Стараясь держаться непринуждённо, встала и поспешила в уборную. Подмигнула Ленке и её новой напарнице, махнула рукой бармену, он как раз выставлял на стойку мой «эспрессо».
За занавеской, отделяющей комнаты с буквами «М» и «Ж» от ресторанного зала, свернула влево. Оказалось, одинокий посетитель ещё не ушёл, он деловито застёгивал ширинку и очень удивился, увидев меня.
— Девушка, это мужской туалет!
— Знаю, — сообщила я, проскальзывая в последнюю кабинку.
К счастью, и здесь всё осталось по-прежнему. Единственное окно, через которое в ресторан пару раз залезали воры, так и не удосужились зарешетить. Всё-таки в скупости Артёма есть свои прелести.
Я распахнула створку, подтянулась, взбираясь на высокий подоконник. Окно выходило во двор, маленький и захламлённый. Спрыгнув на кучу мусора, едва не подвернула ногу.
Ну всё. С меня хватит. Это последнее приключение. С завтрашнего дня становлюсь затворницей. Общаться буду только с Ахмедом и вешенцами. Видимо прав был моряк, когда говорил, что этот мир не для меня. А я, глупая, не поверила.
Оказавшись на улице, сразу заметила красный «Феррари», припаркованный у входа в ресторан, развернулась и поспешила к метро.
Адью, Артём. Больше ты меня не увидишь.
Чёрт, какая я всё-таки глупая. Доверяю каждому встречному-поперечному, смущаюсь по любому поводу, соглашаюсь со всеми. Потом ещё удивляюсь, почему жизнь складывается так, а не иначе. Правильно говорила Ленка — характер нужно воспитывать, переступать через себя, если потребуется.
Вот послала бы Артёма куда подальше, и ничего бы не случилось. Не было бы этого неприятного разговора, не было бы угрызений совести. А теперь что? Чувствую себя воровкой. Он ведь нарочно это слово выбрал.
А блондинка, стало быть, поняла, где ключи потеряла. И хуже всего то, что о волшебных свойствах ключа знает, иначе не примчалась бы. Не стала бы уговаривать Артёма заманить меня на встречу.
Чёрт, я ведь и конверт с последней зарплатой не забрала! Дура. Дважды дура.
И что теперь будет?
Блондинка — девушка с большими возможностями, это невооруженным глазом видно. Значит, рано или поздно, меня найдут и, в лучшем случае, отберут ключи. В худшем, и самом вероятном, ещё и прикопают в каком-нибудь лесочке.
Нужно что-то придумать, причём срочно. Жаль, посоветоваться не с кем, разве что с Косарем. Только задачка эта не для его интеллекта, деревенский мачо подобный ребус не решит. Может Ахмеда спросить? Этот без труда проворачивает такие аферы, рядом с которыми моя проблема — чих.
Неожиданно ожил мобильный, запел знакомую мелодию. Глянув на экран, невольно улыбнулась, ответила:
— Привет, Ахмед! Только что о тебе вспоминала. Долго жить будешь.
— Очень на это надеюсь, — отозвался южанин хмуро. — Ты где сейчас?
— Из метро вышла, к дому подхожу.
— Тогда слушай внимательно. У нас проблемы…
Как нас нашли — не понимаю. Ахмед уверял, что продаёт эту рыбу только проверенным клиентам, причём о существовании некой Насти молчит, как партизан. Обо мне только узкий круг его родственников знает, но они скорее умрут, чем выдадут — я слишком ценный партнёр, слишком много денег приношу.
Если люди Ахмеда не причём, тогда кто?
Я никому про контрабанду не рассказывала, только жителям Вешенки. Но проще уверовать в непорочное зачатие соседской кошки, чем поверить, будто мои друзья из параллельного мира сообразили позвонить в ОБЭП и Роспотребнадзор…
Финансовых следов мы с Ахмедом не оставляли. Он рассчитывался наличным, я тоже деньгами не «светила», все крупные покупки совершала через того же Ахмеда. Только один раз связалась с банком — завела крошечный счёт, там всего-то двести тысяч, на учёбу. Не думаю, что эта сумма могла стать поводом для таких неприятностей…
Впрочем, когда в гости едет пара автобусов ОМОНа и чёртова прорва всевозможных инспекторов, это не неприятности, а катастрофа. Причём с большой буквы.
