Глава 1
Свадебная церемония проходила в маленьком храме, затерянном в переплетении улиц недалеко от королевского дворца. По слухам, в разное время несколько членов королевской семьи и их избранники соединили руки под этими высокими сводами, в тишине небольшого зала с узкими витражными окнами и деревянными скамьями, щедро заплатив священнослужителю за тайное проведение обряда без разрешения. Впрочем, свадьба нынешняя не окутана ореолом тайны и проводилась не под покровом сумерек, но днём, открыто, с предварительным публичным оглашением в виде объявления, данного во все серьёзные столичные газеты. Несмотря на стремление невесты ограничиться скромной церемонией без лишней огласки и чужих глаз, зал был полон, все скамьи заняты гостями, свидетелями, родственниками и просто зеваками, а на выходе из храма дежурило с полдюжины фотографов печатных изданий, желающих первыми запечатлеть молодожёнов.
Надеюсь, хотя бы интервью брать не будут.
И праздничный обед, ожидающийся в столичном доме дэ Белли, посетят только те, кто действительно приглашён на свадьбу.
Обед грозил затянуться на час-другой, после чего молодожёны с чувством выполненного долга отправятся в свадебное путешествие. Или в тихое уединённое место, где проведут медовый месяц.
Сама церемония дополнялась по желанию сторон и в зависимости от брачных традиций, принятых у каждой расы, но в целом порядок её оставался неизменен. И количество женихов, ожидающих невесту перед алтарём, на ход её не влияло.
Гости собирались к назначенному часу, рассаживались.
Жених – или женихи, если таковых больше одного, – выходили к алтарю и священнику в долгополом, расшитом золотом одеянии. Если церемонию проводила жрица, то её одеяние украшала серебряная вышивка.
Звучала торжественная музыка. В моей голове упрямо проигрывался марш Мендельсона, хотя, положа руку на сердце, музыка, сопровождавшая путь невесты к алтарю, походила на него несильно. Что поделать, привычный ассоциативный ряд – штука неистребимая.
Появлялась невеста.
Цвет свадебного платья допускался любой, смотря по тем же традициям. Можно хоть в чёрном выйти, хоть в красном, хоть в зелёном в жёлтую полоску и фиолетовый горох. Букеты и фата тоже по желанию и охотно заменялись венком из цветов в тон наряду. Длина платья в рамках приличий, вырезы и разрезы в пределах допустимого.
Невеста неспешно шла по центральному проходу между рядами к алтарю и вставала подле жениха. Или между обоими, если их двое.
Священник витиевато рассказывал, ради чего все сегодня собрались, уделял пару слов… пару тысяч слов таинству брака и переходил к вопросам, в которых я не услышала ничего нового. Ответив твёрдое, неукоснительное «да» на каждый, невеста и жених… и женихи обменивались клятвами и сопутствующими предметами. Кто-то кольцами, кто-то браслетами, кто-то метками. Если больше никакие дополнения в церемонию не входили, то после клятв руки молодых символически соединяли лентой и объявляли мужем и… мужьями и женой, единым целым и неделимым. С соединёнными руками молодожёны шли от алтаря до выхода из храма. Перед массивной двустворчатой дверью они останавливались, служка разрезал ленту, молодожёны расписывались в предложенной регистрационной книге и получали свидетельство о браке. Были и приметы, о которых мне загодя поведала Ри. Например, гости внимательно следили, как молодые одолеют проход со связанными руками, получится ли у них двигаться слаженно, не запутаться и не запнуться. Получится – значит, и жизнь их ожидает ровная да гладкая, и друг другу они будут опорой и поддержкой, и смотреть станут в одну сторону.
А если нет… ну, и так понятно, что ничего хорошего не ожидало.
А если молодожёнов трое, то градус внимания заметно подрастал.
Ещё молодым под ноги бросали зёрна злаковых культур извечным символом плодородия – как чрева женщины, так и материального достатка по жизни.
