Правда большим. Из-за спины блондинчика выглядывал Жакар в ночном колпаке и ещё пара мужчин, в одном из которых опознала давешнего конюха.
Я обиженно шмыгнула носом и ответила на заданный вопрос предельно честно:
— Ву-у-у…
Но Дантос моей тоски не понял — смело шагнул в кабинет, бросил быстрый взгляд на окно и обернулся к Жакару.
— Почему окно открыто? — В голосе герцога прозвучали суровые нотки.
— Может быть вы проветривали и забыли закрыть? — буркнул мажордом.
Светлость нахмурилась, покачала головой и отправилась исправлять свою «оплошность». Ну а как только и без того закрытый путь к свободе был заперт окончательно, повернулся к сидящей в ворохе ткани мне и спросил:
— Ты куда полезла?
Попу ушибла, — жалобно призналась я, правда прозвучало это как всё то же «ву-у-у».
Блондинчик драконьей печали не понял, сказал:
— Ночь на дворе. Спать пора. Понимаешь? — И на положенную у камина подстилку кивнул.
— Ву-у-у… — ответила я.
— Спать! — отрезал Дантос, бодро направляясь к выходу.
— Ваша светлость, так может она того, — вновь подал голос Жакар, — может ей погулять надо. Ну вы поняли.
— Надо? — обернувшись, вопросил герцог.
Очередной повод кивнуть и спалиться я проигнорировала.
— Ву-у-у…
— Ну нет так нет, — пришел к странному выводу Дантос. И повторил строго: — Спать!
Свет погас, дверь кабинета закрылась, а потом… потом ещё дверной замок щёлкнул. То есть не доверяют маленькому дракону. Вообще не доверяют.
Вот же ж! Неужели светлость догадалась, что сбежать планирую? Впрочем, нет. Не могла она сообразить. Видимо это так, перестраховка. Меня ж домашняя челядь боится. Хотя чего бояться спрашивается? Я же ещё даже не куснула никого.
Бодрое настроение, в котором проснулась, начало стремительно таять. Но я этот момент «поймала» и панику запретила. Прорвёмся! За все семь лет пребывания в драконьей шкуре, я никогда не была близка к свободе настолько, насколько близка сейчас. Так что прорвёмся непременно!
Иллюзий насчёт двух оставшихся окон я не питала — эти тоже магическим экраном защищены, можно даже не пытаться. Дверь гадкий блондинчик запер снаружи, так что открыть тоже не получился. Камин… вот камин — это здорово. Я бы вполне могла проползти вверх по трубе и выбраться на крышу. Наверное смогла бы… если б не ограждающая решетка, которая каминную пасть скрывает.
У!.. Что же всё так плохо-то?!
Хотя нет, не всё. Есть в этом всём один определённо положительный момент — крылья.
Я повела сперва правым крылом, потом левым. Потом прикрыла глаза и прислушалась к себе. Внутреннее ощущение полёта было не в новинку, но я забыла его так давно, и так прочно, что… эх!
Встав, мстительно потоптала дурацкую гардину и расправила крылья. Не долго думая, взмахнула ими и прыгнула с дивана. На пол приземлилась с глухим «бах!», и снова ушибла попу…
Нет-нет! Крылья заработали! Просто… есть один нюанс.
За годы заточения в чешуйчатой шкуре, мне только дважды удавалось взлететь — в самом начале цирковой карьеры, когда за мной недоглядели. Дальше с полётами уже не получалось — Шеш бдел.
Мышцы, несмотря на отсутствие физической нагрузки, не ослабевали, и чувство полёта присутствовало. О втором циркачи, разумеется, не знали, а первое видели. И недоумевали…
А через два года — всё, словно отрезало. Сдохли мои крылышки, замерли, застыли. А всё почему? Да потому что магия в организме кончилась… а без магии драконы, как известно, не летают.
Зато теперь — вот. Спасибо украшенному рубинами кортику. Жаль только медленно процесс восстановления идёт, но если его подстегнуть…
Громко пыхтя, снова поднялась на все четыре и опять полезла на диван. Ведь если подстегнуть это восстановление, то мне уже никакой Шеш нестрашен будет. Он же убеждён, что летать уже не умею, а раз так, удеру раньше, чем моргнуть успеет.
