Черт, ну как? Мафия всегда убивает тех, кто узнал ее тайны. А в том, что озвученное на совещании именно к тайным знаниям относится, сомнений никаких.
Вслух пришлось сказать иначе:
– А разве нет?
Глеб отвечать не торопился – просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала…
– Нет, – наконец, отмер шеф. – За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят… Кто ты, розочка моя?
Вот же ж…
Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу все, но интуиция… эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.
– Не могу, – выдохнула я. – Прости, мне нельзя говорить об этом.
Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.
– Я так и думал. – Он практически мурлыкал. – Я так и думал, розочка…
Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнующим.
– Глеб…
– А вот мне говорить можно, – выдало начальство, расстегивая две оставшиеся пуговицы. – И знаешь, что я обо всем этом думаю?
– Что?
– Тебя подставили, – выдохнул зеленоглазый и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.
Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только легкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.
– Тебя подставили, – повторил Глеб хрипло. – Отдали на откуп зверю.
– Какому зверю? – Мой голос тоже хрипло прозвучал.
– Мне… – отозвался зеленоглазый.
Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом – приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.
– Глеб, ты не злишься?
Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Легкой походкой пересек кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение – он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь…
– Знаешь, я уже начал думать, что это морок, – сказал Глеб, откупоривая бутылку «брюта». – Или сумасшествие.
Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.
– А оказалось?
– Оказалось, все куда запущенней, розочка. Гораздо запущенней! – просиял шеф, и добавил: – За нас?
Я его веселья не разделяла, однако тост приняла. В звоне бокалов почудилось нечто зловещее, но… это всего лишь нервы, правда?
– Не знаю, кто осмелился провернуть такое, – продолжал… к счастью, все еще зеленоглазый, – но сам фокус мне известен. Мы подобное с людьми делаем, нечасто, но бывает. Помнишь, что Айшер с Арсением про смещение реальности говорили?
Я, разумеется, помнила. Только их примеры впечатлили куда меньше, чем свой собственный. Когда выходишь из дома и… и капец. Новая работа, не пойми откуда взявшийся любовник, ну и прочие радости.
– Изменение реальности бывает двух типов. Первое – условно естественное или побочное, это когда узел смещается. Второе – принудительное или направленное, его вызываем мы.
– Вы?
Усмехнулся, сделал большой глоток.
– Крис, ну ты ведь уже поняла, что очень многие из нас именно оказанием магических услуг живут. А это ведь не только привороты отвороты, иногда, за очень большие деньги, наши спецы и кое что покруче делают. Кое что, что требует изменения реальности.
– Например?
Шеф снова причастился шампанским, опустился в кресло и поманил пальчиком. Но я не пошла, плотней запахнула жакет. Просто… чем ближе к Глебу, тем хуже работает мозг, а мне про реальность знать надо!
– Например, один из совладельцев какой нибудь очень солидной компании, хочет стать единоправным хозяином. На первый взгляд, нет ничего проще – достаточно «убедить» остальных отказаться от бизнеса. Но когда речь об очень больших деньгах, убеждать сложно, потому что есть еще наследники, крыша, партнеры и прочие личности. Обрабатывать каждого слишком затратно и долго, а если не обрабатывать, обязательно начнутся наезды, проблемы, поиски истины. Вот в таких случаях проще поменять все, перестроить не только настоящее, но и прошлое.
– То есть ты можешь вернуться во вчерашний день… – начала было я, но Глеб перебил.
– Нет, розочка. Путешествия во времени невозможны, но способ изменить прошлое все таки есть. Видишь ли, настоящее, прошлое и будущее связаны довольно жестко, и если настоящее вдруг перестает соответствовать прошлому, то прошлое под настоящее подстраивается. И чем сильней разрыв, тем больше изменений, вплоть до изменений на физическом плане – новые дома на месте старых, леса на месте вырубки, или наоборот…
– Значит, вы настоящее меняете?