И обязательно желали никогда не отпускать друг друга. Не столько физически, сколько ментально и эмоционально. Потому что если в мыслях и чувствах отпустишь партнёра… то уже не больно-то оно всё и нужно.
На полукольце серых ступеней молодожёны задержались, позируя фотографам. Кто-то из собравшихся в храме пытался залезть в кадр, кто-то, наоборот, избегал быть пойманным в объектив. Мы так вообще на выход потянулись последними, пропустив вперёд всех присутствовавших. По традиции ближайшие родственники молодых должны идти сразу за ними, но Фабьен и сам первым не поднялся, и нам с Димом не позволил. Показал жестом, чтобы мы сидели на скамейке и не пытались выйти раньше, чем выйдут остальные. Дина, младшая сестра Дима, бросила на брата вопросительный взгляд, и некромант махнул ей рукой, чтобы она и её супруг шли как положено, не задерживаясь. Замужние дочери Мариэтты на нас лишь покосились с удивлением, незамужняя окинула Дима далеко не первым оценивающим взором, затем присмотрелась ко мне и отвернулась.
Кажется, Эрнест намекал, что, мол, неплохо бы сыну приглядеться к незамужней дочери Мариэтты.
А нынче нужды приглядываться уже нет.
Всё решено. И не нами, надо отметить.
Норвиль дэ Белли слову своему был верен, и у старшего демона оно с делом редко когда расходилось.
В тот же день он дал объявление во все мало-мальски приличные столичные газеты.
Через три дня продемонстрировал разрешение на скоропалительный брак – без соответствующего разрешения жениться по-быстрому в Авии нельзя. На подготовку со всеми сопутствующими издержками давалось две недели и мнение ни одного из нас троих Норвиля не волновало. Каким-то неведомым мне образом он чувствовал мою метку так же, как когда-то первым почуял след проклятья на сыне. И для него это открытие стало решающим фактором.
Метка есть?
Есть.
Значит, женитесь.
И Дима с собой прихватите, раз он завёл за привычку засматриваться на тех же девушек, что и его друг.
Злополучная бутылка вина и впрямь оказалась пуста. Более того, кто-то добрый и на редкость предусмотрительный успел ополоснуть и её, и бокалы, не оставив ни капли содержимого, пригодного для проведения магической экспертизы. Фабьен пытался донести до отца свою теорию заговора, нежданно-негаданно пополнившуюся новым пунктом, однако Норвиль и слышать ничего не желал. Видеокамера, анонимка и снотворное в вине – хорошо хоть, не яд, – не произвели на него должного впечатления. И даже хуже. Норвиль решил, что великовозрастный сынуля немного того… привирает, дабы отмазаться от нежеланного брака. Кто видел ту прослушку, кроме Фабьена, Дима да меня, невесть каким способом случайно услышавшей обрывок их разговора?
Больше никто.
Анонимка, полученная королём? Чья-то дурная шутка, не иначе.
Камера в холле? Возможно, возможно… но чтобы ниточка протянулась ровнёхонько к волчице Элрике, дважды позвавшей Фабьена в мужья? Какое удивительное совпадение! И служанка своевременно исчезла с глаз долой, то ли была, то ли нет, то ли девушка, а то ли виденье. И след увёл Фабьена на юг, к злокозненной Николетте. Ещё одно удивительное совпадение! А может, не совпадение вовсе, но неудачно замаскированное желание увидеть бывшую возлюбленную? И это при законной-то избраннице! Непорядок. Нет уж, сын, раз изволил осчастливить приличную девушку меткой, так женись как положено и радуйся, что та самая вообще объявилась.
Снотворное в вине? Или неуклюжая попытка прикрыть недостойный разврат на троих? Ах, никто даже пуговицу не расстегнул, ни на мужских рубашках, ни на моём платье? Перестарались, должно быть, с афродизиаками и получили вместо оргии ночь безмятежного сна. А что бутылку с бокалами кто-то благоразумно помыл… правильно, нет тела – нет дела. Чем докажем, что снотворное действительно имело место?