Я расправила крылья, прыгнула и в тишине кабинета раздалось очередное «бах!». Но это мелочь, потому что в этот раз я смогла уберечь попу. А потом вообще по-умному поступила: стянула с дивана гардину — ну чтобы помягче падать было, и лишь после этого предприняла новую попытку.
Бах!
Через три «баха» маленький дракон пришел к выводу, что страдает фигнёй. Диван-то низкий! Я в процессе прыжка лишь пару раз крыльями махнуть успеваю!
После беглого осмотра кабинета, я нашла более подходящий трамплин, и бодренько потрусила к письменному столу светлости. Перетаскивать гардину было бессмысленно ибо рядом со столом имелся ковёр.
И вот стою я вся такая красивая у края письменного стола, смотрю вниз и готовлюсь раскинуть крылья и взмыть… ну пока не в воздух, но всё-таки взмыть, как дверь кабинета самым наглым образом открывается, под потолком вспыхивает магический светильник, а в меня летит суровое:
— Астра, у тебя совесть есть? — И глазками сонными хлоп.
Я ничуточки не смутилась, но показывать чем занимаюсь не стала — ну нафиг! А то ещё Шешу меня заложит. Так и застыла на краю столешницы.
Светлость (кстати, на сей раз безоружная) закатила глаза и шумно вздохнула. Потом подошла к столу, подхватила маленького дракона на руки и понесла к подстилке, приговаривая:
— Нет, ты не дракончик, ты бегемотик. Хотя не удивительно — столько жрать.
Что-о-о?! Что за грязные инсинуации?! Мы же уже обсудили этот вопрос и выяснили — я совсем не толстая! Я пушинка! С чешуйками…
— Спать, — приказал блондинко титулованное, опуская на подстилку. — Спать, поняла?
Я одарила Дантоса презрительным взглядом, и вот теперь герцог проявил ну прям-таки чудеса сообразительности.
— Мне кажется или спать ты всё равно не собираешься? — складывая руки на груди, вопросил он. Хотя по правде, это не вопрос был, утверждение.
Я недвусмысленно фыркнула и прикрыла глаза, и тут же услышала возмутительное:
— А по попе?
Изумлению моему предела не было. Даже глазки, кажется, округлились. Что? Маленького несчастного ребёнка? Животную бессловестную? По попе?! Да как тебе только в голову пришло? Садюга…
— Астра, давай серьёзно? Сейчас два часа ночи…
Да знаю! Часы на каминной полке стоят.
— Астра, мы хотим спать. Все! Понимаешь?
Ну так спите! Кто ж вам мешает.
— Астра… — процедила светлость. Очень убедительно прозвучало, очень опасно.
А я взяла и обиделась. Вот чего на меня шипеть, а? Я что ли магическую защиту на окна кабинета поставила? И вообще… может мне тут грустно, одиноко и страшно. Может я темноты боюсь.
— Астра, спать, — повторил полуголый блондинчик с нажимом. — Поняла?
Я не ответила. Я легла на подстилку и отвернула морду к каминной стенке.
— Вот и славно, — заключил Дантос. — Если будешь себя хорошо вести, утром Роззи даст тебе вкусную косточку.
Эм… простите, мне послышалось? Косточку? Мне? Я что, собака, чтобы кости грызть?
— Всё, до завтра, — сказала светлость и потопала к выходу.
И даже не обернулась! А я так старательно смотрела вслед, причём такими большими, такими грустными глазами. Вот ведь… сволочь бессердечная!
К моменту, когда свет погас, дверь закрылась, а дверной замок громко щёлкнул, у меня уже созрел план. Нет, не побега — мести. Косточку, говоришь? Это чтобы зубки почесать, да? Ну ладно.
Я грациозно встала и с изяществом, достойным самой изысканной леди, пошла к примеченному ещё давно шкафу. Не книжному, а другому, тому за витриной которого светлость всякие статуэточки и прочие хрустальные глупости хранила. Памятные наверное, дорогие…
Мысленно оценив масштабы грозящей катастрофы, я ухмыльнулась во всю морду, легла и вонзила зубы в толстую изогнутую ножку.
