Глава 1
Во всём виноват лист.
Вернее, несколько листьев.
Щедро политые дождём, закончившимся лишь под утро, они слиплись плёнкой, раскрасившей мокрый тёмный асфальт причудливыми жёлтыми узорами.
Как я ухитрилась поскользнуться на этих листьях?
Не знаю.
В какой-то момент подошва ботинка легко, уверенно проехалась по ним, как по льду, увлекая за собой всё тело. На долю секунды я увидела свою ногу, взлетевшую перед моим носом в замахе, повторить который я бы уже при всём желании не смогла, а затем меня резко, неумолимо швырнуло на спину, прямиком на асфальт. Перед глазами мелькнула жухлая зелёная крона ближайшей берёзы, коричневая, будто сожжённая листва рябины рядом и кусочек мглистого серого неба. В спине что-то хрустнуло, опалило вспышкой боли и сознание выключилось.
Вот так просто. Щелчок – и тебя нет. Вокруг лишь тьма, ни мыслей, ни ощущений, и воспоминания о четырёх десятках прожитых лет почему-то не проносятся увлекательной кинолентой.
Голоса возникли не сразу.
Поначалу зародились где-то вдали, на самой периферии тьмы, зазвучали вкрадчивым шелестом потревоженной ветром листвы. Нарастали постепенно, становились всё громче и громче, дробились на отдельные голоса и фразы.
– Ясси?
За голосами следовали ощущения.
Твёрдая, жёсткая поверхность под спиной.
Гуляющая по всему телу волна тупой боли.
Что-то мокрое, колючее в левой руке.
Наверное, в лужу угодила…
Хотя я перчатки надела, помню точно, а они кожаные, не промокают.
Не должны.
Кто-то взял меня за левую руку, коснулся запястья и пальцев, сведённых судорогой так, что разжать их не получилось.
– Ясси, что же ты наделала? – произнёс незнакомый мужской голос.
Говорил он тихо, укоризненно и близко ко мне. Прочие голоса звучали явно на расстоянии, и различить их было сложнее, слова появлялись и исчезали, не откладываясь в сознании, словно сказанные на неизвестном мне языке. Скорее всего, собрались прохожие, смотрят, обсуждают… может, и на телефон уже кто-то снимает украдкой.
Глядишь, проснусь назавтра звездой соцсетей и местных новостных каналов.
Чужие пальцы коснулись моей щеки, постучали легонько. Я отвернула лицо, пытаясь разорвать непрошеный физический контакт, и открыла глаза.
– Ясси?
Ко мне склонились, загораживая обзор и свет, и я кое-как разглядела над собой мужское лицо. Узкое, немолодое, с аккуратной бородкой. Чёрные волосы коротко острижены и тронуты сединой.
– Ясси, – в тёмных глазах отразилось облегчение.
Это он мне?
Но я не Ясси, я Аля.
Альбина.
– Ох, Ясси-Ясси, как же ты меня напугала, – неизвестный мужчина оставил моё лицо в покое и чуть передвинулся в сторону, позволяя увидеть небо.
Ясное голубое небо.
И когда расчиститься успело? Не могла же я столько проваляться без сознания, ещё и фактически на дороге, посреди двора между жилыми домами, что погода так радикально переменилась?
Тем временем мужчина вновь протянул ко мне руки, на сей раз дабы помочь сесть. Сопротивляться я не стала, тело реагировало заторможено, вяло, при всём желании не откажешься от чужих услуг. Неудивительно – с такого размаху об асфальт приложило. Повезло, что переломов не заработала или сотрясения. По крайней мере, боль отступила, я двигалась, пусть медленно и не без посильной помощи незнакомца рядом.
Пальцы левой руки наконец разжались, открывая ладонь, запятнанную кровью и присыпанную чём-то мелким, блестящим, похожем на осколки. Нет, вида крови я не боюсь, но…
Перчатки нет.
И за что стеклянное я успела схватиться? Пустая бутылка под руку попалась или сразу осколки…
Вслед за окровавленной ладонью я разглядела собственную ногу и то, чем моя конечность была прикрыта.
Это юбка. Длинная голубая юбка… не юбка.