– Да. Мы создаем несоответствие в связке «настоящее – прошлое», а дальше все естественно. Ваша реальность сама подстраивается, ну и вас, людей, подстраивает. Вы начинаете помнить то, чего помнить не должны, любить тех, кого прежде и знать не знали, ну и много чего другого…
Я невольно нахмурилась. Все таки это неправильно, подло. Мы же не просто так живем – мы мыслим, страдаем, принимаем решения, добиваемся… а тут р раз – и все, реальность изменилась, и прошлые трепыхания коту под хвост. И кто даст гарантию, что все сделанное сегодня не обернется прахом по мановению руки какого нибудь… Глеба?
Впрочем, не мне о несправедливости рассуждать. Я же вроде как, наоборот, поднялась по чертовой социальной лестнице. Выиграла! Или все таки проиграла?
– До сегодняшнего дня я был убежден, что с нами ничего подобного произойти не может, – сказал шеф. – Однако…
Увернуться я не успела. Он сделал стремительный выпад, опять поймал за руку и опять усадил к себе. И ни капли шампанского при этом не пролил, в отличие от меня…
– Глеб!
– Нет, ты не розочка, ты поросенок, – усмехнулся гад. – Снимай мокрое. Тебе в мокром нельзя, простудишься.
И сам принялся стягивать с меня жакет.
– Глеб!
Опять смех. Нет, он все таки странный. Окажись я в таком положении, я бы рвала и метала, а тут…
– Глеб, чему ты радуешься?
– А разве непонятно? – Он коснулся губами шеи, и это не прерывая попытки избавить меня от верхней части костюма, под которой вообще то ничего нет. – Радуюсь тому, что ты со мной…
– Но ведь не ты меня выбирал! – Я все еще сопротивлялась, хотя мысли уже затуманились, а по телу побежали отнюдь не целомудренные мурашки. – Тебе меня навязали!
– И что? Розочка, я в восторге от выбора тех, кто устроил эту аферу. Более того, если бы я знал, что ты существуешь, я бы бросил все и ринулся на поиски. Я бы вскопал океан, опрокинул горы…
– Глеб!
Попытка закрыть доступ к обнажившейся груди успехом не увенчалась – зеленоглазый пер как танк и таки добрался. Правда, возмущалась я не столько домогательством, сколько тем романтическим бредом, который из уст начальства полился. Начальство оказалось сообразительным и нести чушь перестало.
– Прости, но я действительно не подозревал, что в мире есть такая, как ты.
– Какая такая?!
– Девочка, способная не только отдавать, но и забирать…
В зале ресторана царил полумрак известного свойства. На столе мерцали с дюжину свечей, музыка пьянила не хуже вина, улитки и моллюски выглядели не слишком съедобно, но крайне завлекательно. Глеб выглядел еще интересней, вот только…
– Ну как успехи? – вопросил зеленоглазый.
Я невольно поежилась и, оторвавшись от планшета, сказала:
– Если верить Интернету, ты действительно зверь.
Улыбнулся, пригубил вино. После хитро прищурился и протянул:
– А поподробнее?
Страшно не было, но нервы после прогулки по Сети расшалились.
– Для начала, ты – козел, ибо порождение дьявола, а дьявол на человека не похож. Ты склонен к насилию, временами в жесткой форме. Еще ты умеешь проникать в сознание человека, определять потаенные сексуальные желания – это один из крючков, на которые ловишь. Но это все мелочи, в сравнении с тем, что… – Уф! И надо же было на такое напороться! – Что ты питаешься не только сексуальной энергией. Ты насыщаешься моральными страданиями, которые испытывает человек во время… грехопадения.
Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:
– Не человек. Женщина. – И добавил совсем тихо: – Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.
Отчего покраснела? Ну разумеется, от тона!
– То есть про страдания – правда?
– Это деликатес, – заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. – А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.
Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои то веки не врет?
– А остальное тоже правда?
– Кроме аналогии с козлом, – улыбнулся Глеб.
– То есть ты мной питаешься? – не выдержав, переспросила я.
Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:
– Да, розочка.
Офигеть.
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот… вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И от собственного равнодушия офигеваю больше, чем от природы инкуба. Я корм, но мне по барабану!
