Глава 1
Бреду по лесу, каблуки вязнут в сырой земле. Любимым ботильонам из светлой замши конец. Дождь моросит с самого утра, колет холодными иглами, заставляя зябко ежиться. Шифоновый шарфик давно не греет, прилипнув к шее мокрой тряпкой. Не по здешней погоде я одета…
Шарф подбирался под цвет чемодана: ярко-красного, с изображением Эйфелевой башни. Увидев его в магазине, я сразу подумала – это добрый знак, и в Париж нужно лететь именно с таким чемоданом. Еще недавно он сопровождал меня на живописных улицах Монмартра, слегка постукивая по брусчатке. Сейчас же грузно волочится следом, заваливаясь вправо: к обеду у него отпало колесо, а второе забилось грязью и осенними листьями.
Тащу чемодан с трудом, так что ручка уже натерла больную мозоль, но все равно не могу его бросить. Это единственная связь с миром и цивилизацией, которую я покинула вчера, пройдя таможню в аэропорту. Но вместо родной Москвы оказалась в глухом лесу, в одиночестве.
Прошло чуть больше суток, а кажется – целая вечность, полная изумления, ужаса и горьких слез. Я звала на помощь до темноты, криками сорвав горло. Металась, не разбирая дороги и спотыкаясь о корни деревьев, пока не упала без сил. Без надежды на спасение, на выход к людям и завершение этого кошмара.
Людей здесь не было, как и предела дремучему лесу, в котором я заблудилась окончательно. Ночь, бессонная, бесконечно длинная ночь, прошла в содроганиях от каждого шороха и звериного воя. Не знаю, как мне удалось пережить ее и не лишиться рассудка. А еще не замерзнуть от холода, кутаясь в тонкий френч. После солнечной осени Парижа я оказалась где-то севернее, понятия не имею, как такое возможно! Настоящее безумие!.. И я отчаянно хочу из него выбраться.
С того момента как рассвело, иду дальше. В лесу тихо, только дождь шелестит по листьям. Я уже промокла насквозь, зуб на зуб не попадает. Теплых вещей у меня мало – летела в отпуск налегке, наслаждаться бархатным сезоном. Насладилась…
Останавливаюсь передохнуть и в очередной раз проверяю телефон. Сигнала нет. С замиранием сердца смотрю на низкий процент заряда. Что будет, когда он сядет окончательно? Как тогда меня найдут? А если не найдут?.. От этой мысли бросает в дрожь, промораживающий густой страх растекается по венам. Как же холодно…
Открываю чемодан, еще недавно новенький, облепленный наклейками из аэропорта. Сейчас он выглядит плачевно, поломанный и грязный. Я и сама не лучше: бежевый френч в пятнах, джинсы заляпаны до колен. С раздражением сдираю с шеи мокрый шарф и швыряю на землю. Достаю черный кашемировый кардиган, купленный в Париже, еще с этикеткой. Жалко, конечно, дорогой, но что поделать, не замерзать же теперь насмерть? Натягиваю его поверх сырой кофты, застегнув на все пуговицы. И, порывшись в сумке, понимаю, что паршивая погода – не единственная моя проблема.
Еды с собой почти нет: половина шоколадного батончика и немного орешков. На этом долго не протянешь. А еще страшнее то, что вода почти закончилась, как я ни экономила. Встряхиваю остатки на дне маленькой бутылочки, медленно, растягивая, делаю последние глотки.
Стоило бы набрать дождевой воды, только как? О выживании в дикой природе у меня весьма смутные представления. Я всю жизнь провела в городе, разве что в детстве летом отдыхала у бабушки в деревне. Но даже там был водопровод и дороги. Здесь же – непролазная глушь.
Бреду дальше, волоча за собой несчастный поскрипывающий чемодан, старательно огибаю коряги. Густой подлесок перемежается открытыми полянами, заросшими мягким серебристым мхом. Пахнет осенней сыростью, прелыми листьями и грибами. Под ногами иногда хрустят их пестрые шляпки – собирай не хочу, только некому. Лес нехоженый, дикий, и за все время мне не встретилось даже узкой тропы. Никаких следов чужого присутствия… Гоню удушающий страх прочь. Я обязательно выберусь к людям, меня спасут! А до тех пор нужно держаться.
