Нефилим медленно поднялся во весь свой могучий рост и обернулся на меня. Разум кричал, что надо спасаться, стрелять, убегать как можно дальше, но я застыл глядя на осунувшееся землистое лицо, с зияющими черными впадинами вместо глаз.
Нефилим шагнул ко мне, расправив жуткие крылья. Его бледные губы скривились в насмешке. Я буквально чувствовал его торжество – он давно пытался меня достать, а тут я сам пришел к нему. Я смотрел на него снизу вверх и мои нервы сдали. Палец на спусковом крючке дрогнул, и я дернулся от оглушительного выстрела. Нефилим пошатнулся – пуля прошла под левой ключицей. Вскинув высоко крылья, он пронзительно закричал и прыгнул.
Что-то вскользь задело мое правое плечо и кинулось наперерез Нефелиму. Я стоял, не веря своим глазам. В снегу катался красно-бело-золотой ком. Тото! В подземелье он невероятным образом быстро находил меня и сейчас бросился спасать мою жизнь. Протяжный, полный боли крик разнесся по дендрарию. Крик Тото. На белый снег брызнула красная кровь. Отвратительный хруст ломающихся костей прошелся по напряженным нервам, и к моим ногам, скребя кожистыми крыльями в предсмертных судорогах, упал Нефилим. Тото, отступив на пару шагов, рухнул на землю. Я кинулся к нему. Золотая шея, белый снег – всё залила горячая красная кровь.
– Тото! Тото, всё хорошо, - безбожно врал я, зажимая рваную рану на его шее. – Потерпи.
Его красивые зеленые глаза смотрели на меня по-детски испуганно, а я продолжал говорить, что всё хорошо и я спасу его, до тех пор, пока они, живые, с огоньком, глаза, не потухли.
3.
Странный шум разбудил меня следующим днем. Я чудом избежал смерти ночью, теперь новая напасть? Сунув руку под подушку, нащупал кольт и прислушался. Крики, детский смех, гудение машин. Звуки идут с улицы. Я резко сел; голова закружилась. Выждав минуту-другую, включил радио.
–… двенадцать линий электропередач оборвала вчерашняя метель. Обесточило весь город, – бодро вещал Джон Беренджер. – Аварийная бригада трудилась не покладая рук, и полностью восстановить электроснабжение удалось глубокой ночью. Во многом проведению работ мешала погода…
Вчера? Он сказал вчера? Я, наконец, умер и этот кошмар закончился? Или все-таки Нефилим был главным виновником моего бесконечного сочельника и Тото, убивший его этой ночью, разорвал порочный круг? Пошатываясь, я подошел к плотно зашторенному окну и отдернул занавески. Яркий ослепительный свет больно ударил по глазам.
– Тише, тише, всё хорошо, Тони, – когда зрение вернулось, я увидел над собой курносую молодую девушку. Она улыбалась мне как хорошему знакомому, но её лицо мне было не знакомо.
Тони? Она назвала меня Тони? Черт подери, Тони Маккалистер моё имя, и как я мог его забыть? Тогда кто же Кевин? Я облизнул пересохшие губы. Пить хотелось нещадно.
– Сейчас, – догадалась незнакомка и исчезла из поля зрения. На противоположной стене я увидел картину с Эйфелевой башней – в мире бесконечного сочельника открывался в точности такой же вид.
Незнакомка приподняла меня, поправила подушки и поднесла к моим губам стакан с водой. Я словно не пил вечность. Холодная вода провалилась в желудок, но жажду не уняла. Незнакомка же посчитала, что мне хватит и одного маленького стаканчика, и вновь скрылась из виду. С трудом я повернул голову в её сторону. Больничная общая палата. Так значит, я все же спал.
– Какой это город?
– Манхэттен, – ничуть не удивилась вопросу незнакомка, быстро набирая текст на телефоне. – Меня зовут Джинн. Я за тобой присматриваю, пока Эмили отдыхает. Она, кстати, скоро приедет. Я сообщила ей, что ты очнулся.
На тумбочке возле её койки стояла бутылка голубого стекла с водой и перекидной календарь с изображением Бик-Бэна. Числа с первого по двадцать четвертое декабря были аккуратно зачеркнуты. Повернув голову вправо, я увидел одинокий зеленый лист падуба на моей тумбочке и заправленную без единой складочки койку. Кого-то там не хватает, кого-то хорошего, с добрым сердцем.
– Финн.
– Удивительно устроен человеческий мозг. Даже в коме он воспринимает информацию из окружающего мира, – Джинн опустилась на мою кровать. Только сейчас я заметил, что её глаза красные от слез. – Финн умер этой ночью. Будь он младше лет на двадцать и не будь у него эмфиземы легких, он бы выкарабкался. Даже не знаю, как теперь спать без привычного свиста.
– Белый фольксваген поло у книжного, – похоже, я сказал это вслух, потому что Джинн подтвердила мои слова.