– А то, что можешь выпить досуха – тоже правда?
– Почти.
Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятиях этого мужчины, вызвало отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.
– Почти – это как?
Глеб выудил еще одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном расцвете сил.
– Там, – Глеб кивнул на планшет, – вероятно, пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю – почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьезным проблемам психики.
Я отключила чертов гаджет и выжидательно уставилась на шефа.
– Ладно, розочка, рассказываю.
Глеб отложил двузубую вилку, бокал с вином тоже в сторону отставил. Потом сцепил пальцы в замок и начал просвещать:
– Мы действительно питаемся сексуальной энергией. Забирать ее предпочитаем естественным способом, через физический контакт. Можно брать и по другому, но это сложно и доступно далеко не всем. Количество энергии, которую дает человек, зависит от качества переживаний. А еще от качества переживаний зависит вкус. Чем ярче и насыщенней эмоции, тем вкуснее.
– Поэтому вы стремитесь доставлять максимум удовольствия?
– Мы не стремимся, мы доставляем.
Я невольно смутилась – вот с этим точно не поспоришь, по себе знаю. А шеф продолжал:
– Чтобы утолить наш голод, простого соития недостаточно. Чтобы насытиться, нам нужен пик, высшие ощущения. Все особенности нашего вида… – шеф снова вилку взял, покрутил в пальцах, – это инструменты для добычи пищи. Все. Начиная физической трансформацией и заканчивая телепатией.
Я в этот миг как раз вина хлебнула… очень, между прочим, зря!
– По спинке постучать? – участливо осведомился шеф. Какой он все таки добрый…
– Телепатия? – сипло переспросила я.
Губы брюнета растянулись в шаловливой улыбке.
– Крис, милая, ну зачем так пугаться? Ну телепатия, и что? И вообще, я думал, тебя физическая трансформация заинтересует больше.
Это он сейчас про то, что его язык может превращаться в нечто длинное и раздвоенное или… или у него не только язык удлиняется?
– Розочка моя, ты покраснела.
Еще бы! У меня ж фантазия временами богаче Рокфеллера!
– Так что там с телепатией? – вперив взгляд в тарелку, пробормотала я.
– То же, что с эмпатией, – милостиво «разъяснило» руководство. – Мы умеем считывать ваши самые потаенные желания – это к области эмпатии относится, а вот телепатия позволяет такие желания в сознание внедрять…
Мама! Куда я попала?
От созерцания тарелки пришлось отвлечься, причем срочно.
– Глеб?.. – В моем голосе появилась угроза.
Черт возьми! Я знаю, что к тридцати у женщин сознание меняется, что отношение к постельным играм другим становится! А уж если сюда длительное воздержание добавить, так вообще! И именно этим я объясняла свое чрезмерное влечение к Глебу и тот факт, что близость с незнакомцем доставляет невероятное удовольствие, хотя противоречит моим принципам!
После того как шеф связал меня сетевым кабелем и… ну, в общем, сделал все, что сделал, я мысленно признала себя извращенкой, потому что мне понравилось! Более того, я смирилась со своей распущенностью! Я мучилась и обвиняла себя, в то время как он…
– Я не применял телепатию.
– Ты еще и мысли читаешь?! – возопила я.
– Кри ис… – сказал тихо тихо. – Крис, не ори. Эти мысли на твоем восхитительном личике написаны.
Желание отрезать инкубу что нибудь ненужное пересилило даже то, другое, но тоже с инкубом связанное…
– Крис, я не применял телепатию, – повторил Глеб. – Я вообще внушением не занимаюсь, мне не положено.
– Что значит «не положено»? – прошипела я.
Шеф шумно вздохнул и выдал:
– Розочка моя, я не просто инкуб, я высший инкуб. Для такого, как я, применение телепатии – моветон, равно как и насилие. Я слишком силен, чтобы использовать подобные приемы.
Вот теперь разозлилась всерьез, даже нож со стола схватила. Ненавижу, когда мне лапшу на уши вешают! Особенно столь открыто!
– А утром, на кухне, это что было? Не насилие, не?
