Рассказ
Милосердие
- Будешь, будешь еще так делать?! — кричал отец, тряся кулаками перед Машиным лицом.
Она закрыла глаза, села на табурет и молча зарыдала. Только хрупкие плечи предательски выдавали плач. Она давно научилась плакать и смеяться неслышно, чтобы не разбудить спящего пьяного отца.
Внезапная боль возникла в голове. Это отец со всего размаху ударил её ладонью в лоб, чтобы не осталось следа.
Девушка упала на спину, попутно ударившись затылком о край трельяжа, неизвестно как поместившегося в её комнатушке.
В закрытых глазах стало ещё темней. Какое-то время Мария лежала на холодном полу. А отец, увидев, что натворил, схватил поллитровку, в спешке накинул пуховик и вылетел на мороз.
Он понесся по улице, скользя по насту, не разбирая дороги, куда, не зная сам. Только подальше от мертвой дочери. В его голове пульсировала мысль: «Это не я, не я. Она сама, сама». Остановившись перевести дух, огляделся. Ноги привели к мосту, где много лет назад он познакомился с Надей, его милой Наденькой. Через год после свадьбы после рождения дочери он пошел вразнос. Семейная жизнь требовала дисциплины и порядка, к которой Петр не привык. Он с детства всегда гулял сам и предоставлен сам себе. Мать не следила за ним. Только изредка звала обедать, когда вспоминала, что у неё есть сын. Так он и рос в семье без материнской любви, ласки и заботы. «Эх, повернуть бы время вспять, два года назад умерла жена, дочь-школьница нуждалась в заботе. До окончания школы оставалось три года, — думал Петр, — но нет. Прошлого не воротишь. Ошибки грузом лежали на его широких плечах». Он смотрел вниз на замерзшую реку, а жизнь, словно кадры киноленты, проносилась перед глазами.
Мария же продолжала лежать на холодном полу квартиры. Боль в затылке заставила приоткрыть глаза. Сквозь мутную белесую пелену она разглядела каких-то людей в белом одеянии. За спинами шевелились маленькие крылышки. «Вот и ангелов вижу. Что дальше?» — пронеслось в голове.
«Бред», — подумала она и плотнее закрыла глаза, уже, казалось, навсегда. Девушка провалилась в бездонную пропасть, где пахло чем-то едким, неприятным.
Сколько прошло часов или дней она не знала. Сознание вернулась к ней, но глаза открывать не хотелось. Зачем? Кому она нужна? Мамы давно нет. Она умерла после очередного скандала. Врачи сказали, что случился острый обширный инфаркт. А отец вздохнул свободно. Одной обузой меньше. Но обузой она никогда не была. Сама тянула его и дочь. У мужа постоянно случались трудности и непредвиденные ситуации на работе из-за беспробудного пьянства. Друзья давно отвернулись от него. Остались только собутыльники. А они приходили только тогда, когда случалась зарплата или аванс.
Маша на дух не переносила пьяные загулы отца. В этот раз терпение лопнуло. Она нашла заначки водки и вылила в унитаз. Только бутылки не успела унести на помойку. В узком коридоре наткнулась на отца, когда пыталась выйти из квартиры с пустой тарой. Он понял, что произошло. Криком дело не ограничилось. В ход пошли руки. Он бил со знанием дела, не оставляя следов.
«Так зачем мне просыпаться, открывать глаза? Для чего или кого? — думала девушка. — Кому нужна? Куда идти?»
Под руками девушка нащупала ткань. Провела по ней рукой и поняла, что в больнице. Подошедшая медсестра измерила температуру и зачем-то давление. Тихо сказала:
- Я знаю твою беду.
- Сколько я здесь? — спросила девушка, не открывая глаза.
- Да, уже неделя будет, — ответила Вера Сергеевна. — Посмотри на меня.
- Как я здесь оказалась? — Маша отрицательно покачала головой. — Мне так легче.
