Глава 1
Я всего лишь пошутила.
Высказала вслух глупую, сиюминутную мысль, сама над ней посмеялась и сразу забыла.
А Стер, зараза такая, нет.
– Мой тебе подарочек, Адди, – хохотнул братец и за плечи меня приобнял.
Вероятно, на случай, если я, подобно жеманным лирам, сползу в картинный обморок.
Или, как в детстве, с кулаками на него кинусь, невзирая на разницу в росте, возрасте и физическом превосходстве.
– Сама сказала, в куклы ты не наигралась, мягких игрушек не натискалась…
– Я пошутила, Стер, – пролепетала я.
– Зато теперь сможешь исполнить мечту. Наиграешься в своё удовольствие, натискаешься… во всех смыслах, – и брат на редкость похабно мне подмигнул.
– Но…
– На вот, бери и пользуйся, – Стер подпихнул меня в спину, а сам отступил.
Нежданный подарок стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел прямо на меня – и словно сквозь меня. Взгляд его не выражал ровным счётом ничего, он был столь же пустым, плоским, будто у настоящей куклы. Подарок не так высок, как мой долговязый брюнетистый братец, и на вид казался не старше. Чёрные пряди падали на холодную маску абсолютной покорности, намертво прилипшую к печальному лицу. Умеренная щетина и опущенные уголки тёмных карих глаз ничуть не портили его общей привлекательности, светло-серые штаны и куртка стандартного образца не скрывали линий идеально вылепленного мускулистого тела. Из-под расстёгнутого воротника-стойки подмигивала россыпью разноцветных огоньков металлическая полоса ошейника.
Раб.
На межгалактической станции «Мэджик» добра этого было в достатке – рабы на самый взыскательный вкус, разного возраста, комплекции, внешности, способностей и расы. В основном, мужчины, но и женщин продавать не брезговали, пусть бы не распространялись об этом нюансе широко. На «Мэджике» можно приобрести если не всё, то многое, развлечься в своё удовольствие самыми невообразимыми способами и получить услуги любого спектра, однако ореол весьма специфической славы станция заработала именно за счёт продажи рабов. Нахождение в аномальной зоне в нейтральном секторе делало «Мэджик» фактически недосягаемым для длинных рук Межзвёздного Союза Равных и укрепляло неиссякаемые потоки проходящего через станцию живого товара.
– Продавец заверил, что кукла выдрессирована идеально, умеет угождать хозяйке, владеет полезными в быту навыками и в совершенстве обучена искусству ублажения, – Стер потыкал в панель своего ау-браслета, и тот протестующе запищал.
– Кукла?
– Продавец назвал его куклой. Сказал, что определение это лучше отражает суть его товара.
Звучит одинаково мерзко, как ни посмотри.
Зачем я вообще чушь эту ляпнула?
В куклы, видите ли, не наигралась. Будто они меня сильно интересовали в детстве.
– Подожди, сейчас я тебе инструкцию скину, в ней есть код доступа к управлению…
– К нему прилагалась инструкция?! – опешила я.
– Конечно. Вдруг в физиологии имеются кардинальные отличия от известных хозяйке.
Я попыталась поймать взгляд мужчины передо мной. Даже руку подняла и поводила раскрытой ладонью перед его лицом.
Безуспешно.
Словно не живой человек, дышащий, думающий, а синтетик в неактивном режиме.
На моём ау-браслете загорелся жёлтый огонёк, сигнализируя о поступивших данных.
Не глядя нажала «принять» и обернулась к брату.
– Давай его вернём.
– Что?
– Вернём его продавцу.
– Нет.
– Да, Стер.
– На каком основании, Адди? Если кукла принята в надлежащем виде, и покупатель нареканий не имеет, то товар обмену и возврату не подлежит. Так в договоре написано, – брат потряс перед моим носом рукой с широкой серебристой полосой браслета. – Ты вообще знаешь, какую кучу кредитов я за него отвалил?
– А я тебя об этом просила?
– Ты сказала…
– Я пошутила! Ерунду сболтнула, понимаешь? Чушь, глупость, блажь! Хрень сморозила!