Ухмыльнулся, придвинулся, словно никакой угрозы и в помине нет.
– Утром на кухне, – в голосе шефа появилась хрипотца, – я сделал то, чего хотелось нам обоим.
– Мне не хотелось! – выпалила и ножом для пущей убедительности махнула.
Глеб перехватил запястье, вынул опасный прибор из вмиг ослабевших пальчиков и озвучил то, о чем и прежде догадывалась:
– Я состояние возбуждения чую. Для меня это как аромат поспевающего шашлыка…
– Но ты меня загипнотизировал!
– Твое желание было естественным, – сказал зеленоглазый. – А в том, что касается остального… я ведь тоже не железный, Крис. Особенно когда голодный.
Сволочь! Просто сволочь!
Я выдернула руку из капкана и переключилась на улиток. Ну, в смысле, на ужин. Вот только хватило меня ненадолго.
– Мне койку в Кащенко бронировать?
– Прости? – переспросило начальство недоуменно.
– Ты сказал, что у людей после общения с вами проблемы с психикой начинаются, – милостиво пояснила я.
Глеб вздохнул, кажется устало.
– Тебе это не грозит.
Прозвучало как намек, правда, оскорбиться не успела. Глеб продолжал:
– Проблемы возникают у тех, кого выпили досуха. Секс – это тоже наркотик, причем один из сильнейших. Сперва человеку достаточно маленькой дозы, исполнения самых простых, самых примитивных желаний. Потом желания становятся сложней и, зачастую, извращеннее. Инкуб в стремлении насытиться дает максимальную дозу наркотика, вытягивает из подсознания все желания и мечты. Человек получает немыслимую дозу удовольствия, но после впадает в апатию: ему нечего больше хотеть – раз, произошел предельный выброс сексуальной энергии – два, лучшего любовника чем инкуб не найти – три. То есть человек понимает, что достиг вершины и никогда уже не испытает такого удовольствия.
– Но секс – не единственная радость жизни.
– Согласен. Только чтобы понять это, нужно преодолеть ломку и связанную с ней депрессию. Не самый легкий процесс, уж поверь.
Вслух пришлось сказать иначе:
– А разве нет?
Глеб отвечать не торопился – просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала…
– Нет, – наконец, отмер шеф. – За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят… Кто ты, розочка моя?
Вот же ж…
Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу все, но интуиция… эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.
– Не могу, – выдохнула я. – Прости, мне нельзя говорить об этом.
Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.
– Я так и думал. – Он практически мурлыкал. – Я так и думал, розочка…
Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнующим.
– Глеб…
– А вот мне говорить можно, – выдало начальство, расстегивая две оставшиеся пуговицы. – И знаешь, что я обо всем этом думаю?
– Что?
– Тебя подставили, – выдохнул зеленоглазый и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.
Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только легкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.
– Тебя подставили, – повторил Глеб хрипло. – Отдали на откуп зверю.
– Какому зверю? – Мой голос тоже хрипло прозвучал.
– Мне… – отозвался зеленоглазый.
Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом – приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.
– Глеб, ты не злишься?
Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Легкой походкой пересек кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение – он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь…
– Знаешь, я уже начал думать, что это морок, – сказал Глеб, откупоривая бутылку «брюта». – Или сумасшествие.
Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.
– А оказалось?
– Оказалось, все куда запущенней, розочка. Гораздо запущенней! – просиял шеф, и добавил: – За нас?
Я его веселья не разделяла, однако тост приняла. В звоне бокалов почудилось нечто зловещее, но… это всего лишь нервы, правда?
– Не знаю, кто осмелился провернуть такое, – продолжал… к счастью, все еще зеленоглазый, – но сам фокус мне известен. Мы подобное с людьми делаем, нечасто, но бывает. Помнишь, что Айшер с Арсением про смещение реальности говорили?
Я, разумеется, помнила. Только их примеры впечатлили куда меньше, чем свой собственный. Когда выходишь из дома и… и капец. Новая работа, не пойми откуда взявшийся любовник, ну и прочие радости.