Грызу. Грызу и понимаю, что сегодня Леди Удача решила поулыбаться не мне, а противной титулованной блонди. Нет, дерево-то поддаётся (куда ему против драконьих-то зубов?), но поддаётся плохо. Медленно процесс идёт, более того — неинтересно. А ещё это дерево какой-то гадостью пропитано, оно горчит. И в голове с некоторых пор вертится мысль — что если занозу посажу? А ведь заноза в язык это бо-о-ольно. Ну и челюсти уже сводит и вообще… лень разбирать начала. Мы же, в смысле драконы, существа импульсивные, нам долгие процессы вообще неинтересны. Нам надо чтобы р-раз и всё. А тут… грызу!
Грызу и с каждым тихим «хрясь» всё больше утверждаюсь в мысли, что зря я это затеяла. Надо какую-то другу месть придумать, попроще и поэффективнее. На что там светлость злится? На то, что спать мешаю?
М-м… а светлость-то поди не на подстилке, а в постельке. С мягоньким матрасом, белоснежными простынями, одеяльцем и подушечкой. И уютно ему, наверное. И тепло. И риска посадить занозу в язык нету. А я?
Я грызу… Лёжа на холодном твёрдом паркете, в неудобной позе, в кромешной темноте! Ну где справедливость? Леди Судьба, я тебя спрашиваю!
Нет. Так дело не пойдёт. Надо решать вопрос иначе. Радикально.
Я впилась зубами в проклятую деревяшку и выплюнула бяку. Отползла на пару миллиметров, с огромным трудом встала на лапы. Постояла, давая затёкшим мышцам возможность придти в нормальное состояние, потянулась… Потом продефилировала на середину кабинета, плюхнулась на попу, вскинула голову и…
— Ву-у-у! — громко сказала я. — Ву-у-у!
В ночной тишине мой призывный плач прозвучал особенно жалобно — сама едва не прослезилась. И, чтобы не терять времени понапрасну, повторила:
— Ву-у-у! Ву-у-у!
А дальше что? А ничего. Ни тебе торопливого топота по лестнице, ни котлетки в качестве извинения за издевательства над животным, ни сочувственного слова. То есть пофиг им на мои страдания. Ну ладно, я никуда не тороплюсь, а ещё умею быть очень настойчивой. Вон, только что на ножке шкафа натренировалась.
Набрав в грудь побольше воздуха я пропела всё то же, и в той же октаве.
— Ву-у-у! Ву-у-у!
Да-да! Я умею быть настойчивой!
Он появился через полчаса. Всё такой же полуголый и злющий, как бес, которому на хвост кованым сапогом наступили. Рывком распахнул дверь, щёлкнул пальцами, заставляя зажечься светильники под потолком и ка-ак рявкнет:
— Астра, что за дела?!
Жаль, что у драконов вместо нормальных ушей дырочки, а то б я их с удовольствием прижала. Просто с прижатыми ушами морда, которую состроила, выглядела бы ещё достовернее…
Страдаю я, светлость. Понимаешь? Страдаю, темноты боюсь, и вообще… Я такая маленькая, такая несчастная.
— Ну что? Что ты воешь?! — продолжал беситься блондин. — Ты знаешь который сейчас час?
Без малого четыре часа утра. Самое страшное, между прочим, время. Согласно народным преданиям, именно в эту пору из темноты начинают вылезать кошмарики. Чудовища там всякие, барабашки.
— Астра… совесть есть?
Фу, как ты неоригинален. Ты ж про совесть в прошлый раз спрашивал. И даже к выводам каким-то, кажется, пришел.
Светлость закатила глаза, а я… уже тихо-тихо, с самым смиренным выражением на морде:
— Ву-у-у…
— Нет, я этого не выдержу, — прикрыв глаза рукой, сообщил Дантос. — А ты ведь не успокоишься? Ты, чудовище маленькое, днём выспалась.
Не, не успокоюсь. Да, выспалась.
— Ну что мне с тобой делать? — вопросил герцог. — Гулять? Кормить? Что?
Хм… Да что хочешь, мне все варианты подходят. Ещё помыть можешь — я это дело люблю, а у тебя неплохо получается.
— Астра… девочка… миленькая моя… давай спать, а? — И столько мольбы в голосе… Немногим меньше, чем в моём «ву-у-у».
— Ву-у-у… — ответила я.
Сероглазый покачал головой, сказал устало:
— Хорошо, пойдём.
Куда?
— Пойдём, — повторила светлость и привычно хлопнула себя по ноге.