Вытряхиваю орехи в карман, достаю из чемодана швейный набор. Я знала, что в дороге всякое может пригодиться, и в путешествие собиралась основательно. Хотя к такому жизнь меня не готовила. Разрезаю упаковку от орехов и с помощью резинки для волос прикрепляю к пластиковой бутылке. Нитками привязываю свободные края к ручкам чемодана. Получается импровизированная воронка для сбора дождевой воды. Надеюсь, сработает.
Смотрю на часы: сейчас около трех, но солнца не видно. Небо затянуто плотным серым маревом. Отчаянно хочется курить, только сигарет не осталось, нервно кручу в кармане зажигалку. Дурацкая привычка, давно стоило бросить… Со вздохом продираюсь через заросли. До конца дня нужно выйти к людям, еще одну бессонную ночь под открытым небом я не переживу.
Все иду и иду, а лесу нет конца. Может, я умерла и попала в чистилище, из которого не выбраться? Что случилось, мой самолет разбился? Не помню, чтобы я вообще в него садилась. В голове сплошная пелена…
Несколько часов проходят как в тумане, сказывается усталость и бессонная ночь. Чтобы отвлечься, иногда разговариваю сама с собой, с друзьями, с мамой. Мысли путаются, вязнут в каком-то киселе. Даже не сразу замечаю, что дождь закончился. С тревогой проверяю бутылку: так и есть, воды набралось совсем немного. Поберечь бы, но очень уж дерет сорванное горло. Выпиваю все до капли, жадно облизываю горлышко. И что теперь?..
У меня еще есть большая бутылка виски из дьюти фри – везла в подарок начальнику. А ведь завтра мне на работу, если не объявлюсь, он будет в ярости. Мужик строгий, уволит сразу же. Издаю истеричный смешок, о чем я только думаю? Остаться без работы – последняя из моих проблем, я не планировала всю жизнь быть менеджером по продажам. Давно стоило уйти.
Очевидно, виски уже не пригодится, но вряд ли алкоголем можно утолить жажду. Разве только напиться под конец, чтобы умирать было не так страшно… Ожесточенно растираю лицо, хлопаю себя по щекам. Держись, Лиза, держись, нужно выбираться отсюда! Найти людей, помощь. Пока есть силы, надо двигаться дальше.
Съев горсть орешков, упорно шагаю до самых сумерек. Или это у меня уже темнеет перед глазами? Местность становится каменистой, и идти все сложнее, еле передвигаю ноги. В горле печет нестерпимо. Так пить хочется…
От изнеможения почти отключаюсь, когда вдруг в чувство приводит шум: неподалеку, будто вспугнутая, в небо поднимается стая птиц и пролетает надо мной с пронзительными криками. Напряженно замираю, вжав голову в плечи, как бы не кинулись на меня!
Но птицы проносятся мимо, суматошно хлопая крыльями, а я еще долго вслушиваюсь в их отдаляющийся сердитый клекот. И только тут замечаю еще один звук: тихий равномерный гул. Где-то рядом течет река. Вода!
Бегу вперед с отчаянной радостью, едва не спотыкаясь. Треклятый чемодан прыгает за спиной и больно бьет по ногам. В конце концов бросаю его возле каменной гряды, вернусь за ним потом. Шум воды все громче, и моему счастью нет предела! Теперь жажда не страшна, а вдоль реки обычно находятся поселения, так что она должна привести меня к людям. Почти спасена!
Нетерпеливо взбираюсь по огромному валуну, едва не срываясь, сдирая пальцами мох. И подняв голову, издаю разочарованный стон! Я на вершине утеса, а внизу бурная река с плеском бьется о неприступные гладкие камни, и до воды мне никак не добраться. Ну что за издевательство?!
Воздух звенит и полнится влажной прохладой. Облизываю пересохшие губы. Может, где-то все же есть спуск? Распластавшись на животе, пытаюсь оглядеться. Одежда задралась, и стылый камень неприятно холодит ребра. Но жажда сильнее, и я решительно свешиваюсь вниз, изучая утес.
Высота несколько метров, крутой, почти отвесный подъем – чуть оступишься и сорвешься в воду, а течение очень сильное… Нет, если здесь спущусь, назад мне не забраться. Осматриваю местность дальше. И в вечерних сумерках не сразу замечаю, что я уже не одна.