– Изменение реальности бывает двух типов. Первое – условно естественное или побочное, это когда узел смещается. Второе – принудительное или направленное, его вызываем мы.
– Вы?
Усмехнулся, сделал большой глоток.
– Крис, ну ты ведь уже поняла, что очень многие из нас именно оказанием магических услуг живут. А это ведь не только привороты отвороты, иногда, за очень большие деньги, наши спецы и кое что покруче делают. Кое что, что требует изменения реальности.
– Например?
Шеф снова причастился шампанским, опустился в кресло и поманил пальчиком. Но я не пошла, плотней запахнула жакет. Просто… чем ближе к Глебу, тем хуже работает мозг, а мне про реальность знать надо!
– Например, один из совладельцев какой нибудь очень солидной компании, хочет стать единоправным хозяином. На первый взгляд, нет ничего проще – достаточно «убедить» остальных отказаться от бизнеса. Но когда речь об очень больших деньгах, убеждать сложно, потому что есть еще наследники, крыша, партнеры и прочие личности. Обрабатывать каждого слишком затратно и долго, а если не обрабатывать, обязательно начнутся наезды, проблемы, поиски истины. Вот в таких случаях проще поменять все, перестроить не только настоящее, но и прошлое.
– То есть ты можешь вернуться во вчерашний день… – начала было я, но Глеб перебил.
– Нет, розочка. Путешествия во времени невозможны, но способ изменить прошлое все таки есть. Видишь ли, настоящее, прошлое и будущее связаны довольно жестко, и если настоящее вдруг перестает соответствовать прошлому, то прошлое под настоящее подстраивается. И чем сильней разрыв, тем больше изменений, вплоть до изменений на физическом плане – новые дома на месте старых, леса на месте вырубки, или наоборот…
– Значит, вы настоящее меняете?
– Да. Мы создаем несоответствие в связке «настоящее – прошлое», а дальше все естественно. Ваша реальность сама подстраивается, ну и вас, людей, подстраивает. Вы начинаете помнить то, чего помнить не должны, любить тех, кого прежде и знать не знали, ну и много чего другого…
Я невольно нахмурилась. Все таки это неправильно, подло. Мы же не просто так живем – мы мыслим, страдаем, принимаем решения, добиваемся… а тут р раз – и все, реальность изменилась, и прошлые трепыхания коту под хвост. И кто даст гарантию, что все сделанное сегодня не обернется прахом по мановению руки какого нибудь… Глеба?
Впрочем, не мне о несправедливости рассуждать. Я же вроде как, наоборот, поднялась по чертовой социальной лестнице. Выиграла! Или все таки проиграла?
– До сегодняшнего дня я был убежден, что с нами ничего подобного произойти не может, – сказал шеф. – Однако…
Увернуться я не успела. Он сделал стремительный выпад, опять поймал за руку и опять усадил к себе. И ни капли шампанского при этом не пролил, в отличие от меня…
– Глеб!
– Нет, ты не розочка, ты поросенок, – усмехнулся гад. – Снимай мокрое. Тебе в мокром нельзя, простудишься.
И сам принялся стягивать с меня жакет.
– Глеб!
Опять смех. Нет, он все таки странный. Окажись я в таком положении, я бы рвала и метала, а тут…
– Глеб, чему ты радуешься?
– А разве непонятно? – Он коснулся губами шеи, и это не прерывая попытки избавить меня от верхней части костюма, под которой вообще то ничего нет. – Радуюсь тому, что ты со мной…
– Но ведь не ты меня выбирал! – Я все еще сопротивлялась, хотя мысли уже затуманились, а по телу побежали отнюдь не целомудренные мурашки. – Тебе меня навязали!
– И что? Розочка, я в восторге от выбора тех, кто устроил эту аферу. Более того, если бы я знал, что ты существуешь, я бы бросил все и ринулся на поиски. Я бы вскопал океан, опрокинул горы…
– Глеб!
Попытка закрыть доступ к обнажившейся груди успехом не увенчалась – зеленоглазый пер как танк и таки добрался. Правда, возмущалась я не столько домогательством, сколько тем романтическим бредом, который из уст начальства полился. Начальство оказалось сообразительным и нести чушь перестало.
