***Сердце огня и льда. Леди***
Глава 1
– «И обратилась тогда королева к старой мудрой лисе, кому ведомы все тайные тропки мира, все пути-дорожки, что когда-либо были проложены по лику праматери-земли».
Мой негромкий голос в тишине маленькой комнаты.
Шелест тёплого ветерка за распахнутым настежь окном, трепет ветвей сирени, что с любопытством заглядывала в наш дом.
Светлые серо-голубые глаза, наблюдающие за мной удивительно осмысленно, не по годам серьёзно.
– «Взмолилась королева: «Подскажи, о, мудрая лиса, что мне сделать, как защитить дочь свою от злого колдуна?» И молвила старая лиса: «Ведомо мне место тайное, где сможешь ты укрыть маленькую принцессу от гнева злого колдуна. Вовек не сыскать колдуну дитя твоё в месте этом. Но придётся тебе покинуть маленькую принцессу, ибо ты правительница королевства своего и нельзя тебе оставлять его». Поняла королева, что предстоит сделать ей выбор нелёгкий. Сердце матери разрывалось на части при мысли, что надо оставить любимую дочь свою, но и бросить подданных и земли на растерзание колдуну она не могла».
Моя Звёздочка уснула, не дождавшись, как обычно, окончания истории. Впрочем, «Лисьи сказки» зачитаны и перечитаны уже до дыр и многие истории я помнила наизусть.
Закрыв книгу, я встала с кресла, положила томик в зелёной обложке на стол и осторожно вышла из своей спальни.
Череда дней, недель, месяцев. Год, другой, третий на исходе. Тихое уединение общины. Деревянные домики, сбившиеся в кучку на небольшой поляне. Лес вокруг, многовековой, суровый, но справедливый к тем, кто чтил его законы. Лисья магия, надёжно защищавшая, скрывавшая общину от мира. Казалось, здесь даже время текло иначе, плавно, мягко, словно воды неспешной, величественной реки.
В общине не существовало распрей, тягот, неуёмной жажды материальных ценностей большого мира. В маленьком, тесном этом обществе цвели взаимопомощь, поддержка, терпимость. Здесь принимали женщин-оборотней, оказавшихся в беде, без стаи, мужей и средств к существованию, подчас беременных или с малолетними детьми на руках, но и представителям других видов не отказывали. В общине в разное время жили и несколько бывших жриц Серебряной богини, однако со слов старейшин я поняла, что никто из них, в отличие от меня, не сохранил дар.
Я встала перед окном, глядя на разбитый по здешней традиции огородик во дворе и согнутую спину Лиссет, копавшейся на грядке с луком. Жила община, в основном, за счёт натурального хозяйства и охоты, но раз в месяц несколько местных девушек посещали рынок в ближайшем городке за лесом, продавали заговорённые амулеты и на вырученные деньги покупали для всех необходимое.
В город я не ходила. И была там всего раз за всё прошедшее время, в день, когда мы приехали в этот затерянный наполовину, диковатый немного край. Край, далёкий от шума и суеты больших городов, не помнящий уже последней войны и королевской немилости. Край, где ещё видели в животных посланников богов, а то и самих богов, принявших облик зверя, где до сих пор поклонялись по древним северным обычаям отцу-медведю, брату его волку и лисичке-сестричке.
Я боюсь оставлять Звёздочку даже ненадолго, даже под присмотром женщин общины, даже с Тайей. Боюсь, что если покину очерченные магией границы, то с моей малышкой что-нибудь обязательно случится, её украдут, заберут у меня, причинят вред. Мне страшно от одной лишь мысли, что кто-то, подобно злому колдуну из сказки, может попытаться избавиться от неё. Только она согревает моё заледеневшее сердце своей ясной, безмятежной улыбкой, своим тёплым присутствием. Смотрит на меня его глазами, пусть и унаследовавшими мой миндалевидный разрез.
Его частичка, его подарок.
Моя маленькая северная звезда.
Из-за низкого плетня, окружавшего огород, появилась рыжая лохматая головка Лолли, дочери нашей соседки кицунэ.
– А там в чаще дядя какой-то, – сообщила девчушка шёпотом доверительным, заговорщицким.