Потому что смотреть на рабов, выставленных за чуть трепещущим силовым барьером, имитирующим витрину магазина, оказалось куда неприятнее, нежели я ожидала. И я поспешила сделать вид, будто меня это не касается и никогда не коснётся. Отвернулась, вздёрнула носик повыше и сказала… то, что сказала.
– Ну, знаешь, – Стер покачал головой с видом глубоко оскорблённого в лучших чувствах. – Я, может, порадовать тебя хотел…
– Подарив мне раба?!
– Куклу.
– Да хоть космомусорщиком его обзови, суть не поменяется, – я махнула рукой в сторону неподвижного мужчины. – Что мне с ним делать? Куда его деть? На Риттае нет рабства, как я его домой повезу?
– Что хочешь, то и делай. Хочешь – пусть постель тебе греет. Хочешь – здесь запри.
– В грузовом отсеке?!
– Если он тебе не нужен, значит, сойдёт за груз. Или сразу перепродай, пока мы на станции. А я пойду, у меня ещё дел полно, иначе мы никогда из этого межгалактического болота не вылезем.
И Стер просто развернулся и вышел.
Металлическая дверь с тихим шорохом закрылась за его спиной.
А я осталась.
С рабом, так и не шелохнувшимся за всё это время, даже не моргнувшим ни разу. А он точно живой? Быть может, Стеру под видом живой формы жизни впарили-таки синтетика? Сомневаюсь, чтобы на «Мэджике» неживую форму ни разу не пытались выдать за живую…
Дел у Стера, видишь ли, полно. А часик на то, чтобы вернуться и прикупить сестре раба, он в своём плотном графике нашёл.
На браслете снова вспыхнул, привлекая внимание, жёлтый огонёк.
Теперь-то что?
В воздухе соткалась голубоватая голографическая сетка, по полупрозрачному многограннику побежали мелкие буквы и цифры. Я глянула мельком, затем, удивлённая, вчиталась.
Это же… данные раба. Рост, вес, обхваты, даже размер… хм, мужского достоинства. Физиологические параметры, происхождение, те самые полезные в быту навыки и подробный перечень всего, что он умеет в постели. Желательный уход и требования к среде обитания. Управление через ошейник и код доступа к нему.
Инструкция по применению, которую мне скинул Стер.
Но если она поступила лишь сейчас, то что пришло несколькими минутами ранее?
Закрыла инструкцию, перешла в список входящих сообщений, прокрутила. Оно должно быть где-то сверху…
– Н-нет…
Я не сразу сообразила, что едва слышный этот, хриплый голос принадлежит рабу. Обернулась к нему и увидела, что прежде неподвижный мужчина покачивается, сотрясаемый мелкой дрожью. Маска покорности треснула и осыпалась, являя искажённое судорогой лицо. Во взгляде мука, рот искривлён, на коже выступила испарина.
– Н-нет… – просипел он и, качнувшись сильнее, упал на колени, уронил голову на грудь. – Н-не… отдавай…
Содрогнулся всем телом, кашлянул несколько раз, сплёвывая на пол жёлтой слизью, и тяжело завалился на бок.
Я метнулась к нему, присмотрелась, пытаясь понять, не решил ли раб упростить мою жизнь и умереть прямо на месте. Положение раба таково, что если и скончается преждевременно у новых хозяев, то никому до того дела не будет и проблемы из-за несанкционированного трупа на борту нас не ждут, но…
Вроде жив… пока. Только отрубился и по побелевшим губам нить слюны тянется.
И что делать? Я же не медик и ни раха в этом не разбираюсь!
И я поспешно набрала код вызова.
* * *
Память возвращалась фрагментарно, блестящими осколками, что порой царапали до крови.
Тес помнил, как звездолёт содрогнулся от удара.
Затем снова.
И снова.
Захлебнулась воем сирена. Бортовой компьютер монотонно перечислял полученные повреждения, на экране сменяли друг друга предупреждающие алые надписи.
Всё плохо.
А будет ещё хуже.
Чёрная туша варрианского падальщика держалась на безопасном расстоянии от хаотичного мусорного поля и, наверное, получилось бы проскочить мимо неё незамеченным, притвориться куском безжизненного железа, болтающимся среди массы иных отбросов. Но автопилот сбоил, ручное управление слушалось плохо, а падальщик, почуяв добычу, выпустил щупы ловчей сети прежде, чем Тесу удалось вывести корабль за пределы поля. Сеть развернулась вдоль неровной кромки его, не давая возможности ни обойти грязно-зелёные ячейки, ни ускользнуть, когда она начала сжиматься, захватывая всё, до чего могла дотянуться.