– Да, в его Поло влетел спортивный автомобиль. Трагическая случайность. Светофор на перекрестке был неисправен. Хороший был человек, а внучка его само очарование! Читала ему "Волшебник Изумрудного города" и без умолку трещала о своей собачке Тото.
Джинн – джинн из бутылки голубого стекла. Финн – свистящий ветер – старик с эмфиземой, Эйфелева башня, Бик-Бэн, Эмпайр-стейт-билдинг на Манхэттене, Тото… Что это всё значит?
– Джинн, ты знаешь, что со мной случилось?
– Не помнишь, да? Не знаю, имею ли я права рассказать, ведь я сама всё узнала со слов Эмили, а она от твоего капитана Джона Беренджера.
– Расскажи, пожалуйста, – я ждал почти восемьдесят дней, и потерпеть еще пару минут, был не в силах.
– Вы с напарником Кевином патрулировали город, когда пришло сообщение о бытовом насилии. Обычное дело, но вы нарвались на самого Нефилима – главаря банды "Черные коршуны" и парочку его дилеров. Даже я, офисная крыса, кое-что о нём слышала. Завязалась перестрелка. Ты словил три пули, а твой напарник, Кевин, погиб, предварительно выпустив мозги падле.
Кевин-салага, на ржавом мурлычущем додже, с золотой гидрой на капоте. Он вечно ел сэндвичи с рыбой и почерневшие бананы. Как же он меня бесил: Беренджер сунул мне юнца в напарники. И этот мальчишка прикрыл мою задницу ценой своей жизни. Я вспомнил тот вечер. Нефилим, высокий сутулый мужчина, с длинными черными волосами, навис надо мной и готовился нажать на спусковой крючок. Выстрел – и он мешком валится прямо к моим ногам. Я, не чувствуя боли от пуль, кинулся к Кевину и зажал рану на его шее. Но крови было слишком много – через минуту зеленые испуганные глаза превратились в бездушные стекляшки. А потом я и сам провалился в бездну.
Значит, кома. Я должен был пережить весь ужас той ночи, чтобы проснуться. Моё сознание подкорректировало картинку и вписало незримых помощников – соседей по палате. И Кевина, с которым при жизни я не хотел подружиться, представило в виде гидры. Гидры, спасшей мою жизнь. В груди больно сжало. Не уберег пацана. Не уберег.
В коридоре нарастал стук каблуков. Я узнаю его из тысячи – это моя Эмили спешит ко мне. Дверь распахнулась, и я зажмурился от яркого света.
Нефилим шагнул ко мне, расправив жуткие крылья. Его бледные губы скривились в насмешке. Я буквально чувствовал его торжество – он давно пытался меня достать, а тут я сам пришел к нему. Я смотрел на него снизу вверх и мои нервы сдали. Палец на спусковом крючке дрогнул, и я дернулся от оглушительного выстрела. Нефилим пошатнулся – пуля прошла под левой ключицей. Вскинув высоко крылья, он пронзительно закричал и прыгнул.
Что-то вскользь задело мое правое плечо и кинулось наперерез Нефелиму. Я стоял, не веря своим глазам. В снегу катался красно-бело-золотой ком. Тото! В подземелье он невероятным образом быстро находил меня и сейчас бросился спасать мою жизнь. Протяжный, полный боли крик разнесся по дендрарию. Крик Тото. На белый снег брызнула красная кровь. Отвратительный хруст ломающихся костей прошелся по напряженным нервам, и к моим ногам, скребя кожистыми крыльями в предсмертных судорогах, упал Нефилим. Тото, отступив на пару шагов, рухнул на землю. Я кинулся к нему. Золотая шея, белый снег – всё залила горячая красная кровь.
– Тото! Тото, всё хорошо, - безбожно врал я, зажимая рваную рану на его шее. – Потерпи.
Его красивые зеленые глаза смотрели на меня по-детски испуганно, а я продолжал говорить, что всё хорошо и я спасу его, до тех пор, пока они, живые, с огоньком, глаза, не потухли.
3.
Странный шум разбудил меня следующим днем. Я чудом избежал смерти ночью, теперь новая напасть? Сунув руку под подушку, нащупал кольт и прислушался. Крики, детский смех, гудение машин. Звуки идут с улицы. Я резко сел; голова закружилась. Выждав минуту-другую, включил радио.
–… двенадцать линий электропередач оборвала вчерашняя метель. Обесточило весь город, – бодро вещал Джон Беренджер. – Аварийная бригада трудилась не покладая рук, и полностью восстановить электроснабжение удалось глубокой ночью. Во многом проведению работ мешала погода…
Вчера? Он сказал вчера? Я, наконец, умер и этот кошмар закончился? Или все-таки Нефилим был главным виновником моего бесконечного сочельника и Тото, убивший его этой ночью, разорвал порочный круг? Пошатываясь, я подошел к плотно зашторенному окну и отдернул занавески. Яркий ослепительный свет больно ударил по глазам.