Заодно выяснилось, что многомужество многомужеством, но добродетельная замужняя дама может участвовать только в оргиях со своими супругами. Внутри каждого брачного союза стороны сами решают, будут ли мужья посещать спальню жены единовременно или по отдельности, однако всякая полиамория должна оставаться в границах освященного в храме брака и пределов сих не покидать. Если положение позволяет замужней женщине взять второго супруга, то пожалуйста, пусть берёт и в спальни творит с ним что заблагорассудится. Если же не позволяет, значит, верность хранит имеющемуся в наличии. Конечно, требование верности в браке не исключало измен, походов налево и направо, любовников и любовниц даже в многомужнем союзе, но о том громко не говорили, не афишировали и по возможности осуждали.
Ещё я узнала, что если приличную помеченную барышню застукают за участием в компрометирующей оргии, то репутация её будет погублена навеки, а жених может с полным правом отречься от неё. Непомеченную тоже ничего хорошего не ожидало, хотя тут многое зависело от пресловутых брачных традиций. У некоторых рас были приняты довольно вольные нравы, пока никто не замужем и не женат. Если приличную помеченную барышню застукают за участием в компрометирующей оргии в компании того, кто оную метку поставил, – а автор метки будет в довершении ко всему высокого рода, – то стыд, позор и чума на оба их дома. Ри, правда, не смогла сказать, многих ли реально застали на горячем, но выход из подобной неловкой ситуации был один.
Да-да, жениться во спасение репутации.
– Молодые люди, вы следующие? – священник, мужчина неопределённо средних лет и внешности на редкость невзрачной, блёклой, проводил хвост импровизированной процессии благодушным взором. Затем обратил внимание на нас троих, сидевших на первой скамье.
Фабьен оглядел опустевший зал и отрицательно качнул головой.
– Нет.
– Уверены? – священник выудил из складок свободно ниспадающего одеяния сложенный листок, развернул, всмотрелся в написанное сквозь стёкла круглых очков. – Вы же лей дэ Белли… младший, не так ли?
– Да, – Фабьен поднялся.
Мы с Димом тоже.
– А нынче соединяли руки лей дэ Белли… старший?
– Да. Прекрасная была церемония, – Фабьен знаком показал, что теперь точно пора на выход.
– А-а, понятно-понятно, – священник опустил листок и расплылся в широкой добродушной улыбке. – Я видел объявление о вашем скором бракосочетании… не одно объявление… и, кажется, перепутал вас с вашим отцом, простите. А это, я полагаю, ваша прекрасная избранница и её второй избранник?
– Да, – демон мягко подтолкнул меня вперёд и я, подхватив подол белого платья, поспешила к двери, оставшейся открытой.
– Смею ли я надеяться, что для проведения церемонии вы выберете наш храм? В ближайшие две недели у нас много свободных дат…
– Мы подумаем.
Из храма мы не вышли – вылетели едва ли не в прямом смысле.
Закончив с фотосессией для прессы, молодожёны сели в ожидавшее их ландо, украшенное белыми цветами и лентами, и первыми поехали в столичный особняк. Гости и родственники поделили между собой оставшийся транспорт и покатили следом пёстрой шумной вереницей. Те, кого в доме дэ Белли не ждали, неторопливо покидали небольшую мощёную площадку перед храмом.
Мы спустились по ступенькам, пересекли площадку, усыпанную пшеном, цветочными лепестками и еловой хвоей.
– А где экипаж для нас? – поинтересовался Дим, оглядывая узкую пустынную улочку по другую сторону невысокой фигурной ограды.
– Похоже, про нас забыли. Ничего, пройдёмся пешком, – с философским спокойствием откликнулся Фабьен и добавил скорее для меня: – Здесь недалеко.
Я смиренно кивнула.