Платье.
Из дома я вышла в джинсах, свитере и куртке, какое, к чёрту, платье?!
Из-под края чуть сбившегося подола торчали ступни. В бежевых туфлях самого что ни есть старомодного вида. Рукава полупрозрачные, от локтя свисали какой-то неряшливой, будто разорванной тряпкой. Талия у платья на положенном природой месте, лиф простой, с рядом обтянутых шёлком пуговиц, вырез не слишком низкий. Часть зоны декольте прикрыта бледно-голубой тканью, выбивающейся из-под края выреза. На секунду показалось, что этот кусок ткани пришит к платью наподобие оборки, но нет – я потянула за него и сообразила, что это нечто сродни нижнему платью или нательной сорочке.
Ничего такого в моём гардеробе и близко не ночевало.
В нарастающей панике я принялась ощупывать себя за всё, что только попадалось под руку, едва замечая, как кровь пятнает светлую ткань. Ноги, бёдра, живот, рёбра, грудь, плечи… все части тела на месте, ничего нового или неожиданного не появилось, но не получалось избавиться от чувства неправильности, раздражающего ощущения неудобства, словно меряешь одежду размера предположительно твоего, а на деле не совсем. И там жмёт, и здесь висит, и тут не натягивается, и вообще сидит как-то не так.
– Что здесь происходит? – раздался требовательный голос и с другой стороны от меня появились две мужские фигуры.
Приблизились ко мне, кажется, единственные из всего кружка зевак, не считая чересчур услужливого мужчины рядом со мной. Тот перестал ошалело наблюдать за моими лихорадочными ощупываниями, поморщился и поднял голову.
– Всео… хорошо, – произнёс напряжённо. И два простых слова буквально выдавил через силу, и прозвучали они странно, этаким режущим слух скрежетом по металлу.
А ведь до этого говорил совершенно нормально…
– Мойя сестра… чуйвствовать плохо… сейчас хорошо.
И я догадалась.
Он говорит с заметным акцентом, неверно произносит часть слов, неправильно строит предложения на чужом для себя языке. Но ещё пару минут назад я ни намёка на акцент не слышала!
– Мы уходить… – мужчина стремительно поднялся и сразу наклонился, грубовато подхватил меня под мышки и рывком поставил на ноги. – Не беспокойить…
Голова закружилась, перед глазами запрыгали голубые пятна, к горлу подкатил противный горький ком. Я покачнулась, но жёсткая рука обхватила меня за плечи и куда-то повела. Ноги машинально сделали шаг-другой, а затем я запнулась о край собственной юбки.
– Вы уверены? – подозрительно уточнил второй озабоченный моим состоянием. Сейчас я не могла разглядеть ни его, ни его спутника, замершего чуть позади, мир слился в круговерть ослепляющих пятен.
– Да, да. Всео хорошо, хорошо… – рука сжалась сильнее, удерживая в вертикальном положении, привлекла меня к мужскому телу. – Нечестивые безбожники…
Чудеса, однако, – из последних двух слов акцент выветрился начисто.
– Поспешим, моя Ясси. Чем скорее мы отсюда уйдём, тем лучше.
Чёрно-белая масса зевак расступилась, и я фактически в обнимку с незнакомым мужиком прошла несколько метров. Из танцующих джигу-дрыгу пятен вынырнуло что-то большое, тёмное, с мельтешащим сбоку человеком, немедленно согнувшимся в суетливом поклоне. В это что-то меня буквально запихнули, пока я тщетно пыталась совладать с головокружением, расфокусировкой зрения и тошнотой. Небрежно усадили, привалив к мягкой спинке, и осведомились о багаже. Получив заверения, что багаж на месте, велели гнать отсюда во весь опор. Всё вокруг качалось и поскрипывало, затем рядом раздался характерный звук захлопнувшейся двери. Я протестующе дёрнулась, но руки незнакомца никуда не делись, они возникали то тут, то там, трогали, сжимали, удерживали, то ли пытаясь усадить меня поудобнее, то ли по-простому лапая.