Послушалась я из чистого любопытства. Ладно, дело не только в любопытстве было. Просто драконье чутьё, которое довольно неплохо улавливает человеческие эмоции, сообщило — сейчас допрыгаюсь. А получать по попе не хотелось очень, я её и так два раза за ночь отбила.
Вслед за Дантосом вышла из кабинета. Скользнула мыслишка: гулять поведёт. А гулять это хорошо, прогулка — реальная возможность свинтить из этого негостеприимного дома.
Но блондин поступил иначе. Видимо, сонливость притупила жадность — в смысле, о том, что маленький дракон может испортить дорогие ковры, герцог уже не переживал. Он повёл не во двор, а наверх, на третий этаж, в свои покои.
После подъёма по крутой, но роскошной лестнице, прогулки по короткому коридору и проходу через две комнаты, мы оказались в просторной спальне. Сама спальня — ничего особенного: стены светлые, камин большой, мебели немного. Гардины с ламбрикеном и серебряными кисточками, тёмный паркет, магические светильники на стенах и под потолком. Запах светлости, которым пропиталось всё, даже штукатурка, и… она. В смысле, кровать!
Я когда её увидела, чуть не взвизгнула.
Да, лёжа на холодном паркете кабинета, я размышляла о том, что светлость сейчас в тёплой постельке нежится, но это было так… гипотетически, не всерьёз. То есть не мечтала я о кровати, не задумывалась. А тут… Я же последние семь лет в клетке, на соломенной подстилке, без права на помилование. Забыла уже каково это спать на упругом матрасе, на белых простынях.
Как завороженная сделала шаг к кровати, потом ещё один… Тут же услышала ворчливое:
— Ты спишь на коврике.
Ага, щас. Это ты, светлость, спишь на коврике, а я…
— Астра! — упреждающе рявкнул блондинчик, но меня было не остановить.
Маленький дракон сорвался с места, стрелой промчался по спальне и с разбегу запрыгнул на кровать. Матрас приятно скрипнул и чуточку спружинил, а герцог застонал.
— Астра…
Да, я помню как меня зовут. А ещё помню, что Дантос не в самом благостном расположении духа и над моей попой висит вполне реальная угроза. Поэтому наглеть не буду. Лягу не поперёк, а вдоль, и это, того… ближе к ногам. Но если эти ноги не мыты, я за себя не отвечаю.
— Попа с хвостом, — сообщил герцог. — Маленькая, вредная зараза.
Я подарила хозяину спальни тёплый взгляд, покружилась, вытаптывая полянку на белоснежном одеяле, и легла. Свернулась калачиком, носик хвостиком прикрыла, глазки тоже. Всё, сплю. Сплю, и другим спать не мешаю!
— Чудовище, — вновь приласкал Дантос.
Я приоткрыла один глаз, чтобы дать понять — я всё слышу! И невольно стала свидетельницей интимной сцены. Герцог снимал портки…
Конечно, надо было зажмуриться, но стало так любопытно… Просто слышала, и не раз, что характер мужчины во многом зависит от… ну в общем, от размеров. Мол, чем характер хуже, тем в штанах меньше, а рыки, желваки по щекам и всякие сквернословия — это попытка компенсировать недостаток. А у Дантоса-то характер так себе. Вот и поинтересовалась.
Поинтересовалась и пришла к выводу, что молва врёт! Ибо то, что произрастало среди блондинистых кудряшек, соответствовало ну о-очень хорошему нраву. Герцог представлялся редкостным добряком. Добряком с большой буквы!
— Всё, — выдохнул блондин. — Спать. И только попробуй разбудить.
Я будить уже не собиралась. Во-первых, в голом виде герцог поистине страшен. Во-вторых, когда мне ещё выпадет шанс поспать на белоснежных простынях?
Не-не… я эту возможность не упущу. Я сплю! Вот уже… уже сплю.
Со снами у меня отношения не очень: я их искренне не люблю, а они отвечают взаимностью. В том смысле, что приходят редко, зато уж если пришли, то фиг отвертишься. Вот и в этот раз отмахнуться не удалось, хотя старалась очень…
Приснился дом. Не собственный (собственного у меня никогда не было), а родительский. То относительно прекрасное утро, когда поняла: всё, началось.
Будто стою посреди своей спальни и разглядываю небольшое бурое пятно на белой ткани сорочки. Чувства испытываю самые противоречивые: радость, предвкушение, и страх, плавно переходящий в ужас.