Чёрт, ну что за день сегодня?
Я мчалась к дому как укушенная. Нужно срочно предупредить Косаря об отмене ближайшей сделки, а самой спрятаться на морском берегу. Иначе быть мне в наручниках, спать на казенном матрасе.
Спрячусь, пережду бурю, через месяц-другой вернусь. Заодно придумаю новую, безопасную схему, может быть пойму, где прокололись. А там, глядишь, всё снова наладится. К тому же, если сидеть ниже травы, то и блондинка вряд ли отыщет. Чёрт, наверное, эта катастрофа к лучшему! Вот только…
У двери подъезда встала столбом. Связка волшебных ключей в кармане, а вот обычные ключи у Марии Петровны остались, без них в подъезд не попасть.
Обращать на себя внимание соседки не хочется, но деваться некуда. Пришлось позвонить в домофон. Время будто остановилось, гудки казались бесконечно долгими, тягучими, как расплавленная карамель. Мария Петровна не ответила.
Я позвонила ещё раз — ничего. Неужели проклятый сантехник уже пришел и соседка теперь торчит в моей квартире? И как в этом случае воспользоваться волшебным ключом?
В другой квартире тоже не ответили, и в третьей, и в четвёртой. По телу пошла нервная дрожь, коленки начали подгибаться. Что делать? Бежать?
Рядом пискнуло и дверь, наконец, открылась. Ещё одна пенсионерка, кажется с третьего этажа, медленно выплывала на улицу. Перед ней тянула поводок растрёпанная серая собачонка. Меня мгновенно облаяли, а когда прошмыгнула в подъезд — ещё и обматерили. Я искренне хотела извиниться, но слова застыли в горле, а ноги всё-таки подогнулись. Преодолеть три ступеньки, отделявшие от лестничной клетки, не смогла.
— Ч… Ч… Ч… — единственное, что сумела сказать.
Завидев меня, Натка упёрла руки в бока и раздула щёки, чем напомнила простую русскую бабу, поджидающую заведомо пьяного мужа. Рядом с ней мило улыбалась Мария Петровна, старушка походила на сухонького ангела. Этот разговор начала именно она:
— Настенька! Как хорошо, что ты вернулась! Мы уже отчаялись дождаться! Почему ты так задержалась? Вот, сестра твоя вся извелась. Я ей дверь открыла, не чужой ведь человек…
Сестра не выдержала. Она вообще не умеет молчать.
— Только попробуй возразить! Только попробуй!
— Да, — подхватила Мария Петровна, продолжила невпопад: — Молодая девушка не должна жить одна. Это опасно. Кругом столько маньяков!
— Молодая девушка, — выпалила Натка, — должна слушать старших! А ты ведёшь себя как законченная эгоистка!
— Ты ведь понимаешь, Настенька, это для твоего же блага. Не противься. Наташенька мне всё рассказала. Переедешь к родителям, вернёшься в институт. Всё наладится, вот увидишь.
— Вернёшься, вернёшься! — глаза Натки полыхнули огнём. — Ещё как вернёшься!
— Правильно, — кивнула соседка. — А то мало ли. Знаешь какие нынче времена?
— Хватит! — крикнула я. — Хватит!
Натка вскинулась, как бойцовая собака, но Мария Петровна её удержала. В напряженной тишине мой голос прозвучал как удар молотка, возвестившего, что крышка гроба заколочена:
— Где моя дверь?
Брови сестры взлетели на середину лба.
— Где моя дверь?! — повторила, едва не сорвавшись на крик.
Натка пожала плечами, любовно провела ладонью по новенькой металлической поверхности. Дверь была не просто новой, она была дорогой, и на фоне осыпающегося бетона выглядела нелепо.
— Какая разница? Ты здесь больше не живёшь. Ключи от нового замка не проси, всё равно не получишь. Твои вещички уже уехали к родителям.
— Но это моя квартира.
— И что?
От такой наглости я опешила, сказала чуть слышно:
— Я могу заявить в полицию.
— Заявить? На родную сестру? — искренне возмутилась Натка.
А Мария Петровна скривилась, громко прицокнула языком и заключила:
— Тварь ты неблагодарная.
