В отделении связи моему присутствию возле матери не обрадовались. Не знаю, где они рассчитывали её разместить, если бы она появилась одна, но разглядев мнущегося возле "ревизорши" подростка, местные долго переговаривались и, в конце концов, решили пристроить нас у уборщицы.
- Отправляйтесь в Анисимов дом! Это рядом - только улицу перейти! Скажите Катерине, что мы вас на постой прислали! Там вашей дочке будет хорошо - просторно, чистенько, да и с Юлькой они подружатся!
Легко сказать - "только улицу перейти", а вот реально осуществить это немудрящее действие оказалось непросто! Грязь на улицах Кучума была таковой, что вязли даже трактора, а местные осторожно передвигались вдоль заборов в резиновых сапогах. Нужно было видеть, как мы с мамой принялись неуклюже прыгать по островкам вроде бы твердой земли, и моментально затопили в ледяной жиже свои кожаные полусапожки!
Как я узнала позже - в Анисимовом доме в тот момент уже жили только Бабушкины. Тетка Марья умерла годом раньше, Валентина и Галина работали в областном центре, выучившись на ткачих. Поэтому в аккуратном, покрашенном веселой зеленой краской домике оставались только три женщины - Катерина и её дочь - двадцатилетняя веселая Юлька, да в стряпке во дворе доживала свои дни пожилая мать Виктора Алексеевича.
Встретили нас очень хорошо.
- Конечно, располагайтесь! - засуетилась хозяйка дома, показывая нам комнаты,- разве дело с ребенком-то в "заезжей" куковать! Ни помыться толком, ни покормить путём!
Помню своё первое впечатление от этого дома - нечто очень уютное и приятное, невероятно далекое от городской обстановки нашей собственной квартиры. Везде вышитые и выбитые салфеточки, плюшевые коврики с оленями, яркие цветастые занавески, и особый запах - чистоты, побелки, свежего хлеба и яблок. Но особенное потрясение я испытала при виде кроватей - это были настоящие произведения искусства со множеством кружевных накидок на пирамидах из подушек, и выбитых "подзоров", в три ряда высовывающихся из-под аккуратнейшим образом разглаженных покрывал. А перины и подушки были настолько пышными, что укладываясь спать, я уходила в их мягкий уют по самый нос.
Нас накормили вкуснейшей ухой, и мама отправилась на работу, а я села скучать у окна. Впрочем, вскоре дома появилась хозяйская дочь Юлька и всё изменилось. Хорошенькая, с белокурыми золотистыми локонами девушка работала учетчицей на молочной ферме, и отличалась живым и насмешливым характером.
Мы с ней быстро подружились. После ужина, вернувшаяся с работы мать обложилась отчетами, которые взяла проверять на дом, а Юлька стала меня подбивать сходить в клуб на танцы.
- Ольге тринадцать всего! Не рано ли по танцам бегать? - рассеянно осведомилась мама, проглядывая какие-то бумаги.
- Ой, да что здесь плохого? Музыку послушаем, и ещё до одиннадцати будем дома! - убеждала её Юлька,- здесь же не город! Все друг друга знают, и никто вашу Ольгу не обидит!
- У нас на танцах не безобразничают! - подтвердила и тетя Катя.
- Ну, если так....
От радости побывать на настоящих "взрослых" танцах у меня дыхание перехватило, и помню, с какой торопливостью (а то вдруг мать передумает!) я собиралась в местный клуб. Тетя Катя одолжила мне свои резиновые сапоги, и всё равно, поход в центр местной культуры превратился в настоящую экспедицию по труднопроходимым улицам Кучума. Юлька, конечно, легко находила дорогу, а вот я, только благодаря её своевременной помощи, не закончила свое первое взрослое "приключение", сидя посреди огромной лужи.
В начале семидесятых даже в городе, редко в каком доме был магнитофон, а уж в Кучуме и проигрыватели были не у всех, поэтому единственной возможностью послушать модную современную музыку было посещение выступлений местного инструментального ансамбля. Кучумский колхоз "Красный партизан" был состоятельным, поэтому щедро снабжал свой клуб и гитарами, и барабанами. Тоненькая девчушка (судя по всему, моя ровесница) азартно играла на ионике.