Я обиженно шмыгнула носом и ответила на заданный вопрос предельно честно:
— Ву-у-у…
Но Дантос моей тоски не понял — смело шагнул в кабинет, бросил быстрый взгляд на окно и обернулся к Жакару.
— Почему окно открыто? — В голосе герцога прозвучали суровые нотки.
— Может быть вы проветривали и забыли закрыть? — буркнул мажордом.
Светлость нахмурилась, покачала головой и отправилась исправлять свою «оплошность». Ну а как только и без того закрытый путь к свободе был заперт окончательно, повернулся к сидящей в ворохе ткани мне и спросил:
— Ты куда полезла?
Попу ушибла, — жалобно призналась я, правда прозвучало это как всё то же «ву-у-у».
Блондинчик драконьей печали не понял, сказал:
— Ночь на дворе. Спать пора. Понимаешь? — И на положенную у камина подстилку кивнул.
— Ву-у-у… — ответила я.
— Спать! — отрезал Дантос, бодро направляясь к выходу.
— Ваша светлость, так может она того, — вновь подал голос Жакар, — может ей погулять надо. Ну вы поняли.
— Надо? — обернувшись, вопросил герцог.
Очередной повод кивнуть и спалиться я проигнорировала.
— Ву-у-у…
— Ну нет так нет, — пришел к странному выводу Дантос. И повторил строго: — Спать!
Свет погас, дверь кабинета закрылась, а потом… потом ещё дверной замок щёлкнул. То есть не доверяют маленькому дракону. Вообще не доверяют.
Вот же ж! Неужели светлость догадалась, что сбежать планирую? Впрочем, нет. Не могла она сообразить. Видимо это так, перестраховка. Меня ж домашняя челядь боится. Хотя чего бояться спрашивается? Я же ещё даже не куснула никого.
Бодрое настроение, в котором проснулась, начало стремительно таять. Но я этот момент «поймала» и панику запретила. Прорвёмся! За все семь лет пребывания в драконьей шкуре, я никогда не была близка к свободе настолько, насколько близка сейчас. Так что прорвёмся непременно!
Иллюзий насчёт двух оставшихся окон я не питала — эти тоже магическим экраном защищены, можно даже не пытаться. Дверь гадкий блондинчик запер снаружи, так что открыть тоже не получился. Камин… вот камин — это здорово. Я бы вполне могла проползти вверх по трубе и выбраться на крышу. Наверное смогла бы… если б не ограждающая решетка, которая каминную пасть скрывает.
У!.. Что же всё так плохо-то?!
Хотя нет, не всё. Есть в этом всём один определённо положительный момент — крылья.
Я повела сперва правым крылом, потом левым. Потом прикрыла глаза и прислушалась к себе. Внутреннее ощущение полёта было не в новинку, но я забыла его так давно, и так прочно, что… эх!
Встав, мстительно потоптала дурацкую гардину и расправила крылья. Не долго думая, взмахнула ими и прыгнула с дивана. На пол приземлилась с глухим «бах!», и снова ушибла попу…
Нет-нет! Крылья заработали! Просто… есть один нюанс.
За годы заточения в чешуйчатой шкуре, мне только дважды удавалось взлететь — в самом начале цирковой карьеры, когда за мной недоглядели. Дальше с полётами уже не получалось — Шеш бдел.
Мышцы, несмотря на отсутствие физической нагрузки, не ослабевали, и чувство полёта присутствовало. О втором циркачи, разумеется, не знали, а первое видели. И недоумевали…
А через два года — всё, словно отрезало. Сдохли мои крылышки, замерли, застыли. А всё почему? Да потому что магия в организме кончилась… а без магии драконы, как известно, не летают.
Зато теперь — вот. Спасибо украшенному рубинами кортику. Жаль только медленно процесс восстановления идёт, но если его подстегнуть…
Громко пыхтя, снова поднялась на все четыре и опять полезла на диван. Ведь если подстегнуть это восстановление, то мне уже никакой Шеш нестрашен будет. Он же убеждён, что летать уже не умею, а раз так, удеру раньше, чем моргнуть успеет.
Я расправила крылья, прыгнула и в тишине кабинета раздалось очередное «бах!». Но это мелочь, потому что в этот раз я смогла уберечь попу. А потом вообще по-умному поступила: стянула с дивана гардину — ну чтобы помягче падать было, и лишь после этого предприняла новую попытку.