Потом были голоса.
Бескрайнее многоголосье, в котором терялись голоса прежней его жизни.
…Только Арманская звёздная академия, сын…
…Твой отец прав. Ты сын клана Мирос, для тебя нет иного пути, ты же знаешь…
…Ты ведь никому не расскажешь, брат? Правда-правда? Поклянись…
Отец, мать, сестрёнка. Куда они пропали? Они были… и вдруг исчезли в хоре чужих голосов.
Жало иглы раз за разом входило под кожу, пуская по венам яд. Кажется, с падальщика его переправили… куда? Тес не знал. Варрианцы коршунами кружили в нейтральных секторах, подбирая всё, что плохо лежало, начиная от чужих объедков и заканчивая лёгкими звездолётами малой вместимости, не способными дать отпор тяжёлому мусорщику. Они разбирали всё до последней микросхемы и продавали – вместе с членами экипажа, случись бедолагам подвернуться под варрианские щупальца.
Не стоило забираться так глубоко в нейтральный сектор.
Не стоило вовсе туда соваться.
Глупая, бессмысленная ошибка, стоившая всего.
Его продали.
И остатки его шаттла тоже. Ушли как вода в песок, ни единого следа теперь не сыскать.
Голоса стихали и возвращались, отступали волнами отлива и накрывали прибоем, оглушающим до ломоты в висках. Он терялся в этих волнах, барахтался, отчаянно пытаясь всплыть, выбраться на поверхность, но его неумолимо тянуло на глубину, в тёмную бездну безвременья. Порой, когда голоса стихали, Тесу удавалось ненадолго подняться выше и разглядеть сквозь толщу мутной воды белое расплывающееся пятно светила. Оно слепило, било по глазам, напоминая о боли. Боль огнём охватывала тело и выжигала разум.
Что варрианцы с ним делали?
Или то были уже не падальщики?
…Рожа у него смазливая что твоя рала. В самый раз для этих течных сучек… с руками оторвут…
…Славный мальчик. Ну-ка, служить, славный мальчик…
Он раб – понимание это пришло как-то вдруг, в момент благословенной тишины перед очередным приливом. Металлический ошейник обхватывал шею неплотно, можно кончик мизинца просунуть, но кажущаяся близость свободы лишь иллюзия, столь же зыбкая, неверная, как всякий мираж. Нехитрую эту истину Тес усвоил быстро.
Кукла, игрушка для постельных утех – иные его умения родом из прежней жизни едва ли кого-то волновали.
Отец публично отрёкся бы от нерадивого сына, кабы знал, где тот оказался и чем пытались наполнить его голову.
Кукол выставляют на витрине, и они часами стоят каждый на своей тумбе, не смея шелохнуться. И тогда голоса становятся благом – в них можно исчезнуть, скрыться от оценивающих взглядов по ту сторону силового барьера, спрятаться от ощущения времени и места.
Потом Теса продали.
Опять.
Голоса зазвучали громче, ввинчиваясь в разум, в котором уже оставалось мало разумного. Как зовут сестру? Где находится его дом? И было ли оно, место, называющееся его домом?
Адди?
Нет, это другое имя, чужое.
Но он слышал его совсем недавно, когда удалось подобраться ближе к поверхности, когда на мгновение показалось, что получилось вынырнуть, вырваться из ловушки тёмной бездны.
– Вот на кой тебе раб, Ари?
– Ни на кой, Лив. Его Стер притащил. Подарочек для Адди.
– Ну, Астер как отколет, так отколет.
– А после сваливает и оставляет других дерьмо своё разгребать.
Тес слышал недовольство в женском голосе. Затем вздох, и та, кого назвали Ари, спросила тише, спокойнее:
– Как он?
– Накачали его всякой седативной дрянью по самую макушку. И это не считая парализаторов, в железяку встроенных.
Его сканируют?
Пожалуй.
Исследуют, изучают, словно диковинную игрушку, какой он нынче и является.