Когда мы вошли, ансамбль с душой исполнял шлягер того времени - "Синий, синий иней лег на провода...", а зал лихо отплясывал, кто во что горазд крутя ногами и руками. В толпе виднелись дружинники с красными повязками, следящие за порядком в клубе. На входе же стояли дяди и тети с серьезными лицами, наблюдая за входящими и выходящими из дверей. Оказалось, директора двух местных школ, парторг и секретари комсомольских организаций. Действительно, к порядку на танцах здесь относились очень серьезно.
Юльку моментально окружили подружки, и хотя она меня представила, всё равно увлекли её за собой. Впрочем, скучать не приходилось. Встав тихонечко у стены, я стала с интересом наблюдать, как выплясывают местные парни и девушки, и вскоре кое-что заметила.
Неподалеку от группки танцующих девушек, среди которых извивалась в ритмах Юлька, стояли несколько парней. Особенно бросался в глаза один из них - высокий симпатичный крепыш с модными в ту эпоху довольно длинными прядями чёрных волос. Так вот он не спускал глаз с танцующей Юльки, хотя и ни разу не улыбнулся и не попытался её пригласить.
Юлька честно выполнила данное моей матери слово, и спустя полчаса мы отправились в обратный путь. Но даже с трудом вытаскивая ноги из чавкающей грязи, я всё равно пребывала в приподнятом настроении.
- Там, в клубе, - сообщила я своей спутнице,- был один парень - так он глаз с тебя не спускал!
- Да? А как он выглядел?
Я описала.
- А..., - без особого энтузиазма протянула Юлька,- это наш сосед - Максим Кожин!
Как будто это объясняло его особую заинтересованность!
Впрочем, с Максимом Кожиным нам предстояло встретиться в этот вечер ещё раз.
Мы как раз расположились за столом выпить перед сном чаю, когда в сенях послышались быстрые шаги, дверь резко распахнулась, и парень вырос на пороге. Лицо его было искажено нескрываемой злобой.
- Опять тебе дома не сидится! - рявкнул он, обращаясь к Юльке, - что ты по танцулькам хвостом треплешь? Кого пытаешься приманить?
- Максим! - возмущенно вскрикнула тетя Катя,- уходи!
Моментально заплакавшая Юлька убежала в свою комнатку, но странный гость проследовал за ней и туда, как не пыталась его остановить наша хозяйка.
Мы все кинулись следом, чтобы стать свидетелями удивительной сцены.
Тогда, в начале семидесятых, изображения модных с красивыми ногами девушек, в основном, можно было найти только на упаковках чулок. Юлька почему-то решила эти картинки с шикарными полуголыми красотками прикрепить кнопками над изголовьем кровати. И теперь, заливаясь слезами, смотрела, как парень яростно срывает их со стены.
- Что это ты здесь развела? Проституток навешала? Значит, сама такая!
Тут уже не выдержала моя мама.
- Молодой человек! Что вы себе позволяете?
- А ты заткнись, фря городская! Наши дела никого не касаются!
Но, тем не менее, всё-таки ушёл, на прощание, так хлопнув дверью, что в сенцах с грохотом покатилось пустое ведро.
И вот мы с матерью растерянно смотрим на то, как плачущие Юлька и тетя Катя наводят порядок после ухода скандалиста.
- Что происходит? - сухо поинтересовалась моя мама.
- Ох, это такая давняя история! - вздохнула тетя Катя, и, устало присев на табурет, рассказала о своих непростых отношениях с семейством Кожиных.
Я уже лежала в кровати, но, тем не менее, мне были хорошо слышны все перипетии истории давней вражды двух семей.
- И как будто мало нам было всего, что случилось,- горестно охнула в конце тетя Катя,- Юлька с Максимом влюбились друг в друга! Когда хотела её Джульеттой назвать, то мечтала, чтобы у неё была необыкновенная любовь, счастье, Ромео! А получилась только война между Монтеки и Капулетти! Какой уж из Максима Ромео! Что же это такое - как будто проклял кто-то мою семью!
- Но почему? - возмутилась моя мама,- мало ли, что было двадцать лет назад! Пусть молодые люди поженятся, раз такое дело!