Бах!
Через три «баха» маленький дракон пришел к выводу, что страдает фигнёй. Диван-то низкий! Я в процессе прыжка лишь пару раз крыльями махнуть успеваю!
После беглого осмотра кабинета, я нашла более подходящий трамплин, и бодренько потрусила к письменному столу светлости. Перетаскивать гардину было бессмысленно ибо рядом со столом имелся ковёр.
И вот стою я вся такая красивая у края письменного стола, смотрю вниз и готовлюсь раскинуть крылья и взмыть… ну пока не в воздух, но всё-таки взмыть, как дверь кабинета самым наглым образом открывается, под потолком вспыхивает магический светильник, а в меня летит суровое:
— Астра, у тебя совесть есть? — И глазками сонными хлоп.
Я ничуточки не смутилась, но показывать чем занимаюсь не стала — ну нафиг! А то ещё Шешу меня заложит. Так и застыла на краю столешницы.
Светлость (кстати, на сей раз безоружная) закатила глаза и шумно вздохнула. Потом подошла к столу, подхватила маленького дракона на руки и понесла к подстилке, приговаривая:
— Нет, ты не дракончик, ты бегемотик. Хотя не удивительно — столько жрать.
Что-о-о?! Что за грязные инсинуации?! Мы же уже обсудили этот вопрос и выяснили — я совсем не толстая! Я пушинка! С чешуйками…
— Спать, — приказал блондинко титулованное, опуская на подстилку. — Спать, поняла?
Я одарила Дантоса презрительным взглядом, и вот теперь герцог проявил ну прям-таки чудеса сообразительности.
— Мне кажется или спать ты всё равно не собираешься? — складывая руки на груди, вопросил он. Хотя по правде, это не вопрос был, утверждение.
Я недвусмысленно фыркнула и прикрыла глаза, и тут же услышала возмутительное:
— А по попе?
Изумлению моему предела не было. Даже глазки, кажется, округлились. Что? Маленького несчастного ребёнка? Животную бессловестную? По попе?! Да как тебе только в голову пришло? Садюга…
— Астра, давай серьёзно? Сейчас два часа ночи…
Да знаю! Часы на каминной полке стоят.
— Астра, мы хотим спать. Все! Понимаешь?
Ну так спите! Кто ж вам мешает.
— Астра… — процедила светлость. Очень убедительно прозвучало, очень опасно.
А я взяла и обиделась. Вот чего на меня шипеть, а? Я что ли магическую защиту на окна кабинета поставила? И вообще… может мне тут грустно, одиноко и страшно. Может я темноты боюсь.
— Астра, спать, — повторил полуголый блондинчик с нажимом. — Поняла?
Я не ответила. Я легла на подстилку и отвернула морду к каминной стенке.
— Вот и славно, — заключил Дантос. — Если будешь себя хорошо вести, утром Роззи даст тебе вкусную косточку.
Эм… простите, мне послышалось? Косточку? Мне? Я что, собака, чтобы кости грызть?
— Всё, до завтра, — сказала светлость и потопала к выходу.
И даже не обернулась! А я так старательно смотрела вслед, причём такими большими, такими грустными глазами. Вот ведь… сволочь бессердечная!
К моменту, когда свет погас, дверь закрылась, а дверной замок громко щёлкнул, у меня уже созрел план. Нет, не побега — мести. Косточку, говоришь? Это чтобы зубки почесать, да? Ну ладно.
Я грациозно встала и с изяществом, достойным самой изысканной леди, пошла к примеченному ещё давно шкафу. Не книжному, а другому, тому за витриной которого светлость всякие статуэточки и прочие хрустальные глупости хранила. Памятные наверное, дорогие…
Мысленно оценив масштабы грозящей катастрофы, я ухмыльнулась во всю морду, легла и вонзила зубы в толстую изогнутую ножку.
Грызу. Грызу и понимаю, что сегодня Леди Удача решила поулыбаться не мне, а противной титулованной блонди. Нет, дерево-то поддаётся (куда ему против драконьих-то зубов?), но поддаётся плохо. Медленно процесс идёт, более того — неинтересно. А ещё это дерево какой-то гадостью пропитано, оно горчит. И в голове с некоторых пор вертится мысль — что если занозу посажу? А ведь заноза в язык это бо-о-ольно. Ну и челюсти уже сводит и вообще… лень разбирать начала. Мы же, в смысле драконы, существа импульсивные, нам долгие процессы вообще неинтересны. Нам надо чтобы р-раз и всё. А тут… грызу!