— Я?
Чтобы не упасть пришлось схватиться за стену, в глазах потемнело.
Натка продолжила изобличать, Мария Петровна рьяно поддержала сестру, сыпала доводами. Их голоса слились в один, этот шум становился всё громче. Я начала тихонечко сползать по стенке.
Всё ясно. Натка убедила соседку в своей правоте, а та решила помочь. Из вредности, скорее всего. Она подкараулила, выяснила как долго меня не будет и сообщила сестре. Новая дверь была заказана заранее, срочная установка — тоже. Но чтобы поставить новую дверь, нужно для начала отпереть старую.
Вернее, можно и не отпирать, но тогда у рабочих возникнут лишние вопросы. А это дополнительные проблемы, дополнительные деньги. И не всякий установщик согласится на такой риск, ведь взлом квартиры как-никак. Вот для чего Мария Петровна выпросила у меня связку.
Натка пообещала старушке полную неприкосновенность. Она отлично знает: спорить не умею, в полицию не пойду. Я из тех, кто молча проглатывает любые гадости. Максимум на что способна — расплакаться.
Натка знает, а ОМОН, увы, не в курсе… Сейчас ворвутся, скрутят, положат лицом в пол, а я ведь и без этого готова сдаться. Тем более, другого выхода нет.
Потом меня посадят, а у сестры появится шанс стать полноправной хозяйкой этой квартиры… Если её не конфискуют, конечно.
На свободу выйду лет через пять, нищей и никому ненужной.
Почему это случилось? Почему волшебная история закончилась так бездарно?
— Натка, где старая дверь?
Я задала вопрос очень тихо, но он всё-таки прорвался сквозь истеричную отповедь. Сестра недоумённо захлопала ресницами.
— Настя, я говорю о серьёзных вещах, а ты прицепилась к какой-то двери!
— Где она? — обречённо повторила я.
— Где-где… на помойке, конечно.
— Молчи! — выпалила Мария Петровна запоздало.
— А что такого? — отозвалась сестра.
Лицо соседки вытянулось, позеленело. Старушка кинулась ко мне, но запнулась и кубарем покатилась вниз, пересчитала костями немногочисленные ступеньки.
Чёрт!
Я вскочила, вихрем рванула прочь. Под звонкие визги сестры, вырвалась из подъезда и снова оказалась на грани безумия.
До мусорных баков рукой подать. Даже отсюда можно без труда прочесть надпись на полиэтиленовом пакете, распластанном поверх общей кучи, различить стаканчики из-под йогуртов, перемешанные с банановыми шкурками и пивными банками. Вон и дверь стоит, сиротливо подпирает мусорный бак… Идиллию портит только одна деталь — мусоровоз.
Гигантская машина с ярко-оранжевым кузовом, тяжело развернулась, перегородила улицу. Водитель смачно выругался в адрес тех, кто паркуется вблизи стратегического объекта. Его напарник проворно выпрыгнул из кабины, махнул рукой. Не прекращая сотрясать округу отборными словами, водитель мусоровоза включил подъемник.
— Подождите! — на бегу крикнула я.
Нет, забросить дверь в кузов они не успеют, но если поднимут бак, она потеряет опору и упадёт. Старая конструкция может не выдержать, и всё, последний шанс уплывёт прямо из-под носа.
— Подождите!
В меня вперились два озадаченных взгляда.
— Что-то потеряли? — догадался водитель.
Губы второго дрогнули в улыбке, во взгляде появилась надежда. Явно рассчитывает на бесплатное шоу, уже представляет, как ныряю в мусорный бак.
«Нырять не буду, — мысленно ответила я, — но шоу гарантирую.»
Подлетев к двери, коснулась старенькой ручки со штампованным узором и чуть не умерла от счастья. Дверь демонтировали осторожно, ничуточки не повредили. Но главное — её аккуратно заперли, видимо, не хотели плодить мусор, или просто поленились дважды сходить к бакам, отнести дверную коробку отдельно.
Я вытащила из кармана связку, с замиранием сердца вставила волшебный ключ.
— Девушка? — изумлённо вскрикнул водитель.
— Она сумасшедшая, — тут же заключил второй.