Внизу, на противоположном берегу среди серых валунов возвышается огромный зверь. Будто медведь на задних лапах, только морда волчья, или скорее как у гиены. Таращусь на него, не веря своим глазам. Мне мерещится, или он в одежде?.. Бог мой, да на нем же правда штаны! На поясе закреплены кинжалы и топор, косматую грудь украшает ожерелье из клыков.
С изумлением понимаю, что звериная пасть скалится в плотоядной улыбке, и, глядя снизу вверх, чудовищная псина гортанно произносит:
– Кхрэш! – и вдруг кидается в воду течению наперерез, прямо ко мне!
Пронзительно визжу и отшатываюсь! Кубарем скатываюсь с валуна, едва не переломав ноги. Подошвы опасно скользят по камням, лодыжку обжигает болью! За спиной раздается грохотанье и плеск, непонятные ругательства, а следом – долгий отрывистый вой. Эта тварь кого-то зовет, она здесь не одна?!
От собственного крика закладывает уши, мчусь прочь как ошпаренная! Что этой псине от меня надо? Убить хочет, сожрать?!
Несусь по лесу, не разбирая пути, плутаю между деревьев, перепрыгиваю через бурелом. Внезапно падаю и лечу в овраг, от удара сильно лязгают зубы, так что искры из глаз!.. Оглушенная, ползу на четвереньках, кое-как поднимаюсь и бегу дальше.
Что, если эта тварь все-таки сумела забраться по склону? Вдруг она уже за спиной?! Оглядываюсь на ходу, но в темноте ничего не видно, снова падаю прямо в ворох шуршащих листьев. Меня захлестывают волны дикого, животного страха, сердце норовит выпрыгнуть из груди!
Где-то громко хрустит ветка. Зажимаю рот рукой, стараясь не дышать. Лежу, замерев в ужасе, и пытаюсь понять, откуда может выскочить уродливая зверюга. Кто… что это вообще такое?! Судорожно оглядываюсь по сторонам, высматривая большой сгорбленный силуэт. Но вижу лишь черные столбы деревьев и заросли кустов.
И вдруг замечаю, как вдали пляшет рыжий огонек! Тру глаза, но нет, не привиделось – впереди костер. А там и помощь!
Вскакиваю и мчусь к нему из последних сил, легкие едва не разрываются! И только почти добежав, соображаю, что если эти твари владеют оружием, с огнем они тоже могут справиться… Но отступать уже поздно, меня заметили, и когда я вылетаю на поляну, от костра поднимаются темные фигуры.
Замираю, хрипло дыша, и с напряжением всматриваюсь в мрачные лица… Человеческие, слава богу!
– Пожалуйста, помогите! Там зверь, огромный, метра два, а то и выше! С клыками и когтистыми лапами… – машу руками, показывая, каким было чудовище, и люди все больше мрачнеют, переглядываются между собой.
Их четверо, нет, пятеро, один остался сидеть у костра. Все – мужчины, крепкие здоровяки, выглядят странно: грубая одежда, кожаные плащи до земли, у одного на плече лук, у остальных за поясом мечи. Это что, какая-то историческая реконструкция, или здесь снимают фильм? Может, и то чучело, похожее на гиену, ненастоящее? Пытаюсь отдышаться, держась за ноющий бок.
– Я заблудилась… Не подскажете, куда я попала?
С вымученной улыбкой шагаю вперед. Один из незнакомцев тут же вскидывает меч.
– Канна! Кир шах намиру?
– Что?.. Я не понимаю. Вы говорите по-английски? Do you speak English? – острие меча едва не упирается мне в грудь, испуганно поднимаю руки. – Parlez-vous Francais?.. Мне нужна помощь! J'ai besoin d'aide!
За время отпуска я успела выучить несколько фраз, вот только, кажется, мы не во Франции…
Мужчина, стоящий впереди всех, что-то спрашивает, сузив глаза:
– Саурж дан ларреш? Нува ичрэ?
Какой-то странный урчащий язык, ничего не понимаю.
– Илле мале? Ле сэмпта ти кеана? – вступает в разговор еще один: молодой парнишка со светлыми растрепанными волосами, похожими на гнездо.