Грызу и с каждым тихим «хрясь» всё больше утверждаюсь в мысли, что зря я это затеяла. Надо какую-то другу месть придумать, попроще и поэффективнее. На что там светлость злится? На то, что спать мешаю?
М-м… а светлость-то поди не на подстилке, а в постельке. С мягоньким матрасом, белоснежными простынями, одеяльцем и подушечкой. И уютно ему, наверное. И тепло. И риска посадить занозу в язык нету. А я?
Я грызу… Лёжа на холодном твёрдом паркете, в неудобной позе, в кромешной темноте! Ну где справедливость? Леди Судьба, я тебя спрашиваю!
Нет. Так дело не пойдёт. Надо решать вопрос иначе. Радикально.
Я впилась зубами в проклятую деревяшку и выплюнула бяку. Отползла на пару миллиметров, с огромным трудом встала на лапы. Постояла, давая затёкшим мышцам возможность придти в нормальное состояние, потянулась… Потом продефилировала на середину кабинета, плюхнулась на попу, вскинула голову и…
— Ву-у-у! — громко сказала я. — Ву-у-у!
В ночной тишине мой призывный плач прозвучал особенно жалобно — сама едва не прослезилась. И, чтобы не терять времени понапрасну, повторила:
— Ву-у-у! Ву-у-у!
А дальше что? А ничего. Ни тебе торопливого топота по лестнице, ни котлетки в качестве извинения за издевательства над животным, ни сочувственного слова. То есть пофиг им на мои страдания. Ну ладно, я никуда не тороплюсь, а ещё умею быть очень настойчивой. Вон, только что на ножке шкафа натренировалась.
Набрав в грудь побольше воздуха я пропела всё то же, и в той же октаве.
— Ву-у-у! Ву-у-у!
Да-да! Я умею быть настойчивой!
Он появился через полчаса. Всё такой же полуголый и злющий, как бес, которому на хвост кованым сапогом наступили. Рывком распахнул дверь, щёлкнул пальцами, заставляя зажечься светильники под потолком и ка-ак рявкнет:
— Астра, что за дела?!
Жаль, что у драконов вместо нормальных ушей дырочки, а то б я их с удовольствием прижала. Просто с прижатыми ушами морда, которую состроила, выглядела бы ещё достовернее…
Страдаю я, светлость. Понимаешь? Страдаю, темноты боюсь, и вообще… Я такая маленькая, такая несчастная.
— Ну что? Что ты воешь?! — продолжал беситься блондин. — Ты знаешь который сейчас час?
Без малого четыре часа утра. Самое страшное, между прочим, время. Согласно народным преданиям, именно в эту пору из темноты начинают вылезать кошмарики. Чудовища там всякие, барабашки.
— Астра… совесть есть?
Фу, как ты неоригинален. Ты ж про совесть в прошлый раз спрашивал. И даже к выводам каким-то, кажется, пришел.
Светлость закатила глаза, а я… уже тихо-тихо, с самым смиренным выражением на морде:
— Ву-у-у…
— Нет, я этого не выдержу, — прикрыв глаза рукой, сообщил Дантос. — А ты ведь не успокоишься? Ты, чудовище маленькое, днём выспалась.
Не, не успокоюсь. Да, выспалась.
— Ну что мне с тобой делать? — вопросил герцог. — Гулять? Кормить? Что?
Хм… Да что хочешь, мне все варианты подходят. Ещё помыть можешь — я это дело люблю, а у тебя неплохо получается.
— Астра… девочка… миленькая моя… давай спать, а? — И столько мольбы в голосе… Немногим меньше, чем в моём «ву-у-у».
— Ву-у-у… — ответила я.
Сероглазый покачал головой, сказал устало:
— Хорошо, пойдём.
Куда?
— Пойдём, — повторила светлость и привычно хлопнула себя по ноге.
Послушалась я из чистого любопытства. Ладно, дело не только в любопытстве было. Просто драконье чутьё, которое довольно неплохо улавливает человеческие эмоции, сообщило — сейчас допрыгаюсь. А получать по попе не хотелось очень, я её и так два раза за ночь отбила.