Лиссет выпрямилась, потянулась всем телом, прогибаясь в пояснице.
– Дядя и дядя, – пожала плечами лисица. – Заблудился, наверное, очередной городской любитель, возжелавший отдыха в походно-лесных условиях.
Местные жители редко в здешних лесах плутали и хорошо знали, как далеко в чащу следует заходить, где пролегает невидимая черта, отделяющая земли людей от территории оборотней, переступать которую нежелательно.
Минуту Лолли сосредоточенно хмурила лоб с самым серьёзным выражением веснушчатого лица, какое только может быть у девочки шести лет, и добавила:
– Какой-то он не такой. Не как обычно. Пахнет странно и кричит на всю чащу, что хочет видеть госпожу Айшель и её мизинчик.
Лиссет обернулась ко мне, посмотрела обеспокоенно.
– Это ещё что такое?
Я покачала отрицательно головой, растерянная, понимающая не больше подруги.
Мизинчик. Что-то знакомое как будто. Но не вспоминается вот так сразу, исчезает в тумане прошлой жизни. Жизни до общины, до рождения Звёздочки.
– Схожу-ка я гляну на этого дядю, – решила лисица. – Лолли, где именно в чаще ты видела дядю?
– Юго-восточное перекрестье, рядышком совсем, – ответила девочка.
– А теперь беги домой, Лолли. Мама тебе запрещает пересекать перекрестья или я не права?
– Я взрослая! И уже умею путать тропинки и следы!
– Даже не сомневаюсь, – Лиссет махнула рукой Лолли и прошла в наш дом.
– Думаешь, это они? – спросила я встревожено, едва лисица переступила порог. – Всё-таки нашли меня? А если они узнали об Эсти?
– Спокойно, – Лиссет вымыла руки под холодной водой рукомойника, вытерла полотенцем, начала расстёгивать пуговицы на платье. – Если бы братству удалось разыскать тебя здесь, то вряд ли они стали бы отправлять вперёд посланника, голосящего на всю округу, да ещё и зовущего тебя по имени. Может, старый знакомый какой?
– У меня не осталось там знакомых, – напомнила я. – Мои единственные подруги – ты и Тай, – но вы обе здесь, и никто не знает, куда мы сбежали, даже Дрэйк.
– Дождись меня и не нервничай раньше срока. Эсти разбудишь.
Спустя несколько мгновений из дома выскочила крупная рыжая лисица с тремя хвостами, одним длинным прыжком перемахнула через плетень, принюхалась и потрусила к кольцу тёмного леса вокруг общины.
Я заметалась по небольшой комнате, служившей нам и кухней, и столовой, и гостиной. Несколько раз заглянула к Звёздочке, проверяя, на месте ли моя малышка, спит ли. Не знаю, избавлюсь ли когда-нибудь от страха, что Эстеллу найдут и заберут у меня, смогу ли преодолеть состояние паники, в которое я впадала всякий раз, заслышав о незваных визитёрах возле границы. Тем более этот «гость» знал моё имя, знал, что я скрываюсь в общине.
Тихий стук входной двери заставил меня вздрогнуть и резко обернуться. Застывшая на пороге Тайя посмотрела на меня сочувственно, с улыбкой мягкой, успокаивающей.
– Тихо, это всего лишь я.
– Лолли рассказала? – догадалась я.
– Да. Она уже по всей общине весть разнесла, неугомонный ребёнок, – подтвердила волчица. – Получит от мамы по хвосту, Аделаида ведь запрещает ей бегать в лес за перекрестья. Есть идеи, кто этот джентльмен?
– Не знаю, – я отвернулась к окну. – Пытаюсь вспомнить и не могу. Иногда мне кажется, будто прошла вечность с того времени.
– Всего три года… будет скоро.
– Когда-то моя жизнь переменилась буквально за пару недель. И я даже не знаю, что происходит сейчас в большом мире.