Коммунальщики хотели продолжить обсуждение моих умственных способностей, но их отвлёк близкий визг шин. Я тоже бросила короткий взгляд в ту сторону.
Кузов мусоровоза перекрыл обзор, однако я всё-таки увидела небольшой автобус с занавешенными окнами. Кажется, за ним встал ещё один, такой же.
Из автобуса крикнули:
— Эй, мужики! Освободите проезд!
— Сейчас, — лениво отозвался водитель мусоровоза. — Только мусор загрузим.
— Какой к … мусор? А ну отгоняй, …!
— Ты слепой? Не могу я! Я ж самосвал, а не велосипед! — огрызнулся коммунальщик. — Если торопитесь — там второй въезд! С той стороны двора!
— Чтоб тебя!
Всё. Это за мной.
У меня задрожали руки, ноги снова начали подгибаться. Я попыталась провернуть ключ, но он не поддался. Чёрт, неужели повредили замок?
— Девушка! — рявкнул раздосадованный водитель.
— Сейчас! — пискнула я. Зашептала ключу: — Повернись. Ну пожалуйста! Умоляю тебя! Открой дверку!
Получилось. Замок нехотя щёлкнул. Второй поворот ключа дался совсем просто.
На секунду зажмурившись, потянула за ручку. Вместо серого бока мусорного контейнера, взгляду предстали дощатые стены лачуги, ноздрей коснулся солёный запах моря.
За спиной раздался визг шин, я инстинктивно обернулась. Но вместо автобуса, полного несгибаемых бойцов, ко мне мчался красный «Феррари».
— Что… — шумно выпалил водитель мусоровоза, замахал руками.
Я недослушала его реплику, шагнула через порог и заперлась изнутри. На втором обороте ключа, доски содрогнулись. Блондинка не собиралась таранить мусоровоз, «Феррари» врезался в дверь. На долю секунды разминулся со мной.
Как в полусне, выбралась на улицу. Кругляш закатного солнца висел над морем, окрашивал воду в зловещие тона. Рядом с лачугой высилась громадина недостроенного дома, под импровизированным навесом притаились ящики с гвоздями и инструментами.
На негнущихся ногах, приблизилась, выбрала из россыпи железок молоток и пару длинных гвоздей.
У меня всё равно нет шансов вернуться. Если после тарана дверь уцелела, её отвезут в какое-нибудь укромное место и возьмут под наблюдение. Любая попытка вновь воспользоваться этим ходом приведёт в могилу. Если же у блондинки отыщется запасной ключ, то не поздоровится всем. Маленькую, мирную Вешенку раскатают по брёвнышку. От женщины, которая вот так, запросто, разбила дорогущую машину, можно ожидать всего.
И всё-таки моя рука дрогнула.
Минут пять я сидела перед запертой дверью и глупо таращилась на выпирающую личинку замка. Когда примерила первый гвоздь, мир перед глазами поплыл.
Чёрт, что же я натворила? Почему не вернула связку сразу? Ведь и ёжику, с его единственной извилиной ясно — добром подобные истории не заканчиваются.
Зажмурившись, саданула молотком. Потом ещё раз, и ещё. Второй гвоздь забила с остервенением садиста, окончательно разворотив замок. Всё, теперь я в безопасности. Осталось только сообщить местным, что колдовство кончилось, и жить им придётся по-старому.
Внеплановое собрание деревни сразу вызвало настороженность, а после моего рассказа народ откровенно приуныл.
Конечно, рассказывать вешенцам все подробности этого приключения не стала, постаралась изложить ситуацию просто и доходчиво. Это не спасло от вороха вопросов, в конце концов, пришлось признаться, что меня пытались убить, и что домик колдуньи навсегда утратил волшебство, превратился в обычную лачугу.
— Как же так? — пробормотал староста. Его поддержал нестройный гул голосов. Местные жители бросали на меня хмурые, недоумённые взгляды, мялись.
— Я сделала всё, что могла.
— Верю, — отозвался староста, деловито почесал затылок. Разочарования он не скрывал. — И куда же ты теперь?
Вопрос оказался неожиданным. Я залилась краской, потупилась.
— Как это? — пробасил Косарь. — С нами останется!
Староста поспешно кивнул, остальные последовали примеру вожака. По толпе пробежался шепоток: неужто выгоним колдунью? Да ни в коем разе! Сколько добра сделала. Пусть остаётся.