Вслед за Дантосом вышла из кабинета. Скользнула мыслишка: гулять поведёт. А гулять это хорошо, прогулка — реальная возможность свинтить из этого негостеприимного дома.
Но блондин поступил иначе. Видимо, сонливость притупила жадность — в смысле, о том, что маленький дракон может испортить дорогие ковры, герцог уже не переживал. Он повёл не во двор, а наверх, на третий этаж, в свои покои.
После подъёма по крутой, но роскошной лестнице, прогулки по короткому коридору и проходу через две комнаты, мы оказались в просторной спальне. Сама спальня — ничего особенного: стены светлые, камин большой, мебели немного. Гардины с ламбрикеном и серебряными кисточками, тёмный паркет, магические светильники на стенах и под потолком. Запах светлости, которым пропиталось всё, даже штукатурка, и… она. В смысле, кровать!
Я когда её увидела, чуть не взвизгнула.
Да, лёжа на холодном паркете кабинета, я размышляла о том, что светлость сейчас в тёплой постельке нежится, но это было так… гипотетически, не всерьёз. То есть не мечтала я о кровати, не задумывалась. А тут… Я же последние семь лет в клетке, на соломенной подстилке, без права на помилование. Забыла уже каково это спать на упругом матрасе, на белых простынях.
Как завороженная сделала шаг к кровати, потом ещё один… Тут же услышала ворчливое:
— Ты спишь на коврике.
Ага, щас. Это ты, светлость, спишь на коврике, а я…
— Астра! — упреждающе рявкнул блондинчик, но меня было не остановить.
Маленький дракон сорвался с места, стрелой промчался по спальне и с разбегу запрыгнул на кровать. Матрас приятно скрипнул и чуточку спружинил, а герцог застонал.
— Астра…
Да, я помню как меня зовут. А ещё помню, что Дантос не в самом благостном расположении духа и над моей попой висит вполне реальная угроза. Поэтому наглеть не буду. Лягу не поперёк, а вдоль, и это, того… ближе к ногам. Но если эти ноги не мыты, я за себя не отвечаю.
— Попа с хвостом, — сообщил герцог. — Маленькая, вредная зараза.
Я подарила хозяину спальни тёплый взгляд, покружилась, вытаптывая полянку на белоснежном одеяле, и легла. Свернулась калачиком, носик хвостиком прикрыла, глазки тоже. Всё, сплю. Сплю, и другим спать не мешаю!
— Чудовище, — вновь приласкал Дантос.
Я приоткрыла один глаз, чтобы дать понять — я всё слышу! И невольно стала свидетельницей интимной сцены. Герцог снимал портки…
Конечно, надо было зажмуриться, но стало так любопытно… Просто слышала, и не раз, что характер мужчины во многом зависит от… ну в общем, от размеров. Мол, чем характер хуже, тем в штанах меньше, а рыки, желваки по щекам и всякие сквернословия — это попытка компенсировать недостаток. А у Дантоса-то характер так себе. Вот и поинтересовалась.
Поинтересовалась и пришла к выводу, что молва врёт! Ибо то, что произрастало среди блондинистых кудряшек, соответствовало ну о-очень хорошему нраву. Герцог представлялся редкостным добряком. Добряком с большой буквы!
— Всё, — выдохнул блондин. — Спать. И только попробуй разбудить.
Я будить уже не собиралась. Во-первых, в голом виде герцог поистине страшен. Во-вторых, когда мне ещё выпадет шанс поспать на белоснежных простынях?
Не-не… я эту возможность не упущу. Я сплю! Вот уже… уже сплю.
Глава 3
Со снами у меня отношения не очень: я их искренне не люблю, а они отвечают взаимностью. В том смысле, что приходят редко, зато уж если пришли, то фиг отвертишься. Вот и в этот раз отмахнуться не удалось, хотя старалась очень…
Приснился дом. Не собственный (собственного у меня никогда не было), а родительский. То относительно прекрасное утро, когда поняла: всё, началось.
Будто стою посреди своей спальни и разглядываю небольшое бурое пятно на белой ткани сорочки. Чувства испытываю самые противоречивые: радость, предвкушение, и страх, плавно переходящий в ужас.