– Его можно снять?
– Можно. Почему нет? Тебе… то есть Астеру должны были предоставить код доступа к ошейнику. Мало ли, может, у тебя свои способы контроля раба, а ошейники на твоей планете неприемлемы?
– На моей планете рабство неприемлемо, да только когда Стера останавливали этакие несущественные мелочи?
– О-о, ты посмотри!
– Что?
– Видишь?
– Это тату?
– И не одно, судя по всему.
Жадное женское любопытство ощущалось особенно остро.
Злило.
Слишком много вдруг его стало.
– Неудивительно, что его так запаковали. Даже в самых замшелых секторах «Мэджика» товар стараются показать максимально лицом… то есть телом. А тут такие татушки приметные… странно, что не свели, дабы потенциальных покупательниц не отпугивать…
Женские пальцы коснулись кожи ниже ошейника, осторожно, самыми кончиками, провели по вязи, полумесяцем оплетающей основание шеи. И Тес перехватил чужую руку, сжал тонкое запястье с силой, которой сам от себя не ожидал.
Глава 2
Когда мужик, ещё двадцать минут назад валявшийся в отключке на полу грузового отсека и пускавший слюни, молниеносным движением вскинул руку и вцепился в моё запястье, я не знала, кого обматерить в первую очередь – раба или родственничка, раба этого преподнёсшего.
Наверное, лучше всё-таки второго.
Первый-то не виноват, что Стеру приспичило купить именно его. Причём подозрение, что братцу конкретно впарили товар ненадлежащего качества, разрасталось и крепло прямо на глазах.
Пальцы на запястье сжались тисками, рискуя переломить его, будто тонкую сухую веточку, и я зашипела от боли. И кто меня дёрнул лезть щупать татуировку? Ну, тату и тату, мало ли кем раб был прежде и откуда родом.
В ту же секунду пальцы разжались, и раб открыл глаза. Моргнул, посмотрел на меня. Взгляд его растерял былую пустоту и отрешённость, но наполнился сосредоточенностью, настороженностью и ожиданием подвоха.
Руку я отвела. Медленно, предельно аккуратно, всем видом своим демонстрируя, что больше не намерена его трогать.
Кто ж знал, что он нервный такой?
Мужчина проследил за отходом моей конечности подозрительным недоверчивым взглядом. Вытянув руку вдоль тела, я отступила на шаг от стола. Ливия успела отскочить куда раньше меня и теперь с опаской взирала на мужчину.
Он снова моргнул. Нахмурил лоб, всматриваясь в нас с Ливией так, словно мог знать нас прежде. Дёрнул уголком рта, точно в попытке что-то сказать. Приподнялся, тяжело опираясь на правую руку. Выпрямился, повернулся, спустил с матовой поверхности стола ноги и замер, согнувшись и почти уткнувшись лбом в собственные колени. Двигался он скованно, неуверенно, хотя никаких травм, серьёзных повреждений и явных признаков болезни сканер не выявил.
Мы с Ливией слаженно отступили ещё на шаг.
– Ты подключилась к ошейнику? – шёпотом спросила Ливия.
– Нет, – ответила я тихо. – Не успела.
– А какие были варианты нейтрализации на всякий экстренный случай?
– Не знаю. Стер свалил раньше, чем сказал что-либо дельное, а инструкцию я не читала, только мельком проглядела.
– То есть мы сейчас находимся в замкнутом пространстве с… нестабильным рабом, на которого ты, его хозяйка, никак не можешь повлиять? Имей в виду, удалённо я к его ошейнику не подключусь.
Мы на своём корабле, куда не каждый сунется – даже если нас тут на атомы расщепят.
– Я ему не хозяйка, – огрызнулась я.
– Формально – хозяйка, – возразила Ливия.
Раб тряхнул головой и спрыгнул на пол.
– И что ты предлагаешь, скомандовать ему «сидеть»?
– Ну хотя бы «фу», если он на нас бросится.
– Он не собака, Лив.
Он вскинул голову, одёрнул куртку. Потянулся было к ошейнику, но в последний момент руку отвёл, так и не коснувшись металла. Посмотрел на меня, на Ливию и снова на меня. Помедлил, то ли в нерешительности, то ли оттягивая неприятный момент.