За занавеской, отделяющей комнаты с буквами «М» и «Ж» от ресторанного зала, свернула влево. Оказалось, одинокий посетитель ещё не ушёл, он деловито застёгивал ширинку и очень удивился, увидев меня.
— Девушка, это мужской туалет!
— Знаю, — сообщила я, проскальзывая в последнюю кабинку.
К счастью, и здесь всё осталось по-прежнему. Единственное окно, через которое в ресторан пару раз залезали воры, так и не удосужились зарешетить. Всё-таки в скупости Артёма есть свои прелести.
Я распахнула створку, подтянулась, взбираясь на высокий подоконник. Окно выходило во двор, маленький и захламлённый. Спрыгнув на кучу мусора, едва не подвернула ногу.
Ну всё. С меня хватит. Это последнее приключение. С завтрашнего дня становлюсь затворницей. Общаться буду только с Ахмедом и вешенцами. Видимо прав был моряк, когда говорил, что этот мир не для меня. А я, глупая, не поверила.
Оказавшись на улице, сразу заметила красный «Феррари», припаркованный у входа в ресторан, развернулась и поспешила к метро.
Адью, Артём. Больше ты меня не увидишь.
Чёрт, какая я всё-таки глупая. Доверяю каждому встречному-поперечному, смущаюсь по любому поводу, соглашаюсь со всеми. Потом ещё удивляюсь, почему жизнь складывается так, а не иначе. Правильно говорила Ленка — характер нужно воспитывать, переступать через себя, если потребуется.
Вот послала бы Артёма куда подальше, и ничего бы не случилось. Не было бы этого неприятного разговора, не было бы угрызений совести. А теперь что? Чувствую себя воровкой. Он ведь нарочно это слово выбрал.
А блондинка, стало быть, поняла, где ключи потеряла. И хуже всего то, что о волшебных свойствах ключа знает, иначе не примчалась бы. Не стала бы уговаривать Артёма заманить меня на встречу.
Чёрт, я ведь и конверт с последней зарплатой не забрала! Дура. Дважды дура.
И что теперь будет?
Блондинка — девушка с большими возможностями, это невооруженным глазом видно. Значит, рано или поздно, меня найдут и, в лучшем случае, отберут ключи. В худшем, и самом вероятном, ещё и прикопают в каком-нибудь лесочке.
Нужно что-то придумать, причём срочно. Жаль, посоветоваться не с кем, разве что с Косарем. Только задачка эта не для его интеллекта, деревенский мачо подобный ребус не решит. Может Ахмеда спросить? Этот без труда проворачивает такие аферы, рядом с которыми моя проблема — чих.
Неожиданно ожил мобильный, запел знакомую мелодию. Глянув на экран, невольно улыбнулась, ответила:
— Привет, Ахмед! Только что о тебе вспоминала. Долго жить будешь.
— Очень на это надеюсь, — отозвался южанин хмуро. — Ты где сейчас?
— Из метро вышла, к дому подхожу.
— Тогда слушай внимательно. У нас проблемы…
Глава 7
Как нас нашли — не понимаю. Ахмед уверял, что продаёт эту рыбу только проверенным клиентам, причём о существовании некой Насти молчит, как партизан. Обо мне только узкий круг его родственников знает, но они скорее умрут, чем выдадут — я слишком ценный партнёр, слишком много денег приношу.
Если люди Ахмеда не причём, тогда кто?
Я никому про контрабанду не рассказывала, только жителям Вешенки. Но проще уверовать в непорочное зачатие соседской кошки, чем поверить, будто мои друзья из параллельного мира сообразили позвонить в ОБЭП и Роспотребнадзор…
Финансовых следов мы с Ахмедом не оставляли. Он рассчитывался наличным, я тоже деньгами не «светила», все крупные покупки совершала через того же Ахмеда. Только один раз связалась с банком — завела крошечный счёт, там всего-то двести тысяч, на учёбу. Не думаю, что эта сумма могла стать поводом для таких неприятностей…
Впрочем, когда в гости едет пара автобусов ОМОНа и чёртова прорва всевозможных инспекторов, это не неприятности, а катастрофа. Причём с большой буквы.