Чёрт, надо было не диковинное платье изучать, а по сторонам посмотреть, сориентироваться, что происходит и почему. Какой-то подозрительный мужик меня поднял и посадил… в машину, наверное… и теперь куда-то везёт. Меня похитили среди бела дня, на глазах кучи очевидцев?
И переодели предварительно.
– Сейчас, Ясси, сейчас…
Почему он продолжает называть меня этим дурацким именем? Или меня с кем-то перепутали?
С некой Ясси, которая на лицо моя стопроцентная копия, ну точно как в кино, где таких двойников играет одна актриса.
Похититель нащупал мою левую руку, повернул и осторожно обмотал куском белой ткани. Вероятно, носовым платком.
– Как доберёмся, тотчас обработаем твою рану. Не думаю, что она серьёзная, но… что ты сделала?
В ответ я смогла лишь повернуть голову, откинутую на верхнюю часть спинки.
– Ясси?
Категорически нет никакого настроения вести задушевные беседы с похитителем. Вдобавок мучило нехорошее ощущение, что откроешь рот и тебя уже точно стошнит.
– Понимаю, ты не желаешь этого брака…
Чего-чего я не желаю?
Брака?!
Но я его действительно не желала, вот вообще никак и ни с кем. И часики не тикали, и зайки с лужайками не прыгали, и мысли не донимали о личности подающего пресловутый стакан воды в старости.
– Я тоже не желаю, чтобы ты принадлежала… другому мужчине, – вкрадчиво вещал похититель и от каждого его слова, едва слышного, прочувствованного, паника и ужас усиливались, расползались трещинами по слабому, вялому телу. – Другим мужчинам… но что взять с этой нечестивой страны с её богомерзкими обычаями? Твоя матушка спаслась от них, а дочь уберечь не смогла. И дела наши идут худо, без союза с родом Лилиаш не обойтись…
Что он такое говорит?
Или мужик не просто похититель, но сумасшедший похититель?
Во что я вляпалась?
В огроменные проблемы, похоже.
Я смежила веки и отвернулась.
* * *
Не знаю, сколько времени машина ехала. Автомобиль трясло и раскачивало, и поначалу казалось, будто трясёт и качает меня. Лишь когда тошнота и головокружение отступили, я сообразила, что эта машина действительно так странно едет. Зрение постепенно прояснилось, но понимания происходящему не добавило. В салоне сумрачно, занавески на окнах плотно задёрнуты… и почему они там вообще висят, занавески эти? Почему стёкла не тонированные, раз уж такая охота скрывать происходящее внутри? Сиденья расположены друг против друга, и сам салон гляделся непривычно высоким для обычного легкового автомобиля. Или это джип какой, «бэха», или что там бывает? Ещё бы я в марках машин разбиралась…
Похититель сидел рядом, бережно держа меня за пораненную руку, и глупых вопросов, к счастью, больше не задавал. От рассуждений о браке, других мужчинах и союзах с каким-то родом тоже воздерживался. Прикосновение бесило до одури, но я терпела – на сколько-нибудь адекватное сопротивление сил всё равно нет, а вялое мгновенно задавят на корню и ещё неизвестно, что за ним могло последовать. Лучше всё же выждать, присмотреться. Снаружи доносились неясные звуки, редкие голоса, мерный частый перестук. Отвернувшись от похитителя и прикрыв глаза, я крутила ситуацию так и этак, пыталась собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
Зачем меня похищать, кому я вообще нужна? Фрилансер с нестабильным доходом, родители не богатые и никогда таковыми не были, мужа нет, детей тоже, брать категорически нечего. Разве что на органы расчленить, да и тут в силу возраста и шатающегося здоровья сгодится не каждый. Продать в секс-рабство? Или как там этот стрёмный товарищ вещал – сразу взамуж? Ну да, в сорокец самое то пробовать себя в роли сексуальной рабыни. Или мужик любит женщин постарше?
Кто и когда меня переодел? И, главное, зачем?
Может, это сектанты?
Сумасшедшие?
Машина наконец остановилась, дверь распахнулась, открытая с внешней стороны. В салон хлынул солнечный свет, и я впервые пригляделась к одежде похитителя. Высокие сапоги, чёрные штаны и странный коричневый плащ с поясом. Я всматривалась в этот плащ, словно гадалка в хрустальный шар, надеясь узреть в нём ответы на все интересующие клиента вопросы.