Тетя Катя только отмахнулась.
- Для Степаниды всё, как будто вчера было! Она мне третьего дня через забор орала, что я её мужа убила, а теперь сына загубить хочу! И Максиму сказала, что проклянет, если он Юльку не забудет! А тот... да вы сами видели! Сокровище ещё то!
- Парень мне не особо понравился! - согласилась мама.
- Вылитый покойник Маркел! У них вся порода кожинская - звероватая, да наглая! А Юлька готова за него глаза выцарапать! Из армии его ждала, ни на кого глаз не поднимала, и вот...
- Может, лучше бы ей уехать отсюда?
Тетя Катя тяжело вздохнула.
- Свекровь у меня лежачая! А я грыжу на спине нажила, одной мне с ней не справиться! Чуть напрягусь и такая боль, хоть на стенку лезь!
- Но должен же быть, какой-то выход из положения! - не согласилась мама, - со временем, либо Максим другую девушку найдет, либо Юля поймет, что не он её судьба!
- Судьба...- женщина нервно разгладила свой передник,- у меня как-то этнографы останавливались! Среди них была одна женщина - очень умная! Так вот она сказала, что это карма, дескать, у женщин нашей семьи такая! Мол, какие-то предки грешили, а Бог решил на нас отыграться! Так и сказала: "Женщины вашей семьи - кармические зачётники! Пока не искупите все грехи, не будет ни вам, ни вашей дочери счастья!"
Моя мама о карме, и уж тем более, о "кармических зачетниках" понятия не имела, поэтому недоуменно пробормотала:
- Чушь какая-то! Как это - "искупить"? Каяться, что ли?
- Не знаю! Хочу только, чтобы Юленька моя была счастлива!
Каникулы закончились, мама завершила свою проверку, и мы, взгромоздившись в тракторную тележку, покинули Кучум. Тетя Катя и Юлька расцеловали нас на прощание и вручили сумку с облепиховым вареньем и кедровыми орехами.
Больше в Кучуме мне бывать не приходилось, и даже спросить о дальнейшей судьбе семейства Бабушкиных было не у кого.
Но я каждый раз вспоминаю тетю Катю, Юльку и их уютный дом, когда мне на глаза попадается томик трагедий Шекспира.
- Отправляйтесь в Анисимов дом! Это рядом - только улицу перейти! Скажите Катерине, что мы вас на постой прислали! Там вашей дочке будет хорошо - просторно, чистенько, да и с Юлькой они подружатся!
Легко сказать - "только улицу перейти", а вот реально осуществить это немудрящее действие оказалось непросто! Грязь на улицах Кучума была таковой, что вязли даже трактора, а местные осторожно передвигались вдоль заборов в резиновых сапогах. Нужно было видеть, как мы с мамой принялись неуклюже прыгать по островкам вроде бы твердой земли, и моментально затопили в ледяной жиже свои кожаные полусапожки!
Как я узнала позже - в Анисимовом доме в тот момент уже жили только Бабушкины. Тетка Марья умерла годом раньше, Валентина и Галина работали в областном центре, выучившись на ткачих. Поэтому в аккуратном, покрашенном веселой зеленой краской домике оставались только три женщины - Катерина и её дочь - двадцатилетняя веселая Юлька, да в стряпке во дворе доживала свои дни пожилая мать Виктора Алексеевича.
Встретили нас очень хорошо.
- Конечно, располагайтесь! - засуетилась хозяйка дома, показывая нам комнаты,- разве дело с ребенком-то в "заезжей" куковать! Ни помыться толком, ни покормить путём!
Помню своё первое впечатление от этого дома - нечто очень уютное и приятное, невероятно далекое от городской обстановки нашей собственной квартиры. Везде вышитые и выбитые салфеточки, плюшевые коврики с оленями, яркие цветастые занавески, и особый запах - чистоты, побелки, свежего хлеба и яблок. Но особенное потрясение я испытала при виде кроватей - это были настоящие произведения искусства со множеством кружевных накидок на пирамидах из подушек, и выбитых "подзоров", в три ряда высовывающихся из-под аккуратнейшим образом разглаженных покрывал. А перины и подушки были настолько пышными, что укладываясь спать, я уходила в их мягкий уют по самый нос.