Чёрт, ну что за день сегодня?
Я мчалась к дому как укушенная. Нужно срочно предупредить Косаря об отмене ближайшей сделки, а самой спрятаться на морском берегу. Иначе быть мне в наручниках, спать на казенном матрасе.
Спрячусь, пережду бурю, через месяц-другой вернусь. Заодно придумаю новую, безопасную схему, может быть пойму, где прокололись. А там, глядишь, всё снова наладится. К тому же, если сидеть ниже травы, то и блондинка вряд ли отыщет. Чёрт, наверное, эта катастрофа к лучшему! Вот только…
У двери подъезда встала столбом. Связка волшебных ключей в кармане, а вот обычные ключи у Марии Петровны остались, без них в подъезд не попасть.
Обращать на себя внимание соседки не хочется, но деваться некуда. Пришлось позвонить в домофон. Время будто остановилось, гудки казались бесконечно долгими, тягучими, как расплавленная карамель. Мария Петровна не ответила.
Я позвонила ещё раз — ничего. Неужели проклятый сантехник уже пришел и соседка теперь торчит в моей квартире? И как в этом случае воспользоваться волшебным ключом?
В другой квартире тоже не ответили, и в третьей, и в четвёртой. По телу пошла нервная дрожь, коленки начали подгибаться. Что делать? Бежать?
Рядом пискнуло и дверь, наконец, открылась. Ещё одна пенсионерка, кажется с третьего этажа, медленно выплывала на улицу. Перед ней тянула поводок растрёпанная серая собачонка. Меня мгновенно облаяли, а когда прошмыгнула в подъезд — ещё и обматерили. Я искренне хотела извиниться, но слова застыли в горле, а ноги всё-таки подогнулись. Преодолеть три ступеньки, отделявшие от лестничной клетки, не смогла.
— Ч… Ч… Ч… — единственное, что сумела сказать.
Завидев меня, Натка упёрла руки в бока и раздула щёки, чем напомнила простую русскую бабу, поджидающую заведомо пьяного мужа. Рядом с ней мило улыбалась Мария Петровна, старушка походила на сухонького ангела. Этот разговор начала именно она:
— Настенька! Как хорошо, что ты вернулась! Мы уже отчаялись дождаться! Почему ты так задержалась? Вот, сестра твоя вся извелась. Я ей дверь открыла, не чужой ведь человек…
Сестра не выдержала. Она вообще не умеет молчать.
— Только попробуй возразить! Только попробуй!
— Да, — подхватила Мария Петровна, продолжила невпопад: — Молодая девушка не должна жить одна. Это опасно. Кругом столько маньяков!
— Молодая девушка, — выпалила Натка, — должна слушать старших! А ты ведёшь себя как законченная эгоистка!
— Ты ведь понимаешь, Настенька, это для твоего же блага. Не противься. Наташенька мне всё рассказала. Переедешь к родителям, вернёшься в институт. Всё наладится, вот увидишь.
— Вернёшься, вернёшься! — глаза Натки полыхнули огнём. — Ещё как вернёшься!
— Правильно, — кивнула соседка. — А то мало ли. Знаешь какие нынче времена?
— Хватит! — крикнула я. — Хватит!
Натка вскинулась, как бойцовая собака, но Мария Петровна её удержала. В напряженной тишине мой голос прозвучал как удар молотка, возвестившего, что крышка гроба заколочена:
— Где моя дверь?
Брови сестры взлетели на середину лба.
— Где моя дверь?! — повторила, едва не сорвавшись на крик.
Натка пожала плечами, любовно провела ладонью по новенькой металлической поверхности. Дверь была не просто новой, она была дорогой, и на фоне осыпающегося бетона выглядела нелепо.
— Какая разница? Ты здесь больше не живёшь. Ключи от нового замка не проси, всё равно не получишь. Твои вещички уже уехали к родителям.
— Но это моя квартира.
— И что?
От такой наглости я опешила, сказала чуть слышно:
— Я могу заявить в полицию.
— Заявить? На родную сестру? — искренне возмутилась Натка.
А Мария Петровна скривилась, громко прицокнула языком и заключила:
— Тварь ты неблагодарная.
— Я?
Чтобы не упасть пришлось схватиться за стену, в глазах потемнело.