Это не плащ, по крайней мере, не то, что большинство привыкло называть плащом.
Это разновидность мужской верхней одежды, что носили в старину.
В глубокую старину.
Камзол?
Нет.
Тогда кафтан?
Как же эта одёжка величалась правильно? Точно не сюртук.
Зато под стать моему платью.
Может, я угодила ровнёхонько в реконструкцию? И давно ли адекватные реконструкторы повадились похищать людей?
Похититель поднял меня с сиденья, помог выйти из салона. Я кое-как подхватила край юбки, машинально пригнула голову и едва не вывалилась наружу кубарем, слишком поздно заметив подножку.
Всё-таки джип.
Или…
Встав на твёрдую землю, я первым делом обернулась к транспорту, да так и застыла, разглядывая… карету. Да-да, настоящую карету, запряжённую парой гнедых лошадей, с кучером, сидящим на козлах. Громоздкую, чёрную, посаженную на большие колёса, дополненную торчащим сбоку фонарём со свечой, ныне потушенной.
Карета, чёрт побери.
Карета!
Сколько карет видит в своей жизни среднестатистический современный человек? Не считая телевизионных, разумеется? Я, например, не видела ни одной.
До сего момента.
– Ясения!
Среагировала я не столько на имя, сколько повернулась на сам оклик. И угодила в объятия бросившейся ко мне женщины. Обвившиеся вокруг меня руки сжались крепко, с каким-то непонятным отчаянием, словно женщина боялась, что я неведомым образом испарюсь из её объятий.
– Ох, Ясения, – повторила она и чуть отстранилась, всмотрелась обеспокоенно в моё лицо.
Она уже немолода, эта женщина с уложенными в причёску светлыми, тронутыми сединой волосами и синими глазами, полными искренней тревоги. Но почему она называет меня этим странным именем? Понятно, что Ясси сокращение от Ясении, однако всё равно звучало… непривычно, чужеродно и диковато. И навевало устойчивые ассоциации с именем главной героини старого мексиканского фильма, который моя мама и по сей день любит не меньше «Великолепного века».
– Наконец-то вы добрались, – женщина отодвинулась, нахмурилась, не иначе как заметив, какое выражение застыло на моём лице. Спросила тише, неуверенней: – Доброй ли была дорога?
– Бывало и получше, – с не скрываемым недовольством ответил похититель, оставшийся где-то за моей спиной. – Эти местные барки всегда такие? Ни удобств, ни мягкости хода, будто не летят, а по кочкам козами прыгают.
Женщина беспомощно качнула головой и окончательно выпустила меня из объятий.
– Всю дорогу на палубе провели, словно низкородные…
– Ясения, доченька, что с твоею рукой? – женщина поймала мою пораненную конечность, подняла повыше, испуганно рассматривая обмотанную платком ладонь.
Доченька? Но она совершенно точно не моя мама! Пусть бы моя мама тоже ниже меня ростом, светловолосая и несколько пополневшая с возрастом.
– Ясения поранилась, когда мы сходили на землю, – откликнулся мужчина небрежно. – Должно быть, руку занозила. У этих безбожниц и дерево как следует не обработано.
– Девочка моя, пойдём в дом, осмотрим твою рану, – женщина приобняла меня за плечи и потянула за собой. Я видела: она и тревожится за дочь, и хочет оказаться подальше от этого человека. – А после ты отдохнёшь с дороги… путь был неблизкий…
– Матушка, – толкнулся в спину неприятный скрипучий голос похитителя, и я замерла. Это он к нам обращается?
Оглянулась на него, стоящего возле кареты с видом человека, случайно заселившегося в отель со слишком малым количеством звёзд.
Сколько ему лет?
Похоже, больше сорока, и выглядел он ровно на этот возраст. А женщина рядом со мной немолода, спору нет, но не настолько, чтобы быть матерью сорокалетнего мужика.
Который, к слову, называл меня сестрой.
Значит, женщина действительно его мать? Или я чего-то не понимаю?