Нас накормили вкуснейшей ухой, и мама отправилась на работу, а я села скучать у окна. Впрочем, вскоре дома появилась хозяйская дочь Юлька и всё изменилось. Хорошенькая, с белокурыми золотистыми локонами девушка работала учетчицей на молочной ферме, и отличалась живым и насмешливым характером.
Мы с ней быстро подружились. После ужина, вернувшаяся с работы мать обложилась отчетами, которые взяла проверять на дом, а Юлька стала меня подбивать сходить в клуб на танцы.
- Ольге тринадцать всего! Не рано ли по танцам бегать? - рассеянно осведомилась мама, проглядывая какие-то бумаги.
- Ой, да что здесь плохого? Музыку послушаем, и ещё до одиннадцати будем дома! - убеждала её Юлька,- здесь же не город! Все друг друга знают, и никто вашу Ольгу не обидит!
- У нас на танцах не безобразничают! - подтвердила и тетя Катя.
- Ну, если так....
От радости побывать на настоящих "взрослых" танцах у меня дыхание перехватило, и помню, с какой торопливостью (а то вдруг мать передумает!) я собиралась в местный клуб. Тетя Катя одолжила мне свои резиновые сапоги, и всё равно, поход в центр местной культуры превратился в настоящую экспедицию по труднопроходимым улицам Кучума. Юлька, конечно, легко находила дорогу, а вот я, только благодаря её своевременной помощи, не закончила свое первое взрослое "приключение", сидя посреди огромной лужи.
В начале семидесятых даже в городе, редко в каком доме был магнитофон, а уж в Кучуме и проигрыватели были не у всех, поэтому единственной возможностью послушать модную современную музыку было посещение выступлений местного инструментального ансамбля. Кучумский колхоз "Красный партизан" был состоятельным, поэтому щедро снабжал свой клуб и гитарами, и барабанами. Тоненькая девчушка (судя по всему, моя ровесница) азартно играла на ионике.
Когда мы вошли, ансамбль с душой исполнял шлягер того времени - "Синий, синий иней лег на провода...", а зал лихо отплясывал, кто во что горазд крутя ногами и руками. В толпе виднелись дружинники с красными повязками, следящие за порядком в клубе. На входе же стояли дяди и тети с серьезными лицами, наблюдая за входящими и выходящими из дверей. Оказалось, директора двух местных школ, парторг и секретари комсомольских организаций. Действительно, к порядку на танцах здесь относились очень серьезно.
Юльку моментально окружили подружки, и хотя она меня представила, всё равно увлекли её за собой. Впрочем, скучать не приходилось. Встав тихонечко у стены, я стала с интересом наблюдать, как выплясывают местные парни и девушки, и вскоре кое-что заметила.
Неподалеку от группки танцующих девушек, среди которых извивалась в ритмах Юлька, стояли несколько парней. Особенно бросался в глаза один из них - высокий симпатичный крепыш с модными в ту эпоху довольно длинными прядями чёрных волос. Так вот он не спускал глаз с танцующей Юльки, хотя и ни разу не улыбнулся и не попытался её пригласить.
Юлька честно выполнила данное моей матери слово, и спустя полчаса мы отправились в обратный путь. Но даже с трудом вытаскивая ноги из чавкающей грязи, я всё равно пребывала в приподнятом настроении.
- Там, в клубе, - сообщила я своей спутнице,- был один парень - так он глаз с тебя не спускал!
- Да? А как он выглядел?
Я описала.
- А..., - без особого энтузиазма протянула Юлька,- это наш сосед - Максим Кожин!
Как будто это объясняло его особую заинтересованность!
Впрочем, с Максимом Кожиным нам предстояло встретиться в этот вечер ещё раз.
Мы как раз расположились за столом выпить перед сном чаю, когда в сенях послышались быстрые шаги, дверь резко распахнулась, и парень вырос на пороге. Лицо его было искажено нескрываемой злобой.
- Опять тебе дома не сидится! - рявкнул он, обращаясь к Юльке, - что ты по танцулькам хвостом треплешь? Кого пытаешься приманить?
- Максим! - возмущенно вскрикнула тетя Катя,- уходи!