Натка продолжила изобличать, Мария Петровна рьяно поддержала сестру, сыпала доводами. Их голоса слились в один, этот шум становился всё громче. Я начала тихонечко сползать по стенке.
Всё ясно. Натка убедила соседку в своей правоте, а та решила помочь. Из вредности, скорее всего. Она подкараулила, выяснила как долго меня не будет и сообщила сестре. Новая дверь была заказана заранее, срочная установка — тоже. Но чтобы поставить новую дверь, нужно для начала отпереть старую.
Вернее, можно и не отпирать, но тогда у рабочих возникнут лишние вопросы. А это дополнительные проблемы, дополнительные деньги. И не всякий установщик согласится на такой риск, ведь взлом квартиры как-никак. Вот для чего Мария Петровна выпросила у меня связку.
Натка пообещала старушке полную неприкосновенность. Она отлично знает: спорить не умею, в полицию не пойду. Я из тех, кто молча проглатывает любые гадости. Максимум на что способна — расплакаться.
Натка знает, а ОМОН, увы, не в курсе… Сейчас ворвутся, скрутят, положат лицом в пол, а я ведь и без этого готова сдаться. Тем более, другого выхода нет.
Потом меня посадят, а у сестры появится шанс стать полноправной хозяйкой этой квартиры… Если её не конфискуют, конечно.
На свободу выйду лет через пять, нищей и никому ненужной.
Почему это случилось? Почему волшебная история закончилась так бездарно?
— Натка, где старая дверь?
Я задала вопрос очень тихо, но он всё-таки прорвался сквозь истеричную отповедь. Сестра недоумённо захлопала ресницами.
— Настя, я говорю о серьёзных вещах, а ты прицепилась к какой-то двери!
— Где она? — обречённо повторила я.
— Где-где… на помойке, конечно.
— Молчи! — выпалила Мария Петровна запоздало.
— А что такого? — отозвалась сестра.
Лицо соседки вытянулось, позеленело. Старушка кинулась ко мне, но запнулась и кубарем покатилась вниз, пересчитала костями немногочисленные ступеньки.
Чёрт!
Я вскочила, вихрем рванула прочь. Под звонкие визги сестры, вырвалась из подъезда и снова оказалась на грани безумия.
До мусорных баков рукой подать. Даже отсюда можно без труда прочесть надпись на полиэтиленовом пакете, распластанном поверх общей кучи, различить стаканчики из-под йогуртов, перемешанные с банановыми шкурками и пивными банками. Вон и дверь стоит, сиротливо подпирает мусорный бак… Идиллию портит только одна деталь — мусоровоз.
Гигантская машина с ярко-оранжевым кузовом, тяжело развернулась, перегородила улицу. Водитель смачно выругался в адрес тех, кто паркуется вблизи стратегического объекта. Его напарник проворно выпрыгнул из кабины, махнул рукой. Не прекращая сотрясать округу отборными словами, водитель мусоровоза включил подъемник.
— Подождите! — на бегу крикнула я.
Нет, забросить дверь в кузов они не успеют, но если поднимут бак, она потеряет опору и упадёт. Старая конструкция может не выдержать, и всё, последний шанс уплывёт прямо из-под носа.
— Подождите!
В меня вперились два озадаченных взгляда.
— Что-то потеряли? — догадался водитель.
Губы второго дрогнули в улыбке, во взгляде появилась надежда. Явно рассчитывает на бесплатное шоу, уже представляет, как ныряю в мусорный бак.
«Нырять не буду, — мысленно ответила я, — но шоу гарантирую.»
Подлетев к двери, коснулась старенькой ручки со штампованным узором и чуть не умерла от счастья. Дверь демонтировали осторожно, ничуточки не повредили. Но главное — её аккуратно заперли, видимо, не хотели плодить мусор, или просто поленились дважды сходить к бакам, отнести дверную коробку отдельно.
Я вытащила из кармана связку, с замиранием сердца вставила волшебный ключ.
— Девушка? — изумлённо вскрикнул водитель.
— Она сумасшедшая, — тут же заключил второй.
Коммунальщики хотели продолжить обсуждение моих умственных способностей, но их отвлёк близкий визг шин. Я тоже бросила короткий взгляд в ту сторону.