Новости до здешнего края, как и до любой глухой провинции, доходили медленно, с основательным опозданием. Эллорийская империя переживала трудные времена. Болезнь императора Октавиана перестали скрывать от широкой общественности, с каждым годом здоровье правителя ухудшалось всё стремительнее, неумолимее и даже нам было известно, что ныне страной фактически правит его супруга Катаринна и её верная, неизменная почти тень – Рейнхарт, один из старших членов братства. Наследница престола и единственный ребёнок императорской четы, юная Валерия, по-прежнему пребывала в статусе девицы на выданье. Поговаривали, будто в выборе жениха для дочери и будущего консорта Катаринна ещё более щепетильна и придирчива, нежели её слёгший под гнетом болезни муж. Да и немногие уже отваживались предложить кандидатуру свою либо сына, немногие готовы пройти тщательный, жёсткий отбор ради сомнительной перспективы получить неотвратимо рассыпающуюся карточным домиком империю под невидимой сенью братства. Одно из завоёванных некогда королевств получило всё же независимость от имперского ига, вернуло себе свободу, восстановило законного монарха на троне. Вдохновлённые примером, ещё несколько стран боролись сейчас за избавление, моя родная Феоссия в том числе.
Возможно, когда-нибудь, не скоро, но всё же я смогу вернуться туда, где родилась и выросла, в королевство, подданной которого являюсь несмотря ни на что. Увижу родителей, и, быть может, познакомлю их с внучкой. Даже маме с папой я не решилась поведать об Эстелле, боясь за дочь и за безопасность родных. Родители знали только, что я жива и что со мной всё хорошо.
Мама с папой обрадуются внучке и наверняка сразу избалуют.
А он?
Нордан хотел девочку, и чтобы непременно похожую на меня. Пока Эстелла скорее тонкий, причудливый сплав черт моих и Нордана, но всё же она ещё слишком мала, чтобы сказать наверняка, на кого из родителей Звёздочка походит больше.
Лиссет вернулась быстро. Сменила ипостась, натянула поданную мной длинную блузку.
– Ни за что не угадаете, кто там, – лисица пригладила растрепавшиеся рыжие волосы.
– Говори, не томи, – поторопила Тайя.
– Беван собственной персоной.
– Беван?! – повторили мы с волчицей в один голос.
– Да. Я его еле узнала и то, в основном, по запаху. Заросший как сатир, одетый как бродяга, к запаху примешивается характерное и стойкое храмовое амбре.
– Беван скрывался в храмах? – удивилась Тайя.
Лиссет пожала плечами и ушла в свою спальню.
Несмотря на уединённость общины, мы знали, что в конце концов братство публично объявило себя братством не Тринадцати, но Двенадцати. Тайе не удалось выяснить, что стало с Беваном, однако я надеялась, что он всё-таки сумел сбежать, смог скрыться от вездесущего ордена, действительно покинуть круг. Надеялась, что бывшие собратья не нашли Бевана и не убили или не усыпили, как Нордана когда-то.
– Я должна с ним поговорить, – произнесла я.
– Угу, – лисица вышла, затягивая на тонкой талии завязки юбки. – Я сейчас к старейшинам, попрошу разрешения привести гостя в общину.
– Вы уверены, что это не ловушка? – уточнила Тайя подозрительно. – Вдруг Беван давным-давно вернулся в братство и за прощение своего проступка пообещал доставить им Шель?
– Я верю Бевану, – возразила я. – Зачем ему было так рисковать, защищая меня, заявлять Рейнхарту о своём уходе? Только ли, чтобы спустя какое-то время попроситься обратно?
– Шель, мы не знаем, что произошло в императорском дворце после того, как тебя забрала кера.
– Если так, значит, живым мы его отсюда не выпустим, – вмешалась Лиссет. – В общине достаточно оборотней, чтобы утихомирить одного собрата. И лучше держать его здесь, чем отпускать Шель в лес за перекрестья, – лисица коснулась ободряющим жестом моей руки и покинула дом.
– Если старейшины дадут разрешение на проход, то я с него глаз не спущу, – пообещала волчица.
Пусть, если Тайе так будет спокойнее.
Я верю Бевану даже вопреки страху за дочь. Нельзя просто совершить поступок столь серьёзный, вопиющий по меркам братства, а позже как ни в чём не бывало вернуться, извиниться и продолжить работать на благо ордена. И едва ли братство переименовалось из-за Нордана, из-за его ныне действительно сугубо номинального присутствия в круге.