- Соседи услышали шум и грохот. Когда все стихло, вышли на площадку и увидели настежь распахнутую дверь. Вошли, а там ты мертвая лежишь. Они испугались, вызвали полицию. Ты застонала. Тогда и в скорую позвонили. Вот такие дела. А отца твоего нашли мертвым в сугробе у моста, куда машины снег сбрасывают. По бутылке нашли, что торчала крепко зажатая в вытянутой руке из сугроба. Видно, зелье спасал. То ли убили его, то ли не смог выбраться. У пьяного-то сил мало, хотя и говорят, что «море по колено». А обнаружили его наутро, когда привели экскурсантов на монастырь наш смотреть. Глянули вниз, а там он покоится.
Девушка отвернулась стене и зарыдала в голос. Ей стало обидно за рано ушедшую мать, за себя, ничего еще хорошего не видевшую в жизни, даже непутевого отца она простила.
Медсестра молча сидела и гладила девушку по спине. Как только та успокоилась, продолжила:
- Живу я одна. Две комнаты. Мне много не надо. Как-нибудь вдвоем проживем. Моя дочь умерла два года назад. Осложнение после ковида. Проморгали онкологию. Лечили не то и не там, где надо. Вещи я не выбросила. Тебе придутся в пору.
Марии первый раз в жизни захотелось через силу открыть глаза и увидеть эту добрую медсестру.
Перед ней сидела миловидная женщина лет так сорока пяти с русыми волосами, собранными на затылке в пучок. На моложавом лице не было ни одной морщинки.
«Ну, надо же, как сохранилась», — подумала Маша.
- Спасибо вам, обо мне со смерти мамы так никто не заботился, — произнесла Мария. — И слов добрых не слышала.
- Вот и хорошо, вот и ладно, — приободрившись, заговорила Вера Сергеевна. — Будешь мне вместо дочки. А остальным скажем, что я тебя в молодости потеряла, а теперь нашла. Возьму грех на душу.
- Да какой же это грех, это милосердие широкой русской души! — воскликнула Мария. — Я постараюсь вас никогда не огорчать и всегда помогать. Мамину квартиру буду сдавать, пока учусь. Копейка лишней не будет.
Лекарства в капельнице начали действовать. Первый раз после смерти мамы Маша уснула спокойным сном.
Завтра наступит рассвет. Взойдет солнышко, и мир окрасится яркими красками.
Милосердие
- Будешь, будешь еще так делать?! — кричал отец, тряся кулаками перед Машиным лицом.
Она закрыла глаза, села на табурет и молча зарыдала. Только хрупкие плечи предательски выдавали плач. Она давно научилась плакать и смеяться неслышно, чтобы не разбудить спящего пьяного отца.
Внезапная боль возникла в голове. Это отец со всего размаху ударил её ладонью в лоб, чтобы не осталось следа.
Девушка упала на спину, попутно ударившись затылком о край трельяжа, неизвестно как поместившегося в её комнатушке.
В закрытых глазах стало ещё темней. Какое-то время Мария лежала на холодном полу. А отец, увидев, что натворил, схватил поллитровку, в спешке накинул пуховик и вылетел на мороз.
Он понесся по улице, скользя по насту, не разбирая дороги, куда, не зная сам. Только подальше от мертвой дочери. В его голове пульсировала мысль: «Это не я, не я. Она сама, сама». Остановившись перевести дух, огляделся. Ноги привели к мосту, где много лет назад он познакомился с Надей, его милой Наденькой. Через год после свадьбы после рождения дочери он пошел вразнос. Семейная жизнь требовала дисциплины и порядка, к которой Петр не привык. Он с детства всегда гулял сам и предоставлен сам себе. Мать не следила за ним. Только изредка звала обедать, когда вспоминала, что у неё есть сын. Так он и рос в семье без материнской любви, ласки и заботы. «Эх, повернуть бы время вспять, два года назад умерла жена, дочь-школьница нуждалась в заботе. До окончания школы оставалось три года, — думал Петр, — но нет. Прошлого не воротишь. Ошибки грузом лежали на его широких плечах». Он смотрел вниз на замерзшую реку, а жизнь, словно кадры киноленты, проносилась перед глазами.
Мария же продолжала лежать на холодном полу квартиры. Боль в затылке заставила приоткрыть глаза. Сквозь мутную белесую пелену она разглядела каких-то людей в белом одеянии. За спинами шевелились маленькие крылышки. «Вот и ангелов вижу. Что дальше?» — пронеслось в голове.