Моментально заплакавшая Юлька убежала в свою комнатку, но странный гость проследовал за ней и туда, как не пыталась его остановить наша хозяйка.
Мы все кинулись следом, чтобы стать свидетелями удивительной сцены.
Тогда, в начале семидесятых, изображения модных с красивыми ногами девушек, в основном, можно было найти только на упаковках чулок. Юлька почему-то решила эти картинки с шикарными полуголыми красотками прикрепить кнопками над изголовьем кровати. И теперь, заливаясь слезами, смотрела, как парень яростно срывает их со стены.
- Что это ты здесь развела? Проституток навешала? Значит, сама такая!
Тут уже не выдержала моя мама.
- Молодой человек! Что вы себе позволяете?
- А ты заткнись, фря городская! Наши дела никого не касаются!
Но, тем не менее, всё-таки ушёл, на прощание, так хлопнув дверью, что в сенцах с грохотом покатилось пустое ведро.
И вот мы с матерью растерянно смотрим на то, как плачущие Юлька и тетя Катя наводят порядок после ухода скандалиста.
- Что происходит? - сухо поинтересовалась моя мама.
- Ох, это такая давняя история! - вздохнула тетя Катя, и, устало присев на табурет, рассказала о своих непростых отношениях с семейством Кожиных.
Я уже лежала в кровати, но, тем не менее, мне были хорошо слышны все перипетии истории давней вражды двух семей.
- И как будто мало нам было всего, что случилось,- горестно охнула в конце тетя Катя,- Юлька с Максимом влюбились друг в друга! Когда хотела её Джульеттой назвать, то мечтала, чтобы у неё была необыкновенная любовь, счастье, Ромео! А получилась только война между Монтеки и Капулетти! Какой уж из Максима Ромео! Что же это такое - как будто проклял кто-то мою семью!
- Но почему? - возмутилась моя мама,- мало ли, что было двадцать лет назад! Пусть молодые люди поженятся, раз такое дело!
Тетя Катя только отмахнулась.
- Для Степаниды всё, как будто вчера было! Она мне третьего дня через забор орала, что я её мужа убила, а теперь сына загубить хочу! И Максиму сказала, что проклянет, если он Юльку не забудет! А тот... да вы сами видели! Сокровище ещё то!
- Парень мне не особо понравился! - согласилась мама.
- Вылитый покойник Маркел! У них вся порода кожинская - звероватая, да наглая! А Юлька готова за него глаза выцарапать! Из армии его ждала, ни на кого глаз не поднимала, и вот...
- Может, лучше бы ей уехать отсюда?
Тетя Катя тяжело вздохнула.
- Свекровь у меня лежачая! А я грыжу на спине нажила, одной мне с ней не справиться! Чуть напрягусь и такая боль, хоть на стенку лезь!
- Но должен же быть, какой-то выход из положения! - не согласилась мама, - со временем, либо Максим другую девушку найдет, либо Юля поймет, что не он её судьба!
- Судьба...- женщина нервно разгладила свой передник,- у меня как-то этнографы останавливались! Среди них была одна женщина - очень умная! Так вот она сказала, что это карма, дескать, у женщин нашей семьи такая! Мол, какие-то предки грешили, а Бог решил на нас отыграться! Так и сказала: "Женщины вашей семьи - кармические зачётники! Пока не искупите все грехи, не будет ни вам, ни вашей дочери счастья!"
Моя мама о карме, и уж тем более, о "кармических зачетниках" понятия не имела, поэтому недоуменно пробормотала:
- Чушь какая-то! Как это - "искупить"? Каяться, что ли?
- Не знаю! Хочу только, чтобы Юленька моя была счастлива!
Каникулы закончились, мама завершила свою проверку, и мы, взгромоздившись в тракторную тележку, покинули Кучум. Тетя Катя и Юлька расцеловали нас на прощание и вручили сумку с облепиховым вареньем и кедровыми орехами.
Больше в Кучуме мне бывать не приходилось, и даже спросить о дальнейшей судьбе семейства Бабушкиных было не у кого.
Но я каждый раз вспоминаю тетю Катю, Юльку и их уютный дом, когда мне на глаза попадается томик трагедий Шекспира.