Я отвернулась от хмурящейся озабоченно волчицы к окну, стараясь не думать, не пытаться предугадать заранее, какие вести может принести Беван, как он сумел разыскать меня, почему именно сейчас. Случись что-то серьёзное с Норданом или Дрэйком, и я почувствовала бы.
Должна почувствовать.
* * *
Бевана и впрямь не узнать.
Заношенная чёрная одежда, немаркий цвет которой не в состоянии скрыть пятен и разводов грязи, особенно на куртке и штанинах. Ботинки, истоптавшие, кажется, все дороги мира. Тёмно-зелёный рюкзак под стать одежде. Посох паломника. Борода. Взлохмаченные каштановые волосы. Загоревшее, обветренное лицо. И только глаза, карие, с россыпью золотых искр, остались прежними, яркими, лукавыми.
С порога нашего дома я наблюдаю, как Лиссет ведёт гостя от леса к вышедшим навстречу старейшинам, как лисица и мужчина беседуют с тремя почтенными женщинами-оборотнями, что уже много лет следят за порядком и безопасностью в общине. Тайя стоит на короткой дорожке между входом в дом и плетнём, рассматривает визитёра внимательно, подозрительно. Эстелла всё-таки проснулась из-за шума и суеты и теперь прячется за моей юбкой, выглядывает любопытным котёнком из-за коричневых складок и тут же, насторожившись, исчезает в своём импровизированном укрытии, чтобы спустя несколько секунд высунуться снова.
Я вспоминаю Бевана, когда увидела его впервые, в гостиной особняка в Эллоране, вспоминаю мужчину в дорогом, идеально сидящем на мускулистой фигуре костюме, причёсанного с подчёркнутой небрежностью. Вспоминаю насмешку в голосе, ленивый интерес в глазах. В каком уголке мира исчез этот лощёный, надменный джентльмен? Не знай я того Бевана, и сейчас, пожалуй, не поверила бы, что усталый бедный скиталец предо мной, прошедший немало дорог, может быть кем-то иным.
Беван поклонился старейшинам и направился к нашему дому. Остановился на дорожке, улыбнулся, в свою очередь рассматривая меня. Тайя стражем шагнула вперёд, преграждая гостю путь.
– Не имел чести быть вам представленным, – заметил Беван, окинув волчицу быстрым взглядом.
– Наша подруга Тайя, – пояснила Лиссет из-за спины мужчины.
– Вы из общины?
– Нет, из Эллораны, где у меня была вполне себе неплохая жизнь до определённого момента, – ответила волчица несколько резче, чем следовало.
– Тай, – попросила я.
– Один неверный шаг, и разорву, – предупредила Тайя негромко, с угрозой. – Мне плевать, бывший ты собрат или действующий.
– Учту и постараюсь не делать резких движений, – заверил Беван искренне.
Волчица медленно, неохотно отступила, пропуская мужчину ко мне. Эстелла вновь скрылась за юбкой, прижалась к моим ногам, вцепившись в ткань.
– Здравствуй, – улыбнулась я.
– Здравствуй, Шелли-малышка. Ты изменилась.
– Ты тоже.
– Все мы меняемся, когда жизнь макает мордой в самое… Ну, в общем, ты поняла. А тут у нас кто? – Беван наклонился, и выглянувшая было Звёздочка торопливо отпрянула обратно.
– Эстелла, – я повернулась к дочери. – Эсти, это дядя Беван, он когда-то спас нам жизнь.
– Обычно женщины меня любят, даже самые маленькие.
– Учитывая твою репутацию, когда это ты с детьми успел пообщаться для подтверждения сей теории? – уточнила Тайя язвительно.
– Эсти никогда не видела мужчин, – я осторожно разжала стиснувшие ткань кулачки и взяла Звёздочку на руки. Эстелла смерила гостя угрюмым взглядом исподлобья и отвернулась, уткнувшись в моё плечо.
– Смотрит точь-в-точь как её папа. И гадать не надо, кто отец, – усмехнулся Беван.
Я прошла в дом. За плетнём уже то появлялись, то исчезали макушки как Лолли, так и других детей, жаждущих посмотреть на нежданного визитёра, допущенного на территорию общины, долетали приглушённые смешки и шепотки.