Ри рассказала, что в тот день не успела она закрыть портал, как нагрянул Норвиль. Явился тоже через портал и пожелал немедля увидеть своего безответственного сына. Днём ранее он наведался в замок и никого в каменных стенах не обнаружил, кроме запертого в моей спальне Тото. Не иначе как дедуктивным методом вычислил, что нас всей компанией унесло в летний домик, и на следующий день с утра пораньше отправился туда. А там мы… в позе не самой интригующей, конечно, но всё равно неожиданной. Возмутительная наша диспозиция покоробила папу-демона до глубины души. Ишь, на диване в обнимочку уже спят, а жениться не хотят. Ещё Фабьен вовлекает такую замечательную во всех отношениях меня в недостойную оргию с посторонним мужчиной в лице этого недоразумения Диомида… Даже не знаю, радоваться ли, что Норвиль с похвальной готовностью принял меня как потенциальную невестку, или печалиться, потому как носится он не столько со мной, сколько с возможностью побороть проклятье и заполучить-таки желанного наследника рода.
Из плюсов – относительных, но в нынешнем моём положении чрезмерная переборчивость не к лицу – можно отметить, что за дни, оставшиеся до женитьбы отца, Фабьен ни разу не выказал желания оторвать мне голову. Сама я спохватилась не сразу, только накануне свадьбы вспомнила, что состояться она должна через две недели после того, первого, визита Норвиля в замок. А поскольку в тот день и другое занимательное событие приключилось, то…
То есть прошло две недели.
И ничего.
Я, правда, страстью безудержной к Фабьену не воспылала и порой задумывалась, что там Мэйо поделывает, но в остальном следовало признать, что ничего страшного между мной и Фабьеном не произошло.
Возможно, нужно больше времени. Ри поведала по секрету, что Фабьен и по месяцу-полтора с женщинами встречался преспокойно.
Возможно, метка на моём теле и впрямь появилась неспроста, и я таки стала той самой единственной, истинной и неповторимой. Не для оборотня, но когда бы всё складывалось ровно так, как нам хочется и грезится?
И от идеи скорой женитьбы Фабьен в восторге не был, однако недовольства и желания избежать вынужденного брака выказывал куда меньше, чем ожидалось.
Дим недовольства тоже не демонстрировал, хотя сомневаюсь, чтобы он его вовсе не испытывал. Он был и рядом, и словно держался в стороне, наособицу. Разговаривал со мной так, будто ничего не случилось, но при том сводил продолжительность беседы к минимуму. Не касался темы брака, если речь не заходила о его отце, и события тех вечера и утра рассматривал исключительно в контексте поиска недоброжелателя, снотворное добавившего. Они с Фабьеном осмотрели летний домик чуть ли не с лупой, облазили его от подвала до крыши, но следов не нашли. Войти в дом, когда защитный контур деактивирован, труда не составляло, выйти тем более. Камер нет, любопытных соседей тоже. Отдельная загадка, как снотворное попало в бутылку – открывал её Фабьен сам и разливал вино по бокалам в гостиной, в нашем присутствии. И с чего вдруг Норвилю потребовалось так срочно сына увидеть?
Не найдя в доме ни намёка на сколько-нибудь адекватные, внятные улики, мы вернулись в замок и предприняли попытку жить как раньше.
Ровно до момента, пока Норвиль не объявился со свежеполученным разрешением на брак и не поставил нас перед фактом.
Ещё через пару дней он любезно занёс одну из столичных газет с опубликованным объявлением о нашей свадьбе. Вероятно, дабы мы убедились, что всё серьёзно и притвориться чайником не выйдет. Ри посчитала дни, отпущенные на подготовку, и опечалилась. По её мнению, за столь ничтожно малый срок можно лишь купить готовое свадебное платье, почистить фраки и организовать маленькую вечеринку для тех, кто сумеет сорваться ради посещения внезапного торжества. Впрочем, мне приглашать некого, родственников и друзей со стороны невесты не ожидалось по умолчанию. У Фабьена только отец, у Дима сестра и родители в разводе. И… чёрт побери, мы что, действительно жениться собираемся?! По-настоящему?