«Бред», — подумала она и плотнее закрыла глаза, уже, казалось, навсегда. Девушка провалилась в бездонную пропасть, где пахло чем-то едким, неприятным.
Сколько прошло часов или дней она не знала. Сознание вернулась к ней, но глаза открывать не хотелось. Зачем? Кому она нужна? Мамы давно нет. Она умерла после очередного скандала. Врачи сказали, что случился острый обширный инфаркт. А отец вздохнул свободно. Одной обузой меньше. Но обузой она никогда не была. Сама тянула его и дочь. У мужа постоянно случались трудности и непредвиденные ситуации на работе из-за беспробудного пьянства. Друзья давно отвернулись от него. Остались только собутыльники. А они приходили только тогда, когда случалась зарплата или аванс.
Маша на дух не переносила пьяные загулы отца. В этот раз терпение лопнуло. Она нашла заначки водки и вылила в унитаз. Только бутылки не успела унести на помойку. В узком коридоре наткнулась на отца, когда пыталась выйти из квартиры с пустой тарой. Он понял, что произошло. Криком дело не ограничилось. В ход пошли руки. Он бил со знанием дела, не оставляя следов.
«Так зачем мне просыпаться, открывать глаза? Для чего или кого? — думала девушка. — Кому нужна? Куда идти?»
Под руками девушка нащупала ткань. Провела по ней рукой и поняла, что в больнице. Подошедшая медсестра измерила температуру и зачем-то давление. Тихо сказала:
- Я знаю твою беду.
- Сколько я здесь? — спросила девушка, не открывая глаза.
- Да, уже неделя будет, — ответила Вера Сергеевна. — Посмотри на меня.
- Как я здесь оказалась? — Маша отрицательно покачала головой. — Мне так легче.
- Соседи услышали шум и грохот. Когда все стихло, вышли на площадку и увидели настежь распахнутую дверь. Вошли, а там ты мертвая лежишь. Они испугались, вызвали полицию. Ты застонала. Тогда и в скорую позвонили. Вот такие дела. А отца твоего нашли мертвым в сугробе у моста, куда машины снег сбрасывают. По бутылке нашли, что торчала крепко зажатая в вытянутой руке из сугроба. Видно, зелье спасал. То ли убили его, то ли не смог выбраться. У пьяного-то сил мало, хотя и говорят, что «море по колено». А обнаружили его наутро, когда привели экскурсантов на монастырь наш смотреть. Глянули вниз, а там он покоится.
Девушка отвернулась стене и зарыдала в голос. Ей стало обидно за рано ушедшую мать, за себя, ничего еще хорошего не видевшую в жизни, даже непутевого отца она простила.
Медсестра молча сидела и гладила девушку по спине. Как только та успокоилась, продолжила:
- Живу я одна. Две комнаты. Мне много не надо. Как-нибудь вдвоем проживем. Моя дочь умерла два года назад. Осложнение после ковида. Проморгали онкологию. Лечили не то и не там, где надо. Вещи я не выбросила. Тебе придутся в пору.
Марии первый раз в жизни захотелось через силу открыть глаза и увидеть эту добрую медсестру.
Перед ней сидела миловидная женщина лет так сорока пяти с русыми волосами, собранными на затылке в пучок. На моложавом лице не было ни одной морщинки.
«Ну, надо же, как сохранилась», — подумала Маша.
- Спасибо вам, обо мне со смерти мамы так никто не заботился, — произнесла Мария. — И слов добрых не слышала.
- Вот и хорошо, вот и ладно, — приободрившись, заговорила Вера Сергеевна. — Будешь мне вместо дочки. А остальным скажем, что я тебя в молодости потеряла, а теперь нашла. Возьму грех на душу.
- Да какой же это грех, это милосердие широкой русской души! — воскликнула Мария. — Я постараюсь вас никогда не огорчать и всегда помогать. Мамину квартиру буду сдавать, пока учусь. Копейка лишней не будет.
Лекарства в капельнице начали действовать. Первый раз после смерти мамы Маша уснула спокойным сном.
Завтра наступит рассвет. Взойдет солнышко, и мир окрасится яркими красками.
