанести — есть хорошее пустое место для лагеря.
Мимо проскользила небольшая, всего с поднос размером, бурая мокрица. Я с удовольствием развернул глиссер, вдавив ее в грязь. Ненавижу этих тварей. К пострадавшей особи тут же устремились ее товарки, сожрать, пока не пришла в себя. А вот то, что их достаточно много и движутся они в одном направлении – показательно. Надо и мне туда добраться прежде, чем на земле останется только проколотая множеством жвал обтянувшая голый скелет шкура. Хорошо, если животное подраненное, а если человек? Система просчитала возможную точку их сбора. Недалеко. Я потянул штурвал, щелкнул переключателем скорости и устремился к намеченной цели прямо по блестящим, членистым панцирям многоногих хищниц.
Целью оказалось группа раскоряченных растений. Мокрицы уже сгрудились вокруг, подпирая друг друга снизу, взбираясь по гладким стволам наверх. Я заложил вираж, стремясь разглядеть, что же там прячется среди листвы и не надо ли ему помочь. Тут невидимая добыча решила помочь себе сама, хоть и не без меня – на крышу глиссера приземлился человек! Не знаю, как парень решился на этот прыжок, но гребанный акробат распластался, цепляясь за направляющие дуги и мрачно глядя на меня сквозь прозрачный пластик.
– Охренел? – вырвалось у меня.
Он, похоже, прочел по губам, потому что мотнул головой и что-то ответил. Ладно, доберусь до более или менее безопасного места – высажу пассажира, а пока надо драпать, а то не съедят, так надкусят.
Когда катишься по заболоченному лесу, надо смотреть во все стороны одновременно. В этом я завидую шоаррцам, у них глаз до фига. А у меня два своих и еще приборы,за которыми тоже надо следить. Сверху мирно парят теневики. Черт с ними, пусть. Им бы комарика или стрекозу. На людей эти воздушные одеяла нападают редко. Кто-то из наших говорил, что штука, похожая на кусок войлока, на самом деле воздушная рыба и в основном обитает в воде. Мол, выбираются в небо только ради охоты. Не знаю, мне лично все равно, кто они – жрать все равно невозможно, на вкус словно старая подошва.
Я дернул штурвал в сторону, уходя от удара – старый ползун заметил подвижную мишень и махнул веткой, целясь в моего пассажира. Парень с кошачьей ловкостью сполз в бок и уставился на меня сквозь стекло. Ну да, и оставлять так нельзя и внутрь пускать опасно. Те же ползуны догнать не могут, твари медленные, а вот смахнуть и придавить – запросто. Но все-таки откуда он вылез, такой интересный? Чуть младше меня, лет двадцати пяти, двадцати семи. Жилистый, стройный. Куртка явно с чужого плеча, рукава коротки, да еще и на голое тело. Замерз до синевы, но при этом выбрит чисто. Кому, мышь японская, придет в голову бриться в такой ситуации! Да первое, что делают пропаданцы – обрастают и пачкаются. А этот не только выбритый, но и относительно чистый. Хотя, может, попал под дождь? Пока я размышлял, сверху на лобовое стекло упала капля. Большая, как задница нашей поварихи. Парень посмотрел вверх и опять на меня. Взгляд у него стал спокойный, похоже, он уже смирился с любым будущим. Я тоже смирился. Ну, а что еще с ним делать? Да, он вооружен, но заряда бластера не хватит прожечь перегородку. Так что, или придется его спрятать, или он просто захлебнется в потоках воды, интеллигент хренов. Побрился он!
Туча уронила еще несколько капель, скоро они станут сплошной стеной воды. Тут такая погода – после каждого дождя трупы всякой живности приносит. Команда искину и крышка заднего багажника сдвинулась, открывая пустой короб. Я указал назад, мол, прыгай. Хватит ползти, как синий слизень, прячься, и поехали. Он понял, кивнул, то ли благодаря, то ли соглашаясь, и легко запрыгнул внутрь. Крышка встала на место, и я включил обзор и вентиляцию. В конце концов, раз уж подобрал, надо куда-то отвезти. Хотя бы в безопасное место.
Пока я размышлял, гость зачем-то постучал костяшками пальцев по разделяющий нас стене, сел, поерзал, устраиваясь удобнее и закрыл глаза. Ничего себе у парня нервы! Вот так, в металлопластиковом гробу, полностью во власти незнакомца и завалиться спать?! А если я работорговец? Или ему просто все равно?
Лесная чаща сменилась высокими осокоподобными растениями всех оттенков — от нежно зеленого до серо-желтого. Глиссер шел мягче, воздушная подушка отключилась и под днищем зажурчала вода. Живность тоже изменилась, перестала разбегаться и пошла на контакт – впереди открылась гостеприимная крокодилья пасть. Тупая тварь решила подзакусить моим корытом! Это зря – веса глиссера как раз хватит снести половину пустой крокодильей башки. В багажнике что-то изменилось, пришлось посмотреть, что делает мой гость. Он, не открывая глаз, потянулся к кобуре, вытащил... Интересно, он, правда, думает что эта его пукалка поможет? На такой размер зверя надо раза в три мощнее. Ладно, и так неплохо… Я направил свое плавсредство прямо на земноводную пакость. Под днищем что-то хрустнуло, и тут же рядом задумчиво и неотвратимо всплыла жаба. Я поспешил убраться от поверженного противника, уступая территорию. Есть те, с кем соперничать ну совсем не хочется. Например, с жабами, не смотря на их прекрасное отношение, почти симбиоз. Никто и никогда не видел, чтоб они нападали на людей. Только подбирают то, что мы подстрелили и уходят под воду. С другой стороны у нее вес под тонну, умение полностью мимикрировать, несколько сердец и минимум уязвимых мест. Если нападет — то ничего уже не увидишь и не расскажешь… Так что, может быть, случаи и бывали. Мой гость немного посидел, вцепившись в оружие, понял, что тревога напрасна, и опять устроился спать… С такими нервами парню прямая дорога в Стрелки. Нам нужны хладнокровные ребята.