– Прости, но я действительно не подозревал, что в мире есть такая, как ты.
– Какая такая?!
– Девочка, способная не только отдавать, но и забирать…
Глава четвертая
В зале ресторана царил полумрак известного свойства. На столе мерцали с дюжину свечей, музыка пьянила не хуже вина, улитки и моллюски выглядели не слишком съедобно, но крайне завлекательно. Глеб выглядел еще интересней, вот только…
– Ну как успехи? – вопросил зеленоглазый.
Я невольно поежилась и, оторвавшись от планшета, сказала:
– Если верить Интернету, ты действительно зверь.
Улыбнулся, пригубил вино. После хитро прищурился и протянул:
– А поподробнее?
Страшно не было, но нервы после прогулки по Сети расшалились.
– Для начала, ты – козел, ибо порождение дьявола, а дьявол на человека не похож. Ты склонен к насилию, временами в жесткой форме. Еще ты умеешь проникать в сознание человека, определять потаенные сексуальные желания – это один из крючков, на которые ловишь. Но это все мелочи, в сравнении с тем, что… – Уф! И надо же было на такое напороться! – Что ты питаешься не только сексуальной энергией. Ты насыщаешься моральными страданиями, которые испытывает человек во время… грехопадения.
Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:
– Не человек. Женщина. – И добавил совсем тихо: – Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.
Отчего покраснела? Ну разумеется, от тона!
– То есть про страдания – правда?
– Это деликатес, – заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. – А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.
Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои то веки не врет?
– А остальное тоже правда?
– Кроме аналогии с козлом, – улыбнулся Глеб.
– То есть ты мной питаешься? – не выдержав, переспросила я.
Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:
– Да, розочка.
Офигеть.
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот… вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И от собственного равнодушия офигеваю больше, чем от природы инкуба. Я корм, но мне по барабану!
– А то, что можешь выпить досуха – тоже правда?
– Почти.
Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятиях этого мужчины, вызвало отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.
– Почти – это как?
Глеб выудил еще одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном расцвете сил.
– Там, – Глеб кивнул на планшет, – вероятно, пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю – почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьезным проблемам психики.
Я отключила чертов гаджет и выжидательно уставилась на шефа.
– Ладно, розочка, рассказываю.
Глеб отложил двузубую вилку, бокал с вином тоже в сторону отставил. Потом сцепил пальцы в замок и начал просвещать:
– Мы действительно питаемся сексуальной энергией. Забирать ее предпочитаем естественным способом, через физический контакт. Можно брать и по другому, но это сложно и доступно далеко не всем. Количество энергии, которую дает человек, зависит от качества переживаний. А еще от качества переживаний зависит вкус. Чем ярче и насыщенней эмоции, тем вкуснее.
– Поэтому вы стремитесь доставлять максимум удовольствия?
– Мы не стремимся, мы доставляем.
Я невольно смутилась – вот с этим точно не поспоришь, по себе знаю. А шеф продолжал:
– Чтобы утолить наш голод, простого соития недостаточно. Чтобы насытиться, нам нужен пик, высшие ощущения. Все особенности нашего вида… – шеф снова вилку взял, покрутил в пальцах, – это инструменты для добычи пищи. Все. Начиная физической трансформацией и заканчивая телепатией.
Я в этот миг как раз вина хлебнула… очень, между прочим, зря!
– По спинке постучать? – участливо осведомился шеф. Какой он все таки добрый…
– Телепатия? – сипло переспросила я.
Губы брюнета растянулись в шаловливой улыбке.
– Крис, милая, ну зачем так пугаться? Ну телепатия, и что? И вообще, я думал, тебя физическая трансформация заинтересует больше.
Это он сейчас про то, что его язык может превращаться в нечто длинное и раздвоенное или… или у него не только язык удлиняется?
– Розочка моя, ты покраснела.
Еще бы! У меня ж фантазия временами богаче Рокфеллера!