– Тише, тише, всё хорошо, Тони, – когда зрение вернулось, я увидел над собой курносую молодую девушку. Она улыбалась мне как хорошему знакомому, но её лицо мне было не знакомо.
Тони? Она назвала меня Тони? Черт подери, Тони Маккалистер моё имя, и как я мог его забыть? Тогда кто же Кевин? Я облизнул пересохшие губы. Пить хотелось нещадно.
– Сейчас, – догадалась незнакомка и исчезла из поля зрения. На противоположной стене я увидел картину с Эйфелевой башней – в мире бесконечного сочельника открывался в точности такой же вид.
Незнакомка приподняла меня, поправила подушки и поднесла к моим губам стакан с водой. Я словно не пил вечность. Холодная вода провалилась в желудок, но жажду не уняла. Незнакомка же посчитала, что мне хватит и одного маленького стаканчика, и вновь скрылась из виду. С трудом я повернул голову в её сторону. Больничная общая палата. Так значит, я все же спал.
– Какой это город?
– Манхэттен, – ничуть не удивилась вопросу незнакомка, быстро набирая текст на телефоне. – Меня зовут Джинн. Я за тобой присматриваю, пока Эмили отдыхает. Она, кстати, скоро приедет. Я сообщила ей, что ты очнулся.
На тумбочке возле её койки стояла бутылка голубого стекла с водой и перекидной календарь с изображением Бик-Бэна. Числа с первого по двадцать четвертое декабря были аккуратно зачеркнуты. Повернув голову вправо, я увидел одинокий зеленый лист падуба на моей тумбочке и заправленную без единой складочки койку. Кого-то там не хватает, кого-то хорошего, с добрым сердцем.
– Финн.
– Удивительно устроен человеческий мозг. Даже в коме он воспринимает информацию из окружающего мира, – Джинн опустилась на мою кровать. Только сейчас я заметил, что её глаза красные от слез. – Финн умер этой ночью. Будь он младше лет на двадцать и не будь у него эмфиземы легких, он бы выкарабкался. Даже не знаю, как теперь спать без привычного свиста.
– Белый фольксваген поло у книжного, – похоже, я сказал это вслух, потому что Джинн подтвердила мои слова.
– Да, в его Поло влетел спортивный автомобиль. Трагическая случайность. Светофор на перекрестке был неисправен. Хороший был человек, а внучка его само очарование! Читала ему "Волшебник Изумрудного города" и без умолку трещала о своей собачке Тото.
Джинн – джинн из бутылки голубого стекла. Финн – свистящий ветер – старик с эмфиземой, Эйфелева башня, Бик-Бэн, Эмпайр-стейт-билдинг на Манхэттене, Тото… Что это всё значит?
– Джинн, ты знаешь, что со мной случилось?
– Не помнишь, да? Не знаю, имею ли я права рассказать, ведь я сама всё узнала со слов Эмили, а она от твоего капитана Джона Беренджера.
– Расскажи, пожалуйста, – я ждал почти восемьдесят дней, и потерпеть еще пару минут, был не в силах.
– Вы с напарником Кевином патрулировали город, когда пришло сообщение о бытовом насилии. Обычное дело, но вы нарвались на самого Нефилима – главаря банды "Черные коршуны" и парочку его дилеров. Даже я, офисная крыса, кое-что о нём слышала. Завязалась перестрелка. Ты словил три пули, а твой напарник, Кевин, погиб, предварительно выпустив мозги падле.
Кевин-салага, на ржавом мурлычущем додже, с золотой гидрой на капоте. Он вечно ел сэндвичи с рыбой и почерневшие бананы. Как же он меня бесил: Беренджер сунул мне юнца в напарники. И этот мальчишка прикрыл мою задницу ценой своей жизни. Я вспомнил тот вечер. Нефилим, высокий сутулый мужчина, с длинными черными волосами, навис надо мной и готовился нажать на спусковой крючок. Выстрел – и он мешком валится прямо к моим ногам. Я, не чувствуя боли от пуль, кинулся к Кевину и зажал рану на его шее. Но крови было слишком много – через минуту зеленые испуганные глаза превратились в бездушные стекляшки. А потом я и сам провалился в бездну.
Значит, кома. Я должен был пережить весь ужас той ночи, чтобы проснуться. Моё сознание подкорректировало картинку и вписало незримых помощников – соседей по палате. И Кевина, с которым при жизни я не хотел подружиться, представило в виде гидры. Гидры, спасшей мою жизнь. В груди больно сжало. Не уберег пацана. Не уберег.
В коридоре нарастал стук каблуков. Я узнаю его из тысячи – это моя Эмили спешит ко мне. Дверь распахнулась, и я зажмурился от яркого света.