Всю оставшуюся дорогу гость просидел с закрытыми глазами. Похоже, все-таки два в одном: и умотался до потери пульса, и привык. Интересно, откуда он, такой нетипичный. Неужели полиция не всех рабов с пиратского корабля подобрала? Ну, ладно, потом разберусь, и без него есть чем заняться – некрупный глиссер слишком многим аборигенам кажется доступной и вкусной добычей. К сожалению, небольшой по сравнению с телом мозг местных хищников никак не усваивал мысль – «добыча» опасна для жизни. Большая тупомордая рыба синего цвета, подпрыгнув, влетела в лобовуху, видимо приняв её за вертикальное продолжение моря. Повисела на присоске и сползла вниз, оставив пятно слизи, быстро смытое проливным дождем. Поинтересовался "чего дают" рыборак — неприятная штука сантиметров 70 длиной, которую природа снабдила и плавниками и большими рачьими клешнями и маленькими ножками. Ему дважды удалось подняться до середины кабины, помогая себе всеми конечностями. Мелькнула мысль поймать эту штуку себе на ужин, но девать её в кабине некуда, а багажник занят. Вряд ли парень обрадуется такому соседству в тесном помещении. А жаль, рыбораки штука вкусная и готовится просто – запекается прямо в собственном панцире. Стайка «парусников» пристроилась рядом, играя, и иногда невежливо кусая мой транспорт за бока. Я сбросил скорость, чтоб не повредить любопытным моллюскам. Стрелять по ним не имеет смысла, эти ребята внутри похожи на губку, легко восстанавливают свою целостность и совершенно не съедобны. Своё имя они получили за торчащие вверх большие щупальца, которые они могут по желанию ставить вертикально и слеплять в единую стену для ловли ветра, ну или разделять для хватания добычи и транспортировки ее к входному отверстию. Пасть находится сбоку и чуть снизу, тоже скрытая в бороде из коротких, но толстых щупалец, которыми парусник удерживает добычу передо ртом, пока ест. Существо не очень симпатичное, но дружелюбное, умное и очень контактное. Болтают, что живущие в море колонисты успешно приручают любопытных тварей и даже ухитряются на них плавать, вместо лодок. Если это правда, то мореманы —отчаянные люди. Страшно представить размеры парусника, способного нести на себе человека или несколько. Но тут у побережья мне больше трех квадратов не попадались. Да и цепляются они к катеру просто так, пообщаться с диковинным существом. Два парусника помоложе, всего-то около метра каждый, выстрелили щупальцами и прилипли к глиссеру. Теперь они тащились за ним на приличной скорости, избавленные от необходимости работать парусами и ложноножками. Еще раз осознал, как умны эти животные – убедившись, что игрушка не возражает против катаний, они протянули щупальца назад, помогая зацепиться остальным. Через несколько минут за мной волоклась уже целая гирлянда парусной молодежи. Да еще и подсветку включили, мигая на разные цвета. Ночью, наверное, очень красиво, но и днем ничего смотрится, даже сквозь потоки льющей с неба воды. К нам больше никто не приставал: остальные обитатели моря решили, что меня уже едят и при такой большой стае парусников им ничего не светит. Поэтому до цели я добрался, так ни разу и не расчехлив пулеметов.
Впереди темной массой проступили камыши. Глиссер притормозил и парусники отцепились – острые стрежни травы могли ранить их мягкие тела. Я медленно двинул катер вперед, но не удержался. Помигал ребятам сигнальными огнями. Они пригасли, будто размышляя, и я уже решил, что намигал им что-то нецензурное, но тут они ответили: словно рядом со мной кто-то включил яростную, бешеную цветомузыку, слышную только им самим, но хорошо видимую. Огни плясали позади катера разноцветными пятнами, щупальца дружно поднялись вверх, качаясь и приглашая вернуться, продолжить игру.
– Может, еще увидимся, малыши! – помахал я им рукой, хоть они и не могли это видеть. Повторил их сигнал светом и покатил дальше. Интересно, узнают они меня или нет при следующей встрече? Для них, наверное, все люди и лодки одинаковы, как и они для нас.
– Что это? Почему ты не предпринял ничего для защиты?
Я едва не подскочил. Забыл о пассажире за этими играми.
– Тьфу, твою мать! Парень, да на кой… – Я сообразил, что он просто не сталкивался с морской природой и пояснил уже спокойно: – Это парусники, моллюски такие. Они не опасны.
Он кивнул, принимая информацию. Некоторое время молча смотрел перед собой на стену, потом все-таки произнес, словно из справочника зачитывал:
– Взрослые особи достигают более пятидесяти квадратных метров площади. Являются всеядными хищниками.
Резко замолк и, когда я уже решил, что он опять заснет, все-таки продолжил: — Когда они… прицепились стаей, я ожидал, ты будешь отстреливаться. Был... шанс погружения глиссера.
– Это просто парусные детишки. Они на людей не нападают. Труп наверно съедят, но живой человек может даже опереться на них и доплыть до берега.
Он подумал и задал еще один вопрос.
– Ты сам так делал?
– Да. Один раз пришлось спасаться вплавь. Поэтому я не убиваю парусников. Кстати, меня зовут Ален.