Кузов мусоровоза перекрыл обзор, однако я всё-таки увидела небольшой автобус с занавешенными окнами. Кажется, за ним встал ещё один, такой же.
Из автобуса крикнули:
— Эй, мужики! Освободите проезд!
— Сейчас, — лениво отозвался водитель мусоровоза. — Только мусор загрузим.
— Какой к … мусор? А ну отгоняй, …!
— Ты слепой? Не могу я! Я ж самосвал, а не велосипед! — огрызнулся коммунальщик. — Если торопитесь — там второй въезд! С той стороны двора!
— Чтоб тебя!
Всё. Это за мной.
У меня задрожали руки, ноги снова начали подгибаться. Я попыталась провернуть ключ, но он не поддался. Чёрт, неужели повредили замок?
— Девушка! — рявкнул раздосадованный водитель.
— Сейчас! — пискнула я. Зашептала ключу: — Повернись. Ну пожалуйста! Умоляю тебя! Открой дверку!
Получилось. Замок нехотя щёлкнул. Второй поворот ключа дался совсем просто.
На секунду зажмурившись, потянула за ручку. Вместо серого бока мусорного контейнера, взгляду предстали дощатые стены лачуги, ноздрей коснулся солёный запах моря.
За спиной раздался визг шин, я инстинктивно обернулась. Но вместо автобуса, полного несгибаемых бойцов, ко мне мчался красный «Феррари».
— Что… — шумно выпалил водитель мусоровоза, замахал руками.
Я недослушала его реплику, шагнула через порог и заперлась изнутри. На втором обороте ключа, доски содрогнулись. Блондинка не собиралась таранить мусоровоз, «Феррари» врезался в дверь. На долю секунды разминулся со мной.
Как в полусне, выбралась на улицу. Кругляш закатного солнца висел над морем, окрашивал воду в зловещие тона. Рядом с лачугой высилась громадина недостроенного дома, под импровизированным навесом притаились ящики с гвоздями и инструментами.
На негнущихся ногах, приблизилась, выбрала из россыпи железок молоток и пару длинных гвоздей.
У меня всё равно нет шансов вернуться. Если после тарана дверь уцелела, её отвезут в какое-нибудь укромное место и возьмут под наблюдение. Любая попытка вновь воспользоваться этим ходом приведёт в могилу. Если же у блондинки отыщется запасной ключ, то не поздоровится всем. Маленькую, мирную Вешенку раскатают по брёвнышку. От женщины, которая вот так, запросто, разбила дорогущую машину, можно ожидать всего.
И всё-таки моя рука дрогнула.
Минут пять я сидела перед запертой дверью и глупо таращилась на выпирающую личинку замка. Когда примерила первый гвоздь, мир перед глазами поплыл.
Чёрт, что же я натворила? Почему не вернула связку сразу? Ведь и ёжику, с его единственной извилиной ясно — добром подобные истории не заканчиваются.
Зажмурившись, саданула молотком. Потом ещё раз, и ещё. Второй гвоздь забила с остервенением садиста, окончательно разворотив замок. Всё, теперь я в безопасности. Осталось только сообщить местным, что колдовство кончилось, и жить им придётся по-старому.
Внеплановое собрание деревни сразу вызвало настороженность, а после моего рассказа народ откровенно приуныл.
Конечно, рассказывать вешенцам все подробности этого приключения не стала, постаралась изложить ситуацию просто и доходчиво. Это не спасло от вороха вопросов, в конце концов, пришлось признаться, что меня пытались убить, и что домик колдуньи навсегда утратил волшебство, превратился в обычную лачугу.
— Как же так? — пробормотал староста. Его поддержал нестройный гул голосов. Местные жители бросали на меня хмурые, недоумённые взгляды, мялись.
— Я сделала всё, что могла.
— Верю, — отозвался староста, деловито почесал затылок. Разочарования он не скрывал. — И куда же ты теперь?
Вопрос оказался неожиданным. Я залилась краской, потупилась.
— Как это? — пробасил Косарь. — С нами останется!
Староста поспешно кивнул, остальные последовали примеру вожака. По толпе пробежался шепоток: неужто выгоним колдунью? Да ни в коем разе! Сколько добра сделала. Пусть остаётся.