Его речь звучит по-другому, но этого языка я тоже не узнаю, качаю головой. Растерянно смотрю на остальных. Самый здоровый из них – высоченный чернявый мужик лет под сорок что-то произносит в густую бороду, мне не разобрать. Но от его тяжелого хмурого взгляда становится не по себе.
Бритоголовый тип рядом кивает и тянется за оружием. Таращусь на его шею, изуродованную страшными шрамами, и невольно сглатываю. Тот, что у них, кажется, за главного, ощупывает меня бегающими сальными глазками, потирая небрежную щетину. И вдруг расплывается в широкой улыбке.
– Дреа лэра? Шатти… – у него нет переднего зуба, отчего речь звучит шепеляво. Что-то отталкивающее есть в приторно-сладком говоре.
Инстинктивно делаю шаг назад. И застываю, когда лезвие утыкается мне в горло! Сползает ниже, поддевает золотую цепочку с крестиком.
– Н... не надо!.. – не узнаю собственный перепуганный голос. Что происходит?!
Смотрю на блестящее лезвие не дыша, от холодного металла по коже волна мурашек. Быстрое движение, и срезанная цепочка падает в проворно подставленную ладонь. А жесткие пальцы уже поворачивают мой подбородок, грубо дергают за уши, нащупав сережки!
Вскрикиваю и отшатываюсь, боюсь, что их вырвут с мясом. Но тут же получаю затрещину, оглушающе звонкую, от которой теряю дар речи. Боже мой, к кому я попала?!.. Это разбойники, головорезы…
– Канна! – приказной тон беззубого дает понять, что со мной тут шутить не будут.
Всхлипываю и спешно снимаю серьги сама, протягиваю в трясущейся ладони. Главарь выхватывает их и бесцеремонно осматривает мои руки. Колец у меня нет, но есть золотые часы…
– Пожалуйста, только не их! Они мамины… – но этому уроду нет дела до моей мольбы.
Больно дергает за руку, пытаясь содрать жесткий браслет. Отчаянно вырываюсь, бьюсь пойманной птицей! Но разве мне справиться с таким бугаем? Хватает меня за плечо и сильно встряхивает, с треском рвется кофта, и отлетают пуговицы. Беззубый снова замахивается для удара.
Закрываюсь руками, плачу, непослушными пальцами кое-как расстегиваю браслет, и его тут же отбирают. Стою съежившись, всю трясет. Что за безумие?..
– У меня больше ничего нет. Отпустите, пожалуйста…
Осмеливаюсь посмотреть на главаря шайки и холодею от понимания: меня не отпустят. Господи, а я ведь сама сюда пришла… Теперь быстрая смерть от когтей зверя кажется уже не такой страшной.
Беззубый смотрит на меня с поганой улыбочкой и зачесывает назад темные немытые патлы, будто прихорашивается. Бегающий взгляд шарит по моему телу, прилипает к голой шее и торчащему бюстгальтеру. Поправляю разорванную кофту, безуспешно пытаясь прикрыться.
– Прошу вас, не надо… Умоляю! – только они ведь тоже ни слова не понимают.
Кошусь в сторону леса, но главарь предупреждающе цыкает языком, и мне становится ясно: убежать не получится. Сил на борьбу почти не осталось, да и что я могу против пяти здоровых мужиков?
Пяти? Один так и сидит в стороне у костра. Пристально смотрю на него, но он отворачивается. А остальные буравят меня взглядами: напряженными, блестящими, похотливыми. Господи, я обречена…
Беззубый скалится и нагло тянет ко мне руки. Не трогайте! Подныриваю под них, пискнув как мышь, и в отчаянии кидаюсь к единственному, кто не пожирал меня глазами. К тому, кто остался у костра.
Бросаюсь ему в ноги, завывая:
– Пожалуйста, пощадите! Пожалуйста!!!
Молодой мужчина явно обескуражен. Он тоже не понимает моих слов, но жалобные мольбы наверняка ясны и так. Рыдаю, исступленно вцепившись в его колени.
– Пожалуйста!
Мужчина неподвижен, словно закаменел. Глядит на меня во все глаза – бездонные черные омуты. Сзади раздается громкая брань.
– Канна! Уртэ шатти! – шепелявый голос полон негодования.
– Помогите!..
Меня резко хватают за волосы и тянут назад! Вскрикиваю, пальцы беспомощно царапают воздух! Время будто замирает, мужчина напротив неотрывно смотрит на меня.