– Так что там с телепатией? – вперив взгляд в тарелку, пробормотала я.
– То же, что с эмпатией, – милостиво «разъяснило» руководство. – Мы умеем считывать ваши самые потаенные желания – это к области эмпатии относится, а вот телепатия позволяет такие желания в сознание внедрять…
Мама! Куда я попала?
От созерцания тарелки пришлось отвлечься, причем срочно.
– Глеб?.. – В моем голосе появилась угроза.
Черт возьми! Я знаю, что к тридцати у женщин сознание меняется, что отношение к постельным играм другим становится! А уж если сюда длительное воздержание добавить, так вообще! И именно этим я объясняла свое чрезмерное влечение к Глебу и тот факт, что близость с незнакомцем доставляет невероятное удовольствие, хотя противоречит моим принципам!
После того как шеф связал меня сетевым кабелем и… ну, в общем, сделал все, что сделал, я мысленно признала себя извращенкой, потому что мне понравилось! Более того, я смирилась со своей распущенностью! Я мучилась и обвиняла себя, в то время как он…
– Я не применял телепатию.
– Ты еще и мысли читаешь?! – возопила я.
– Кри ис… – сказал тихо тихо. – Крис, не ори. Эти мысли на твоем восхитительном личике написаны.
Желание отрезать инкубу что нибудь ненужное пересилило даже то, другое, но тоже с инкубом связанное…
– Крис, я не применял телепатию, – повторил Глеб. – Я вообще внушением не занимаюсь, мне не положено.
– Что значит «не положено»? – прошипела я.
Шеф шумно вздохнул и выдал:
– Розочка моя, я не просто инкуб, я высший инкуб. Для такого, как я, применение телепатии – моветон, равно как и насилие. Я слишком силен, чтобы использовать подобные приемы.
Вот теперь разозлилась всерьез, даже нож со стола схватила. Ненавижу, когда мне лапшу на уши вешают! Особенно столь открыто!
– А утром, на кухне, это что было? Не насилие, не?
Ухмыльнулся, придвинулся, словно никакой угрозы и в помине нет.
– Утром на кухне, – в голосе шефа появилась хрипотца, – я сделал то, чего хотелось нам обоим.
– Мне не хотелось! – выпалила и ножом для пущей убедительности махнула.
Глеб перехватил запястье, вынул опасный прибор из вмиг ослабевших пальчиков и озвучил то, о чем и прежде догадывалась:
– Я состояние возбуждения чую. Для меня это как аромат поспевающего шашлыка…
– Но ты меня загипнотизировал!
– Твое желание было естественным, – сказал зеленоглазый. – А в том, что касается остального… я ведь тоже не железный, Крис. Особенно когда голодный.
Сволочь! Просто сволочь!
Я выдернула руку из капкана и переключилась на улиток. Ну, в смысле, на ужин. Вот только хватило меня ненадолго.
– Мне койку в Кащенко бронировать?
– Прости? – переспросило начальство недоуменно.
– Ты сказал, что у людей после общения с вами проблемы с психикой начинаются, – милостиво пояснила я.
Глеб вздохнул, кажется устало.
– Тебе это не грозит.
Прозвучало как намек, правда, оскорбиться не успела. Глеб продолжал:
– Проблемы возникают у тех, кого выпили досуха. Секс – это тоже наркотик, причем один из сильнейших. Сперва человеку достаточно маленькой дозы, исполнения самых простых, самых примитивных желаний. Потом желания становятся сложней и, зачастую, извращеннее. Инкуб в стремлении насытиться дает максимальную дозу наркотика, вытягивает из подсознания все желания и мечты. Человек получает немыслимую дозу удовольствия, но после впадает в апатию: ему нечего больше хотеть – раз, произошел предельный выброс сексуальной энергии – два, лучшего любовника чем инкуб не найти – три. То есть человек понимает, что достиг вершины и никогда уже не испытает такого удовольствия.
– Но секс – не единственная радость жизни.
– Согласен. Только чтобы понять это, нужно преодолеть ломку и связанную с ней депрессию. Не самый легкий процесс, уж поверь.
